«Человек становится избранным не по своей воле, а как бы по праву рождения. Назначает Небо и выбор его не случаен. Но для людей он тайна...» Рами Юдовин «Ветер в ладонях»
***
Когда Касси вернулась в дом Грейнджеров и возобновила ментальный диалог с отцом, ей показалось, что тот что-то недоговаривает, однако сразу выпытывать не стала. Предстоял ещё «разбор полётов», который, в этом она была уверена, устроит ей любимый Папá. И ведь противопоставить нечего, вердикт один: виновна! Она специально попросила провести знакомство с Поттером без его присутствия, да и, как оказалось, у самого отца были какие-то дела. «Что за дела могут быть у духа? — ехидно подумала тогда Касси, но благоразумно промолчала. — Всё равно узнаю!» Сейчас же она просто позволила отцу просмотреть воспоминания, и стала ждать... А в ответ: тишина. «Плохо дело, Папá просто в ярости», — подумалось Касси. В момент, когда она уже собралась начать оправдательную речь, отец заговорил: — И о чём ты только думала, когда раскрывала себя? Тебе лучше всё объяснить, чем я сам сделаю выводы, потому что, на мой взгляд, они неутешительны! И главный касается твоего интеллекта! — В целом ты прав, — тихо, почти на пределе слышимости, ответила Касси. — Хм, а что есть другие варианты? — Я считаю, что хоть это и было скоропалительным, но всё же верным решением исходя из ситуации, — Касси внутренне сжалась, ярость отца стала почти осязаемой. Таким она его ещё не знала. Таким он её даже пугал. Сейчас с ней говорил Тёмный Лорд, а не её Папá. Против воли холодок ужаса пробежал по спине. Она знала, что ей ничего не грозит, но именно в этот момент пришло понимание, как отец завоевал признание своих приближенных, каким образом собрал вокруг себя Пожирателей Смерти. Голос, наполненный мощью, постичь которую она пока не могла, повелевал и властвовал. Лишь одна мысль, нет, скорее знание, что вся эта ярость вызвана тревогой за неё, успокоила и страх исчез. На смену пришла нежность к этому Великому и Ужасному Тёмному Лорду, всё равно остающимся её отцом. — Да неужели? Не ринься ты спасать Избранного, всего этого можно было бы избежать! — Но, Папá, — увещевала она. — подвернулся прекрасный случай, чтобы наладить контакт. Ты же видел, какой Гарри нелюдимый. Ушла бы уйма времени на завоевание его доверия. К тому же я ничего особенного ему не открыла. Единственным минусом является то, что он в курсе некоторых моих возможностей и хочет, чтобы я его учила. Чем дольше Касси говорила, тем больше сама верила в свои слова. Теперь, когда она всё раскладывала по полочкам, приводя доводы, сомнения в своём поступке почти исчезли. Пауза. Тёмный Лорд обдумывал сказанное дочерью, воскрешая в памяти просмотренные воспоминания. И пришёл к выводу, что ситуацию можно даже назвать выигрышной. В сознании трепетала какая-то мысль или скорее идея, которую он никак не мог ухватить. «Сегодняшний день был слишком наполнен событиями…» — подумал он. — Какими событиями? — голос Касси проник в его мысли. Кажется, он думал слишком «громко», поэтому ей без труда удалось прочитать его. — Хм… неважно. Мы сейчас говорим о тебе и о твоих глупых и недальновидных поступках, — сказал, стараясь показать, что ещё сердится и тем самым сбить дочь со следа, но не особенно надеясь на удачу. — Ты уже согласен со мной. Зачем же делать вид, что до сих пор сердишься? Чтобы не отвечать? — лукаво спросила настырная дочь. — Возможно, — Он отказывался сдаваться своей любимой «соплячке». — Что ты думаешь делать дальше? — Хочу познакомиться с его семьёй. Мне нужно понять, отчего он такой забитый. Знаешь, это так странно, но я не так представляла себе Избранного. Он всего лишь ребёнок. Ты не можешь с ним воевать и тем более глупо его ненавидеть. Непонятно, почему весь магический мир Англии так легко поверил в эту историю с Поттерами? — Непонятно другое: почему Избранный живёт с магглами и отчего ему ничего не известно о магии? Чувствуется рука Дамблдора. Растит ещё одну марионетку. Даже жаль мальчишку. Раз старик ставит на него, я тоже поставлю. Ты с ним подружишься. Поначалу будешь его учить, потом, когда я… — тут он резко замолчал, поняв, что сказал слишком много. — Когда ты что? — Неважно. Узнаешь в своё время, — Том уже понимал, что теперь, когда эта «ищейка» взяла след, выход только один — рассказать хоть что-то, чтобы утолить её интерес, но всё равно упрямился. — Ну уж нет, давай рассказывай! Если думаешь «скормить» мне лишь часть и то, не самую важную, то ты заранее проиграл. Или ты мне не доверяешь? — голос дочери стал сухим и безжизненным. Том уже собирался рявкнуть, чтобы знала с кем разговаривает, но этот тон… Он не мог. Не мог отмахнуться. — Я разговаривал с Люциусом. — С Малфоем? Как? — Да, с ним. Разговаривал, так же как и с тобой. Метка многое может и чувствует своего господина. — Иии? — Касси даже подпрыгнула от нетерпения. — Он должен будет подготовить всё для ритуала возрождения. Знаю, о чём ты подумала сейчас: могу ли я ему верить? Не предаст ли? Я недавно вспомнил об одном долге жизни. Когда-то спас ему жизнь, он мне должен. Я потребовал возмещения. Если предаст — и сам умрёт, и на род наложит проклятие. Он не станет этого делать, слишком любит жизнь и свою семью. Для ритуала будет нужна твоя кровь. — Если всё так просто, то почему все не воскрешают этим способом умерших? — Ты, во-первых, забываешь, что не все создают крестражи. После смерти душа обычно отходит в мир иной сразу, её уже почти невозможно удержать, тем более в другом теле. А во-вторых, требуется один артефакт, и он у меня есть. Единственный на целом свете… — Том замолчал. Он уже понимал, какие выводы сейчас сделает его дочь и ждал. Это было неизбежно. Она бы всё равно узнала. — Ты всё продумал. Я была нужна тебе лишь для этого, так? — голос Касси задрожал. Понимание, что отец задумал её рождение лишь на случай своего возвращения, больно ударило по самолюбию. Она привыкла быть с отцом каждую минуту своей жизни, привыкла, что он — центр её вселенной. Внутри всё оборвалось. Она даже не чувствовала его эмоций сейчас. Словно между ними воздвиглась стена безмолвия. «Никто, лишь пешка», — мысль крутилась и резала, причиняя боль. — Разочарована? — Он не старался оправдаться, этим бы он только оскорбил девочку. — А ты бы не был? — Ты знаешь мою историю и мои чувства. Мой отец не планировал моё рождение, он просто выкинул меня, как ненужную вещь! — последнее слово Том буквально выплюнул. — И ты бы меня выкинул! Я чувствую, знаю. Для тебя я была лишь инструментом, — горечь в голосе дочери жгла Тома, словно калёное железо. — Вот именно, что была! — с нажимом произнёс Том. — Была, но теперь всё по-другому. Ты не можешь отвергать и не верить в мои чувства. Нет смысла каяться за то, кем я был. Я уже это делал, забыла? — Чувства? Какие чувства, Папá? Мне больно, и я чувствую себя преданной! Понимаю, что не должна, но чувствую это! — она заплакала. — Малышка, пропусти меня, дай себе почувствовать моё отношение… мою любовь, — слова шли тяжело, с болью и кровью. Том не мог и не хотел закрываться от дочери и скрывать что-то, особенно сейчас. Он помнил, как переломилась его жизнь на «до» и «после» в день, когда он узнал, о том, что своему отцу не нужен. Помнил свою боль и ярость. Помнил и не желал такого дочери. Но Касси молчала. И когда он уже отчаялся, стена, которой она от него отгородилась, исчезла… Все его чувства и переживания, подобно бурному потоку, хлынули к дочери. Спустя мгновение его накрыло «ментальное объятие». И вот сознание его малышки, открытое и такое беззащитное, подрагивает в его «руках». Непередаваемое ощущение близости. Как бы он хотел почувствовать объятие физически! Как же он скучал по жизни! Касси вскоре успокоилась, и с раскаянием в голосе произнесла: — Прости за эту вспышку, я не знаю, что на меня нашло. Вмиг забыла всё: твои нежность и заботу, которые хоть и в сдержанной форме, но ты мне дарил. Наверное, как любому ребёнку, мне хотелось, чтобы родители любили просто потому, что я есть, а не использовали в своих интересах. Как будто давая жизнь, ты меня ласково позвал, но, оказалось — заманил в ловушку. Понимаешь? Касси очень хотелось, чтобы отец понял её и не обижался на эту истерику. Все эти эмоции были слишком бурными для неё. — Я понимаю, Касси. Я всё понимаю. Мне жаль, что когда-то так думал, мне жаль, что тебе было больно, — Том хотел сказать ещё что-нибудь, что поможет девочке перечеркнуть его прошлое, но ничего не находил. Понимал, лишь время покажет, разделила ли их эта правда или нет. — Я тоже люблю тебя, Папá! — прошелестел голос Касси, и Тома выкинуло из её сознания. Девочка, обессиленная тяжёлым на события и довольно нервным днём, незаметно для себя уснула. Повезло, что в момент примирения, Касси уже находилась на кровати. Тому оставалось лишь охранять её сон и осмысливать всё произошедшее.***
Люциус Абраксас Малфой сидел за столом своего кабинета в полном одиночестве. Пальцами левой руки он задумчиво водил по поверхности стола из красного дерева, ощущая каждую шероховатость и неправильность старинной мебели. По правде говоря, он даже не знал, сколько веков этому поистине реликтовому «чудовищу». Стол был массивный и вычурный, ясно говоривший о достатке Рода, представителям которого он служил. Но сейчас мужчину совершенно не заботил возраст поглаживаемого им стола, в своих мыслях он был слишком далеко. Люциус пытался оценить, во что может вылиться ситуация, в которую он попал. Сегодня, когда Тёмный Лорд потребовал возвращения долга жизни, ошеломив одним своим появлением в голове сиятельного лорда, Люциус почти физически почувствовал ветер грядущих перемен. Это не значит, что он не был рад возвращению своего сюзерена, но, как любой стратег, оценивал ситуацию таким образом, чтобы выиграть при любом раскладе. Поэтому требовалась осторожность и в поступках, и в словах. Когда отец Люциуса, Абраксас Малфой, заболел драконьей оспой и был при смерти, в родовой замок неожиданно нагрянул Тёмный Лорд, известный тогда под именем Том Риддл. Их связывали школьные годы и крепкая дружба. Люциус знал и о Вальбургиевых рыцарях, и о том, что отец буквально боготворил этого талантливого и известного в магическом мире волшебника. Их разговор за закрытыми дверями навсегда остался для Люциуса тайной, но потом его позвали в спальню к отцу, где всё пропахло смертью. Отец умирал, и ничего нельзя было уже сделать. Оказалось, позвали его, чтобы скрепить Нерушимую клятву. Том Риддл поклялся старому школьному другу, что в случае, если Люциус тоже заболеет, то обязуется спасти ему жизнь. Спасать Абраксаса было уже, к сожалению, поздно. Люциус услышал слова, сказанные с явным сожалением: «Я был за границей, если бы ты написал раньше... Мне жаль, Абраксас». Было странным слышать подобное от этого, казалось бы, жёсткого и холодного мужчины. Через два дня Абраксас умер в ужасных мучениях, а ещё через два дня Люциус почувствовал себя так плохо, что свалился с лошади во время конной прогулки. Испытания для рода Малфой не закончились, теперь заболел драконьей оспой, совсем недавно убившей главу рода, его единственный наследник. Был срочно вызван Тёмный Лорд, который прибыл с уже готовым, гадко пахнувшим неизвестным зельем. После некоторых диагностических процедур, Люциусу пришлось выпить приготовленное специально для него варево. Уже погружаясь в сон, он услышал наполненные досадой и горечью слова Тёмного Лорда: «Чёрт бы тебя побрал, Абраксас! Неужели не мог умерить свою гордыню и написать раньше? У меня были такие планы на тебя, приятель. Мы бы с тобой дали магическому миру Англии новую жизнь, новое будущее. Заткнули этих, не желающих видеть дальше своего носа, стариканов, засевших в Визенгамоте. Без тебя все усложняется». Люциус выжил. Ему было всего семнадцать лет, и жизнь играла яркими красками, но ею он был обязан Тёмному Лорду. Свой долг был готов вернуть в любой момент, правда с течением времени стал судить обо всём более здраво и хладнокровно, с прицелом на будущее. Реформы, которые планировал Тёмный Лорд, импонировали самолюбию и разжигали интерес Люциуса. Том Риддл был, несомненно, великим волшебником, последователи летели к нему, как мухи на мёд. И Люциус не стал исключением. В конце концов, самолюбие требовало, чтобы он стал для Тёмного Лорда таким же важным, как и его отец. Подготовка ритуала воскрешения была задачей не из лёгких, а то, какой именно ритуал выбрал Тёмный Лорд, породило очень много вопросов у Люциуса. Главный ингредиент — родная кровь, которая должна быть отдана добровольно и в течение первых секунд после извлечения. Однако, Тёмного Лорда интересовало: нельзя ли кровь взять заранее и законсервировать для ритуала? Люциус знал точно — нельзя, но ответил, что проверит ещё раз. Что же, он проверил, но ответ тот же. Иначе последствия могли быть ужасными для воскрешаемого. Ведь законсервированная кровь уже считалась «мёртвой» и оживлять можно было только при помощи знаний о некромантии. А значит, в результате мог получится кто-то очень похожий на инфернала. Значит, у Тёмного Лорда есть прямой родственник? Наследник? Кто? На вопросы Люциуса ответов не было. Пока не было, но он их обязательно получит. А сейчас он ждал визита своего сюзерена. Требовалось успокоиться и отрешиться от мыслей. Не хватало ещё, чтобы он был застигнут на всех этих размышлениях.***
Проснувшись утром и почувствовав себя вполне отдохнувшей, Кассиопея решила продолжить так драматично прервавшийся вчера разговор с отцом. — Папá? — мысленно позвала девочка. — Папá? — Я здесь, Касси. — Я хотела бы продолжить наш разговор. Ты сказал, что будешь проводить ритуал, и нужна моя кровь. Я хочу присутствовать. — Нет, — голос отца был решителен и непреклонен. — Нет, Касси, я не планировал показывать тебя Люциусу. Пока нет. — Но Папá… В таких сложных ритуалах обычно нужны те, силу которых черпает как проводящий, так и воскрешаемый. Я помню, ты сам мне рассказывал. Своим упрямством ты ставишь под удар благополучный исход ритуала! — голос Касси переходил на повышенные тона. — Молчать! — рявкнул отец. От его голоса у Касси по спине побежали мурашки. — Ты моя дочь, а не наоборот! Ты не смеешь оспаривать решения главы Рода! Я никогда не требовал от тебя такого подчинения, но теперь требую! Голос отца гремел в её сознании, словно укреплённый заклятием «Сонорус». Сейчас Касси не могла возразить отцу, магия Рода не позволяла неподчинения. Её даже не злило его вероломство, он был в своём праве, а она перешла все границы. Позволила себе лишнее. — Прости, Папá, я погорячилась. Просто я волнуюсь за тебя. Ты расскажешь мне про ритуал подробнее? — как можно покорнее спросила Касси. Том обязательно бы прищурился с подозрением, имей он тело, но пока такового не было лишь просканировал дочь на ложь, и ничего не нашёл. Он ожидал криков и упрёков, но Касси казалась покорной и, как будто, совсем не обижалась на его требование. Его гнев утих почти сразу, но приходилось держать марку в воспитательных целях. Иначе потом проблем не оберёшься. Решив, что про ритуал можно и рассказать, ответил: — Хорошо, Касси. Я расскажу. Касси лишь мысленно улыбнулась сама себе. «Я твоя дочь, Папá, а ты всё время забываешь об этом. Во мне ты должен искать не ребёнка, а самого себя, коварного и иногда беспринципного». Умерив эмоции, мысли можно было прятать, делая их почти невидимыми. Этот принцип она давно усвоила и часто применяла, а иногда, как, например, сейчас ей даже удавалось перехитрить отца. Она будет участвовать в ритуале отца, будет и точка. Чувствует, что должна там быть, что без неё что-то пойдёт не так как надо. Когда отец рассказал всё, что знал и помнил о предстоящем ритуале, Касси спросила: — А что с кровью, Папá? Законсервировать ведь её нельзя, иначе ты бы знал, так ведь? — Люциус тоже так сказал. Да и я не знаю такого способа. Но время есть: до ритуала ещё месяц. Нужно подготовить необходимые зелья, место и твою кровь… — А что с моей кровью? — Нужно очистить твой организм при помощи медитаций, дыхательной техники и определённой пищи. За три дня до ритуала рекомендуется пить лишь воду. А также полное уединение, ты должна будешь достигнуть равновесия в мыслях. Таким образом, кровь будет использована, лишь как ингредиент, а влияние твоей личности будет минимально. Грейнджеры должны знать, что отвечать на вопросы о твоём отсутствии. Неделю после изъятия крови будешь чувствовать слабость, поэтому лучше, если ты проведёшь это время дома, в постели. Это из-за того, что изъятие будет произведено магически. — А кто будет брать кровь? — вопрос был задан правильно, Том совершенно забыл об этом, сконцентрировавшись на поисках способов консервации крови. Он не хотел участия Касси в ритуале, но у девочки не было даже волшебной палочки. Да и после изъятия такого количества крови люди обычно проваливаются в крепкий сон, что уж говорить о магической консервации, которую, по идее, нужно провести тут же. Выходит, Люциуса придётся посвятить в тайну Касси, иначе никак. И тогда нет смысла в запрете на участие в ритуале. «Вот ведь!» — с досадой подумал Том. У него было ощущение, что его малышка, продумала этот вариант сразу же, поэтому и разыграла сцену с покорностью. — «Скрыла, а я повёлся. Старею». Но дочерью он был доволен. — Разыграла отца. Не стыдно? — ничем незамутнённая радость и веселье дочери хлынули через их связь. «И ни капли раскаяния, вот ведь, чертовка!» — беззлобно подумал Том. — А за что? Ты кричал и «топал ногами», требовал уважения! Магия Рода заткнула меня, как ты и хотел. Ничего, кроме покорности, я пикнуть бы не смогла без боли, — уже не сдерживаясь, радовалась Касси. — Ты попал в собственную ловушку: требуя подчинения, не жди, что тебе будут говорить правду. Последнюю фразу она закончила уже серьёзно. — Ты права. Ловко у тебя все получилось, ничем себя не выдала. Но тебе повезло, не будь ты моей дочерью, я бы выпотрошил твой разум в поисках лжи и неискренности так, что скрыть ты ничего не смогла. Касси даже вздрогнула, представив себе эту картину. Да, отец мог быть и жестоким, но не с ней, в это она твёрдо верила. И знала, ей просто повезло. Отец хоть и просчитался с магией Рода, воззвав к покорности дочери, но он просто не ждал от неё подлянки. Слабое раскаяние замаячило на горизонте, и она поспешила извиниться перед отцом: — Прости Папá! Но в таком гневе, ты не стал бы слушать мои доводы. Зла я тебе не хотела, лишь беспокоилась.