«Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нём самом, ибо он может постичь его и понимать его лишь в меру своего собственного опыта». Артур Шопенгауэр
***
Касси сидела на кровати и с тоской оглядывала свою комнату, словно пытаясь запечатлеть в своей памяти навсегда. С улицы сквозь прозрачные белоснежные занавески комнату заливал яркий солнечный свет. Кажется, будто лето боролось до последнего и не желало уступать место грустной осени и мрачной зиме. Окно было открыто и время от времени легкомысленный ветерок играючи раздувал занавески, а потом словно прятался, возвращая тонкий материал на своё законное место. Она перевела взгляд на своё рабочее место: покрытый матовым белым лаком письменный стол и полка, заполненная под завязку маггловскими книгами. На столе стояло несколько ничего незначащих мелочей милых сердцу. Касси сама не знала, почему хранила их, но выбросить рука не поднималась. И, приводя в порядок стол, приходилось переставлять все эти мелочи с места на место. Неудобно, но это повторялось раз за разом. Касси провела рукой по декоративной подушечке на своей кровати. Шелковый материал приятно холодил. Пальцы наткнулись на выпуклость вышивки и нежно погладили замысловатый узор. Отчего-то накатила тоска и нежелание спускаться в гостиную, в порыве она прижала подушку к себе. Там внизу её ждал новый неизведанный мир, но как же не хотелось оставлять старый. Вот-вот настанет момент, когда она исчезнет через камин из дома, ставшего ей уже родным, возможно навсегда. Даже не так! Она была почти уверена, что больше никогда здесь не останется на ночь, не пойдёт завтракать; рядом больше не будут сидеть Адам и Джин, любящие её как родную дочь. Ничто не будет, как прежде. Жизнь, которой она до сих пор жила, ей, по сути, не принадлежала. Имя, родители, образ жизни, существование без магии — всё это была лишь маска, которую носила сколько себя помнит. И вот сейчас, когда пришёл момент приблизиться к своей настоящей жизни, сделать первый, но очень важный шаг, она остановилась, будто в нерешительности. Касси знала, она сделает то, что должна. Просто соберётся, возьмёт себя в руки и закроет этот этап своей жизни. Отец и Гарри, словно почувствовав её состояние, оставили одну в этой комнате. В какой-то момент, ей даже показалось, отец опасается, что она сделает выбор не в его пользу. «Не может он так думать всерьёз! — и отрицательно мотнула головой, отгоняя назойливые мысли. —Он ведь понимает, что я никогда по-настоящему не принадлежала маггловскому миру, хоть и старалась мимикрировать в нём под «свою»!» Касси встала с кровати и направилась к двери. Не сумев сдержать себя, она обернулась и в последний раз окинула до боли знакомую комнату. — Прощай… — прошелестел еле слышно её голос. Почудилась даже, что комната в ответ грустно откликнулась. Вот и всё! Касси развернулась, чтобы выйти, как вдруг внизу из гостиной послышался странный шум. Рывком открыв дверь и уже не мешкая, она поспешила навстречу своей новой и, как она надеялась, счастливой жизни.***
Люциус, отряхиваясь, вышел из камина ничем не примечательной гостиной. Окинув взглядом маггловскую обстановку, он, не сдержав себя, поморщился. Затем, вспомнив наставления Тёмного Лорда, придал своему лицу отстранённое выражение. Магглы не были противны Люциусу, но чужды по определению. Мало кто знал, но Малфои издревле вели дела с простецами через подставных лиц. Откуда иначе в магическом мире взялась бы еда и некоторые виды товаров, изготовлением которых маги себя не утруждали? Это был хороший бизнес, приносящий немалые прибыли ежегодно. Магглы, по снисходительному мнению Люциуса Малфоя, могли существовать как им угодно, если это не мешало волшебникам. Хорошо, что простецы ничего не знали о магах, пусть и дальше остаются в неведении. Но, что делать с волшебниками, пришедшими из мира магглов, он не имел ни малейшего понятия. Они были чужаками, вносившими дисбаланс в размеренное существование магического мира. Опухолью, которую хотелось уничтожить. Взгляд Люциуса упал на темноволосого мальчишку, сидевшего на диване и листавшего какой-то журнал. «Поттер? — подумал он про себя. — Больше некому, слишком похож на отца». Мальчишка сверлил его взглядом сквозь смешные круглые очки. Юный, поспешный в суждениях, он заранее определил увиденного аристократа к людям ему неприятным и тем, кому наверняка неприятен он сам. На лице Избранного, пока не очень успешного в масках лицемерия взрослого мира, отобразилась целая гамма чувств: от опасений до презрения. Люциус усмехнулся этой несдержанности и уже хотел было представиться, как вниз по лестнице сбежала девочка. Тёмные кудряшки подпрыгивали в такт её движениям. Люциус внимательно оглядел её лицо и хрупкую фигурку. Странно, она не напоминала явно ни Беллу — его свояченицу, ни Тёмного Лорда, но в ней было что-то знакомое и давно забытое. Странное чувство «déjà vu» посетило сиятельного лорда Малфоя. Девочка взирала на него большими карими глазами. Плотно сжатые губы и напряжённое лицо выдавали волнение. В какой-то момент Люциусу стало даже не по себе от её пронизывающего взгляда. От Кассиопеи, как, впрочем, и от Поттера, шли сильные волны магии. Люциус поспешил заполнить неловкую паузу представившись: — Добрый день, меня зовут Люциус Абраксас Малфой. Я здесь, чтобы сопроводить Гарри Джеймса Поттера и Кассиопею Беллатрикс Блэк-Мракс в Малфой-мэнор по желанию Тёмного Лорда, — он намеренно выбрал витиеватую и официальную форму представления. Ему хотелось посмотреть, как поведут себя эти странные дети. Повисла тишина. А дети всё также стояли, словно застыв, и не спускали своих, теперь абсолютно не читаемых, взглядов. Затем девочка, слегка наклонив голову, как ожившая кукла, улыбнулась. Мальчик, стоявший на одной линии с ней, своей рукой нашёл её ладошку и сжал. Не бросив даже мимолётного взгляда на Поттера, Кассиопея едва заметно кивнула. «Они общаются ментально! — догадался Люциус. — Удивительно, но они не нуждаются в зрительном контакте. И не уверен, что хотел бы знать, что именно они там обсуждают». В этот момент Поттер также улыбнулся, и Люциус едва сдержал себя, чтобы не расхохотаться. «Мило, кажется, меня только что наградили массой нелестных эпитетов!» — смеясь про себя, отметил он. Девочка, как-то слишком хитро взглянув на него, заговорила: — Рада приветствовать вас в своём скромном доме, лорд Малфой. Мы с Гарри готовы к перемещению. Не думаю, что вы захотели бы остаться на чай. Не так ли? «Вот ведь чертовка! Все по этикету, кроме последней фразы, в которой явно пряталась насмешка на моё отношение к магглам», — почти с восхищением отметил Люциус, но вслух сказал лишь: — Очень рад, что вы так быстро собрались и да, к сожалению, на чай остаться никак не могу. Дела, знаете ли. Девочка и мальчик синхронно кивнули, чем напомнили близнецов, правда, абсолютно не схожих внешне, и направились к большому камину, расположенному на другом конце комнаты. Люциус, взяв за руку дерзкую девчонку, перенёс её в мэнор, а затем вернулся за не менее дерзким мальчишкой. Неожиданно, но выросшие в маггловском мире детишки, обозрев замок, не стушевались, а дерзили и возмущались, требуя поселить их вместе. Кассиопея и Гарри наотрез отказались находиться отдельно друг от друга. Пришлось выделить апартаменты, в которые обычно селили супружеские пары, гостившие в мэноре. У каждого из супругов была своя спальня и небольшая общая гостиная. Только устроив наглецов с удобством и дав несколько указаний по поводу этих двоих домовым эльфам, Люциус тут же отправился через камин в министерство Магии. У него действительно было много срочных дел.***
Ритуальный зал, находящийся в подземельях мэнора, был полностью готов к проведению ритуала возрождения. Зелья и артефакты были уже на своих местах. Неровный свет факелов придавал несколько мрачный оттенок происходящему, но дети, как отметил про себя Люциус, совершенно не боялись. Они с любопытством разглядывали всё вокруг, но вопреки его опасениям ничего руками не трогали и как всегда держались за руки. За всё то время, что они провели в Малфой-мэноре, Кассиопея и Гарольд (Люциус предпочитал использовать эту форму имени Поттера, считая её более аристократичной) вели себя словно сиамские близнецы. Везде ходили вместе держась за руки и говорили, заканчивая фразы друг за другом. Люциус однажды с иронией, которую не смог сдержать, спросил у Тёмного Лорда, всегда ли они так себя вели, на что получил сухой и лаконичный ответ: «Нет!». Дальнейших объяснений не последовало, так что пришлось унять своё любопытство, оставив вопросы до лучших времён. Общаться Кассиопея и Гарольд предпочитали только друг с другом, полностью сведя на нет общение с Драко и другими домочадцами. Даже Нарцисса, его жена — милая и кроткая женщина, не смогла найти с ними общий язык. Нет, дети, конечно, были очень вежливы, но на вопросы отвечали односложно, с лёгким нежеланием. Попытки Драко сблизиться со странной парочкой потерпели фиаско и сын затаил обиду. С его стороны как из рога изобилия посыпались оскорбления и мелкие каверзы. И хотя Люциус предпочёл бы не вмешиваться, считая, что дети сами разберутся, злить Тёмного Лорда определённо не стоило. Чревато. Несдержанность и недальновидность наследника раздражали Люциуса, но позволяли увидеть его слабости со стороны, чтобы в дальнейшем внести коррективы в воспитательный процесс. Кассиопея и Гарри игнорировали нападки Драко, и злость сына набирала обороты. Реакция Тёмного лорда не заставила себя ждать и однажды, довольно зло высказался: — Ты должен поговорить с сыном. Кто, в конце концов, из вас старший в роду? Слова били хлёстко, в них была затаённая ярость уязвлённого отца. Тайна или нет, а унижать свою дочь он не позволит и это могло ещё аукнуться роду Малфой. С Драко пришлось провести обстоятельную и достаточно эмоциональную со стороны сына беседу. В очень категоричной форме ему было сказано, что истинное происхождение Гермионы и Гарольда не вызывает сомнений, и Драко следует вести себя более гостеприимно. В конце концов, сын решил оставить ненавистную парочку в покое, надевая при встрече вежливую маску холодного безразличия. Что же, лучше так, чем открытая конфронтация. Скорее всего, наладить нормальные отношения у них теперь не получится, а ведь Драко с Кассиопеей связаны близким родством, которое можно было бы повернуть на пользу Малфоям. Люциус поставил на догадливость сына, что отец ничего не делает просто так, и проиграл. Тёмный Лорд однажды рассказал, что Кассиопея и Гарольд, учились делиться силой между собой. Тактильный контакт, ментальный разговор и уединённость очень помогали улучшить этот навык. Люциус только слышал о таких возможностях, но среди вампиров, а не магов. И ладно бы обычная односторонняя перекачка сил от одного носителя другому, существовали же сложные темномагические ритуалы, а, значит, это было возможно. Но дети делали это мгновенно, словно перекидывая квоффл. Создавалось впечатление, что для Кассиопеи и Гарольда не было ничего невозможного. Они давно переступили рубеж под названием «нормально» и шагали семимильными шагами далеко впереди остальных. Гарольд спустя несколько дней после прибытия в мэнор снял и больше не надевал свои очки с круглыми стёклами. Вероятно, артефакт в его голове, кроме всего прочего, влиял и на зрение мальчика. Тёмный Лорд великодушно показал Люциусу, каким был Гарольд, когда Кассиопея впервые его увидела. Забитый, боящийся даже своей тени ребёнок. Того Гарри уже не существовало, был Гарольд – умный, талантливый и уверенный в себе мальчишка с большим магическим потенциалом. Этим ребёнком уже не смогли бы помыкать какие-то магглы, этот знал кто он и чего достоин. Невероятное превращение даже для мира магии. Ведь менять внешность — это одно, а личность и личные качества — совершенно иное. Люциус даже ловил себя на крамольных мыслях (которые он старался отгонять), что в некотором роде начинал понимать логику Дамблдора в отношении Поттера или любого другого абстрактного ребёнка, наделённого большой силой. Такие возможности в руках несмышлёных детей могли натворить ужасные, непоправимые вещи. Одарённость Кассиопеи была объяснима: чистокровная, хоть и незаконнорождённая волшебница. Дочь Тёмного Лорда по определению должна обладать немалой силой. Но Поттер — полукровка. Откуда же такая мощь у этого паренька? Происхождение самого Тёмного Лорда тоже не вписывалось в неопровержимую до сего момента константу превосходства чистокровных. Люциус ещё раз оглядел ритуальный зал, отмечая про себя всё ли на своих местах? Осечек быть не должно. И вновь его взгляд натолкнулся на парочку, державшуюся за руки. Гарольд, одетый в чёрный балахон, как требовал обычай при проведении ритуалов, тряхнул волосами, чтобы не мешали, а затем накрыл свою голову капюшоном. Кассиопея, как и положено девушкам, была одета в белые одежды. Капюшон предусмотрительно скрывал её волосы. Дети стояли возле постамента, где вскоре появится возрождённое тело Тёмного Лорда. Они с интересом рассматривали выгравированные руны на древнем камне. — Кассиопея, — позвал он племянницу, — подойти сюда, дитя. Но «неразлучники», идя в ногу, вновь подошли вдвоём. Люциус сжал зубы, временами их синхронность раздражала. — Ты помнишь последовательность своих действий? — Конечно, лорд Малфой, — согласно кивнула Кассиопея. — Тогда начинаем. Возьми ритуальный клинок и подойди к постаменту. В момент, когда я скажу: «И да прольётся добровольная кровь потомка!», ты должна будешь быстро разрезать ладонь и окропить камень. И разрез должен быть глубоким, иначе количества крови будет недостаточно. Ни в коем случае не убирай руку: кровь должна капать на постамент до полной материализации твоего отца. Далее, когда очертания тела станут видимыми, нужно положить в изголовье артефакт, который доверил тебе твой отец. Он у тебя с собой? — Люциус волновался, хотелось повторить основные моменты вновь, несмотря на слова девочки о том, что она всё помнит. — Гарольд, тебе, я думаю, лучше отойти! — Оставь его, пусть находится рядом с Касси. Он ей помогает, — раздался в сознании голос Тёмного Лорда. — Хорошо, мой Лорд, — Люциус хотел было повторить всё сказанное для детей, но они лишь пристально посмотрели на него, а затем, согласно кивнув, отошли к нужному месту, заняв свою позицию. Осознание того, что оба слышали Тёмного Лорда, говорившего в его, Люциуса, голове, принесло неприятное ощущение, что за ним постоянно подглядывали. С трудом подавив ненужные сейчас эмоции, он сосредоточился на ритуале. Голос, словно читающий молитву в церкви, бился о стены ритуального зала и множился. Читающий должен был войти в пограничное состояние, поэтому голос звучал странно, имея почти потустороннюю власть над слышавшими его. Не делая пауз, Люциус чертил древние руны вокруг постамента, рядом с которым стояли, взявшись за руки, Кассиопея и Гарольд. Глаза детей были прикрыты, а губы бесшумно шевелились. Когда Люциус закончил с рунами, девочка и мальчик оказались заключённым в круг вместе с постаментом. Люциус выпрямился и прокричал: — И да прольётся добровольная кровь потомка! Кассиопея отпустила руку Гарольда и взялась за нож, поданный мальчиком. Бесстрашный взмах, и левая рука обагрилась кровью. Девочка выставила руку над постаментом и кровь влажными шлепками закапала на камень. Ни слёз, ни дрожащих губ, лишь сосредоточенный взгляд и безэмоциональное лицо. Прозрачным контуром, словно призрак, на постаменте стало проявляться тело мужчины. С каждой утекающей в небытие секундой, с каждой упавшей на камень каплей крови, призрак становился более материальным. Кассиопея правой рукой нащупала на груди какую-то тонкую цепочку с небольшим кулоном, а затем, сорвав его, положила на ладони. К большому удивлению Люциуса, кулон начал увеличиваться в размерах. Как девочка сделала это без волшебной палочки — оставалось загадкой. А кулон, закончив превращения, стал размером с крупное яблоко. Это был странный готический крест, украшенный драгоценными камнями. Кассиопея наклонилась над постаментом и положила артефакт в изголовье проявляющейся фигуры мужчины. До этого момента она никогда не показывала артефакт, от которого исходила прямо-таки древняя мощь. Люциус замер в ожидании. Хватит ли у Касси сил закончить ритуал? Бледна, но всё также сосредоточена. Рука, выставленная вперёд, уже подрагивала от напряжения, но девочка оставалась неподвижной. Вдруг, резко побледнев до немыслимого предела, Кассиопея пошатнулась. Люциус уже собрался кинуться вперёд, чтобы не дать ей удариться о каменный пол, но его опередили. Гарольд поддержал Касси и спустя секунду, она вновь выпрямилась, к ней даже вернулся здоровый цвет лица. Мальчик перестал поддерживать подругу, но руку на плече оставил. Стало ясно, зачем дети учились обмену силой. По всему выходило, что они предусмотрели вариант, при котором сил одной Касси может не хватить. Ведь обычно в таких ритуалах участвовали уже взрослые волшебники со сформировавшимся магическим ядром, а тут, хоть и необычайно сильный, но все же одиннадцатилетний ребёнок. Где ей тягаться со взрослыми? Тело Тёмного Лорда, потеряв призрачность, стало всё больше походить на того мужчину, которым Люциус запомнил его перед исчезновением. Однако, Кассиопея ритуал не прервала, а пристально всматривалась в лицо отца, будто ожидая какого-то знака. Она вновь стала бледнеть, её губы, плотно сжатые от напряжения, неприятно посинели. Люциус с тревогой перевёл взгляд на Гарольда, который стоял с прикрытыми глазами. Одной рукой он касался плеча Кассиопеи, другую сжал до невозможности. Мальчик был неестественно бледным. «Почему она не остановит ритуал? Чего ждёт?» Но вмешиваться в ритуал пока он незакончен, чревато ужасными последствиями для всех участников. Бушующие в воздухе силы просто сметут их, как цунами. Вдруг веки Тёмного Лорда дрогнули, а глаза стали медленно открываться. Люциус вздохнул с облегчением, но в тот же момент Кассиопея уронила свою окровавленную руку вниз, а затем и мальчик, и девочка, как подкошенные, упали на каменный пол. Понимая, что медлить нельзя, Люциус в два огромных шага, подбежал к постаменту, влил укрепляющее в Тёмного Лорда, а затем ринулся к находящимся без сознания детям. Их обескровленные лица и плотно закрытые глаза заставляли думать о худшем. Пульс обоих был слишком слабым и плохо читаемым. Заклятие, приводящее в чувство, не подействовало ни на одного из них. Вливать в находящихся без сознания любые зелья опасно, но при помощи некоторых вспомогательных заклинаний возможно. Люциус мысленно поблагодарил Проведение за то, что в своё время освоил необходимый комплекс, потом, стараясь не поддаваться панике, проделал нужные действия, дав племяннице кроветворное и восстанавливающее силы, а Поттеру — лишь последнее. Судорожно вздохнув, Люциус замер в ожидании пока подействуют зелья. Либо поможет, либо они умрут. И сам он, вероятно, тоже. Тёмный Лорд не пощадит, если Кассиопея умрёт. Когда цвет лица детей улучшился, Люциус резко выдохнул, осознав, что всё это время он почти не дышал. Однако, Кассиопея и Гарольд не спешили приходить в себя и это внушало опасения, что ещё ничего не закончилось. В этот момент раздался ещё неокрепший, хриплый голос Тёмного Лорда, к которому Люциус сидел спиной: — Что с моей малышкой, Люциус? — не получив ответа, голос стал почти паническим. — Говори же, чёрт тебя подери! И, видимо, решив не ждать или не веря, что ему скажут правду, мужчина, накинув лежащую рядом с ним мантию, соскочил с постамента и пошатываясь, всё-таки он был ещё очень слаб, направился к дочери. А, подойдя вплотную, почти рухнул на колени рядом с двумя хрупкими телами. — Что с ними? Почему они не приходят в себя? — хрипло спросил он. Люциус, бледный словно полотно, поднял глаза на Тёмного Лорда и проговорил: — Они отдали все свои силы для вашего возрождения, мой Лорд. Они почти пусты, я не чувствую в них магии. Зелья, которые я им дал, подействовали, но либо этого недостаточно, либо слишком поздно. Остаётся только ждать. Тёмный Лорд подхватил неподвижное тело своей дочери и в каком-то запредельном отчаянии прижал к себе. Крик его, словно вой раненого животного, разнёсся по подземелью: — Не-е-т! Только не моя Касси, только не она!