«Любая вещь является правильной или неправильной лишь постольку, поскольку ты так считаешь. И ничто не является правильным или неправильным по сути своей. Первое, что стоит уяснить себе о Вселенной, — это то, что никакое условие не является «хорошим» или «плохим». Оно просто есть. Поэтому перестань оценивать. То, что происходит, — это просто то, что происходит. Как ты чувствуешь себя по этому поводу — это другое дело». Нил Дональд Уолш
***
Осознание себя возвращалось постепенно. Тьма нехотя отступала, оставляя после себя заторможенность, безразличие, спокойствие. Касси чувствовала себя камнем, тысячелетним валуном, которому наплевать на течение времени и происходящее в мире. Всё слышать, понимать, и даже что-то ощущать, но словно тебя это не касается, словно ты — пустота. Как ни странно, но произошедшее в подземелье Малфой-мэнора память запечатлела великолепно, вспышками показывая отдельные моменты. Влажный, душный, чуть затхлый воздух, который было необходимо, но не хотелось вдыхать… Тело отца на постаменте ещё только начало проявляться, а внутри неё уже ничего не осталось… Отчаяние… Мир покачнулся и начал уходить из-под ног… Рука Гарри крепко сжала плечо, и Касси ощутила, как её буквально окатило волной силы. Решение возродить отца во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни, было принято осознанно. Не в этом ли её предназначение? Глупо и, наверное, пафосно, вот только иного пути она не представляла. Этот казался... Правильным? Да, именно так! Иначе не объяснить целеустремлённость и отсутствие жалости к своей собственной судьбе. Касси была слишком сосредоточена на том, чтобы довести ритуал до конца, и поэтому не сразу поняла в какую ловушку заманила Гарри, который очертя голову бросился ей на выручку, и теперь черезчур интенсивно насыщал своей силой. В момент, когда отцу уже ничего не угрожало, стало ясно: оставшейся жизненной энергии едва ли хватит на одного. Дальнейшие действия выполнялись скорее механически, чем осознано. Собрав остатки жизненных сил, направила их к Гарри, лелея призрачную надежду, что друг сможет зацепиться за жизнь. Он должен жить. Впрочем, сейчас её это уже не волновало. A точнее, она не желала помнить свои жизнь и смерть, итак сделала всё, что могла. — Пора просыпаться, — раздался мелодичный женский голос. Когда Касси резко открыла глаза, ей тут же пришлось зажмуриться, потому что пространство, в котором она оказалась не имело привычной трёхмерности, вокруг был только яркий белый свет. Продолжая лежать с закрытыми глазами, пыталась осознать происходящее, но получалось с трудом. Где она? Что с ней? Удивительно, но страха не было. Вновь открыв глаза, прищурилась, невозможно яркий свет ослеплял. Странно чувствовать твёрдую поверхность, а глазами воспринимать лишь пространственное яркое свечение, пустоту. Мозг буйствовал, крича о том, что тело подвешено в воздухе, но тактильные ощущения сообщали обратное. Это ужасно дезориентировало. Справившись с противоречивыми эмоциями, Касси заметила стоящую неподалёку темноволосую женщину. В чертах её лица определённо было что-то знакомое. Чёрное платье струилось по точёным бёдрам и красивым ногам, которые угадывались под одеянием. Она смотрела пристально, но ни страха, ни опасений не внушала. — Беллатрикс? — Нет, я не твоя мать, — женщина отвечала спокойно, не отводя взгляда. — Я — твоё «Высшее Я». До поры до времени мы с тобой разделены. Твой отец ведь рассказывал о нашей с ним беседе? Касси кивнула. Лежать дальше уже казалось ужасно глупым и она, неловко приподнявшись на локтях, села. Не-Беллатрикс или как её там, грациозно подобрав длинный подол платья, подошла ближе и помогла встать. — Я умерла? Но почему тогда чувствую себя скорее живой, чем мёртвой? Женщина улыбнулась. — А как это чувствовать себя мёртвой? Касси смутилась. Конечно, ей не было известно, как чувствуют себя мёртвые, да и чувствуют ли вообще? Но она не так себе представляла смерть. — А мне откуда знать? Может расскажите зачем я здесь? — Мы с тобой должны поговорить, — выжидающий взгляд нервировал и смущал. — Скажи мне, дитя, что важнее: существование души или жизнь тела? — Душа, несомненно. Что есть тело? Всего лишь оболочка, а душа – бесценное зерно бытия, — не раздумывая, проговорила Касси и была тут же поощрена мягкой улыбкой «Высшего Я». — Верно. Касси, ты достаточно взрослая, и что немаловажно, ты — умна, чтобы понять некоторые вещи, о которых я расскажу. Жизненный путь твоего отца подошёл к концу, и тебе предстоит сделать нелёгкий выбор. Всё внутри Касси запротестовало от этого утверждения. — Я смогла его возродить. Он будет жить! — Это ненадолго, — отрезала собеседница, затем более мягко добавила: — Твой отец должен выполнить задуманное им, то, о котором он не помнит, как, впрочем, и ты, чтобы быть потом счастливым. Понимаешь? Касси отрицательно помотала головой. Женщина глубоко вздохнула, но всё так же терпеливо продолжила: — Твой Папá во многом заблуждается и чтобы показать ему, в чём именно он неправ, была задумана эта его жизнь. Несомненно, трудная и болезненная, он и сам принесёт много горя другим. А если не сможет понять главное, то больше ему не дадут родиться. Таковы условия высших сил. Ведь душа бесценна, и ОНИ борются за каждую до последнего. «Высшее Я» ласково прикоснулась к щеке Касси, поправляя выбившиеся из тугой косы локоны. — Малышка, пойми, жизнь не закончится со смертью тела. Касси кивнула, но внутри расползался огонь недоверия, паники и злости. — Да-да, конечно, жизнь — бесконечный процесс, душа — бесценна, но что вы хотите от меня? «Высшее Я» отстранилась с каким-то холодным выражением лица. — Со мной не нужно бороться, Касси! Только не со мной. Для меня всё это не просто и ты не представляешь насколько. Видеть сейчас твои печальные глаза просто невыносимо. Хочется защитить, потому что все твои переживания и мои тоже. Ты должна мне поверить! Ты уже веришь, но просто не желаешь признавать. Внезапно «Высшее Я» порывисто прижала Касси к себе и зашептала: — Скоро, совсем скоро, тебе придётся на время расстаться с отцом. Ты сильная, Касси, ты выдержишь это испытание! Другого выхода нет, дитя. От тебя требуется только не препятствовать тому, что произойдёт, даже если это будет в твоих силах. — Расстаться? — сокрушенно прошептала Касси. Она не хотела этого. — Придётся, дитя моё. Его тоже заставят забыть. — Опять Дамблдор? — «Почему все кроят их жизни с Папá, как им заблагорассудится?» — Послушай меня, Касси — это справедливая отдача, за то, что он совершал в этой жизни и в прошлых. Он должен понести наказание, возможно лишение близкого человека заставит его начать понимать. — Справедливо? — прокричала в отчаянии Касси. — Но я-то в чём виновата? Тоже что-то натворила? — Нет! Разве ты не понимаешь? Ты и я так любим его, что готовы существовать в тех нелёгких жизненных условиях, в которых живёт он, только чтобы быть рядом, заботиться и попытаться помочь. Мы готовы родиться лишь для того, чтобы умереть для него. Даже если убийцей будет он сам, в надежде, что когда-нибудь произойдёт чудо. Касси молчала. Глаза смотрели и не видели, а потом, словно вспомнив о собеседнице, она спросила: — Возможно, но что же нужно сделать? Я хотела бы знать больше фактов, — смятение, вот, что ощущалось ею. — Когда очнёшься, попытайся убедить отца показать тебе дом Мраксов. В нём вас встретит наш невольный союзник. Заметь не враг, а союзник, потому что именно его неоценимое вмешательство всё изменит. Он знает о том, что в доме хранится один из крестражей твоего отца и в своё время наложил сигнальные чары: стоит вам пересечь порог и об этом станет известно Дамблдору. Ваша встреча повернёт историю магического мира по совсем другому пути. Дать твоему отцу власть с его силой — слишком опасно. Это его самый большой соблазн, наряду с бессмертием. Ты должна будешь позволить Дамблдору сделать то, что он задумал. Не мешай ему, не сопротивляйся, иначе все усилия пропадут втуне. — Даже если он убьёт нас? — Не убьёт, у него другие планы, более изощрённые, поверь мне. Это важно, Касси. Дамблдор приложит все усилия, чтобы крестражи были уничтожены. Но, если оставить всё как есть, душа Тома будет вечно скитаться в этом мире. Мы ещё будем вместе, поверь мне. Руками Дамблдора мы сотворим наши будущие жизни, именно он поможет твоему Папá многое осознать. Шансы хорошие. Касси посмотрела на своё «Высшее Я», слова которой внушали надежду и звучали так правильно, что им хотелось верить, но вместе с тем противоречили чувству самосохранения и логике. — Но мы ещё встретимся с ним? Женщина ласково улыбнулась. — Конечно, дитя. — Мне страшно, — вместо голоса прорывался только шёпот, потому что ужас спеленал жёстко, не жалея, а внутри всё кричало о том, что прозвучавшее здесь — правда. Захотелось проснуться. — Я знаю, малышка, но ты смелая, и это тебе по силам. — Разве этим я не предам Папá? — уцепиться за слова, за призрачный шанс, ложную надежду. — Предашь? А ты представь, что твой Папá сломал ногу, а кость неправильно срослась. Он ходит и существует с непереносимой болью, но в твоих силах всё исправить. Нужно лишь отвести отца к врачу, чтобы тот, вновь сломав кость, помог ей правильно срастись. Разве станешь ты мешать врачу? Нет. Разве станет это предательством? Подумай! — Нет, ведь я буду ему помогать. Но где та грань, за которой мы лишаем человека свободы воли и начинаем творить из лучших побуждений, как известно, не всегда ведущих к добру? Женщина лишь улыбнулась на эту тираду. — Человека лишают свободы воли на каждом шагу, принято просто не обращать на это внимание. Поверь мне, я знаю больше, чем известно тебе и это наш последний шанс не потерять Тома. Мы вынуждены сыграть ва-банк. Что-то в словах собеседницы убедило Касси в искренности сказанного. Ей нельзя было не верить. — А Гарри? — всё-таки решилась спросить она. Он стал слишком важен для неё, чтобы забыть о друге и его судьбе. — А что Гарри? — с лукавством в голосе спросила женщина. — Что будет с ним? — не поддаваясь на провокацию, спросила Касси. — Гарри будет вынужден пройти путь, который был предначертан, но и у него, и у тебя, всё будет хорошо. Не без потерь и расстройств, конечно, однако, вы познаете много счастливых моментов. — Мы будем вместе? — не сдержавшись, задала главный для себя вопрос Касси. Собеседница внимательно посмотрела на неё, и Касси даже показалось, что она уловила во взгляде какую-то печаль и обречённость. — Ваши жизненные пути переплетены слишком сильно, чтобы просто разойтись. Касси кивнула. Она тоже так думала и не представляла, что может быть иначе. Слишком долго отрицала свою привязанность к Гарри, повинуясь догмам взращёнными отцом, чтобы сейчас снова врать себе. Каким-то образом этому мальчику удалось найти место в её сердце. Он стал другом, зарезервировал для себя частичку её души. В последнее время, практикуясь в технике передачи жизненной энергии, они так сблизились, что казалось их души сплетались в одну, а мысли начинали звучать в унисон. Ментальное переплетение сознаний не оставляло места для лжи и недомолвок. Даже общаясь столько лет с отцом, Касси всегда понимала, что есть чёткая граница между ними, и за эту чёрту он её никогда не пустит. А Гарри пустил. Его одиночество потрясло. Грейнджеры всегда делились любовью в избытке, но в ответ Касси испытывала лишь благодарность. Отца боготворила, но он проявлений чувств не приветствовал, а внутри было столько нерастраченного. И она поделилась всем, что было в избытке: нежность, забота, ласка. Друг впитывал словно губка, а потом обрушил на неё ураган эмоций: признательности и трогательной нежности. Гораздо позже оказалось невозможным перестать делить с друг другом всё, что есть на душе. — Это связь родственных душ, — подсказала женщина. — Нас можно только поздравить с такой находкой. Она улыбнулась, и Касси не смогла не ответить тем же. — Почему ты просто не заставила меня или не сделала всё сама? — Нет, нам запрещено, но поговорить начистоту и убедить иногда разрешается. — Что дальше? — Ты очнёшься на руках своего Папá и будешь восстанавливаться от последствий проведённого ритуала. Воспользуйся оставшимся временем с умом, ведь у тебя его мало. Каждый миг, взгляд, объятие станут на вес золота. Только не позволяй своей грусти, которая уже сейчас засела в твоём сердце, проявляться внешне. Хоть воспоминания об этом разговоре будут недоступны для Тома, но он может задать много неприятных вопросов, а когда ты не ответишь, заподозрит тебя невесть в чём. И да, рассказать ему ты тоже не сможешь, совсем, — будто почувствовав внутреннее напряжение Касси, женщина добавила более мягко: — Поверь мне, другого выхода нет. Вы должны отправиться в дом Мраксов и проиграть битву Дамблдору, иначе наш план пойдёт прахом. Касси рассеяно кивнула, потому что вопросы крутились в голове, как назойливые мухи. Казалось, что-то важное ускользает от её внимания. Тряхнув головой, словно отгоняя ненужное, спросила: — А Гарри, ему можно рассказать? Ведь он сразу почувствует. Это нельзя скрыть. Мы как одно целое. Собеседница с пониманием посмотрела на девочку. — Ты можешь сказать Гарри, он не предаст и пойдёт, куда ты укажешь с закрытыми глазами. — Хорошо, – Касси вновь кивнула, хотя в этом не было необходимости. Выбор отсутствовал, во всяком случае, она его не видела. Хотелось посоветоваться с кем-то, но с кем? Единственный, кому она могла доверить всё сказанное здесь, между мирами — это Гарри. — Когда возвращаться? — Сейчас! — громко произнесла её наставница, и яркий свет ударил в глаза, а в следующий момент Касси почувствовала своё тело и его слабость. Она собрала последние силы и попыталась открыть глаза.***
Люциус с нарастающей тревогой наблюдал за Тёмным Лордом. Тот внезапно вскочил на ноги и повернулся к нему с перекошенным мукой лицом. — Дай мне свою палочку, Люциус! — приказал он. Люциус послушно выполнил приказ, молча наблюдая, как Тёмный Лорд резкими, торопливыми движениями сначала задрал широкий рукав мантии, в которую он наспех облачился сразу после ритуала, а потом, прикоснувшись кончиком палочки к чёрной метке, воззвал к своему вассалу. — Кого вы вызвали, мой Лорд? — Северуса, только он может помочь. — Но он на стороне Дамблдора, — с опаской проговорил Люциус. Тёмный Лорд нетерпеливо тряхнул головой. — Я знаю, но либо это, либо потерять Касси. Последнее неприемлемо. Ожидание тянулось бесконечно. Тёмный Лорд то нервно ходил из угла в угол, то садился рядом с дочерью и прижимал её к себе, ласково гладя её по волосам. Гарри Поттер неподвижно лежал рядом с Кассиопеей, но его рука каким-то невероятным образом крепко сжимала тонкую ладошку девочки. «И когда только успел схватиться? — промелькнула удивлённая мысль в голове аристократа. Почему-то этот обычный жест заставил сердце сжаться. — Вместе даже в смерти!» Дети умирали, в этом он уже не сомневался, мысленно прощаясь и со своей жизнью тоже. Слишком бледные, они с каждой проходящей минутой становились всё бледней, а губы синели. Их хрупкие неподвижные тела всего какой-то час назад были наполнены жизнью, глаза горели, а лица расплывались в улыбках, радуясь только им известной шутке. А теперь… Оболочка, только оболочка. Что заставляет наши тела искриться энергией, кто вдувает её в нас, а потом, когда приходит, одному Мерлину известный миг, забирает бесценный дар? На месте Кассиопеи и Гарольда почему-то представилось безжизненное и умиротворённое лицо Драко, бледные губы, расслабленные веки. Люциус почувствовал, как в глазах подозрительно защипало и сморгнул, отгоняя морок, беря себя в руки, но тошнотворное бессилие окутало, оседая на уровне горла, мешая дышать и думать. Ни один здравомыслящий родитель не в состоянии спокойно смотреть на умирающее дитя, потому что к нему взывает древний инстинкт: любой ценой спасти и защитить своё потомство. Но человек, как сложное существо, примешивает ещё и целый клубок эмоций, первая из которых: любовь. Непонятно чью сторону занимал Северус, но он — последний шанс для этих детей, однако сам зельевар, мог стать большой проблемой. Хоть он и был его близким другом и крёстным сына, Люциус старался не ставить того перед выбором и соблазном предать. Но на слова сюзерена согласно кивнул, мысленно дав мэнору приказ пропустить Северуса, когда тот прибудет к границе аппарации. Через десять минут зельевар, чеканя шаг, вошёл в ритуальный зал. Его чёрная мантия развевалась, подобно похоронному флагу, а на лице застыла маска, не выражавшая никаких эмоций. Не было ни удивления присутствию Тёмного Лорда, ни страха. Ничего. Том оценил его выдержку: «Хороший шпион, такого бы на моей стороне! — однако надеяться не приходилось. Снейп был человеком Дамблдора, хоть и говорил обратное. — Пускай думает, что обманул меня. До поры до времени». — Отчего так долго, Северус? — холодно произнёс Тёмный Лорд. — Мой Лорд, я… — монотонным голосом начал было зельевар, но Повелитель досадливо махнул рукой: — Позже! Сейчас ты должен привести в чувство этих детей. Начни с девочки, она пострадала больше всего, — видя неподвижность Снейпа и его недоуменный взгляд, мужчина заорал, позволив ярости обрести над собой власть. — НЕ-МЕД-ЛЕН-НО!!! Снейп, словно очнувшись от крика, резко повернулся и приблизился к лежавшим на каменном полу детям. Мальчишка показался ему смутно знакомым, но, не давая себе задуматься над странными догадками, крутившимися на поверхности сознания, он начал проводить диагностику, а затем повернулся к ожидающему Тёмному Лорду. — Будет легче, если вы посвятите меня, мой Лорд в обстоятельства, при которых эти дети исчерпали свои жизненные силы, иначе, я могу только навредить, — всё также спокойно проговорил он. — Они давали силу в ритуале моего возрождения, — коротко пояснил Том. Снейп кинул быстрый взгляд на Люциуса, но тот смотрел в сторону. «Боишься, друг? А о чём ты думал, возрождая это чудовище!», — негодующе подумал он, но вслух сказал лишь одно: — Понятно. А затем обратился к Люциусу: — Мне нужен доступ в твою лабораторию. Люциус кивнул и сделал приглашающий жест по направлению к двери. — Ты знаешь дорогу, Северус. Я подожду здесь. Когда зельевар удалился, Том вновь сел рядом с дочерью, чтобы погладить её красивые кудряшки, продолжая мысленно взывать к её сознанию. Опять мучительно медленно потекло время ожидания. Но вот, резко распахнув двери ритуального зала, стремительно вошёл Снейп и, приблизившись, ловкими движениями влил приготовленные зелья в находящихся без сознания детей. Люциус, внимательно наблюдавший за его манипуляциями, удивлённо приподнял бровь. Он сделал то же самое чуть ранее, когда вливал в детей укрепляющее зелье. Но то, с каким мастерством это проделал Северус, просто восхищало. Теперь, когда зелья были даны, трое мужчин внимательно вглядывались в лица детей, чтобы не пропустить малейшую реакцию. Через несколько секунд, показавшихся Тому вечностью, веки Касси дрогнули. Он так и продолжал сидеть рядом с дочерью, и даже приход Снейпа не заставил его отстраниться. А теперь просто застыл, ожидая и плохое и хорошее, боясь поверить, что всё закончилось. Касси медленно, будто через силу, открыла глаза и застонала. — Папá? С тобой всё в порядке? — голос был ломкий, то и дело опускавшийся до шёпота. При первых словах девочки Северус замер, не веря тому, что услышал. «Дочь? У Тёмного Лорда есть дочь?». В этот момент, не давая отцу ответить на вопрос дочери, в себя пришёл странный темноволосый мальчишка. Он дёрнулся, при этом чёлка легко соскользнула со лба и век, которые приоткрывшись, поразили знакомым зелёным цветом глаз и тут же сомкнулись вновь. Догадка, ставшая знанием, повергла двойного шпиона в шоковое состояние. Мальчишки здесь быть не должно. Это невозможно. Будущее магической Англии зависело от того, находится ли в здравии отпрыск Джеймса Поттера. «И Лили», — подсказала совесть. «И Лили», — согласился с ней Северус. Но сейчас мальчик здесь, рядом с Тёмным Лордом, убившем Лили и этого Поттера, о котором не хотелось даже вспоминать. И как потом выяснилось, пытался убить и сына Лили, но каким-то образом все обернулось против него. Что делать Северус не представлял. Дамблдор утверждал, не посвящая в детали, что решающая битва будет, когда мальчишка станет совершеннолетним, но сейчас он был слишком мал. Оставалось ждать и при подвернувшейся возможности, раскрывая себя перед Тёмным Лордом, спасти Гарри Поттера. Гарри, очнувшись, застонал, как и Касси за секунду до него. Он повернул голову и встретился взглядом с той, которой верил, как себе и за которую не пожалел жизни, когда увидел, что она вот-вот упадёт без сил. — Привет, — шёпотом, потому что сил ещё мало и голос исчез в неизвестном направлении. — Привет, — тоже шёпотом, потому что Гарри шепчет. Оба как-то робко друг другу улыбнулись. Гарри крепко сжал руку Касси и улыбнулся ещё шире: — Всё получилось? Касси кивнула и, ответив счастливой улыбкой, прошептала одними губами: — Спасибо. Трое взрослых молча наблюдали за трогательной сценой воссоединения двух детей, свидетелями которой они невольно стали. Том решил, наконец, прервать молчание вопросом, который поверг в шок стоявшего рядом зельевара: — Как вы оба? — можно было общаться ментально, но он с наслаждением говорил вслух. Слишком долго был бестелесным духом. — Силы подняться есть? Ну, вы и устроили. Ладно, Гарри, ты мог и не знать, но от тебя Касси я такого не ожидал! Ведь мы же договорились, что ты не станешь больше рисковать своей жизнью! — Прости, Папá, я не хотела заставлять тебя беспокоиться, — Касси, замолчав, потупилась, а потом продолжила: — Когда я поняла, что ты в порядке, то попыталась оттолкнуть Гарри, но, видимо, было уже поздно: он потерял много сил. Я боялась прерывать ритуал раньше, а Гарри так вцепился в меня, что не представлялось возможным остановиться и не погубить нас троих. В процессе своего монолога Касси кинула несколько обвиняющих взглядов на Гарри, но тот лишь усмехался. Том сокрушенно покачал головой. Эти двое стоят друг друга. Гарри станет таким же сильным волшебником, как и Касси. Том уже видел, как встанет во главе магической Англии, а эти дети будут его верными соратниками. Вместе им не страшен ни Дамблдор, ни сам Гриндевальд, будь он неладен. Том согласен был делиться властью, о чём раньше и не помышлял, но только со своей семьёй. Эти двое настолько неразлучны, что, скорее всего, в будущем станут больше, чем просто друзья. А Касси он доверял полностью. — Выпороть бы вас обоих, — с чувством сказал Том. Дети оба потупились. — Теперь я это могу, помнишь, Касси? А ты Гарри, не думай, что избежал бы этой участи, раз мне не родной. Испуганные взгляды заставили Тома добродушно рассмеяться. Как же он был сейчас счастлив! Он жив, дочь жива, Гарри тоже жив. Всё складывалось, как нельзя лучше. Осталось только разобраться со Снейпом и убедиться в сохранении тайны. Знал бы он, какие мысли бродили в голове у двойного шпиона. Если Люциус привык уже к проявлениям чувств их сюзерена по отношению к дочери, то Северус с каждым сказанным словом наполнялся тревогой и недоумением. Эта сценка «Большой и дружной семьи» была чем-то сюрреалистичным. Как ко всему этому относиться он не имел никакого понятия. Гарри Поттер не казался в опасности и смерть от руки Тёмного Лорда ему явно не грозила. Вопрос «что делать?» поменялся на «что происходит?», и Северус решил не совершать резких движений. Он успокоил свой взбудораженный событиями разум, убирая опасные мысли в тёмные закоулки сознания. — Ладно уж, вашу помощь я оценил. Так что наказаны вы не будете, но больше так рисковать не смейте. А теперь вставайте и отправляйтесь в свои апартаменты. Вам нужно отдохнуть и набраться сил, — Том посмотрел на хозяина замка. — Люциус, прикажи эльфам перенести их. Когда дети исчезли из подземелья, Том повернулся к зельевару. — Я благодарен тебе, Северус, за твою помощь и восхищён твоими умениями, — внимательный взгляд синих глаз вперился в ничего не выражающее лицо своего вассала. — Но ты должен поклясться в сохранении тайны здесь произошедшего и всего того, что касается этих детей. Северус кивнул. «Это было ожидаемо». Когда Люциус подтвердил клятву, данную шпионом о том, что ни словом, ни мыслями, ни каким-либо иным образом, не мог выдать информацию о Касси и Гарри, или об обстоятельствах с ними связанных, Том мгновенно почувствовал облегчение. Но всё равно внутренне подобрался, как перед атакой, ведь предстоял серьёзный разговор с этим заигравшимся двойным агентом. — А теперь, Северус, расскажи мне, отчего ты так задержался с приходом? А ещё поведай, как жил все эти годы под боком у Дамблдора?