***
Гарольд, выходя из палатки, вдохнул морозный воздух полной грудью и откинул со лба тёмные волосы, выбившиеся из хвоста. Внутри царило привычное спокойствие — волнение уничтожилось вместе с личностью Гарри Поттера. Гарольд мысленно скривился. Сейчас он даже был благодарен тем, кто подкинул его в тот маггловский приют, ведь Гарри, по сути, и был им, только воспитанным совершенно другими событиями и людьми. Преодолев крытый переход, Гарольд наконец увидел арену, которая представляла собой неровную площадку, усеянную камнями разного размера: от совсем крошечных, похожих на те, что используются для игры в плюй-камни, и до огромных, за которыми могло при желании спрятаться сразу три Гарольда. Воздвигнутые за последние дни трибуны были полностью забиты людьми. Беснующаяся толпа что-то кричала. В центре загона восседала оскалившаяся хвосторога, растопырившая кожистые крылья, прикрывая от сотен глаз своё единственное сокровище — кладку мраморно-серых яиц. «Шоу хотите, значит, — мысленно усмехнулся Гарольд, оглядывая толпу, — ну что ж, будет вам шоу. Уж в этом-то я мастер». Очень кстати ему вспомнился совет Грюма. Доброе и простое заклятие? Гарольд захихикал: вряд ли аврор намекал ему на этот вариант. Неторопливо сняв мантию, которая только мешала, раздуваемая ветром, он небрежно перекинул её через ограждение. Засучив рукава тонкого свитера, вошёл в загон. Хвосторога, вытянув длинную шею, нервно крутила головой, пытаясь разглядеть крошечного человечка на другой стороне загона. Принюхавшись, она предупреждающе рыкнула и ещё сильнее пригнулась, закрывая телом яйца; гибкий чёрный хвост испуганно задрожал, скребя шипами по мёрзлой земле. От тонкой фигуры человека пахло драконьей кровью и смертью. «Единожды дракона умертвивший да будет убийцей драконьим наречён», — нараспев мысленно процитировал Гарольд строчку из трактата, найденного в Запретной секции и прочтённого им ещё в школьные годы. — Эй, Горыныч! — подойдя чуть ближе, вдруг крикнул он на парселтанге. Гарольду всегда нравились сказки Долохова, которые тот рассказывал не по одному разу на посиделках отряда, неизменно собирая вокруг себя веселившуюся компанию товарищей. Мудрёные русские имена отчего-то настолько быстро въедались в память, что вытравить их оттуда было просто невозможно. Даже за все годы забвения... Гарольд немного сомневался насчёт адекватности перевода странных имён на змеиный язык, но был уверен, что хвосторога обращение уловит. Этот вид драконов в достаточной мере понимал парселтанг — генетическая память была сильна, — оттого они и были так похожи на змей. Волшебная палочка привычно легла в руку, чуть царапнув кожу. Гарольд поморщился — палочка из остролиста верно служила ему до сих пор, но изменения в магии, произошедшие в последние месяцы, довольно ощутимо ослабили эту связь. Бэгмен резко перестал что-то тараторить усиленным магией голосом, и даже толпа как будто бы притихла. Хвосторога застыла на месте, неотрывно следя за человеком с клеймом драконьего убийцы на душе, который в одно мгновение из досадной букашки превратился в опасного хищника. — Ну, пошла отсюда! Ящерица крылатая! — продолжал подходить Гарольд, размахивая руками и крича на оскалившегося дракона. — Не хочешь, да? А ну тогда… Вингардиум Левиоса! — камень размером с крупную собаку послушно взмыл в воздух. — Депульсо! Хвосторога мгновенно втянула шею, чуть отпрянув от камня, на огромной скорости врезавшегося в землю прямо перед ней. — Давай, кыш! Кыш! Совсем ещё молодая дракониха, обезумев от запаха человека, предприняла последнюю попытку защитить кладку. Она, дико взревев, открыла пасть, готовясь испепелить угрозу. Но мгновение было упущено, и камень, небольшой по сравнению с предыдущим, как пушечный снаряд врезался прямо в челюсть. Оглушённая хвосторога начала медленно отступать, мотая огромной головой и скалясь от бессильной ярости. Инстинкт требовал защищать кладку, но куда более древний ужас гнал её прочь от этого места. Камни раскалывали мёрзлую землю в нескольких шагах от неё, задавая направление. Гарольд победно ухмыльнулся, когда она, пятясь, оказалась на другой стороне загона. Он осторожно подошёл к кладке. В этот момент оправившаяся от удара хвосторога зарычала, пытаясь прыгнуть и длинными шипами ударить разорителя, но добилась лишь ещё одного снаряда, попавшего в чувствительное место у основания хвоста. Бессильно взвыв, она нервно закрутилась на месте, мечась как тигр в клетке. Она была готова броситься к своей кладке, но присутствие этого человека не давало ей подойти ближе. — Да сиди ты, неразумная, не трону я твои яйца! — как можно отчётливее зашипел Гарольд, наконец, не выдержав. Дракониха мгновенно застыла на месте, явно уловив примерный смысл фразы. Она продолжала настороженно следить за каждым действием человека, от страха и злости чуть подёргивая хвостом, но уже не делала попыток совершить последний прыжок в своей жизни. В наступившей гробовой тишине Гарольд победно поднял вверх золотое яйцо. Бэгмен что-то кричал, толпа неистово вторила ему. Самый молодой чемпион позволил себе, наконец, расслабиться — всё представление он держал себя в диком напряжении, несмотря на кажущийся задор и простоту исполнения… Отвлечённый вниманием публики Гарольд слишком поздно заметил опасную вспышку. Глухой удар о твёрдую землю — он сумел упасть и откатиться с линии огня лишь в последнее мгновение. Позабытая всеми хвосторога в отчаянии решила спалить обидчика, увидев у того в руках яйцо, которое ошибочно приняла за своё собственное. Трибуны зашлись в испуганном крике. Обожжённое плечо наливалось болью, но для Гарольда уже не существовали такие мелочи. — Ну, допрыгалась, зараза летучая… К загону уже спешили драконоводы, на ходу доставая свои волшебные палочки. Слишком медленно. Повинуясь одному-единственному слитному взмаху остролистовой палочки, несколько камней взвились в воздух, вытягиваясь и меняя свою форму прямо в полёте. Хвосторога снова раскрыла пасть, намереваясь спалить острые штыри, несущиеся прямо на неё, но было уже поздно. С дикой скоростью они вонзились в землю, перекрещиваясь между собой, лишь чудом не пронзая дракониху. Не в силах даже повернуть голову, она, обездвиженная образовавшейся клеткой, оглушающе заревела, пытаясь выбраться из западни. Гарольд мысленно поаплодировал себе. Использование множественной трансфигурации на расстоянии, которая не только не являлась общедоступным приёмом, но и часто даже не упоминалась в учебных пособиях как нечто возможное! Это явно не добавит Гарри Поттеру шарма в глазах директора или той же профессора МакГонагалл: тех магов, кто разбирался в трансфигурации на уровне Мастера. Глупый прокол сразу же после триумфального возвращения в трезвую память. Великолепно. Гарольд успокаивал себя лишь тем, что, вовремя погасив вспышку ярости, в последний момент изменил траекторию полёта кольев. Убийство дракона было бы ещё более фееричным подвигом. Подняв с земли упавшее во время манёвра яйцо, он засунул палочку в карман и побрёл к выходу из загона, где к нему уже спешили профессор МакГонагалл и Грозный Глаз Грюм. Дойдя до ограждения, Гарольд обернулся — драконоводы пытались усмирить напуганную хвосторогу. — Вот тебе и приступ ностальгии… — Мистер Поттер! Как вы? — МакГонагалл никак не могла отдышаться, а голос её дрожал. Гарольд неопределённо пожал плечами, поморщившись от резкой боли, прострелившей левую руку. Профессор выглядела обеспокоенной, но пока только лишь состоянием ученика, а не его чудесными познаниями в преподаваемой ею науке. — Пока судьи совещаются, идите к мадам Помфри… Вон туда, там уже должен быть мистер Диггори, — она махнула в сторону второй палатки, стоявшей рядом с той, из которой выходили чемпионы. — Великолепно, Поттер! — прохрипел подошедший Грюм. — Хотя и не то, чего я ожидал. Гарольд внимательно посмотрел на старого аврора. Показалось, или он действительно увидел во взгляде Грюма беспокойство? Это как-то не вязалось с образом Грозного Глаза, которого Гарольд припоминал из прошлой жизни. Хотя… многое должно было измениться с момента смерти Тёмного Командира. — Мистер Поттер, — непреклонно повторила МакГонагалл, — отправляйтесь в палатку… — Гарри! Ты сладил, сладил… — пробасил подоспевший Хагрид, перебивая её. — Да с кем! С самой хвосторогой! А ты слышал ведь… Гарольд широко улыбнулся и, пользуясь удачно подвернувшимся моментом для побега, благосклонно позволил увести себя в палатку первой помощи, пока никто ничего лишнего не вспомнил и не осознал. Только за плотными тканевыми стенками Гарольд позволил себе немного расслабиться: не думая ни о чём существенном, он рассеянно выслушивал гневные причитания мадам Помфри, обрабатывающей ожог на левой руке. Взгляд то и дело притягивался к тонкой занавеске, за которой виднелась фигура Седрика Диггори. — Гарри! — в палатку ворвалась Гермиона, таща за собой бледного Рона, находящегося в полуобморочном состоянии. — Это было потрясающе! Как ты вообще это сделал? Её голос звенел, приятно разгоняя тишину больничной палатки, Гарольд улыбался подруге, но смотрел только на Рона. На человека, добровольно перечеркнувшего всю их многолетнюю дружбу. Командир не привык прощать предателей: ударивший в спину однажды — сделает это снова. — Прости, Гарри, — серьёзно сказал Уизли, опуская глаза. — Кто бы ни положил твоё имя в Кубок… — Всё в порядке, Рон, — перебил его Гарольд, усилием воли удерживая копящееся раздражение внутри. — Просто забудем. — Но… — Забудем, и всё, — твёрдо повторил Гарольд, вынуждая Рона посмотреть ему в глаза. Рон нервно улыбнулся, переплетя пальцы в замок. Он вдруг ясно осознал, что, несмотря ни на какие слова, этот Поттер ничего не забудет. Не забудет и не простит.***
— Седрик применил трансфигурацию, превратив камень в собаку. Он надеялся отвлечь на неё внимание дракона, и это почти сработало — яйцо он схватил, но дракон в последний момент обжёг его. Делакур погрузила своего дракона в транс какой-то магией, он заснул, но во сне выдохнул пламя. Её юбка вспыхнула, но Флёр потушила огонь водой из палочки. А Крам засветил каким-то заклинанием драконихе прямо в глаза, но та заметалась и передавила половину настоящих яиц, поэтому с него и сняли баллы, — быстро пересказывал события первого этапа Рон, шагая рядом. Они подошли к краю загона, где должны были объявить результаты. Пятеро судей сидели в стороне на вышке, задрапированной золотой тканью. Мадам Максим и мистер Крауч уже выставили оценки, и перед ними висели серебристые цифры семь и девять. — Судьи оценивают чемпионов по десятибалльной шкале, — пояснила Гермиона, опередив Рона, который, казалось, решил возместить Гарольду весь недостаток общения за последний месяц. Дамблдор поднял свою палочку, и из неё вытекла серебристая лента, которая нарисовала цифру девять. Бэгмен поставил десятку, а Каркаров, скривившись, будто только что съел целый лимон и запил его по ошибке уксусом, выдал четвёрку. — Четвёрка?! — оглушительно взревел Рон. — Вот же… Краму все десять поставил! Гарольд лишь снисходительно покачал головой, махнув на него рукой. Ему были глубоко безразличны оценки судей и весь этот Турнир в целом. Все мысли крутились вокруг совсем иной проблемы, которая была для него куда важнее, чем развлечение засидевшихся магов. Судя по его воспоминаниям, Том дошёл до грани и перешагнул через неё. Сколько же крестражей успел создать этот идиот? Дневник, кольцо и медальон — их Гарольд прекрасно помнил. Что ещё?.. Диадема Кандиды Когтевран, точно она. Вдруг в голове промелькнула страшная догадка, подействовавшая на командира, как ведро ледяной воды. Четвёртый крестраж был последним... или же нет? Рассеянно улыбаясь и кивая на поздравления, он вернулся в палатку для чемпионов, в которой им должны были объяснить задание второго тура. Флёр, Крам и Седрик уже были там. Диггори приветливо помахал Гарольду, половина его лица была густо намазана мазью, которую Помфри использовала для лечения ожогов. — Вы все молодцы! — Людо Бэгмен ворвался в палатку, сияя от счастья так, будто он, как минимум, лично победил всех четырёх драконов за раз. — Итак, до второго тура почти три месяца. Он состоится двадцать четвёртого февраля в девять тридцать утра. Но что будет его заданием — вам предстоит догадаться самим. Внимательно посмотрите на золотое яйцо в ваших руках. Внутри него лежит ключ ко второму заданию. Это поможет вам подготовиться. Все ясно? Тогда отдыхайте! Вернулся в гриффиндорскую гостиную Гарольд в неизменном сопровождении Рона и Гермионы. Он уже на полном серьёзе подумывал снова заткнуть рыжего заклятием немоты, но держался только ради Грейнджер, которая была искренне рада, что её друзья помирились. При их появлении гостиная взорвалась приветственными криками. Казалось, там собралась добрая половина всего факультета. Каждый считал своим долгом лично поприветствовать чемпиона, и уже через несколько минут голова Гарольда буквально раскалывалась от нахлынувших со всех сторон эмоций. Способность чувствовать их, обнаруженная им ещё в приюте, как оказалось, никуда не делась при его перерождении. Хотя и по неясным причинам находилась до этого момента в спячке. — Эй, Гарри! — позвали его, отрывая от гнетущих мыслей, близнецы Уизли — зачинщики вечеринки. — Только ты, дружище… — …мог додуматься… — …накричать на дракона! — возвестили они в своей излюбленной манере. Гостиная взорвалась смехом. Определённо, такого способа борьбы с драконами ещё никто не видел. — Ух, тяжёлое! — Фред взвесил золотое яйцо на руке. — Что там внутри, Гарри? Гриффиндорцы поддержали идею открытия яйца одобрительным гулом — всем было интересно, что за загадка скрывалась в нём. Гарольд провёл ногтем по тонкому желобку, опоясывающему яйцо, и открыл: внутри оно было полое и пустое. Одновременно с этим гостиная наполнилась душераздирающим воем. Все, как по команде, зажали уши. — Что это было? — испуганно спросил Рон, когда Гарольд с трудом захлопнул злополучный трофей. — Как будто кого-то пытают, — прошептал Невилл, дрожащими руками пытаясь поправить галстук, сбившийся набок. — Может, к тебе применят заклинание Круциатус? — Это же незаконно, Невилл, — Гермиона, чуть хмурясь, вытирала с мантии пролитый кем-то тыквенный сок. — Клянусь, этот звук точь-в-точь пение Перси! — перебил её Джордж. — Точно! В Министерстве, наверное, тоже услышали его и решили, что это будет достойным испытанием для чемпионов, — добавил Фред, и гостиная снова разразилась хохотом. Бурное веселье продолжалось до глубокой ночи, пока все не устали до такой степени, что не могли удержать на весу бутылку со сливочным пивом. Только поднявшись в свою комнату, Гарольд вновь мыслями вернулся к своей прошлой жизни. Устало сев на край кровати, он невесело улыбнулся — вот оно, его достижение. Разработка, которая должна была изменить их с Томом жизнь навсегда. Вот только больше всего Гарольду сейчас хотелось вернуть всё обратно, вновь спуститься по лестнице в их восстановленном особняке Слизеринов, пройти в гостиную, где так часто засыпал Том, сидя перед камином, ласково провести по мягким тёмным волосам, забраться на колени под извечное ворчание… Фигурка хвостороги, свернувшись, мирно посапывала на тумбочке. Четвёртый чемпион, несколько часов назад занявший первое место в прошедшем этапе Турнира, неподвижно сидел на краю кровати, даже не пытаясь стереть горячие слёзы, бегущие по щекам. Утром он будет злиться на себя за эту минутную слабость, но сейчас… сейчас, под покровом ночи, он мог позволить себе всё.