* * *
В преддверии Святочного бала Хогвартс просто блистал. Учителя, стремясь поразить гостей из Шармбатона и Дурмстранга, проявили небывалую изобретательность. Нетающие сосульки гирляндами свисали с перил мраморной лестницы, двенадцать ёлок, что стояли в Большом зале, были увешаны светящимися звёздами, живыми ухающими совами из чистого золота и другими волшебными игрушками, которые частенько перебегали с места на место, а то и с лёгкостью перемещались между деревьями. Рыцарские доспехи в холле пели рождественские гимны, правда недолго — Пивз, школьный полтергейст, повадился распевать оттуда похабные куплеты собственного сочинения. Входя утром в Большой зал, стены которого серебрились инеем, Гарольд с удовольствием вдохнул полной грудью. Смесь хвои, свежести и запаха разнообразных блюд, от которых буквально ломились столы, была просто непередаваема. Заметив Полумну, сидящую за когтевранским столом чуть в стороне ото всех, он помахал ей рукой. Та улыбнулась и несколько отрешённо, медленно махнула в ответ. — Гарри, это кто? — Рон проследил за взглядом Гарольда. — Мой партнёр по танцам. — Что?! — Студенты резко обернулись к источнику почти нечеловеческого крика. Гарольд поморщился, оглушённый неожиданно мощным голосом Рона, и успокаивающе похлопал его по плечу. — Когда ты её пригласил? — уже тише, но всё так же возмущённо, спросил Уизли, опомнившись. — Вчера перед отбоем. Мы встретились в коридоре. — И так просто? — глаза Рона стали больше, чем у Хедвиг. Гарольд мысленно отметил, что надо бы навестить свою сову, которую он уже давно не видел, и тяжело вздохнул, внутренне готовясь отвечать на дурацкие вопросы. От этой весьма незавидной участи его спасла вовремя подоспевшая Гермиона. — Доброе утро, мальчики, — она счастливо улыбалась. — О чём разговор? Рон, отвернулся и обиженно буркнул: — Гарри обзавёлся девчонкой. Как ни странно, эту его реплику услышали все находящиеся поблизости гриффиндорцы. — Это же замечательно! — вновь просияла Гермиона. — И кто она? Гарольд благодарно улыбнулся в ответ и, кивнув в сторону когтевранского стола, ответил: — Луна Лавгуд. — Серьёзно, Гарри? Ты пригласил Луну? — сразу же откликнулась Джинни, сидящая напротив. Немного напрягшись, он всё же кивнул. Глаза младшей Уизли удивлённо расширились, но в них, в отличие от выражения лица её брата, читалась искренняя радость. — Вот это да! — Уверена, вы отлично проведёте время, — заключила Гермиона и вдруг ядовито добавила, глядя на Рона: — А вы, мистер Уизли, вместо того чтобы дуться, пошли бы, да и пригласили уже кого-нибудь. Ещё немного и всех нормальных девчонок разберут. В таком случае даже Элоиза Миджен покажется красоткой, не так ли? Гарольд мысленно поаплодировал ей. И откуда только умница Гермиона понабралась такого ехидства? Рон же ощутимо вздрогнул, вспомнив об Элоизе, легенда о которой ходила по всей школе. Эта девочка в погоне за идеальной кожей попыталась сама исправить все свои недостатки, а в итоге сделала только хуже: даже мадам Помфри не сумела возвратить её нос в исходное положение, задуманное природой. — Гермиона… — Да? — она повернула голову к Рону, всё ещё ехидно улыбаясь. — Ты ведь стоящая девчонка. — Как мило, что ты заметил это, Рон, — вполголоса фыркнул Гарольд, вклиниваясь в беседу. — Нет, правда, и даже улыбка другая… Подожди. Твои зубы, они изменились! — Конечно, или ты думал, что я так и буду ходить с клыками, которые наколдовал мне Малфой? — Гермиона не сдержала нервный смешок. — Нет, я не об этом. Они стали ровные, не такие, как раньше, — Рон мотнул головой. — Ну ладно-ладно, я поняла. Помните, я побежала тогда к мадам Помфри? — дождавшись утвердительного кивка, она продолжила: — Она дала мне зеркало и сказала, что зубы будут уменьшаться, а когда станут, как прежде, махнуть ей. А я... Я не сразу махнула, и они так красиво уменьшились, — Гермиона снова расплылась в улыбке. — Родителям это, конечно, не понравится, они ведь стоматологи, и считают, что волшебство не должно вмешиваться в такие дела... — Ты не могла бы пойти на бал со мной? — вдруг ни с того ни с сего выпалил Рон. Гермиона немного удивилась, но одарила его серьёзным взглядом: — Нет, не могла бы. Гарольд с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой; некоторые гриффиндорцы тоже поглядывали в их сторону. — Да брось ты, одно дело, когда парень приходит без пары, но когда девочка… Это ведь ужасно. — Я не иду одна, Рон. Если хочешь знать, меня уже пригласили на бал, — Гермиона обиженно скрестила руки на груди. Джинни вдруг заулыбалась — стало понятно, что Гарольд был не единственным, кто знал этот секрет Гермионы. Рон оторопело вытаращился на подругу, которая с долей упрямства, обиды и раздражения смотрела тому прямо в глаза. — Тебе понадобилось столько времени, чтобы заметить, что я «стоящая девчонка», но нашлись люди, которые уже заметили! — ядовито процедила она напоследок и отвернулась, показывая, что разговор окончен. Рон, пребывающий в крайней стадии удивления, посмотрел на Гарольда, спокойно пьющего кофе, и глухо выдавил из себя: — Ты знал? — Ага. — Кто он? — Прости, не могу сказать, — Гарольд улыбнулся своей самой милой улыбкой. — Это только её секрет. Уизли скривился, обиженно пробурчав что-то насчёт настоящего друга, а Джинни с Гарольдом довольно переглянулись, предвкушая реакцию Рона, когда тот увидит, кто именно пригласил Гермиону.* * *
Рон, мрачнее тучи, понуро разглядывал своё отражение в зеркале. Его бордовая парадная мантия, вся в оборках и кружевах, выглядела в лучшем случае как сорочка престарелой кошатницы. — Просто убей меня, Гарри. Гарольд хищно улыбнулся и с готовностью направил на него волшебную палочку. — Надеюсь, вы написали завещание, Рональд Уизли. — Он сделал резкий взмах. Рон дёрнулся от неожиданности, крепко зажмурившись, но как только через несколько секунд открыл глаза, увидел, что соседи по комнате буквально катались по полу от смеха. Ещё раз кинув взгляд на своё отражение, Он понял, в чём была причина. Гарольд, пытаясь помочь, применил заклятие ножниц, дабы обрезать неряшливые кружева, но из-за того, что Рон дёрнулся в самый неподходящий момент, заклинание прошлось не совсем там, где нужно. Теперь его парадная мантия имела сбоку косой вырез от бедра, открывающий вид на великолепную панораму голой лодыжки, торчащей из-под разрезанной брючины. — Гарри! — Тебе следовало бы обрадоваться, что я вовремя сумел изменить траекторию заклинания. Иначе ты остался бы не только без куска мантии, друг мой, — сквозь смех, наконец, выдавил из себя Гарольд. — Иди сюда, сейчас поправлю… Командир уже второй раз за эту неделю спрашивал себя, отчего он так носился с этим Уизли? Но и сейчас он просто не знал ответа на свой вопрос. Быть может, личность Гарри Поттера всё же внесла вклад в теперешнее его состояние, а может, ему просто не хотелось потом выслушивать бесконечные жалобы рыжего… В любом случае, результат был один. И это не слишком радовало. Раз — и брюки с мантией вновь становятся целыми, два — на ковёр опадают нелепые кружева, три — парадная мантия Рона приобретает приличный вид, исчезает неряшливая бахрома на манжетах и складки на спине, вызванные неподходящим кроем. Уизли крутанулся перед зеркалом, теперь уже довольно рассматривая получившийся вариант. — Гарри, я тебя обожаю, — со слезами благодарности он раскинул в стороны руки, намереваясь обнять спасителя. — Эй-ей, только без рук! Прости, но ты не в моём вкусе, Рон. Смирись и живи с этим дальше, — тон Гарольда был предельно серьёзен, но гриффиндорцы разом захихикали. Сам командир облачился в тёмную, почти чёрную мантию с зеленоватым отливом. Отросшие волосы уже привычно были собраны в хвост небольшим шнурком, подаренным Гермионой. На все её предложения постричься он только отмахивался, отшучиваясь. Главную причину Гарольд не мог рассказать никому. Когда-то давно он перестал коротко стричься, просто потому что Тому нравились его длинные волосы. Однако настоящим шоком для всех обитателей Хогвартса стало то, что несколько недель назад Гарольд решился избавиться от очков, ставших атрибутом Гарри Поттера почти так же, как и его знаменитый шрам. Без них его лицо, особенно в первое время, выглядело достаточно непривычно для окружающих. Ещё целую неделю пришлось отвечать на один и тот же дурацкий вопрос, заданный, бывало, одним и тем же человеком по несколько раз. Но вскоре к новому виду Поттера привыкли все… Как ни странно, кроме него самого. Изредка, Гарольд, по устоявшейся за столько лет привычке, пытался поправить очки, которых на нём не было, о чём Рон каждый раз напоминал, совершенно по-идиотски хихикая. Когда они спустились в гостиную, та уже была почти полностью забита народом. Все в цветных парадных мантиях, некоторые девочки в праздничных платьях различного кроя — от всего этого разбегались глаза. На лестнице Рона уже ждала Парвати Патил в ярко-малиновом костюме сложного фасона, состоящего из свободных брюк, топа и нескольких лент разной ширины и всевозможных оттенков, перекрещивающихся друг с другом. Несмотря на кажущуюся странность, наряд просто невероятно подходил к её необычной внешности. Когда Гарольд три дня назад, наконец, не выдержав бурчания Рона по поводу предстоящего бала, попросил Парвати пойти с ним, та неожиданно быстро согласилась — как оказалось, никто так и не решился пригласить первую красавицу их потока. Девочка, откинув назад тяжёлые чёрные косы, перевитые золотистыми лентами, приветственно помахала ребятам. Браслеты на её руке отозвались мелодичным перезвоном. Рон, всё ещё не веря собственному счастью, заворожённо смотрел на партнёршу. Сейчас он и думать забыл о своём полном фиаско с отчаянным приглашением Флёр Делакур. Тогда его, поддавшегося вейловским чарам, пепельно-серого от осознания собственной ничтожности, успокаивали всей гостиной. Было уже без четверти восемь, когда они спустились в холл. Гостиная факультета в сравнении с ним теперь казалась просторнейшим помещением с кучей свободного места. Гарольд удручённо стал проталкиваться к противоположной стороне, где углядел с лестницы белеющую макушку Луны. — Привет, Гарри. — Они чуть было не столкнулись где-то в центре холла. — Луна, — Гарольд окинул её внимательным взглядом. — Да ты просто красавица! Девочка таинственно улыбнулась, с благодарностью принимая искренние слова. Гарольд и сам удивился, когда увидел такую Лавгуд. Длинные волосы были гладко расчёсаны и собраны в витиеватую причёску, из которой свободно спадали несколько закрученных локонов. Серебристо-голубая мантия, казалось, даже сияла в ярком свете свечей, украшавших холл. Наконец, толпа начала редеть: студенты потихоньку просачивались в Большой зал, и скоро в холле остались только чемпионы с их партнёрами. Флёр величественно стояла рядом с Роджером Дэвисом, капитаном когтевранской команды по квиддичу. На ней была свободная мантия из серебристо-серого атласа, которая развевалась при каждом движении, словно повинуясь неощутимому ветру. Дэвис загипнотизировано смотрел на красотку и чуть ли не капал слюнями на её необыкновенную мантию. Чуть поодаль стоял Седрик Диггори с Чжоу Чанг, довольно милой китаянкой в традиционном для её страны наряде. Пуффендуец, увидев Гарольда, громко поприветствовал его, широко улыбнувшись. Последним в холл вошёл Виктор Крам. Он вёл под руку сияющую от счастья Гермиону в небесно-голубом платье. Гарольд приветливо улыбнулся ей и кивнул Краму. Грейнджер действительно была очень красива сегодня: густые каштановые волосы, обычно торчащие во все стороны, сейчас были уложены в гладкий узел на затылке, платье отлично облегало ещё не до конца сформировавшуюся фигуру. Даже шла Гермиона сегодня по-особенному, так легко, будто бы парила, не касаясь каменных плит. У дверей чемпионов встретила МакГонагалл и жестом показала следовать за ней. Большой зал вновь преобразился: исчезли длинные обеденные столы, зато появилось множество маленьких круглых столиков, на каждом из которых уютно горел фонарик. Луна заворожённо оглядывала звёздное небо над ними, а Гарольд бдительно следил, чтобы она не споткнулась. Они прошли мимо Малфоя в чёрной мантии с высоким воротником, делающей его похожим на пастора. Тот стоял под руку с Панси Паркинсон в розовой мантии со множеством оборочек. Гарольд подивился тому, как быстро преподаватели сняли его заклятие. Видно, не обошлось и без помощи МакГонагалл, иначе Драко пришлось бы щеголять с рогом минимум до Нового года. Малфой без труда узнал спутницу Крама, но от удивления, похоже, позабыл все ехидные реплики, заготовленные у него в голове, поэтому промолчал, даже когда поймал взглядом Гарольда, идущего под руку с Полоумной Лавгуд. Рон обнаружился недалеко от судейского стола. Вид у стоящей рядом с ним Парвати был обиженный, но он, не обращая на это никакого внимания, прищурившись, с нечитаемым выражением лица неотрывно смотрел на Гермиону, без сомнения, ставшую самой обсуждаемой фигурой вечера. Дамблдор, восседающий за судейским столом, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, неизменно хмурый Каркаров — вот уж неожиданность — смотрел на Крама и Гермиону совсем как Рон. Людо Бэгмен в пурпурной мантии, расшитой золотыми звёздами, громко аплодировал вместе со всеми, иногда подпрыгивая на месте от переполнявших его эмоций. Мадам Максим, облачённая в свободную мантию из лёгкого светло-лилового шелка, тоже вежливо хлопала, зорко оглядывая чемпионов. Не было только мистера Крауча. Гарольд нашёл глазами Барти, стоящего у стены в обличии Аластора Грюма, который лениво потягивал из своей фляжки оборотное зелье. Тот еле заметно кивнул. Чемпионам отводились свободные места за судейским столом, которые они и поспешили занять. Пустые тарелки отливали золотом в свете магических фонарей. Гарольд огляделся, но не увидел ни снующих между столами эльфов, ни каких-либо иных средств подачи еды. Ситуацию спас Дамблдор, который, изучив меню, услужливо лежавшее перед каждым, сказал, глядя в свою тарелку: «Свиные отбивные». Тотчас же прямо с пылу с жару перед ним появилось заказанное блюдо. Остальные, вдохновлённые примером директора Хогвартса, поспешили углубиться в чтение меню. Гарольд против воли фыркнул, вспомнив, как Гермиона носилась полсеместра с каким-то своим бредовым обществом по защите прав домовых эльфов, в которое так никто и не вступил. В какой-то момент Гарольд, в ответ на очень настойчивые призывы купить значок с весьма сомнительной аббревиатурой, прочитал ей полную лекцию об истории, положении и потребностях домовых эльфов. Весь день тогда Грейнджер ходила хмурая, обдумывая информацию, а после о её обществе больше никто не слышал, к великому облегчению окружающих. Гарольд кинул быстрый взгляд на Гермиону. Та о чём-то увлечённо разговаривала с Крамом, и самое любопытное — он ей отвечал. Ещё никто не видел в Хогвартсе, чтобы Виктор разговаривал хоть с кем-то кроме Каркарова. Гарольд покачал головой, едва сдержав довольную ухмылку. — У нас тоже есть дворец, — вдруг услышал он голос Крама, — не такой как ваш, всего четыре этажа. И очаги мы топим только для колдовства. Но территория наша гораздо больше и красивей, правда, зимой день совсем короткий, а ночь длинная… — Эй, Виктор, — Каркаров вдруг рассмеялся, окинув совершенно пустым взглядом парочку, — смотри не скажи чего-нибудь лишнего, как бы твоя собеседница не нашла к нам дорогу. — А у тебя всё тайны, Игорь? — заулыбался Дамблдор. — Неужели ты так не любишь гостей? — Все мы охраняем свои владения. Мы по праву гордимся, что никто, кроме нас, не знает все их секреты. И стараемся сохранить их, разве нет? — А я, Игорь, никогда бы и не стал утверждать, что знаю все секреты Хогвартса, — Дамблдор простодушно отмахнулся. — Представь себе, сегодня утром, я вышел прогуляться в туалет, а задумавшись, свернул не туда… — Избавь нас от подробностей, Альбус, — вздохнул Каркаров, закатывая глаза. — Нет-нет, послушай только, я чудесным образом оказался в незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков! — Ничто не могло остановить Дамблдора, рассказывающего свою историю. — Днём я вернулся, чтобы исследовать её поподробнее, а комнатка-то исчезла… Гарольд фыркнул в кубок с апельсиновым соком — всё же директор мастерски умел пускать пыль в глаза, и он лично убедился в этом ещё много лет назад. Луна тихонько сидела рядом, раскладывая свой салат на отдельные составляющие, но, почувствовав чужой взгляд, подняла голову. — Всё должно быть в порядке, Гарри. — Гер-ми-о-на, — снова услышал он голос Грейнджер, которая, по-видимому, учила Крама произносить её имя. — Герми-вон-на? — послушно повторил отчего-то улыбающийся Крам. Гермиона очень несвойственно ей захихикала и махнула рукой: — Ну, хорошо-хорошо, просто Герми, ладно? Заметив, что Гарольд смотрит на неё, она улыбнулась и пожала плечами. После ужина Дамблдор встал и очистил площадку для танцев, столики переместились ближе к стенам, а на сцену вышла какая-то известная магическая группа. Заиграла медленная, лирическая мелодия, и чемпионы с их партнёрами вышли на ярко освещённую середину. Девочка в его руках казалась такой хрупкой, что, сожми Гарольд руки чуть сильнее, и Полумна сломалась бы пополам. Она быстро освоилась, прекрасно чувствуя музыку. Как ни странно, Гарольду было очень легко вести её. Нечто подобное он ощущал, танцуя с Томом, возможно, и тот тогда испытывал схожие чувства. В носу неприятно защипало, командир глубоко вздохнул, продолжая выписывать круги со своей партнёршей, а музыка всё лилась и лилась… В какой-то момент Луна посмотрела ему прямо в глаза, и Гарольд готов был поклясться, что она знала, о чём он думал, что она понимала все его чувства. Крепче сжались тонкие пальцы у него на плече, и командир застыл на месте, так и не доделав завершающее па. Музыка уже кончилась, но пара не стремилась отступать друг от друга. Только когда послышались чьи-то одинокие хлопки, Гарольд, словно очнувшись от морока, выпустил Луну из своих рук. Вслед за этим единственным человеком зааплодировали остальные, и, оглядевшись, командир с удивлением осознал, что все смотрели именно на них. Группа заиграла следующую композицию, на этот раз быструю, и Гарольд поспешил смешаться с толпой, утягивая за собой совершенно не сопротивлявшуюся Полумну. — Гарри, это было невероятно! А говорил, что не танцуешь, — перехватила его раскрасневшаяся Гермиона. — Виктор за напитками пошёл. Ты ведь пойдёшь потом танцевать? — Может быть, — уклончиво отозвался Гарольд, всё ещё витая где-то высоко под сводами Большого зала. За одним из столиков обнаружились хмурый до крайности Рон и обиженная на весь свет Парвати, завистливо следящая взглядом за своей близняшкой Падмой, танцующей с каким-то французом. Посадив на свободный стул Полумну, Гарольд сел рядом и, откупорив бутылку со сливочным пивом, спросил: — Ну, как бал? — но поймав красноречивый взгляд Рона, глубокомысленно протянул: — Мда… — У тебя голова кишит мозгошмыгами, — вдруг прямо посмотрев на Уизли, выдала Лавгуд. — Кем-кем? — Рон от неожиданности поперхнулся сливочным пивом. — Мозгошмыгами. Они селятся в головах тех, кто думает тяжёлые мысли, — просто пояснила Полумна, пытаясь составить три вилки в шаткую конструкцию. Ситуацию спасла Гермиона, снова отыскавшая друзей в невообразимой суете Большого зала. — Ну и жара тут! Идёмте к нам, танцевать, — она довольно обмахивалась ладонью. — Нет, «к вам танцевать» мы не пойдём, — буркнул Рон. — Да что с тобой такое? — Гермиона удивлённо вскинула брови. — Не понимаешь?! По всей видимости, разгоралась нешуточная ссора, и Гарольд мгновенно принял решение. Тронув руку Полумны, он взглядом попросил её немного подождать. Та с улыбкой кивнула, не отрываясь от попыток заставить все три вилки балансировать. Виктор Крам нашёлся довольно быстро. Он несколько растерянно топтался у стены, пытаясь отыскать в толпе свою спутницу, в руках у него были два стакана с любимым Гермионой вишнёвым соком. Гарольд в несколько мгновений оказался рядом, и Крам прищурился, оглядывая его. — Если не хочешь её потерять, то тебе вон туда, — командиру пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до довольно высокого Виктора. Тот мгновенно понял, о чём речь. Крам, посмотрев в указанном направлении, нахмурился и, рассекая толпу, как ледокол, двинулся туда, где Гермиона уже чуть ли не плакала от обиды, а багровый от ярости Рон, не скрываясь, что-то кричал ей. Гарольд задумчиво посмотрел на бокалы, всунутые ему Крамом. Кинув ещё один взгляд в ту сторону, он с удивлением отметил, что Парвати за столиком уже не было, а Полумна, являя собой счастье всего мира, довольно хлопала в ладоши. В нескольких сантиметрах от неё, покачиваясь, стояла аккуратная пирамидка из вилок. — Пойдём, погуляем, — шепнул ей Гарольд, который обогнул уже во всю горящий конфликт с другой стороны. — Подальше от людей. Обойдя танцпол по кругу и едва не став жертвами дикой пляски Фреда и Анджелины, они вышли в холл, а оттуда в розовый сад. Полумну сразу же привлекли разноцветные феи, порхавшие между кустов. — Прости, Луна. Плохой из меня кавалер, — Гарольд неловко присел на скамейку рядом. — Мне всё нравится, Гарри, — Луна ничуть не смутилась и, посмотрев на него, добавила: — Трудно ожидать чего-то большего от замужнего человека. Гарольда как пыльным мешком пристукнули, он открывал и закрывал рот, в тщетной попытке что-либо сказать, на что Полумна лишь звонко рассмеялась. — Игорь, я не вижу никаких причин для беспокойства, — неожиданно раздался совсем рядом голос Снейпа. — Да как ты можешь, Северус? — Его собеседника Гарольд тоже узнал без труда. Это был Каркаров. — Тучи сгущаются, и это тревожит меня… — Так беги, — отрезал Снейп. — Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе. Гарольд сжал кулаки. Беги, не беги — они рано или поздно найдут Каркарова, и уж тогда… Что до Снейпа, то тут всё было не так ясно. Тот всегда казался человеком, которого сложно убедить в чём-то на сто процентов, Северус всегда сомневался до последнего, и, возможно, даже сам до конца не знал, на чьей он стороне. — Поттер! Вы что здесь делаете?! Гарольд вздрогнул от громкого голоса и обернулся, пряча обратно в рукав на автомате скользнувшую в ладонь палочку. Луна же, не обратив ровным счётом никакого внимания на появившегося из ниоткуда грозного профессора, раскачивала смеющуюся фею на пышном цветке. — Сидим тут, профессор Снейп. Правилами не запрещено, — Гарольд окинул нечитаемым взглядом Каркарова, нервно накручивающего на палец свою бородку. — Вот и сидите! Снейп вихрем умчался в неизвестном направлении. Только мелькнула перед глазами неизменная чёрная мантия, которую тот не посчитал нужным сменить даже для Святочного бала. Каркаров засеменил следом. В то же мгновение из другой аллейки вынырнула ещё одна парочка: Седрик и Чжоу. Они о чём-то мило ворковали, Чанг смущённо улыбалась, поправляя в волосах неувядающую розу, а Седрик приобнимал спутницу за плечи. Завидев Гарольда, он остановился и, что-то сказав Чжоу, подбежал ближе. — Послушай, Гарри, — Седрик сразу начал тараторить. — Я у тебя в долгу за драконов. Ты открывал золотое яйцо? — Ну, открывал, — осторожно ответил Гарольд, не слишком понимая, что от него хотели. — Оно у тебя воет? — Ну, воет, — теперь Гарольд ощущал себя на довольно психоделическом допросе. — Тогда прими ванну! — Что? — командир удивлённо моргнул. Ему сейчас действительно посоветовали помыться? — Я вроде и так собирался, но спасибо за совет… — Да нет же! С яйцом, — продолжал настаивать Седрик. Гарольд посмотрел на него, как на сумасшедшего. Даже если это и должно было как-то помочь в решении загадки… Как ему вообще первоначально пришла такая идея в голову? — В общем, послушай его под водой. Лучше всего воспользоваться ванной старост. Пятый этаж, четвертая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. Пароль — «Сосновая свежесть». Машинально кивая, Гарольд поблагодарил излишне благородного чемпиона и засобирался в замок. Вот-вот уже должно было пробить полночь, а он ещё хотел довести Луну до гостиной Когтеврана, тем более, мало ли кто опять мог появиться из зарослей. Неожиданные встречи уже начинали порядком настораживать. Лавгуд с готовностью встала, ни словом не обмолвившись о том, что ей довелось услышать за ночь, за что Гарольд был искренне благодарен. — Спасибо за вечер. Я бы не смогла попасть на бал, если бы не ты, Гарри, — улыбнулась она Гарольду на прощание, скрываясь в обители когтевранцев. Уже дойдя до башни Гриффиндора, он вспомнил, что так и не спросил Луну о тех странных её словах и мысленно обругал себя за забывчивость (признаки возраста, не иначе). Кое-как докричавшись до Полной Дамы, мирно посапывавшей на портрете, командир вошёл в гриффиндорскую гостиную. Полутёмное помещение встретило его мрачной тишиной… — Она любит его, как думаешь? — вдруг донеслось из кресла, развёрнутого к камину. Гарольд, в который раз за вечер, от неожиданности едва не прокляв говорившего, осторожно заглянул по другую сторону кресла. Там обнаружился до жути спокойный, даже несколько отрешённый Рон, с немного опухшей, красной скулой. — Я думаю, что у тебя уже нет шансов, — со вздохом вынес вердикт Гарольд, неспешно поднимаясь в спальню. До него донёсся обречённый стон, а потом дубовая дверь отрезала его ото всех звуков.