В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

– Гарри, клянусь тебе, это была трёхголовая собака! – рыжий Рон, загородившись от мадам Пинс огромным томом по гербологии, вот уже десять минут уговаривал Поттера пойти в Запретный коридор на третьем этаже. – Неужели тебе не интересно на неё посмотреть? Она что-то охраняет! – Рональд, напоминаю, студентам строго-настрого запретили туда ходить, – скучным голосом сказал Поттер. – Если нас поймают, Ургхарт меня убьёт. – Да прямо-таки! – фыркнул Рон. – Перси тоже каждый день грозится всех убить, и что? – Твой брат просто зануда, – Поттер наконец поднял глаза от своего эссе по зельеварению и неодобрительно посмотрел на Рона, – а Ургхарт зануда-убийца. Он вчера Деррека за препирательства с Маккошкой полчаса держал под Ступефаем посреди гостиной. – За препирательства с профессором Макгонагалл, – Гермиона Грейнджер, ясное дело, тут же кинулась на защиту любимого преподавателя. – Имей уважение! – С чего бы? – спросил Поттер. – Она меня тоже не уважает. – Уважение, Гарри, надо заслужить! – Гермиона легонько пристукнула ладонью по столу. – А я о чём, – буркнул Поттер и опять уткнулся в свои записи. Гермиона тяжко вздохнула, приготовившись переубедить упрямого Поттера, но тот прищурил глаза и зашипел, как рассерженный книзл: – Всё, не мешай, я это долбаное эссе и так четвёртый раз переписываю. – Ну и брось его, пойдём на собаку посмотрим, – зашептал Уизли. – Вам же Снейп баллы не снимает. Поттер упрямо мотнул головой. Лонгботтом сидел тихо-тихо и про себя молился Мерлину, чтобы у Рона не получилось уговорить Гарри. Собака была огромной и ужасной, Невилл сам не понимал, как он не умер на месте, увидев такое страшилище. Идти туда ещё раз… Бр-р-р. Хорошо Поттеру, он герой и плевал на Уизли. Что захотел, то и сделал. Гарри даже в Слизерине прижился и Снейпа не боялся ни капельки. Невилл тихонько вздохнул. И вообще, человек, ночующий в одной спальне с отпрысками магов из Ближнего круга Того Кого И Вспомнить-то Страшно, уже заслуживает ордена Мерлина. Первой степени. – Ну, Гарри, – шептал Уизли, – ты должен это видеть! Собака сидит верхом на каком-то люке. Как ты думаешь, куда он ведёт? Поттер аккуратно отложил эссе в сторону, прикрыл глаза и потёр виски: – Люки обычно ведут вниз, Рональд. Если коридор находится на третьем этаже, логично предположить, что оттуда можно попасть на второй этаж. Ещё вопросы? – Ты, Поттер, сам зануда, хуже Перси, – буркнул Уизли. – Общаться с тобой всё равно, что выбитый зуб выращивать. – Как не стыдно, Рональд, – мигом вскинулась дочь стоматологов, – взрослому мальчику бояться санации полости рта. Невилл и Рон застыли, пытаясь вникнуть в смысл фразы, изрядно напуганные незнакомым словом «санация». Поттер задушенно хрюкнул, закрыл лицо руками и беззвучно захохотал. – Герми, осторожнее, – наконец смог вымолвить Поттер. – Чем мудрёнее словечко, тем больше оно похоже на тёмное заклинание. Эти детишки просто озадачились, а мои уроды могли бы и в ответ чем-нибудь пальнуть. Гермиона оживилась. – А Малфой? – Герми очень интересовалась мировоззрением своего основного конкурента за лидерство в табеле курсовой успеваемости. – Малфой должен знать это слово, а вот Нотт или Забини уже попортили бы тебе жизнь. Особенно Нотт. Герми, умоляю, аккуратнее, они же дикие совсем. – Сам ты дикий, – огрызнулся Уизли. – А Малфой – вообще козёл зализанный. Так ты идёшь собаку смотреть? Или я близнецов позову. – Иду, – вздохнул Гарри, – пропади ты пропадом, Уизли, со своими авантюрами. Но Невилл и Гермиона остаются в вашей гостиной. Договорились? Лонгботтом прервал молитву Мерлину и принялся его благодарить, горячо и страстно. Какое счастье, что Поттер герой и бояться не умеет! Уизли и его собака уже сидели у Невилла в печёнках. Начать с того, что собака была цербером в самом дурном возрасте – уже не щенок, но ещё не взрослый пёс, – а оттого особенно опасной. Адские псы были редкостью даже на своей родине. Как Хагрид умудрился достать цербера в Англии, да ещё на жалованье школьного сторожа, Невилл старался не думать. Хотя, это же Хагрид! Каждую пятницу Уизли исправно таскал Невилла, Гермиону и Гарри в гости к Хагриду. Невилл был рад хотя бы на время уйти из шумной гостиной, да и Хагрид ему нравился. Поттер же каждый раз норовил отговориться то несделанными уроками, то отработкой у Снейпа. Последние два визита к Хагриду Поттер пропустил, сидел в библиотеке с Малфоем. Уизли чуть не лопнул от злости, наблюдая, как два слизеринца шёпотом орут друг на друга, крутят пальцами у виска, стучат согнутыми пальцами по лбу и по очереди пишут в каком-то разграфлённом свитке, поминутно сверяясь с толстенными фолиантами по зельеварению. — Ох, чую, научит Хорёк нашего Поттера тёмной магии, — цедил Уизли, с ненавистью разглядывая белобрысого задаваку Малфоя. — А тот, дурень, и рад стараться. Нет бы к Хагриду пойти, о родителях узнать или газету почитать про ограбление банка. Да хоть на собаку посмотреть, опять же! Невилл тогда ничего не сказал. Он во все глаза смотрел на то, как Поттер запросто общается с Малфоем, будто тот был обычным мальчишкой, а не единственным сыном самого коварного из клейменых лордов и родным племянником сумасшедшей Беллатрикс Лестрейндж. – Рон, – строго сказала Гермиона. – Мальчики занимаются домашним заданием, советую и тебе приступить к самоподготовке. – Зачем? – пренебрежительно фыркнул Уизли. – Меня братья учат, чему надо. Можно подумать, что писанина заменит силу. Метлу научись призывать, а потом умничай. Самая ведьма тут сыскалась. Гермиона сильно покраснела и уткнулась в книгу. Невилл мысленно ей посочувствовал, но вслух говорить ничего не стал, из-за маглорождённой ссориться с Уизли и его братьями не хотелось. Шумная, склочная, но опасная семейка – бабушка неоднократно предостерегала Невилла насчёт рыжего клана Предателей крови. – Выглядят они, конечно, как садовые гномы, и живут так же, но недооценивать их не стоит, – говорила леди Августа. – Что бы ни случилось, а Уизли своё урвут. Крысы, внук, самые опасные твари на земле. Бабушка вообще очень много разговаривала с Невиллом этим летом, чему мальчик не мог нарадоваться. Обычно леди Августа была холодновата в общении даже с самыми близкими людьми, к тому же Невилл частенько расстраивал её своей рассеянностью и мягким характером. – Вылитый дед, мой покойный муж, покойся он в мире, – бурчала бабушка, – такой же рохля. За что мне это, Мерлин всеблагой? В детстве Невилл не понимал, чем плохо быть похожим на дедушку, и старался лишний раз не попадаться бабке на глаза. Он забивался в самый дальний угол старого запущенного сада и тихо плакал, жалуясь покойному деду на холодность бабушки, на неизлечимую болезнь родителей, на противного дядю Элджи и на своё вечное одиночество. Однако после того злосчастного дня, когда Невилл выдал полноценный магический выброс, бабушка стала относиться к внуку намного теплее, даже дядю Элджи одёргивала. И Невилл выбивался из сил, стараясь соответствовать бабушкиным ожиданиям и больше походить на отца, чем на деда. Это было трудно. Папа был весельчаком и балагуром, легко находил друзей и жил, радуясь каждой минуте своей жизни. А ещё он был не тихим травником, как дед, а довольно сильным боевым магом, и служил в аврорате. Он и с мамой там познакомился, после свадьбы супруги работали вместе с полного бабушкиного одобрения. – Не знаю, чем думала моя мать, отдавая меня замуж за Лонгботтома, – сказала как-то раз бабушка, с нежностью разглядывая колдографию хохочущих сына и невестки. – Я знаешь, какая в молодости была? Ух! Гром и молния! Гиппогрифов объезжала, оборотней била из арбалета. Один болт – одно заклятье – один череп. Мы как-то всю зиму прожили на мою награду от Министерства, я вожака стаи завалила. Сама! Бабушка опять улыбнулась, подняла голову и часто-часто заморгала. Если бы это была не его бабушка, Невилл подумал бы, что она пытается прогнать неожиданные слёзы. – Понятно, что жили бедно, – вздохнула меж тем леди Августа. – Трое девчонок на выданье, а мужчин не осталось, всех война прибрала. И тут старый Лонгботтом, Мордред его дери, со своими галеонами. Мать и не устояла, сговорила меня. Ты знаешь, внук, я даже радовалась тогда. Как же, лорды, мэнор! Мэнор… Грядки до горизонта и лорды, которые спать ложатся вместе с курами. День за днём, месяц за месяцем, год за годом одно и то же – трава, трава, трава. Траву растим, траву косим, траву сушим, траву продаём. И говорим только о траве – как славно мы её растим, косим, сушим и продаём. Короче, мне эта хомячья жизнь надоела очень быстро. Невилл моргал и краснел. Теперь угодья мэнора до горизонта полнились нескошенными сорняками, но вряд ли бабушка смогла бы найти разницу между ними и аптечными травами. Судя по записям деда, Лонгботтомы выращивали как редкие и дорогие растения, так и вполне обычные, ценой полкната за охапку. Но торговцы охотно брали и те, и другие – качество товара было непревзойдённым. Ныне же состояние Лонгботтомов было откровенно плачевным. Они с бабушкой жили на средства, завещанные Невиллу дедом, а дедов душеприказчик, мистер Гамп, непрестанно обвинял бабушку в мотовстве и крайне неохотно оплачивал сделанные ею расходы. Стеснённость в средствах тоже не добавляла леди Августе кротости и терпимости, Невилл несколько раз был свидетелем безобразных скандалов между бабушкой и мистером Гампом. – Я не позволю, – задушенно сипел мистер Гамп, потрясая тоненькой пачкой счетов, – оставить внука моего покойного друга без средств к существованию! Десять лет платить Мунго! За что? За то, что вам лень обихаживать тела ваших родных? Им всё равно где находиться, поймите наконец! Обычная сиделка обошлась бы много дешевле. – Их должны вылечить, – металлическим голосом отвечала бабушка. – Просто этот болван-полукровка Тики ничего не понимает в целительстве. Я надеюсь на консультацию одного германского специалиста… – Помогай мне Мерлин! – мистер Гамп зло сверкал глазами из-под седых кустистых бровей. – Какая разница, где этот ваш специалист будет осматривать несчастных? Дышат они самостоятельно, пищу принимают без проблем, физиологические отправления у них в норме – что за нужда разорять собственного внука? Споры заканчивались тем, что бабушка грозилась расплатиться с Мунго долгосрочным векселем, а мистер Гамп закатывал глаза и, скрипя зубами, оплачивал больничные счета. Последний скандал был особенно громким, Невилл не успел выскочить из гостиной и, съёжась, забился в одно из кресел. Мистер Гамп сипел и хрипел повреждённым ещё в Первую магическую горлом: – Если они такие герои, то почему Министерство не оплачивает расходы по их содержанию в Мунго? Обратитесь к своему высокому другу Дамблдору, уж этот полукровка вас вроде бы всегда устраивал. Леди Августа обругала мистера Гампа и отказалась с ним беседовать. Взбешённый душеприказчик покинул их гостиную не прощаясь. Невилла очень пугал невежливый и жадный мистер Гамп, и он был согласен с бабушкой. Никаких денег не жалко, лишь бы мама с папой выздоровели. А потом он вырастет и будет зарабатывать самостоятельно. Правда, он ещё не знает как, но впереди целых семь курсов Хогвартса – успеет придумать. Через пару недель после ссоры с мистером Гампом бабушка пригласила Невилла в кабинет деда для очень важной беседы. – Старый хрен Гамп прав в одном, – хмуро сказала бабушка, – наши дела пока что плохи. Но как только ты достигнешь совершеннолетия, ты сможешь распоряжаться мэнором, так что часть земель можно будет продать. Или, дай-то Мерлин, Фрэнк очнется раньше. Но грядками заниматься ты не будешь. Невилл потупился и вздохнул. Как раз грядки ему нравились, он был совершенно не против пожить «хомячьей жизнью» – без ругани, без укоров в медлительности и ротозействе, без воплей дяди Элджи и без падений со второго этажа. Однако, бабушке возразить не смел. – Послушай меня внимательно, внук, – продолжила бабушка. – Твоя жизнь предопределена. Ты – Избранный. Так ошарашенный Невилл узнал о пророчестве, сделанном десять лет назад, а заодно – о подробностях налёта Лестрейнджей на городской особняк Лонгботтомов. К концу рассказа он заплакал, горюя о родителях. Их пытали три сильнейших тёмных мага, вот почему болезнь мамы и папы никак не могли вылечить. – Я боялась, что они и с тобой что-нибудь сделали, – говорила бабушка, утирая слёзы. – Недаром твой первый выброс случился так поздно. Слава Мерлину, всё обошлось. К совершеннолетию ты сравняешься с отцом по силе, а это немало, поверь мне. Мы сможем отомстить за Фрэнка с Алисой. Тёмным тварям с их проклятой силой не место на земле. Невилл совсем не представлял себя в роли героя и борца с тёмным волшебством, но бабушка говорила так убеждённо, что ему оставалось только покорно кивать. По мнению бабушки, героизм был делом простым и не требовал от Невилла запредельных усилий. – Не буду забивать тебе голову, но Дамблдор не особо обеспокоен предстоящим возрождением Сам Знаешь Кого. Сдаётся мне, старый прохиндей знает больше, чем говорит. Поттера он вообще маглам спихнул, значит, особых проблем гость из-за Грани не доставит, – рассуждала леди Августа. – Я мыслю, это ловля на живца. Малфой, Нотт, Флинт и прочие не утерпят, побегут к хозяину – тут-то их тёпленькими и возьмут. Я бы эту высокородную мразь до седьмого колена извела. – Но почему я? – робко спросил Невилл. – Я же ещё маленький и не могу хорошо колдовать. А Гарри Поттер смог победить Того, Кого Нельзя Называть. – Внук, – строго сказала бабушка, – не верь ты сказкам, большой уже. Аваду отбить нельзя, а доказательств того, что к Поттерам наведался Неназываемый, нет никаких, кроме газетных статеек. В любом случае Пророчество о тебе. Сам посуди, твои родители были настоящими аврорами, а не богатенькими бездельниками, как Джейми Поттер. Да и братцы Лестрейнджи с чокнутой сукой Беллс – те ещё твари, Этот Самый благоволил к ним, как ни к кому другому. Вряд ли Он, зная о пророчестве, сунулся в гости лично, а не послал сильнейших из своих слуг. Особняк же Поттеров был разгромлен и подожжён: больше похоже на налёт молодчиков из Лютного, чем на боевой рейд. Тогда часто такое случалось, из-за стычек с тёмными аврорат не справлялся с уголовниками. – Но Гарри Поттер… – робко сказал Невилл и тут же замолчал под гневным взглядом леди Августы. – Думай головой, внук, – повысила голос бабушка. – Поттер просто удобнее. Он сирота и полусквиб, воспитанный маглами, им можно вертеть, как заблагорассудится Дамблдору. То, что поттеровскому ублюдку поранило лоб куском штукатурки, ещё не делает его Избранным. Но за спиной изгнанного из рода полукровки стоит наш Верховный Чародей, а с ним приходится считаться. Поэтому ты подружишься с Поттером и будешь некоторое время терпеть его общество. Пройдёт время, и Пророчество расставит всё по своим местам. – А если, – тихо прошептал Невилл, не поднимая глаз от пола, – из меня не получится боевого мага? Как я смогу убить Того, Кого… Бабушка расхохоталась, Невилл покраснел и поднял глаза. – Юность – такое славное время, – бабушка весело улыбалась, это было странно и непривычно. – Кажется, будто всё на свете зависит только от тебя. Не волнуйся, милый. Запомни, ты будешь не один, клянусь тебе. Бабушка поцеловала внука в лоб и отпустила восвояси. Невилл долго сидел в любимом уголке заросшего сорняками сада и сосредоточенно размышлял. «Хомячья жизнь» откладывалась, за маму и папу нужно было отомстить. В конце концов, он последний мужчина в роду и должен быть сильным и отважным. Знакомство с Поттером сильно поколебало веру Невилла в бабушкины слова. Поттер ничего и никого не боялся, для него не существовало авторитетов. Всеобщее внимание он воспринимал как должное и ничуть не смущался. Поттер даже с профессорами спорил и оставался жив. Да что там, на него Пивз ни разу не покушался, облетал стороной. Как есть герой. Директор Дамблдор ещё в начале года побеседовал с Невиллом и Роном. Он попросил их подружиться с Гарри и присматривать за ним, потому что воспитанный у маглов Гарри легко мог попасть в беду. – Если бы Гарри был распределён в Гриффиндор, я был бы спокоен за мальчика, – серьёзно и чуточку печально говорил директор. – Но это несчастливое распределение заставляет меня волноваться за Гарри. Ему и без того досталось в жизни, чтобы выживать в Слизерине в одиночку. Уизли важно кивал головой и жевал сладости, предложенные к чаю, а Невилл тихонько вздыхал. Он хорошо помнил инцидент в поезде и был уверен, что Поттер выживет в одиночку где угодно, хоть в чертогах Мордреда. Подружиться с Поттером было совсем непросто. Они с Уизли таскались за Гарри всякую свободную минуту, пока Золотой мальчик не смирился с их присутствием. Даже сейчас Невилл не назвал бы их знакомство дружбой, не таким он был дураком, как думал Уизли. Но Гарри ему нравился, и чем дальше, тем больше. Скорее всего, бабушка ошиблась, и Пророчество было связано с Гарри. А если так, то нужно улучить момент и рассказать обо всём Поттеру, он имеет право знать.

***

– Почему это он герой? Ну, отскочила от годовалого сопляка Авада, и что с того? Он даже не понимал, что происходит. Тоже мне, достижение, – вообще-то, у Монтегю был довольно приятный голос и прекрасная дикция. Как у всех чистокровных, впрочем, с младенчества тренирующихся быстро и чётко произносить заклинания. Но Гарри этот голос казался на редкость противным, так достал его наглый третьекурсник. Вот и сейчас Поттер, заслышав очередную гадость о себе, замер перед дверью в гостиной и мысленно застонал. И куда теперь идти? В библиотеке засели Уизли с Лонгботтомом и Грейнджер, он и так насилу от них вырвался, чтобы нормально позаниматься перед завтрашней трансфигурацией. В коридорах же и пустых классах было уже прохладно, поздняя осень на дворе. Согревающих заклинаний Гарри знал целых три, но с этой недоделанной палочкой ни одно не работало так, как ему положено. Разве что позвать Динки, попросить его согреть класс и принести чаю. Гарри повеселел. У его дурной славы имелись и приятные стороны. Собственный домовик – это чудесно, как ни крути. Решено, он спрячется в заброшенном классе, а перед Робертой Уилкис и её подругами извинится утром. Девочки всерьёз взялись за его просвещение, сегодня они собирались рассказать о правилах нанесения визитов в защищенные магией дома. Но если в гостиной сидит Монтегю, то свара с ним гарантирована. Гарри был не настроен на очередную ссору, ему Флинта хватило по уши. Нотт до сих пор смотрит на него так, будто целится. Поттер уже собрался идти, как услышал басок Люциана Боула: – Поттер – герой, а ты идиот. У нас что, ввели возрастной ценз на героизм? Если бы ты сейчас напоролся на Тёмного Лорда, и от тебя Авада отразилась, развоплотив величайшего в мире волшебника, ты бы хвастался напропалую. Кинул бы на штаны пяток очищающих и хвастался, мол, и лоб у тебя особый, и мысли во лбу героические. И это правильно – от нормальных магов Авада не отскакивает. Значит, есть в Поттере что-то такое, чего нет больше ни у кого. Я бы не нарывался. Гарри тихо засмеялся. Боул был одним из немногих, кто никогда не травил Гарри. Смешливый крепыш, так выручивший Гарри на платформе девять и три четверти, оказывается, был сыном одного из Упивающихся смертью, но Гарри он нравился – надёжный и не подлый парень. К тому же пол-Слизерина так или иначе имели отношение к Тому Самому Экстремисту. Даже у Роберты Уилкис родной дядя был УПСом и погиб в конце войны. Это ему рассказала сама Роберта: «Чтобы не было недоразумений, Поттер. Ну как, ты ещё намерен со мной общаться?» Гарри, чтобы не свихнуться в изоляции на собственном факультете, уже был готов общаться не только с племянницей давным-давно умершего упиванца, но и с живым и здоровым Тёмным лордом. Так что нет, недоразумений не было. Он даже, переборов неожиданную паранойю, поговорил с Малфоем. И не прогадал. Драко смерил его очень задумчивым взглядом, помолчал секунд десять и предложил совместную подготовку к домашним заданиям. Гарри мысленно заехал Малфою в челюсть, мстя за недавний испуг, а вслух поблагодарил и согласился. Всё-таки Малфой лучший ученик курса, сильный тёмный маг и друг Милли Булстроуд, которой из дому шлют потрясающую выпечку. А что? Гарри не только герой, но и живой человек. Правда, факт сотрудничества с Малфоем пришёлся не по нраву его гриффиндорским знакомцам. Малфоя они дружно ненавидели и, надо признаться, исключительно стараниями Драко. Гермиона не могла простить ему насмешек над маглорождёнными вообще и над собой в частности, а Лонгботтом – историю с напоминалкой и сломанной рукой. Уизли же Малфоя просто на дух не выносили, все четверо. Им даже повода не надо было, чтобы сцепиться с Драко. Рональд постоянно надоедал Гарри, убеждая присоединиться к «охоте на Хорька». Поттер некоторое время терпел, а потом наорал на Уизли и прилюдно заявил, что ему одинаково противны и хорьки, и ласки. Рон притих, но Гарри понимал, что это ненадолго. Эта ссора, кстати, имела весьма неожиданный итог – теперь Малфоя звали Хорьком даже слизеринцы, видать, было за что. – Ты спятил, Боул, – прошипел меж тем Монтегю. – Авада ни от кого не отскакивает, и все нормальные маги это знают. – Согласен, – хмыкнул Боул. – Будем считать, что Авадой по незнанию назвали одно из многочисленных смертных заклятий, на которые был так горазд наш покойный Лорд. Результат тот же: не должно было отскочить, но отскочило. Я бы задумался, но ты, Монтегю, для этого чересчур упёртый. Гарри внезапно передумал прятаться в пустом классе. Он тоже тёмный маг и имеет право находиться в гостиной Слизерина, как и все прочие студенты. Зря его, что ли, Шляпа ославила перед всей школой чудовищем? У него в репетиторах сын Правой Руки Тёмного лорда, а в анамнезе – дохлый тролль и пинок по яйцам Флинта. То есть, можно сказать, что он победил двух троллей. Всё, хватит бегать! И Поттер решительно толкнул плохо прикрытую дверь гостиной.

***

Уже через пару часов Гарри сильно пожалел о своей недальновидности. Лучше бы он сидел в пустом и холодном классе, потому что ссора всё-таки случилась. Правда, не с Монтегю. Точнее, не только с ним. Ничего, как говорится, не предвещало беды. После памятной беседы с префектом Уилкис и её подругами у героя начались суровые слизеринские будни. Гарри давно подозревал, что миром тайно правят женщины, теперь же он убедился в этом на собственной шкуре. Для начала девочки распределили его вечер по часам. Вдохновенные лекции о многочисленных традициях чистокровных семейств чередовались с уроками этикета и почему-то домоводства. Поттер не роптал, лишних знаний, как известно, не бывает. Гарри практически переселился в «дамскую гостиную», девочки даже выделили ему собственное креслице, где он мог заниматься, находясь на виду своих «гувернанток» и не слишком отдаляясь от общей части гостиной. Вот и в этот вечер Гарри успел написать эссе по трансфигурации и выслушать очередную лекцию в виде весёлой девичьей перепалки. Оставшееся до отбоя время он решил посвятить дополнительным занятиям по арифмантике и, испросив позволения у дам, пересел к малфоевской компании. Драко тоже увлёкся этим предметом и частенько обращался к Гарри за разъяснениями. Крэбб и Гойл, как всегда, одарили Поттера какими-то загадочными взглядами, а Малфой улыбнулся и послал воздушный поцелуй чем-то возмущённой Милли. Гарри пожелал всем доброго вечера и принялся разбирать очередное задание. Оно было несложным, но требовало кучу вычислений. Гарри от души пожалел об отсутствии магических калькуляторов. С конторскими счётами он ещё не освоился, а считать в столбик было сущим мучением и отнимало прорву времени. Он так увлёкся, что даже не услышал, как к нему кто-то подошёл. – Поттер! – Гарри вздрогнул и поднял глаза. На него в упор смотрел третьекурсник Эдриан Пьюси и взгляд у него был очень нехороший. Гарри похолодел. Внимание Пьюси к кому-либо ничем хорошим никогда не заканчивалось, парень был здорово не в себе. Вообще непонятно, зачем его зачислили в школу, по нему просто рыдал Мунго. Кое-как Пьюси ладил только с Флинтом, потому что любил квиддич и играл в сборной Слизерина охотником. Мерлин знает почему, но Пьюси был нормальным только в воздухе. – Поттер, тебя маглы били? – спросил Пьюси, чересчур пристально вглядываясь Гарри в глаза. – Н-нет, – Поттер слегка оторопел, вопрос был неожиданный. – А тебе зачем? Зря он это спросил. Пьюси схватился за голову и что-то злобно забормотал себе под нос. – Пьюси, тебе нужно выйти и немного успокоиться, – Малфой говорил тихо и спокойно. Он плавно поднялся с места и по шажку приближался к сбрендившему магу. – Здесь слишком много людей, ты устал. – Ветерок, – неожиданно обрадовался Пьюси, – постой рядышком, с тобой хорошо. Ду-у-ует, ах, как славно! Малфой послушно встал рядом с Пьюси и незаметно для него махнул рукой Поттеру, вали, мол, пока при памяти. Гарри принялся аккуратно выбираться из кресла, стараясь не делать резких движений. Тут Пьюси покачнулся, схватился за плечо Малфоя и недоумённо оглядел гостиную. – Мордред, – сказал он хриплым, будто спросонок, голосом, – что я сейчас делал? – Лапал меня, – буркнул Малфой и неосторожно добавил: – Ещё интересовался Поттером и маглами. Можешь отпустить, кстати, я смущаюсь. Пьюси всмотрелся в Малфоя, присвистнул и ухмыльнулся: – Ох, ни хрена себе! Ты в Ковен не просился? Прямо завидно, столько… – Пьюси, шёл бы ты спать, – прошипел Малфой. – Тебе явно что-то мерещится. Пьюси хмыкнул, сел в кресло и, сцепив руки перед лицом, принялся разглядывать не успевшего смыться Гарри. – Что ты думаешь о Тёмном лорде, Поттер? – спросил он. – Ничего не думаю, – осторожно сказал Гарри. Теперь Пьюси казался нормальным, но кто его знает. – Ты на него сердишься? – все присутствующие в гостиной слизеринцы замолчали и посмотрели на Гарри. – Нет, – твёрдо сказал Гарри, мечтая оказаться как можно дальше от Пьюси. – Правильно, – Пьюси назидательно поднял указательный палец, – Тёмный лорд, наш повелитель, уничтожил бы всех маглов! Поттер внезапно разозлился. Да что этот псих себе позволяет! Мозги набекрень, а туда же, герой-освободитель. – Всех в Британии или вообще всех? – рявкнул он. – Всех! Весь гнусный магловский мир! – кровожадно улыбнулся Пьюси. – Надорвался бы, я думаю, – пожал плечами Гарри, сохраняя внешнее спокойствие. – Ты не веришь в могущество Тёмного лорда? – прищурился Пьюси. – Отчего же. Верю, – спокойно ответил Гарри. – Давай-ка решим задачку по арифмантике. – Произнесение смертельного проклятия занимает… – Секунды две-три, если бить Авадой, – вступил в беседу Малфой, хихикнув. Он, похоже, понял, что затеял Поттер. – Давай две, всё-таки сам Тёмный лорд. В сутках, – Гарри уставился в потолок и беззвучно пошевелил губами, – восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд, то есть в одиночку за сутки Тёмный лорд может убить сорок три тысячи двести маглов, при условии, что искомый Лорд не будет спать, есть, пить, читать, давать указания своим последователям и заниматься прочими делами, а маглы не станут прятаться и позабудут про оружие. Пьюси засопел и сжал кулаки. К их группе подтянулись почти все парни Слизерина, девочки сняли со своего «угла» заглушающие заклятия и встревоженно переглядывались. Кто-то шёпотом предлагал позвать Снейпа. – Следовательно, – безжалостно продолжил Поттер под хихиканье уже всей малфоевской компашки, – это количество смело можно уменьшить наполовину – до двадцати одной тысячи шестисот убитых в день. В настоящее время в мире проживает чуть больше пяти с половиной миллиардов маглов. Поттера прервали изумлённые восклицания. – Итого, – повысил голос Поттер, быстро черкавший в пергаменте, – вашему уважаемому повелителю понадобилось бы около… около… около двухсот пятидесяти пяти тысяч дней, чтобы перебить всех маглов. Это… это почти семьсот лет. Я бы замахался, честно. – Маглов действительно настолько много? – нахмурился Нотт. – К середине следующего века магловские учёные предрекают рост населения Земли до двенадцати миллиардов особей, – любезно просветил его Гарри. В гостиной стоял растерянный гул. Для подавляющего большинства чистокровных змеенышей масштаб магловской проблемы явился неожиданностью. – И поскольку я вовсе не считаю Тёмного лорда идиотом, – Поттер встал с кресла и сладко потянулся, – то в жизни не поверю, что у Сами Знаете Кого были подобные планы. Пьюси гневно сопел и порывался возразить, но никак не находил слов. Малфой скроил невозмутимую физиономию а-ля pater в Косом переулке, но глаза его смеялись. – Проблема в том, Пьюси, – Поттер напоказ вздохнул, – что с такими слугами как ты, врагов Лорду было не нужно. Если все его сторонники были похожи на тебя, боюсь, он умер с облегчением. Руководить кретинами хлопотно, знаешь ли. – Полегче, Поттер, – буркнул Нотт. – Ты и сам-то не шибко умный. Пьюси вот раздразнил. – Так я не претендую, – пожал плечами Гарри, почуявший, что перегнул палку. – Я лбом Аваду отбил, мне можно. Как ни странно, но заржали только УПСовские детки. Гарри растерялся, вообще-то он ожидал, что засмеются нейтралы. – Если в подробностях припомнить бесславную жизнь твоего папаши, Поттер, – лениво проговорил Монтегю, – то Авада здесь совершенно ни при чем. Это наследственное. Гарри задохнулся от возмущения, но тут влез Малфой, явно впечатленный поттеровскими успехами в арифмантике: – Монтегю, твоего отца никто не трогал. Тебе следовало бы извиниться. – Даже так? – презрительно искривил губы Монтегю. – Перед магловским выкормышем и полусквибом? – Я обязательно повторю этот пассаж в присутствии твоего кузена Питера, – мгновенно окрысился Малфой. – Маглы его не воспитывали, но зато он стопроцентный сквиб. Монтегю вскочил: – Ты… ты… Хорёк вонючий! Пожиратель! – Вырожденец! – не остался в долгу Малфой. – Дуэль, – скрипнул зубами Монтегю, с усилием беря себя в руки. – Магическая. Завтра после ужина в фехтовальном зале. – Опомнись, он на первом курсе, а ты на третьем. Покалечишь, - ошарашенная Винникус-средняя уставилась на сюзерена. – Ничего, Снейп его выходит, а Поттер утешит, – процедил Монтегю. – Полукровки души не чают в своём милом Хорёчке. Будь жив его хозяин, гнусный полукровка Риддл, то тоже благоволил бы к белобрысой гадине. Малфой неожиданно засмеялся: – Дамблдор тоже полукровка, Монтегю, мне есть к чему стремиться. Я принимаю твой вызов. Забини, будешь секундантом? Пока Забини соображал, как из арифмантики и Тёмного Лорда получились сквибы и дуэль, Нотт понял, что это его шанс подобраться к Хорьку поближе. – Давай я буду твоим секундантом, Малфой, – решительно сказал он. – Пожалей наивное дитя развесёлой вдовы. Грохнется же в обморок, и придётся его оттуда вынимать. Забини опять замер, силясь припомнить британский дуэльный кодекс. Малфой же немедленно изобразил pater`а, принимающего в гостях Министра магии. – Премного благодарен, мистер Нотт, – чопорно изрёк он и коротко поклонился, – и весьма польщён. Ваше участие в моей дуэли с мистером Монтегю – честь для меня. Монтегю замялся. Он предпочёл бы не вмешивать в драку с Хорьком единственного сына главы Ковена боевых магов. Но делать было нечего, и Монтегю угрюмо проговорил: – Мой секундант – мистер Бёрк. – Прекрасно, – подытожил невероятно довольный чем-то Малфой. – Господа секунданты, вверяюсь вам полностью. Буду ждать ваших распоряжений. И тут, наконец, отмер Забини: – Сам ты, Нотт, развесёлая вдова! Крэбб с Гойлом, кинувшись на помощь другу и покровителю, оттёрли Поттера за спины. Гарри, отчаявшись пробиться к Малфою и остановить глупую ссору, в панике огляделся и наткнулся взглядом на Пьюси. Тот вскочил с кресла и стоял, понурившись, сжимал и разжимал кулаки, но в свару не лез, а думал о чём-то своем. – Эдриан, – робко позвал Поттер. – Не припомню, чтобы я позволил тебе называть себя по имени, – Пьюси поднял глаза и Гарри понял, что тот изо всех сил сдерживает бешенство. – Я жалею, что не родился раньше и не смог получить Метку, ясно тебе, урод шрамоголовый? Может, мой Лорд и был полукровкой, может, он и не рассчитал своих сил, но он боролся с мугродьем и думал о нас. А теперь мы просто вымрем. – Пьюси, пожалуйста, – Гарри осторожно приблизился к парню и протянул руку, – не сердись, я и вправду очень мало знаю о чистокровных магах и о вашем Лорде. Ну, не сердись. Он кончиками пальцев робко дотронулся до руки Пьюси. Пока остальные заняты Малфоем и Монтегю, следовало как-то воздействовать на Пьюси. Смертельный враг из чистокровных означал смертельную же опасность. Пьюси, несмотря на проблемы с головой, был намного сильнее Поттера магически и физически. Гарри, влезая в спор, даже предположить не мог, что события десятилетней давности так важны для слизеринцев. Впредь стоило быть осторожнее в словах и поступках, а прямо сейчас нужно успокоить Пьюси. Поттер лихорадочно собирал всю свою «экстрасенсорную» силу в кончики пальцев той руки, которой тянулся к Эдриану, и досадовал, что мало тренировался в свое время. Пьюси вздрогнул от прикосновения, и Гарри заговорил, надеясь отвлечь его от своей руки на запястье: – Я сейчас говорил как магл, признаю. Меня никто не учил быть волшебником. Я о вас узнал из письма о зачислении в Хогвартс. Я о собственных родителях ничего не знал, не то, что о Лорде. Не сердись на меня, прошу. Пьюси молчал, Гарри подвинулся чуть ближе: – Если ты расскажешь мне, я постараюсь понять. Я Малфоя держусь потому, что он не молчит. Я хочу узнать этот мир, я хочу его понять. Пожалуйста. Пьюси взглянул на Поттера и, не делая попыток стряхнуть его руку, проговорил: – Как там Снейп говорил обо мне? Снисхождение к слабоумным – есть первый признак добродетели. Живи, Поттер. Мне Малфои во врагах не нужны. Тебе повезло с покровителем, но это не означает, что тебе всё дозволено. Ясно? – Спасибо, Пьюси, – почти искренне сказал Гарри. – Я, честное слово, не хотел тебя обидеть. Пьюси с досадой прищелкнул языком и отошёл к камину. Некоторое время он сосредоточенно думал, а потом с изумлением уставился на Поттера. Но Гарри, обессиленно повалившийся в кресло, этого уже не увидел.