Три года назад
Землю засыпало белым, хрустящим кружевом. Влажный воздух холодил глотку, острыми уколами оседая на небе и кончике языка и с тихим шумом белесо-прозрачными клубами вылетал изо рта, на секунду обжигая посиневшие губы. Руки трещали от мороза, а под ушами пульсировало от холода. Сапоги не спасали от ветров, змеей перебирающихся по земле. - Саске, что с тобой? - кутаясь в клетчатый шарф, спросила Карин, - где весь запал веселья? - Отстань, Узумаки, - пропыхтел Учиха, стараясь скрыть стук зубов, - без тебя и так холодно, буду я еще тратить последнее тепло на пустые разговоры. - Саске,- хитро протянула Карин, невинно округляя глаза еще сильней. Учиха остановился и неохотно повернулся к девчонке, которая ему порядком выела мозг. Та поежилась под внимательным взглядом. Щеки пылали вишневым соком, шерстяной шарф натянут на губы, а глаза застилает пелена слез из-за колючего ветра. Учиха отчего-то усмехнулся. Тогда девушка еще не носила очков. Девчонка нервно и быстро стянула белые перчатки и голыми, теплыми ладонями взяла ладони Учихи. Саске на секунду удивленно дернул бровями, когда Карин поднесла их ко рту и начала обжигать онемевшую кожу горячим дыханием. Оно царапало, кололо, заставляло блаженно морщить красный нос, сводить брови домиком - приятная боль. Они так стояли долго. Довольно долго. А потом Карин схватила свой портфель и поспешила домой. Это был ее день рождения.Два года назад.
Саске уже примерно пять месяцев четырнадцать. Учеба отнимает все свободное время, календарные листки летят с невероятной скоростью, а стрелки часов отбивают стремительный марш. Времени меньше и меньше, на носу экзамены, а он только и видит, что засаленные учебники и сменяющиеся тетрадки одна за другой. Но по средам к нему приходит Карин - его девушка. Ей скоро шестнадцать, а она ни о чем не беспокоится. Учеба дается ей с легкостью. По взмаху руки, так сказать. Узумаки забирается к парню через форточку и вот так, сидя на подоконнике, они разговаривают. Итачи не очень жалует Карин в своем доме, вот и приходится "прятаться". Но, конечно же, Итачи был очень чутким, поэтому уже давно раскусил эту сладкую парочку. Карин в тот вечер не стала задерживаться на холодном подоконнике - уже глубокая осень. Она ловко спрыгнула с него и вразвалочку проплыла к Учихе. Тот склонился над очередным учебником, со злостью сжимая обложку. Девушка ловкими пальцами выдернула этот ненужный, на данный момент, предмет и отбросила куда-то позади себя. Узумаки положила свои руки на шею парня и стала разминать, стоя прямо позади него. - У меня есть предложение, - она массирующими движениями стала спускаться вниз - к ключицам и плечам. - И какое же? - Саске зажмурил от блаженства глаза и закусил нижнюю губу, откидываясь назад и полностью расслабляясь. Он любил руки Карин. Аккуратные, ловкие, приятные на ощупь - гладкие и мягкие. Саске любил брать их в свои ладони и целовать. До опьянения от запаха лаванды. И никогда он не целовал саму Узумаки- ее мертвенные губы, изгибающиеся в, порой, отвратительной усмешке. - Давай создадим музыкальную группу, - восприняв молчание Учихи, как разрешение продолжать, она заговорила вновь, - ты будешь солистом, я и Суйгецу - гитара, а Джуго - барабаны. Будь уверен, у нас все получится! - С чего это я опять буду участвовать в твоих нелепых идеях и интригах? - он неохотно дернул плечами, сбрасывая с них столь приятные ладони. - Вот с чего, - она ехидно и приторно засмеялась, вынимая из кармана фотографию и протягивая ее Саске. Нагнувшись, она прошептала ему на ухо, - птичка попала в лапы кошки. - Сука, - он резко сбросил с себя ее руки, что теперь кольцом опоясывали его плечи. Девушка резко отпрянула, спотыкаясь о тот самый учебник, что сама бросила ранее. Брюнет, нависая над ней, сжимал чертову фотографию, на которой тусклыми пятнами на фоне крови выделялось обнаженное тело. Это была его мать. - Что, Саске, злишься? - она залилась в пьяном смехе победителя, - я знаю, что было на самом деле. Я знаю, кто это сделал! Твой любимый братец - Итачи. Он убил твою мать, позволив другим изнасиловать ее перед смертью! Если ты не хочешь, чтобы другие узнали правду, ты... Договорить ей не дал влетевший в комнату Учиха-старший. Он схватил девчонку за плечо и, резко дернув на себя, стремительно вышел из комнаты, не сказав ни единого слова. Саске зажмурил глаза, сражаясь со внутренней Арктикой, что опять леденящим дуновением показалась на горизонте. - Какого черта ты творишь? - кричал Итачи в лицо Карин, извергая всю злость, что сейчас лавой разъедала стенки внутренностей, - откуда у тебя эта фотография и остальная информация? - Скажу, когда отпустишь, - прошипела Карин, дергая за запястья Итачи. Тот оставил воротник, в который вцепился, как только они оказались на улице, в покое. - Ну так, я слушаю, - он нервными, рваными движениями достал из внутреннего кармана пачку новых сигарет и стал мельтешащими движениями распаковывать ее. Хруст обертки в тишине резал слух, а отдаленный аромат табака уже сводил нотки разума с ума. Карин внимательным взглядом изучала резкие линии в свете фонарей. Итачи тоже врезался изучающим взглядом. Сизые глаза мерцали, походя на холодные, газовые языки пламени. Губы тонкой линией чуть приоткрылись и сжали сигарету. Пепел на ее конце засиял красным огоньком, серыми хлопьями слетая к земле. Клубы прозрачного дыма въелись в глаза, заставляя машинально отмахиваться от него руками. Немного погодя Карин протянула ладонь вперед, прося прикурить. Перехватив сигарету, она затянулась. Горло резко зацарапало и защипало, с кашлем вылетая из легких. Грудная клетка сокращалась под рефлекторными порывами, а сама Карин прикрыла рот рукой, стаккато вдыхая морозные пары как можно глубже. - Там были мои нынешние знакомые. Точнее, знакомые Суйгецу и Джуго. Это их родители, - Карин сделала глубокий вдох и начала свой рассказ, - они владельцы крупных акций. И им удавалось держать карьерный рост на рынке, пока не появился Фугаку Учиха - ваш отец. Он очень быстро распродал присутствующие у него акции и направил все силы в нужное русло. Клиенты перешли на его сторону, и их семьи были на грани разорения. Тогда-то и пришла в голову эта аморальная идея. Я все знаю, Итачи. Ты подписал договор о неразглашении этой информации. Чтобы они не убили его. Чтобы они не убили твоего брата. Я понимаю, как тебе было тяжело, но...ему еще тяжелей! Ты не должен ничего ему говорить. Пожалуйста, давай договоримся, что он никогда не узнает правду. Для него будет лучше, если я останусь в глазах Саске сукой и последней тварью. Иначе он расклеится. Ты помнишь, что сказали тогда врачи - еще один срыв и ему конец. Не надо на меня так смотреть! Я вскрыла все ваши архивы. Я хочу помочь. - Карин, - ошеломленно прохрипел Итачи. Он не ожидал. Она пытается всеми силами помочь, - ты... - Я знаю, - она тепло улыбнулась, стеснительно протягивая руки к парню. Тот недолго думая обнял ее. Крепко-крепко прижал к груди и прошептал на ухо: - Спасибо, Узумаки Карин. За то, что не оказалась последней сукой. Как я могу отблагодарить тебя? - он старался сдерживаться как можно дольше. Хотелось смеяться. Искренне. - Пожалуйста, возненавидь меня. А когда придет время, я сама попрошу помощи, какой бы она не была аморальной. Я уверена, что ты найдешь способ решения. Ты не можешь не найти. Кто же в семье Учих гений? Да и потом, у меня все еще в рукаве козырь, - она хитро улыбнулась, сцепляя руки на его спине, - а когда ты отплатишь мне долг, я уеду. Обязательно. - И все-таки ты сука еще та, - Итачи засмеялся. Узумаки улыбнулась ему фирменной улыбкой ее клана. Сумерки выели весь свет, тяжелым комом сваливаясь на город. Наступила ночь.10 часов назад.
Люси куталась в одеяло, мелкими глотками опустошая кружку с горячим шоколадом. Рядом устроился Саске. Ладонь сжимала руку Хартфилии. Сердце заходилось в бешеном ритме, когда он наклонился к девушке, убирая с лица кукурузного цвета волосы. Люси посмотрела на него немного удивленно. Большие карие глаза поблескивали в полумраке комнаты. Учиха забрал из ее руки кружку и отставил на тумбочку. - Люси, - сквозь улыбку протянул Саске, стараясь откровенно не засмеяться. Девушка улыбнулась в ответ, наклоняясь к парню. Легкий поцелуй в губы. Дразнящий. Ток проходит по всему телу, набирая скорость и замыкаясь где-то внизу живота. Тепло изнутри душило, заставляло подрагивать под напором. Хартфилия была слишком прекрасна. Для него. Волосы струились по голым плечам, грудь медленно заходилась под вдохами и выдохами. Слишком медленными. Блондинка была слишком спокойна. Это раздражало. Все, до ленивой перемены позы. Хотелось задушить Люси собственными руками, чтобы не дразнила. Не разжигала внутренний костер до пожара. Что яркими языками пламени обжигает все тело. Учихе казалось, что температура подскочила, а ноги сводило от усталости. Или от желания? Он придвинулся к девушке еще ближе. И нервно, наполовину выдохнул. Люси сбросила с себя плед, оставшись в одной пижаме. В нос ударил запах мыла и зубной пасты. Саске сжал ледяными руками еще влажную и мягкую после ванны кожу - Хартфилия дрогнула от резкого удара холода по плечам. Волны мурашек пробежались по лопаткам и растаяли где-то в области копчика. Саске мимолетно поцеловал девушку в шею, совсем отдаленно ощущая запах лаванды. Карин. Саске на секунду зажмурил глаза, отгоняя столь нежеланный образ. Внутренние струны сознания заходились в яростной какофонии. Снаружи это было заметно лишь по пальцам, оставлявшим бледно-розовые полосы на плечах Люси - так сильно он их сжимал. Хартфилия, не обращая внимания на зудящую, слабую боль, прижалась телом к Саске, садясь на его колени. Горячее дыхание девушки обжигало шею парня. Тот зажмурился, утыкаясь носом в макушку Люси. Она сводила его с ума. Сердце сжималось. И что-то изнутри поднималось вверх, застревая в глотке. Не хватало сил для полного вдоха и выдоха. Непроизвольно задерживая дыхание, Учиха мял языком губы. Горло кольцом оковало ощущение жажды. Парень быстрыми, неуклюжими движениями стянул с девушки нелепо-большую, жесткую футболку, от которой еще несло ополаскивателем. Тем самым, с запахом лаванды. - Никогда больше не стирай одежду этим порошком, - проходя языком по небу и ударяясь о зубы, почти просвистел Саске. Он сжал бедра девушки, внимательно смотря в ее глаза. Та еле заметно кивнула, стараясь не заплакать. Слишком нервно, слишком страшно. Так не хотелось спугнуть столь хрупкий момент. Учиха, чуть царапая кожу, выводил бессмысленные линии на спине девушки. Последняя податливо выгибалась, еще сильней прижимаясь к грудной клетке Саске. Закинула голову назад и зажмурила глаза. Руки парня щекотали волосы, упавшие аккурат поверх плавными волнами. Теплые ладони Люси стали массировать голову Учихи. Тот толкнулся вперед, выдыхая углекислый газ из ноздрей. Губы сжались, язык будто бы прилип к небу. Учиха закрыл глаза, стараясь унестись из этой комнаты куда-нибудь. Далеко-далеко. - Посмотри на меня, - прохрипела-прошептала Хартфилия, положив ладонь на скулу парню. Тот немного погодя раскрыл глаза. С губ сорвался тихий стон. Уткнувшись нос к носу, они сидели так долго. Руки переплетались вокруг тел, заключая каждого кольцом. Сердца не бились в один такт, но отбивали такую похожую чечетку. Саске подался чуть вперед, положив девушку на кровать, и оказался сверху. Вцепившись в резинку штанов, он стянул с девушки всю одежду, оставляя ее полностью нагой. Сев на ноги, Учиха замер, впиваясь взглядом в каждый изгиб Люси. В полумраке кожа переливалась персиковыми переходами. Волосы разметались по хлопковой простыне. Девушка немного стеснительно свела ноги и обняла саму себя, скрывая от глаз-омутов грудь. Язык нервно облизывал губы. Саске стянул с себя футболку. Аккуратно опустил ее на пол. Медленно и спокойно расстегнул ремень. Стянул оставшуюся одежду и также аккуратно положил рядом с футболкой. Опустился на локти, расставляя руки по обе стороны от головы девушки. Тела соприкасались. Волны, исходящие изнутри, завелись в бешеном танце, сметая все на своем пути. Даже рассудок. - Ты прекрасна. Он обнимал ее. Целовал. Страстно и неистово. Нежно и любяще, по-отцовски. Сплетал руки в замок, покрывал тело поцелуями. Утыкался носом в живот под ребрами и нервно выдыхал. Бледные линии двух тел переплетались, плавно струились под ломанным светом уличных фонарей. Хотелось не отпускать ее. Никогда. Быть всегда рядом. Заменить друга, брата, отца, любовника. Отдать ей все и не просить ничего взамен. Хотелось любить ее еще сильней. Запомнить навсегда эти тихие стоны, эти глаза, смотрящие в самую душу, оголяющие тело до костей. Хотелось быть с ней. Хотелось стать единым. Навсегда тугими нитями связать их души. В самый крепкий узел. - Я люблю тебя. Она прижималась к нему, выводила тонкие полосы ногтями на спине. Ей нравилось зарываться в волосы на его затылке, не больно сжимая. Ей нравилось ощущать эти сильные руки на своей талии, эти влажные губы по всему телу. Везде. Ее сводили с ума его стоны - грубые, короткие. Она была готова вечно двигаться в такт его телу, слушать сбивчивое дыхание, ощущать на себе грубые, редкие прикосновения. Она была готова сказать, что влюблена. Она была счастлива. И никого роднее не было. Ближе. Жить хотелось не так, как быть с ним. Сплетаться в этом медленном танце. Что-то между вальсом и кармен. Целовать до стертости его губы, массировать руками шею, пробегаться пальцами по торсу. Они были рядом. Сломанные куски внутри были бережно перемотаны веревками. Хотелось быть целыми, чистыми. У них это получалось. Ведь... Они были рядом.