Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             Дом, в который прибыл Юу, выглядел совершенно типично для Инабе, но, всё же, имел свой «характер» и некоторую историю. Это было двухэтажное строение, с прилегающим зелёным пространством, вроде личной аккуратной лужайки, где выделялись пустые бельевые верёвки.       Вероятно, из-за мрачного, предгрозового неба, которое предвещало самый настоящий ливень они так сильно выделялись. Вокруг всё казалось совершенно обыденным и стандартным — классический японский стиль для частного жилища, коих по всей стране и не счесть. Правда, виднелись и какие-то следы западного влияния, пусть и незаметного, например, та же антенна.       Однако, если снаружи в нём мало что цепляло глаз, то внутри всё становилось намного интереснее. взору Юноши предстало нечто достаточно хаотичное, пыльное и грязное, хотя и уютное, что напоминало собою обитель заправского холостяка, но уж никак не главы семейства. Кухня занимала общую комнату с гостиной, классический столик для еды стоял прямо напротив телевизора в зоне приёма гостей, там же японские маты — татами, а поверх них — цветастые и мягонькие подушечки, заменявшие собою стулья. Комната располагала к себе, в чём особенно помогал обитый мягкой и приятной на ощупь тканью диван, расположенный возле стены таковым образом, чтобы обеспечивать комфорт при просмотре телепрограмм.       ТВ-ящик занимал, по-видимому, особое место в этой комнате и имел огромное значение для её обитателей, ибо на нём было меньше пыли, хотя стоял он в самом углу, словно какой-то алтарь. Сам по себе телевизор, откровенно говоря, был самый что ни на есть древний, хотя и справлялся со своей задачей относительно неплохо.       Нанако занималась тем, что раскладывала на столике пищу быстрого приготовления, сделанную в микроволновке. В качестве еды выступало блюдо из жареной лапши со специями и овощами, которая смотрелась и пахла достаточно аппетитно, чтобы подросток ощутил чувство голода. Что не говори, а аппетит растёт и появляется только во время еды, вызываемой этой самой едой.       Между делом, по телевизору транслировались последние новости, перемежаемые с изображениями всех участников истории, а так же речью ведущего:       «Секретарь городского совета в Инабе Наматаме Таро, последний муж известной энка-певицы* Хираги Мисудзу, подозревается в любовной связи с известной ТВ-ведущей Ямано Маюми. Если результаты расследования подтвердятся, то это может иметь довольно серьёзные последствия для секретаря городского совета».       — Папа, можно я переключу? — поинтересовалась девочка, носясь со столовыми приборами вокруг столика.       — Переключи-переключи, — кивнул Доджима увлечённо готовя кофе. — А то весь день только об этом и говорят, уже даже тошно, — он колдовал над туркой подле плиты, что-то перемешивая, принюхиваясь и вглядываясь вглубь варева.       — А могу я чем-нибудь помочь? — поинтересовался юноша, чувствовавший себя чужим и оставленным в этом доме.       Нанако на мгновенье замерла и перевела взгляд на двоюродного брата. То же сделал и Рётаро, который отвлёкся от своего занятия и чуть не прозевал важный момент поднятия пенки.       — Нет, нельзя. Ты же у нас только первый день, успеешь ещё. Давай, лучше, отведу тебя в твою комнату, — довольно серьёзно произнёс дядя, почесав затылок. — Нанако! Посмотри, чтоб кофе не убежал на плите! — и убавив огонь до минимального значения, отправился к лестнице.       — Хорошо! Посмотрю, папа! — кивнула девочка, ставя последний прибор на стол и параллельно щёлкая пультом в поиске интересной программы.       Юу, немного подумав, отправился следом за дядей.       — А интернет у вас тут есть? — как бы невзначай поинтересовался юноша, глядя в спину неспешно поднимающимуся мужчине..       — Начнём с того, что у нас и компьютер-то и не у всех есть. А ты про интернет… — обречённо вздохнул Доджима-старший.       — А сотовая связь? — не оставлял надежды Юу, с ужасом осознавая в какую глушь его отправили.       — Где-то три года назад начала более-менее стабильно работать. Но интернетом с телефона особо тут не попользуешься: скорость чуть быстрее, чем у черепахи пешком, а надёжность соединения оставляет желать лучшего.       Племянник ощутил, как у него всё внутри похолодело. «Целый год без нормального интернета?» — с ужасом и некоей даже паникой подумал он, а затем возникла вторая не менее мрачная мысль: «Я одичаю в этом захолустье».       — Вот и пришли, — произнёс дядя, распахивая дверь комнаты.       Это была самая дальняя, небольшая комнатка с двумя окошками и занавесками, окрашенная в бледно-жёлтый цвет, в которой каким-то удивительным способом уместились: диван длинной почти в рост нормального человека, перед ним небольшой деревянный столик, смотрящий на дубового цвета комод, рядом с которым находилась чёрная тумба, на которой опять-таки стоял телевизор! Правда, поверх него находился видеопроигрыватель.       В углу письменный стол, поверх которого стояли полочки для книг, и ко всей этой мебельной задумке приставлен стул. Недалеко, рядом со столом находилась кровать. Окна располагались со стороны дивана и письменного стола, хотя они не блокировали доступ к ним. На стене висел относительно новый календарик с фотографиями известного поп-идола Куджикавы Рисе.       Апрельское изображение представляло собой эту заводную и слегка миниатюрную девчушку с медными волосами, убранными в два длинных хвостика, одетую в полицейскую форму, в которой она снималась в одной весьма известной и популярной дораме. На фотографии Рисе шаловливо и кокетливо улыбалась, при этом отдавая честь.       Несмотря на всю заставленность комнаты, в ней всё-таки можно было при желании достаточно комфортно разместиться.       — Теперь это будет твоя комната. Не стесняйся, располагайся, — повернулся к племяннику Доджима, разведя руки в жесте, означавшем приглашение.       — Чья это комната? — поинтересовался юноша, проходя внутрь и оглядываясь по сторонам, без особого энтузиазма присматриваясь к своему новому месту обитания.       — А это… — в этот момент лицо дяди застыло в странной нерешительности, и он отвёл взгляд. Затем вздохнул и ответил: — Это моя бывшая комната. Я её прибрал перед твоим приходом, можешь не беспокоиться.       «Бывшая комната? Это… как-то… слишком…» — обмер в смятении Юу, мгновенно осознав жертву, на которую пошёл ради него Рётаро, посему слова как-то перестали сплетаться обычным образом.       Однако мужчина тоже почему-то молчал, с достаточно озабоченным видом, что привело к тому, что оба родственника некоторое время стояли в гробовой тишине.       За окном ударил гром, после чего раздался звук падающих капель воды. Эта барабанная дробь сообщала о ливне. Шум снаружи вывел обоих мужчин из ступора и Рётаро поспешно произнёс:       — Ты пока получше осмотрись, а я пойду разолью свой фирменный кофе, сделанный по секретному рецепту. Ты от него не откажешься, я надеюсь? — в голосе дяди прозвучала некая нотка надежды.       — Я люблю кофе, — честно признался его собеседник, мысленно добавив: «Только не уточню какой».       — Ну, располагайся, а после выходи к праздничному столу. Только не очень долго, ладно? — заулыбался Доджима, обнадёженный тем, что сможет чем-то порадовать гостя, после чего поспешно удалился из комнаты.       Новоприбывший родственник ещё некоторое время стоял, прислушиваясь к шуму дождя за окном, осмысливая произошедшее.       Если задуматься, год обещал выдаться «необычным», если не сказать более, уже судя по такому «фееричному» началу. Однако телевизор, как главное окно в мир, слабо устраивал подростка, хотя и сделать с этим он ничего не мог.       Обведя глазами комнату, он с горечью подумал: «Я попал». После чего скинул свою куртку и начал раскладывать вещи, оживляя комнату. В ней ещё около года болтаться…       — Благодарим за приём пищи, — сложив ладони вместе, произнесла вся троица, окончив трапезу. На самом деле, эта фраза на японском выражается всего одним словом, что несомненно удобно для самих носителей языка.       Теперь же Юу, Рётаро и Доджима наслаждались вкусом «фирменного» кофе, который племянник пусть и не счёл «роскошным», но посчитал, что он достаточно интересен своей вкусовой гаммой и запахом.       — Очень вкусно, дядя. Никогда не пробовал такого кофе, — льстиво улыбался юноша.       На самом деле, даже если бы кофе и оказался невкусным, по канонам и традициям ему всё равно следовало бы улыбаться и говорить, что «вкусно». Во всяком случае, так приказывала вести себя «маска», одетая поверх личности.       — Ха-ха, меня к этому рецепту один мой сослуживец приучил, всё никак не могу отвыкнуть. Бывает, придёшь домой, перекусил где-то в дороге, на еду смотреть уже просто не можешь, а кофеёк всё равно сваришь, — дядя тоже старался максимально расположить к себе племянника, к которому он испытывал то ли некую внутреннюю жалость, то ли действительно его любил.       Однако этом не совсем устраивало Нанако, внимание с которой резко перешло на гостя. Она старательно ожидала словесной паузы, что невольно заметил её кузен, которому предстало собранное и сконцентрированное лицо, на коем так и застыло ожидание.       — А ещё папа любит оставлять грязную посуду в раковине или вообще не возвращаться с работы!.. — надуто сказала девочка, стараясь хоть как-то вызвать интерес к своей персоне.       Рётаро и Юу посмотрели на ребёнка, о котором они имели свойство иногда «забывать» в процессе разговора.       — А кем Вы работайте, Доджима-сан? — не без формализма и формы вежливости обратился к дяде его племянник.       — М-м… — Доджима-старший как-то странно задумался на такой в общем-то лёгкий вопрос. Он отложил палочки и уставился в тарелку. Затем неуверенно начал: — Ну, не пойми неправильно, моя работа… она… м-м…       — Папа ловит злодеев! — вставила Нанако, сверкая своими детскими, честными глазками. Рётаро перевёл взгляд на дочь, затем как-то расслаблено рассмеялся.       — Да, Нанако, папа именно этим и занимается, — у Юу поднялась бровь на эту фразу мужчины.       — Вы… полицейский? — осторожно поинтересовался он, пытаясь проанализировать каким-то образом то, что выпалила девочка.       — Не полицейский. Хотя, достаточно близко. Я — детектив.       «Эге. Так вот оно как».       — Да-да! У папы очень важная работа! Он спасает город и защищает справедливость! Он — лучший! — начал ребёнок счастливо лепетать о своём отце.       «Да она его просто боготворит», — подумалось в ту секунду юноше. Однако обстоятельство того, что его дядя работал в полиции, вызвало лёгкое чувство дискомфорта у подростка. Неизвестно даже почему.       — Хорошо-хорошо, Нанако, хватит меня хвалить! — застеснялся Рётаро, которого это даже вогнало в краску, и он, виновато улыбаясь, поглядывал на племянника. Затем бросил мимолётный взгляд на настенные часы, после чего резко поднялся. — Ладно, уже достаточно поздно, пора всем отправляться на боковую, — затем он, зачем-то пошарив рукой в кармане брюк и поморщившись, явно не найдя желаемого, обратился к дочери: — Нанако, включи прогноз погоды на завтра, пожалуйста.       — Хорошо, папа! — радостно закивала кузина, после чего взяла в руку пульт и переключила канал.       «Итак, касательно погоды в Инабе: завтра ожидается облачная, дождливая погода, после которой ожидается затуманивание области».       — Туман, значит? — скривив лицо, прокомментировал ведущую погоды Доджима.       «Предсказывают, что в этом году будет необычное для региона увеличение количества туманов и осадков, так что просим соблюдать вас осторожность на дороге. Благодарю за внимание!»       — Ясненько. Нанако! Начинай пока прибираться, папа пойдёт наружу, подышит свежим воздухом, — отдав же поручение дочурке, сам направился на выход.       — Давай помогу, Нанако, — обратился к девочке, которая уже начала прибираться, Юу. Та взглянула на него вопросительно, затем кивнула, и они вместе стали наводить порядок.       Между делом в телевизоре началась реклама: «Свежие и качественные продукты, широкий ассортимент товаров, начиная от сковородок, молока и яйц, заканчивая телевизорами, плеерами и велосипедами! Джюнс! Приходите в ваш местный Джюнс и убедитесь сами!»       От услышанной рекламы Нанако неожиданно замерла, подобно кобре, услышавшей её заклинателя, после чего подбежала к ТВ-ящику и уселась рядом с ним.       — Нанако? — еле и успел сказать опешивший юноша.       С ней неожиданно начало происходить странное преображение: она весело улыбалась, даже, как показалось парню,стала счастливой.       Между делом, в телевизоре начала наигрываться фирменная мелодия сети супермаркетов «Джюнс»: «Каждый день, всегда Ваш, Джю-у-унс!»       — Каждый день, всегда Ваш, Джю-у-унс! — напевала девочка вслед за рекламой, раскачиваясь сама в такт мелодии и раскачивая руки с поднятым указательным пальцем.       Затем, словно бы проснувшись от какого-то гипнотического сна, она обернулась на юношу и ответила на его немой вопрос, который так и застыл у того на лице:       — Я очень люблю Джюнс! Я была так рада, когда один открыли у нас, в Инабе! А ещё больше я люблю туда ходить за покупками, в особенности с папой!       «Пропавший ребёнок», — промелькнул комментарий в мозгу Юу в адрес своей кузины.       — Сходим как-нибудь туда вместе? Вместе — веселее! — глаза двоюродной сестрички горели. В прямом и переносном смысле, если так можно выразиться.       — Как-нибудь, — уклончиво и неопределённо сказал юноша, нутром предчувствуя, на что ему предлагают подписаться.       — Это обещание! — закивала головой девочка. — Не нарушь его! — после чего протянула мизинчик правой руки, предлагая подкрепить слова действием. Юу незаметно для ребёнка сглотнул, после нерешительно протянул руку в ответ. Обещание дано.       Доджима вошёл внутрь, несколько отряхнул голову от воды, после чего глазами поискал племянника и дочку, а заметив их вместе, сидящими перед телевизором, улыбнулся незаметно для них, правда, вскорости погрустнел, затем подал голос:       — Юу! Нанако! Извините, мне, похоже, сегодня придётся на работе ночевать. Справитесь без меня тут? — говорил он, сложив руки вместе. Это значило нечто среднее между «просьбой» и «прощением».       — Папа… опять уезжает? — перевела взгляд на отца его дочурка. По её виду читалось, что ей хотелось расплакаться, столь мгновенно переменилось её настроение.       Юу посмотрел на дядю с безмолвным укором, но вслух ничего не сказал.       — Да, папе нужно идти, ловить злодеев. Я на вас рассчитываю. А на тебя в особенности, Юу.       Юноша промолчал, лишь слегка кивнул в ответ. Рётаро довольно быстро покинул дом, оставив двух недавно познакомившихся родственников друг с другом.       Нанако сидела подавленная, хотя ещё недавно светилась от счастья и радости.       — И… часто он так? — осторожно поинтересовался кузен, не желая расстроить свою родственницу и того более.       — Почти всегда, — грустно-грустно сказала девочка, но, неожиданно, как-то просветлела: — Но у папы такая работа! И она очень важная! Поэтому Нанако не должна грустить, а лучше пусть пойдёт и сделает дела по дому, чтобы папа не переживал ни о чём, когда он вернётся сюда, — у юноши подступил комок к горлу. — М-м? Юу-кун? Почему ты такой бледный? Что случилось? Опять эта… аклиция?       Девочка крайне взволнованно смотрела на своего кузена, а тот с чувством истинного и неподдельного ужаса смотрел на неё, его даже несколько начала бить дрожь.       — Нет-нет, всё хорошо, — еле-еле нашёл он в себе силы ответить.       Через несколько часов, когда они уже закончили прибираться в доме, а Нанако намертво прилипла к голубому экрану, Юу, собираясь отправляться в свою комнату, услышал звонок телефона.       Он начал водить взглядом, пытаясь понять источник звука, как заметил стоявшую на тумбочке базу с подключённой к ней трубкой.       — Дом семьи Доджима, — спокойно вымолвил юноша, приложив телефон к уху.       — Алло! Юу-кун, ты ли это? — донёсся из трубки хорошо знакомый женский голос.       На лице у Юу промелькнуло на секунду буквально нечто среднее между неудовольствием и раздражением.       — Да, мама, это я, — сухо и коротко дан был ответ.       — Слава богу! А то я так переживаю, как ты там добрался, что там с тобой… Кстати, отец тебе письмо написал по электронной, почему не отвечаешь? — мама есть мама.       — Со мной всё хорошо, добрался неплохо, а по электронной ответить не могу, потому что здесь даже интернета нет, — всё это время юноша не сводил глаз с кузины. Она сидела, полностью поглощённая телевизором, как казалось. Или же нет?       — Вот оно как. Жаль, а то звонить из Америки тебе несколько накладно. Но, думаю, раз в неделю позволительно? — она говорила так, словно бы абсолютно не замечала весь холод в словах собственного сына. Или не хотела его замечать.       — Вполне.       — Папа с мамой тебя очень любят и очень по тебе скучают! — весело говорила мать Юу на той стороне. — Кстати, а где мой брат Рётаро? Я бы хотела с ним поговорить!       — Его срочно вызвали на работу.       — Жаль, я надеялась его застать в такой час. Ладно, поговорим тогда в другой раз. Мы тебя любим, пока!       В серых глазах юноши отражалась ненависть и гнев, которые пусть и не выходили за рамки зеркала души, но продолжали бурлить внутри, заставили Юу аккуратно, но громко положить телефон, даже не пытаясь попрощаться.       Он ещё несколько минут стоял и смотрел на телефон, в поисках внутреннего или внешнего источника равновесия. Его мысли в тот момент приняли очень мрачное и даже злое русло.       Однако по прошествии некоторого промежутка времени, всё улеглось, после чего он мрачно стал подниматься в свою комнату. Нанако продолжала пропадать в ТВ-ящике, уткнувшись в интеллектуальное шоу. Она действительно его не услышала, не захотела услышать или просто промолчала? Вопрос без ответа. «Родители везде одинаковы», — подумалось ему в ту минуту.       Подросток наконец-то закончил обустраиваться в комнате, после чего развалился на диване и с медитативным видом уставился в потолок. Он чувствовал себя уставшим и истощённым, настолько, что ему было лень пытаться что-то обдумывать или попытаться воспроизвести в голове сегодняшний день. Всё расплывалось, прямо как в тумане… в тумане…       Юноша устало закрыл глаза, после чего отрубился прямо так, сидя на диване, в роскошнейшей позе, закинув нога на ногу, всецело заняв центр мебельного средства.       «МЫ ЕСМЬ ТЫ. ТЫ ЖЕ ЕСМЬ МЫ. ТЫ ЖЕЛАЕШЬ НАЙТИ ОТВЕТ НА ВСЕ ВОПРОСЫ? НАЙТИ САМОГО СЕБЯ В ГУСТОМ ТУМАНЕ НАШЕЙ ДУШИ?»       Пред глазами Юу стоял самый настоящий, густой, липкий и промозглый туман. Стоп, и здесь туман?! Как он ему надоел… И голос, вообще, откуда он взялся? Лень об этом думать… лень... спать… лень… лень…       Разум юноши мягко растворился во сне, не оставив ни кусочка сознания. Глас ещё что-то молвил… но воспринимать было так лень… а что-то приходилось принимать… что-то важное и нужное… лень…       — Юу-кун! Юу-кун! Вставай! Завтрак готов! — кричал кто-то прям ему в ухо.       Парень поморщился, затем очень медленно разлепил веки, казавшиеся налитыми чугуном. Перед ним уже стояла Нанако, одетая в белую футболочку, служившую ей ночной рубашкой. Она зевала и потягивалась, однако её карие глазки многозначительно смотрели на двоюродного брата, будто бы приглядываясь к нему.       — Нана-ко, — медленно произнёс юноша, пытаясь понять, откуда здесь взялось «семь» и «ребёнок», поскольку слово пришло на ум из глубин подсознания, не успев осмыслиться как следует. Седьмой ребёнок? Но у него пока нет детей, хотя бы одного.       Девочка внимательно следила за Юу, затем, не выдержав паузы, а так же приметив остатки сна во взоре своего кузена, начала шлёпать его по щёкам. Как ни странно, но это быстро привело его в себя.       — Хватит. Хватит! — крикнул он, подскочив с дивана. Правда, сделал это столь резко, а голос подал столь грубо, что Нанако замерла в страхе и ужасе. Поняв, что напугал её, поспешно добавил: — Прости. Ты ведь пыталась меня разбудить, а я наорал на тебя, — затем сел на корточки, чтобы быть на одном уровне, после чего погладил двоюродную сестру по головке. — А ты у нас такая молодец! Большое тебе спасибо.       Лесть лестью, но для ребёнка этого оказалось достаточно, чтобы прийти в обычное расположение духа.       — Пошли завтракать! — весело проворковала она, довольная тем, что разбудила кузена.       Завтрак оказался скуднее вчерашнего ужина-обеда, но он отвечал критерию сытности достаточно, чтобы Юу в скором времени начал чувствовать тяжесть в желудке. Тосты, магазинные онигири, кружка чая. Типичный завтрак для студента или холостяка. Рётаро за столом не было.       — Дядя так и не вернулся? — девочка заметно погрустнела, после чего отрицательно покачала головой.       — Если папу вызывают, это значит, что он несколько дней может не возвращаться домой. Один раз его целую неделю так не было.       Кузина говорила это с одной стороны печально, а с другой стороны столь привычно, что юноша даже пожалел, что вообще поднял тему.       Однако как и всегда, настроение Нанако резко переменилось сначала в нейтральное, потом в нейтрально-радостное.       «Школа», — мрачно и печально размышлял Юу, готовясь к выходу, в глубине души несколько побаиваясь первого дня на новом месте.       Между делом Нанако уже была «во всеоружии», с розовым ранцем на спине и белым простеньким зонтиком в правой руке. Она одела синюю юбочку в пару к школьному пиджачку на кнопочках, рисунок и фактура которых чем-то напоминали собою джинсовую ткань, пусть и отдалённо.       Что ни говори, а такова школьная форма, которой мучают уже начиная с начальных классов. Юу бросил на неё мимолётный взгляд и только покачал головой: маленькая, а до чего уже ответственная… В любом случае, он тоже не отставал от неё, собрав свою школьную сумку коричневого оттенка из кожи и натянув на себя заранее заготовленную униформу его новой старшей школы.       Теперь юноша был практически неотличим от сотни таких же Инабских школяров, которые в это же мгновение в спешке, али спокойствии, собираются в путь-дорогу. Эбеново-чёрный пиджак в комплекте с таковыми же брюками, прошитые белыми нитями, и выпущенной наружу белой рубашкой. И конечно, элегантные ботинки с носами.       Ну, что сказать… не любил парень застёгиваться, предпочитая ходить чуть более вольно и свободно. Воротник «верха» имел на себе клетчатый рисунок, напоминающий шахматную доску, а так же немаловажное дополнение: с левой наружной стороны красовался прикреплённый значок, в виде латинской цифры «II», выполненный из латуни, который носил собою информацию о текущем году обучения.       В районе сердца на пиджаке располагалось изображение символа его теперешнего учебного заведения, наряду с подписью его именования, а именно: «Старшая школа Ясогами». Такой же, только из металла, находился на вороте, но уже по правую его часть.       Интересно, но в качестве эмблемы почему-то оказалась выбрана геометрическая фигура, состоящая из трёх лучей выходящих из центра, расположенных под равными углами друг к другу, при том один из них оказался направлен чётко вниз.       — Юу-у! Ты готов? Давай, я покажу тебе дорогу к твоей новой школе! А то ты заблудишься! Нам всё равно по пути!       Девочка была не того возраста, чтобы оценить ту смешанную гамму чувств, которую вызвало в юноше это детское, но достаточно разумное предложение. Мужская гордость получила невинный, но вполне себе болезненный удар под дых.       Однако Юу был достаточно умён, чтобы принять её помощь. Подросток даже перевернул это не как то, что она его провожает, а совсем наоборот: кузен провожает свою маленькую кузину в школу. Идиллия.       «Застрелиться от этой идиллии», — едко заметил Юу сам себе.       Но делать было нечего. И они вместе, за ручку, под одним зонтиком, который был в руках двоюродного брата, пошли на учёбу.