Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             Расставшись со своей кузиной, юноша наконец-то вздохнул свободно и легко, после чего направился в направлении, которое та ему указала. Дождь не хотел прекращаться, поэтому лил и лил, а ветер ещё и сдувал, норовя вырвать зонтик, польза которого казалась очень сомнительной. Не сказать, что был шторм или буря, однако что-то неприятное — да.       Он продолжал свой путь, минуя сонные улочки и закоулки, поглядывая на многочисленные домики, которыми была наполнена вся Инаба. В каких-то горел свет, из некоторых выходили люди, самых различных возрастов и профессий… Город начинал свой обычный день, который, правда, начался очень холодно и промозгло.       Дорога в школу на самом последнем участке пути шла на подъём, поэтому идти становилось всё сложнее и сложнее, тяжелее и тяжелее. В конце концов, Юу вздохнул, потом просто закрыл зонтик и пошёл, позволив погоде свободно заливать и обдувать себя. Решение оказалось правильным, поскольку скорости прибавилось, однако не до конца: подросток чувствовал, что он продрогнет до костей, пока дойдёт до учебного заведения.       — Поберегись! — раздалось где-то со спины.       Серебряновласый обернулся и еле успел отскочить от человека, ехавшего на велосипеде весьма экстремальным образом. Он держал руль в одной руке, а зонтик — в другой. Правда, ему недолго оставалось…       «Сам бы поберегся», — съязвил юноша в своей голове, за секунду до того, как парень на велике влетел в мусорные баки. «Помочь или пройти мимо?» — размышлял он далее, глядя на то, как велосипедист пытался выбраться из-под горы мусора.       И тут в его душе начали борьбу три силы: одна из них, наиболее циничная и прагматичная, говорила о том, что следует пройти мимо, оставив его как есть. Другая, более философская, предлагала подзадержаться, поразмышлять над бренностью бытия, покуда этот растяпа будет выбираться из-под горы мусора. Ну… был там и голос совести, который тихо-тихо уговаривал всё же протянуть руку помощи.       Основные дебаты развернулись между циником и философом… однако, совершенно неожиданно, победила благодетель, которая заставила помочь этому горе-ездоку.       — Фух, ты меня чертовски выручил, братан, спасибо, я уж думал, что там так и останусь! — от накатившей волны благодарности паренёк начал говорить с таковой скоростью, что вся его речь смешивалась вместе.       На Юу смотрел парубок схожего с ним возраста по виду, с русыми, немного в солому, волосами, постриженными своеобразной «лесенкой», от более коротких спереди к более длинным сзади. Глаза карие, нос немного островат и длинноват. На нём была школьная униформа похожего фасона и вида, что и у того, кто ему помог, разве что пиджак был застегнут на все пуговицы.       Но главное — наушники. Огромные, чёрные, закрывающие уши полностью наушники. Это была главная изюминка во всём его облике. Ну и ещё проглядывал в «районе декольте» красный воротник белой майки. Со всем этим гармонировали белые кроссовки, которые можно приобрести при желании в любом супермаркете. Наверное, даже в Инабе.       — Не стоит благодарности, — покачал головой Юу.       В это время потерпевший крушение быстренько глянул на часы и ахнул:       — Чёрт! Мы же сейчас оба опоздаем! Давай подброшу! Ты ведь… эм… в старшую школу направляешься?       Глаза юноши медленно перевели взгляд на жёлтый, слегка помятый, но, в общем-то, целёхонький велосипед. «Только через мой хладный труп».       — Слушай, тебя как зовут-то, забыл спросить?.. весело поинтересовался горе-велосипедист, руля теперь уже двумя руками.       Юу же в это время держал помятый зонт, будучи «подсаженным» сзади. «И как я до такого докатился?..»       — Юу. Наруками Юу, — спокойно вымолвил юноша, параллельно думая о том, что «нормальной» жизни в Инабе не предвидится. Почему-то. Кто виноват?       — Вау! Не знал никого с таким именем, хотя думал, что знаю практически всё обо всех!       Подросток умудрялся управлять своим транспортным средством, следить за дорогой и ещё поворачиваться в сторону собеседника, демонстрируя эмоциональность и экспрессивность.       «Обезьяна, лучше бы за дорогой следил», — злобствовал Наруками внутри, будучи в крайней степени раздражения, поскольку он абсолютно не хотел попасть в аварию из-за невнимательности водителя.       — Меня, кстати, Ёске зовут. Ну, полностью если, Ханамура Ёске.       Он улыбался, а его пассажир не забывал сверлить «водителя» глазами, будто бы пытаясь проделать в нём сквозное отверстие. И пусть на лице серебряновласого гуляла лёгкая полуулыбка, но его внутренность горела самым настоящим огнём. Однако, высказаться в адрес этого «орангутанга», он мог позволить себе только мысленно, что до крайности нервировало.       — Какой год обучения?       — Второй.       — Обалдеть! А ты к нам откуда?       «Аккуратней рули, тварь» — промелькнуло в голове у Наруками, у которого начали уже чесаться руки, чтобы придушить этого маленького…       — Из Токио. Перевёлся.       Ёске от данной новости почему-то перешёл в даже большую радость и возбуждение, а жёлтый велик начало вести столь круто, что Юу реально стал помышлять о варианте спрыгнуть. Пока цел.       — Так я ж тоже оттудова! Полгода назад моего отца перевели сюда по работе, ну, и вся семья переехала вместе с ним, включая меня!       «И зачем мне всё это знать?»       — Я бы попросил рулить повнимательней, — почти что прорычал Наруками, сознавая, что ещё чуть-чуть и они бы во что-нибудь въехали.       Ему стоило больших усилий не выдать свои эмоции, но по его «маске» пошла своеобразная трещина. «Надоедливый болван, как же он меня бесит», — поймал себя на этой мысли Юу.       — А! Извини-извини!       Ханамура вёл себя так, словно бы абсолютно не замечал чувства, настроения и эмоции собеседника, и всё так же продолжал весело и беззаботно улыбаться. «Он дебил или притворяется?»       — Бла-го-да-рю, — медленно, дрожа всем телом, и по слогам вымолвил Юу, когда Ёске наконец-то, каким-то сущим чудом, доставил его в целости и невредимости к воротам Ясогами.       — Чувак, да это мне тебя нужно благодарить! Но, как бы то ни было, надеюсь, ещё свидимся! Пис, Наруками! — задорно произнёс Ханамура, затем пожал руку своему «пассажиру» и, забрав свой зонтик, побежал ставить свой солнечно-жёлтый велосипед на стоянку.       Юу ещё некоторое время молча стоял, глядя ему вслед, и его бил озноб. Не от холода больше, а от ярости и злобы, которые бушевали и ревели в самых глубинах души. Не выдержав, он стукнул кулаком по воротам, поморщился от боли.       «Я совершу самоубийство в сей же час, ежели мы с ним окажемся в одном классе», — свирепствовал серебряновласый, пытаясь придать лицу вид расслабленный и нейтральный, но заместо этого получилось что-то мёртвенно-циничное, что он невольно напугал одного из учителей, когда «неожиданно» вырос у него за спиной, дабы уточнить свой класс пребывания…       Он медленно подошёл к классной комнате, которая должна будет ему стать эдакой «малой Родиной» на целый учебный год. Перед дверью находилась белая табличка, на которой красовался номер «2-2». Подросток вздохнул и попытался ослабить внутренний пар, который накопился от встречи с этим… но, здесь лучше опустить мысли.       «Сосчитай до десяти и успокойся, расслабься», — напомнил сам себе Юу. Затем неспешно вошёл внутрь, не надеясь на лучшее…       И он оказался прав, и даже более чем, поскольку первое, что ему бросилось в глаза, был Ханамура, сидевший пусть и далеко, но в пределах видимости, где-то в районе, который на школьном жаргоне именуется не иначе, как «Камчаткой», и, заметив кто вошёл, помахал рукой, после чего расплылся в улыбке. Глаз Наруками сузился, а тело вновь пробрало.       — А?! Ты вообще кто такой?! Кто дал тебе право прерывать мой урок, великого и могучего Морооки-сенсея?!       На него смотрел мужчина, ростом чуть ниже, чем он сам, в синем пиджаке и брюках в белую горизонтальную полоску, с белой рубашкой и ярким галстуком в жёлто-оранжевую клетку. У него были седые волосы, короткие и уложенные, маленькие и узенькие серенькие глазки, которые сверкали раздражением, и очень сильно выпирающая верхняя челюсть, а так же дурная привычка во время разговора плеваться. Непроизвольная и неконтролируемая. Парочка «снарядов» уже успела настигнуть цели назначения…       — Я переводной студент, обо мне должны были сообщить… — вежливо начал представляться Наруками, как его тут же оборвал с почти что истеричным криком этот «Моро-ока»:       — А по какому случаю, расскажи мне, ты опаздываешь тогда, а?! Думаешь, если ты городская задница, тебе тут всё можно?! А?!       Юу краем глаза приметил исходящую из класса ауру сочувствия. Но не более того. Ханамура пожал плечами, будто бы говоря, что ничего с тем поделать не в силах.       — Извините, такого больше не повторится, — спокойно и с расчётом, серебряновласый отвесил поклон в качестве знака полного сожаления и уважения. Мысли его сейчас лучше не описывать.       — Ц! — учитель явно не ожидал подобной реакции на его придирки и несколько опешил. Затем, чувствуя отвращение и неприязнь к новому учащемуся, вспомнил о своих обязанностях. — Представься классу, городская крыса. Живо!       Наруками спокойно, подавляя в себе внутреннего зверя, нарисовал своё имя. Именно нарисовал, поскольку такова письменность в Японии. Закончив это дело, он повернулся обратно, к классу.       — Так! Наруками будешь, а? Слушай сюда! — стукнул кулаком по стулу «сенсей», — меня, значит, Мороока Кинширо зовут…       Учитель демонстрировал столь нездоровую эмоциональность, тряс руками, жестикулировал лицом, интонировал, что новенький живо подумал о том, что, наверное, этот клоун просто ошибся профессией. Или дверью.       — Понял?! Никаких шуток в свой адрес не потерплю! — затем, видимо решив, что с него хватит, повернулся и стал читать нотации всем остальным учащимся. — А вы все запомните! Если он из города, это ни на каплю не делает его особенным! Такой же дебил, как и вы все! Даже наоборот — если его швырнули из большого города в нашу глушь, он ещё больший отстой, чем все вы! — затем, почему-то вновь переключил внимание обратно и поднял указательный палец на нового студента, скорчив ужасающую нормальную психику гримасу, — и даже не думай о том, чтобы клеить здесь тёлок! Я-то уж тебя вижу насквозь!       «А Вам об этом только мечтать».       — Но вы не подумайте, что я над вами издеваюсь, смеюсь. Я забочусь о вашем моральном уровне, чёрт подери! — выдал неожиданную тираду Мороока, опираясь рукой на свою учительскую кафедру, впав в странную задумчивость.       «Ну да, ну да. А я — Папа Римский».       — Я ведь вижу, как ваш учитель философии… Разврат, Содом и Гоморра достигают даже этих, девственно-невинных глубин нашей дорогой Отчизны…       — Учитель! Можно новенький сядет сюда? — неожиданно подала голос одна девчушка из класса, подняв руку и указав место слева от себя.       Наруками внутренне почувствовал к ней благодарность и поискал её взглядом.       Это была ладная и немного неуклюжая на вид девушка с короткими русыми волосами, которые аккуратно укрывали всю голову, как шапочка. Цветом они были немного темнее, нежели у Ханамуры, но достаточно похожи. Глаза были практически жёлтые, но всё-таки карие, такой довольно приятный цвет. В сумме аккуратный нос, узенькие глаза, маленькие губы и фигура создавали вместе колорит самой что ни на есть стереотипной японочки. И такой же маленькой ростом.       Одевалась она в зелёную спортивную толстовку, с жёлтыми линиями в районе молнии и рук, и двумя удобными карманами у живота. На этой необъятной ветровке в районе груди уместились три прикреплённых значка, из которых одним был смайлик. Снизу тело прикрывала свободная тартановая мини-юбка в шахматную клетку, но не очень яркая, скорее мягкого, блеклого цвета. На ногах чёрные туфли-мокасины, прошитые белыми шнурками.       Собой девушка являла то, что принято называть словом «пацанка». Ей не хватало какой-то женственности, от неё так и веяло мальчишеской удалью и задором.       — А? Ну… садись короче, тормоз! — резко вышел из анабиоза Мороока Кинширо, чуть ли не пинком направляя ученика на новое место обитания. Затем погрозил пальцем и добавил: — Если что, то ты у меня в списке на отчисление, я запомнил тебя! Разозлишь меня — пулей вылетишь отсюда!       — Он худший в этой школе, не думаешь? — весело подмигнув, прошептала девчушка. Она являла собой какой-то концентрат позитива, такая светлая улыбка играла на лице.       — Пожалуй, — пожал плечами Юу, усаживаясь на своё «теперешнее» место.       — Меня, кстати…       Она хотела шепнуть что-то ещё, сидя вполоборота, но зоркий глаз, а может, и чуткое ухо, направили сенсея прямо в проход к нарушителям.       — Так-так-так? Что это у нас тут? Романчики крутим уже, а?!       — Нет-нет-нет, что вы! Я просто говорила о том, какой вы грамотный, умный и умелый учитель! Лучший в школе! — поспешно замахала руками девушка, став белой, как полотно, и подскочив на месте.       — А? Это хорошо… — оскалился тупой и злобной улыбкой Мороока, несколько расслабившись всем телом.       Затем, сообразив, что нарушение всё же наличествует, поспешно прикрикнул:       — Чтоб больше подобным не занималась на уроке!       — Есть! — кратко ответила она, вытянувшись по стойке смирно, почти незаметно сдерживая вздох облегчения с одной стороны, а с другой — пробирающий хохот.       Отвернувшемуся сенсею же девушка мигом состроила гримасу и показала язык. Кто-то не удержался и издал смешок. Кинширо повернулся обратно со скоростью молнии, но девчонка уже стояла с абсолютно невинным, почти что святым лицом. Правда шаловливые глазки так и говорили: «Поймай меня, если сможешь, урод».       Учитель недовольно крякнул, почесал голову, затем махнул рукой и направился на своё место, попутно что-то ворча о нравах молодёжи. Пацанка же села на место, тихо вздохнула и улыбнулась сама себе, довольная выходкой. Это не оставило равнодушным никого, в том числе и Юу, которому, впервые за его пребывание в Инабе, стало так легко и весело.       Заметив, что Юу смотрел на неё столь улыбчиво и легко, она несколько стушевалась и покраснела, после чего все всё-таки повернулись на учителя и начала пытаться вникнуть в суть его болтовни…       — А-ах! Хорошо выспался! — потянулся на своём месте Ханамура, который заснул где-то в начале последнего урока, а теперь проснулся и чувствовал себя бодрячком.       Уроки уже закончились, поэтому теперь ученики были предоставлены сами себе. Они могли пойти в какие-нибудь кружки, могли попытаться поднять уровень своих знаний, сидя в библиотеке, а могли просто помаяться дурью и отдохнуть душой и телом.       Если говорить о школе, то она была примерно такой: белое здание, находившееся на холме, имело огромные ворота на входе, небольшую стоянку для велосипедов, а само по себе чётко разделялось на два корпуса, соединённых переходом, с некоторой пристройкой сбоку и стадионом.       Главный корпус — учебный, имел четыре этажа, где этаж соответствовал году обучения, но поскольку четвёртого года не имелось, там был кабинет директора. Преподаватели располагались на первом этаже, и, согласно системе, учитель менялся каждый год у класса. Также в доступе учеников всегда находилась крыша, куда они могли выйти в любое время года и погоду. Естественно, что для предотвращения несчастных случаев там было ограждение в виде решётки состоящей из металлических колечек, сплетённых вместе.       Второй корпус был поскромнее. В нём проводились различные факультативы, располагались кружки по интересам, а этажей всего два. Также из главного корпуса было возможным попасть в пристройку, которая на самом деле являлась спортивным залом. В интерьере явно преобладал нейтрально-белый цвет, местами ставший серым, таковыми являлись потолки и стены, другими же доминантными расцветками были коричневый и древесный, которые достались полу и нижней половине стены.       Как и в любой школе, там имелась форма, которая была чёрного цвета, но прошитая белыми нитками. Для парней это пиджак и брюки, а для девушек — блуза и в шахматную клетку юбка, ну и ещё косыночка жёлтого цвета, наподобие пионерской, которую помещали в районе шеи. Правда, в тёплое время года в униформе допускались некоторые послабления… но имелись и свои «исключения», поскольку поверх никто не запрещал одеть что-нибудь навроде свитера…       — Что думаешь делать, чувак, после школы? Есть идейки? — уже «нависнул» над Юу Ёске, явно не желавший оставлять того просто так в покое.       Им ещё и повезло оказаться соседями по партам, поскольку «раздражающий и бесящий элемент» находился точь-в-точь позади. Правда, на уроках он становился тише мыши…       Для тех, кто не совсем в курсе об устройстве типичных классов в японской школе: класс состоит из зоны учителя и зоны учеников. В первой зоне располагаются школьная доска и кафедра, в обязательном порядке настенные часы, а во второй — школьные парты со стульями. Эти парты одиночные и закреплены на год за одним единственным учеником. В каждой из них оборудовано некое подобие «тайничка», куда школяры имеют право складывать всё, что им вздумается. Рядов было пять, и новенькому досталось место где-то на задней парте по центру комнаты.       — Идти домой, — холодно ответил Наруками, мысленно уже рассчитывая траекторию побега от Ханамуры, учитывая, что у последнего есть велосипед и знание окрестностей. По расчётам, шансы были всё-таки на его стороне.       — Чувак! Это совсем не круто! — изображая некоторую обиду, полушутливо поморщился его собеседник.       Юу же сейчас издалека наблюдал за той девчушкой, которая выручила его на уроке. Она сейчас стояла рядом со своей подругой, черноволосой девушкой, и о чём-то бурно рассказывала ей. Та улыбалась и периодически начинала заливаться звонким смехом, правда недолго и достаточно статно и солидно.       — Кто вон та девушка? — неожиданно прервал стенания и завывания Ёске Юу, указав рукой в сторону тех девчат, которые сейчас стояли где-то неподалёку, ближе к «партеру» и возле правой стены.       Парень мгновенно заткнулся, внимательно изучил взглядом Наруками, словно бы ищейка, напавшая на след, затем как-то хитро прищурил глаза и ухмыльнулся.       — А-а… я понимаю, мужик. Всё прекрасно понимаю, — закивал он головой, словно бы сейчас видел насквозь одноклассника.       У Юу прищурился правый глаз, который смотрел на Ханамуру очень хищнически.       — Ты тоже обратил на неё внимание, да? Я понимаю. Она — предел мечтаний каждого парня в этой школе, его мечта, его жизнь! За её сердце разворачиваются битвы не на жизнь, а на смерть, но!..       Парень крутанулся на месте, произнося эти полные пафоса речи, потом поднял руку вверх, словно бы изображая жест из какой-нибудь пьесы. Правда, очень дешёвой и плохо сыгранной. Его «зрителю» только и оставалось, что тихо проклинать свой неосторожный язык.       «Гамлетура» медленно наклонился поближе и перешёл на шёпот:       — Но она холодна и неприступна, словно лёд… на горе Джомолунгма!       «О чём он… говорит сейчас?» — с каким-то внутренним ужасом и отвращением подумалось Юу. Он предпочёл, что благоразумней отвернуться от собеседника и перевести взгляд обратно, в сторону девчонок.       — О, ты, Амаги Юкико! Тебе молюсь, тебя прошу я… Ты меня слушаешь, Наруками? — закончив свою тираду, Ёске вспомнил про собеседника, — короче, братан! Не видать тебе её, как сапог! — Ханамура вырос прямо перед глазами Наруками.       У того незаметно дёрнулся в нервном тике глаз.       — Гору Амаги ещё никто не покорил. И тебе не советую, — выговорившись, он заметил, что новенький абсолютно не обращает на него внимания, — слушай, я кому говорю, а? —       «Наверное, себе».       — Это невежливо, в конце-то концов!..       Ёске пытался как-то обратить на себя внимание, а «та самая» девчушка в зелёной толстовке вздрогнула, словно бы её внезапно что-то осенило. Она резко обернулась и стальным шагом направилась к Ханамуре и Наруками.       Парень с наушниками живо догадался о чём-то, после чего рванул к своему месту, начал рыться сначала в парте, потом хлопнул себя по лбу в порыве нервного озарения, перейдя уже на портфель.       — Ха-на-му-ра! — медленно, зловеще и нараспев говорила она, подходя к бледнеющему на глазах Ёске, уже, почему-то заранее, очень грозно потирая кулаки.       — Да-да, Сатонака, сейчас-сейчас… Я почти нашёл! — находясь в жуткой панике, приговаривал Ханамура, как вдруг резко он вытащил коробочку с DVD-диском. На обёртке был изображён какой-то китаец в национальном костюме, готовый показать всему миру мощь своего кунг-фу, а название гласило «Легенда о драконе». — Вот! Держи!       Подросток был бледен, держал диск и еле заметно дрожал, находясь в каком-то почти рабском страхе.       «Значит, Сатонака», — изучал её боковым зрением Юу.       — М-м? А чего это ты так дрожишь? — невинно, но очень грозно вымолвила Сатонака, с подозрением глядя то на диск, то на Ханамуру.       — Ничего, — она медленно взяла фильм из его рук, как Ёске сразу попытался припустить, что есть мочи. Но та словно бы этого и ждала и прицельным ударом своей миниатюрной конечности залепила прямо промеж ног, повалив и его, и пару парт.       — А?.. — только и ахнула Сатонака, заглянув внутрь. Её глаза расширились, а дыхание, казалось, перехватило, спёрло.       — Что такое? — поинтересовалась её подруга и тоже издала звук удивления, подойдя поближе.       Наруками тоже не смог сдержать любопытства и приподнялся на своём месте. Диск «Легенды о драконе» оказался треснутым точно посередине!       — Эй. Хана-чан, — медленно и спокойно начала свою речь пацанка, закрыв коробку и сжав её в руке.       Ёске живо прочувствовал, чем запахло, и попытался уползти, хотя в таком положении это было сложно. Сатонака зло ухмыльнулась и со скоростью света подняла ногу где-то до уровня головы, после чего опустила её с «небес», подобно молоту божественного правосудия с громким криком: «КИ-ИЯ!»       Это был… нокаут. Ну почти, учитывая что «правосудие» пришлось в то же место, что и ранее. Серебряновласому оставалось только догадываться, насколько это могло быть болезненно, хотя скорченная рожа этого озорного юноши более чем красноречиво это передавала.       — Ханамура, мать твою! Ты что, блядь, сделал с моим диском?! А?! — глаза этой «фурии» горели, а сама она напоминала демона, пришедшего в ярость. Девушка стояла над Ёске, держа его за физиономию и тряся, как новогоднюю ёлку.       — Чие, поспокойней, не убей его случайно, — попыталась успокоить и оторвать от бедного «провинившегося» Ханамуры девушку её подруга. Она повернулась назад, ища у кого-нибудь поддержки.       — Нет! Не успокоюсь! Это был мой любимый фильм! Я три месяца ждала доставки, слышишь, удот?! — рычала, рвала и метала она, покуда белобрысый парень лепетал что-то до крайности неразборчивое.       Юу решил, недолго мешкая, помочь разобрать этих двоих.       — Чие, ну не стоило так заводиться, это всего лишь фильм, — ласково говорила черноволосая девушка своей подруге. Та же сидела на парте Наруками надутая, обиженная, и, казалось, что сейчас заплачет.       — Я на этот фильм… все свои сбережения потратила. А он… а он… его сломал, — хныкнула оскорблённая до глубины души Сатонака.       — А что я теперь сломан, это, значит, ничего? — прохрипел валявшийся на полу Ёске, корча от боли лицо.       «Сам виноват», — мысленно злорадствовал Наруками и ловил сладкий момент мести, дополнительно имея возможность стоять к девушкам поплотнее. Как говорится, мечта любого парня. И, ему показалось, что «страдалец» бросил на него завистливый взгляд.       — Спасибо тебе, Наруками-сан! — вежливо и в японской манере улыбнулась и поклонилась ему черноволосая красавица, подруга Чие, таким образом, что невозможно было не залюбоваться ей.       Чёрные, словно перо у ворона, волосы, длинною практически по копчик, прибранные красным ярким ободком, далее шёл красный свитер на пуговичках серебряного цвета, с неким багряным узором, хотя из-под неё и выглядывал чёрный воротник школьной блузы, подвязанный золотой косыночкой. Глаза у нея были столь тёмного окраса, что казались практически чёрными, в них отражалась какая-то неразрешимая, непонятная загадка, которая сражала наповал.       Если опустить взгляд чуть ниже, то можно увидеть миди-юбку блекло-шахматного цвета, столь обыденную и стандартную… Но это компенсировалось кружевными угольными колготками, к которым невольно хотелось прикоснуться. На ногах красовались чёрненькие туфельки практически без каблука. В целом, она смотрелась намного привлекательней своей подруги, возможно из-за своих роскошных волос или фасона одежды, а может быть потому, что она выглядела, как самая настоящая японская принцесса, со своей практически идеально тонкими пропорциями тела. Девушка чем-то походила на птицу: такая же лёгкая, воздушная и хрупкая.       — Не стоит благодарности — покачал головой новенький, тихо сглотнув и изучая её гордый стан. А что? Уже и такой красавицей нельзя полюбоваться?       — Меня Амаги Юкико зовут, а её — Сатонака Чие, — снова поклонилась она, затем кивнула на подругу.       По ней читалось, что делала это она скорее из вежливости, нежели потому, что проявляла какой-то видимый интерес к новенькому. Даже, скорее, наоборот: Амаги чувствовала себя «не своей тарелке», что выражалось в том, что, поклонившись, она встала прямо и начала нервно теребить руками, будто бы пытаясь придумать, куда же их деть.       — Приятно, — снова хныкнула Сатонака, но, впрочем, быстро пришла в обыденное состояние. — Ладно, Юкико, пошли. Сходим куда-нибудь, поедим! — уже более весело и задорно сказала Чие, потянувшись и немного размявшись.       — М! — кивнула черноволосая, аккуратно переместившись поближе к подруге.       — О, кстати, новенький! Не хочешь с нами? — позвала Наруками Сатонака, заметив, что он уже начал собираться. — Покажем тебе окрестности, ну всё такое… Как тебе идея? Дождя вроде пока нет, а времени много…       Она глядела на него с некоторой надеждой, словно бы умоляя его пойти с ними. Ну как такому отказать?       — Я согласен, — кивнул серебряновласый, укладывая вещи в свою суму.       — Вот и ладно! А ты Юкико, что скажешь? — Амаги издала немного нервный смешок, потом натянула улыбку и мило вымолвила:       — Ну… почему бы… и нет? — говорила она, а голос её несколько дрожал в неуверенности.       Девчонки вышли первыми, а Юу, перед выходом из класса немного задержался, подумал, и поставил парты, которые уронила Сатонака.       — Чувак… не протянешь руку помощи? — с надеждой посмотрел на Наруками всеми забытый Ханамура, пытаясь приподнять руку. Он только-только начал приходить в себя…       — Сам себе поможешь, — холодно отрезал юноша.       Ёске замер, затем посмотрел на него с явной обидой и чувством предательства.       — Юу-у! Ты чего там тормозишь? Давай быстрее! — послушался из коридора окрик.       Наруками Юу спокойно повернулся и направился к выходу, ни разу не обернувшись назад. Он шёл спешно, но статно. Подобно королю или императору. И вот, его и след простыл из классной комнаты.       Ханамура Ёске тяжело вздохнул, затем, кряхтя и бормоча что-то неразборчивое, поднялся и направился на выход. Сложно сказать, что испытывал он в то мгновение… однако, довольно быстро принял ничего не значащее выражение лика, после чего натянул наушники и, погрузившись в ритм музыки, сунув руки в карманы, покинул помещение…