Клеймо вампира.

      Будильником для Рена служили крики Картер, доносящиеся с первого этажа. Как он уже понял впоследствии, так начиналось каждое утро в особняке Бредберри. И в этом не было ничего удивительного, если учитывать реакцию девчонки на каждую фразу ее старшего брата. Порою развлечения Деймона доходили и до погрома в доме, однако за два дня проживания Рен пока что ничего подобного не застал, да и, наверное, это было к лучшему.       В голове мутно, а терзающее изнутри плохое предчувствие усугубляло настрой Рена по поводу наступившего дня — последнего дня отдыха. Зимние каникулы подошли к концу, снова надвигались школьные будни. Рену настолько сильно понравилось жить с Деймоном и Картер, которым, по сути, было практически наплевать на его присутствие и действия, что он не хотел снова окунуться в пучину знаний и отчаяния из-за надвигающихся экзаменов, а продолжить наслаждаться свободой.        Какому человеку вообще нравится ходить в школу? Ведь школа  — это отвратительная система воспитания, призванная подавлять волю и творческую активность ребенка. Ты отправляешься туда, куда не хочешь идти, ты должен встречаться с людьми старше тебя или младше, с которыми встречаться не хочешь, каждый чертов день и терпеть на себе их изучающие взгляды или глупые насмешки. С течением времени ты начинаешь ненавидеть этих людей и всем сердцем хочешь убрать их из своей невзрачной жизни. Да, именно невзрачной. Разве школьная жизнь полна красок, когда видишь одни и те же лица, когда происходит одно и то же?       С остановкой турнира было уже покончено с шаманской жизнью — остались только духи и воспоминания о боях, путешествиях. Чтобы достичь чего-либо в этой жизни, надо было учиться. Учиться — значит становится умнее. А в школе все держится на зубрежке — надо запоминать всякую ерунду, вроде численности поголовья баранов в горах. Тут сколько ни зубри, ума всё равно не наберешься. Статус семьи Рена в обществе и огромное денежное состоянии позволяли ему стать успешным и без особых усердий, однако Рен хотел самостоятельно добиться поставленных целей, хотел почувствовать на себе, какого это, быть простым подростком-школьником, а не избалованным мальчишкой, что разбрасывается купюрами направо и налево. Он хотел прожить свою молодость, как обычный человек, дабы в будущем вспоминать об этом с неподдельной улыбкой на лице, сидя напротив камина.       Тао вдохнул в себя запах дорогой древесины и провел ладонью по гладким перилам. По массивной лестнице он спустился быстро и едва ли не врезался в Деймона, который уже, как ни странно, пил. Как Рен заметил, Деймон пил часто и только бурбон, от запаха которого уже начинало тошнить. То ли этот процесс был для поднятия настроения и появления вдохновения для дальнейшего стеба над сестрой, то ли таким образом Деймон хотел отчего-то отвлечься — было видано ему одному. Если все-таки второе, то в жизни старшего Бредберри было множество вещей, о которых он ненавидел размышлять.       На нем были черные джинсы от Армани, которые поддерживал ремень из натуральной кожи, трикотажная черная футболка, обтягивающая тело, и ботинки на грубой подошве. От него слегка веяло запахом дорогой сигары и машинного масла.       Уловив присутствие Рена, Деймон ухмыльнулся и отпил немного виски из стакана. Его холодные голубые глаза блеснули, и он встал к нему в пол оборота. — Не желаешь составить мне сегодня компанию? Есть кое-какое дело в городе, — задумчиво протянул Бредберри. — А, если Картер поторопится, то сможет отправиться с нами в качестве талисмана.       Как оказалось, Картер тоже была рядом, а, значит, утреннее представление еще только начиналось. Девчонка стояла напротив зеркала, завивая плойкой вторую половину волос на голове. Объемные кудри падали на плечи, как пружинки подпрыгивая в воздухе. На ее лице, видимом Тао в отражении, застыла напряженная от подобного количества внимания гримаса. — Слушай, отвали, а, — чуть ли не рыча, пробормотала она ему в ответ, не отрываясь от занятости. — Что так грубо-то сразу? — поразился Деймон. — Ладно, я смирился с отсутствием здравого смысла в твоей голове, но вот медлительность твоя мне совсем не нравится. — Не нравится? — Картер, наконец, закончила завивать волосы и обернулась к нему со злобой во взгляде. В ее тоне отчетливо слышались истерические нотки. — Ты мне волосы обрезал, хотя прекрасно знал, что они перестанут виться, однако все равно высказываешь свое недовольство?       Деймон тихо хохотнул и рассказал Рену, как сильно его достало находить волосы сестры везде, где только можно, и как отважно он подкрался к ней со спины и оттяпал их садовыми ножницами. — Так ходи с прямыми, в чем проблема, — беспечно выдал Бредберри. — Тебя ни то, ни это все равно не красят.       Словив на себе насмешливый взгляд Рена, Картер нахмурилась и швырнула в брата попавшую под руку вазу. Тот увернулся и от нее, и от плойки, и от коллекции стаканов, которые мгновенно разбились о стену. — Твою мать! — воскликнула Картер. — Чтоб тебя, Деймон! Вертлявый, гад. Ну ниче, попытка — не пытка, хотя, что касается лично тебя, я не была бы столь уверена. Но ты подожди. Я до тебя еще доберусь — зашугаю так, что ночью спать не сможешь и будешь бояться, что из-за каждого угла тебя будет подстерегать летящий стакан! — Да что ты разоралась? — устало протянул Деймон, с грустинкой глядя на разбитые стаканы для бухла.       Рен прикрыл лицо рукой и отошел ближе к входной двери, чтобы следующий залп его не смог задеть. Все-таки что в Фунбари Онсэн, что здесь утро начиналось не с кофе, а со скандала и метания предметов на далекие дистанции… Затем Рен опомнился, как по щелчку, и поспешил покинуть особняк. — Я, пожалуй, на этой ноте вас оставлю, — буркнул Рен и потянул за ручку. Дверь легко поддалась и распахнулась, впуская в дом прохладный утренний воздух. — В другой раз, Деймон. Мне нужно ненадолго отлучиться. — Зачем? Куда? — истерично воскликнула Картер, выронив из руки замысловатую статуэтку, которая разбилась об деревянные половицы.       Тао на мгновение приободрился. А Картер все сильнее свирепела, ловя на себе самодовольную ухмылочку. Это Рену и нравилось, он потихоньку стал понимать, почему Деймон постоянно к ней лезет со своими плоскими шуточками. — Встретиться со своей новой девушкой, — хмыкнул Тао, наблюдая за вмиг потускневшим взглядом Бредберри. — Ее зовут Асакура Йо.       Все-таки, ему удалось дойти до точки кипения. Картер растерянно потупила взгляд в пол, сведя брови на переносице, словно переваривая полученную информацию. А когда Деймон заржал в голос на заднем плане, она словно очнулась от спячки, в которую впала на несколько минут, и сердито покосилась на Рена. — Составишь нам компанию? — он, как швейцар, распахнул дверь шире и поклонился, зазывно махнув рукой на улицу.       Картер постаралась придать себе более-менее спокойный вид, осознавая, что выглядит очень глупо в глазах Рена. Постоянных насмешек ей, впрочем, хватало и от Деймона. Фальшиво улыбнувшись и оттянув кончиками пальцев леггинсы, она сделала реверанс и вышла из помещения. Деймон пожал безразлично плечами и, помахав ручкой на прощание, ушел в глубь дома.       Сегодня с утра было прохладно, но Картер не ощущала изменений в температуре. В легкой белой рубашке из шелковой ткани она даже не дрогнула от порыва ветерка. Сжав руки в кулачки, она зашагала вперед, тщательно пытаясь откинуть полные злобой мысли о брате на задний план, а, может, вообще прочь из головы. Было тяжко, ведь такую личность, как Деймон Бредберри забыть практически невозможно. Поэтому у него много недоброжелателей по всему земному шару. Картер вообще долго боролась с собственным характером, поэтому ничего шокирующего в ее поведении не было, по крайней мере, для Рена, который успел неплохо изучить ее повадки.       Двигалась она достаточно забавно — такая маленькая, немного сгорбленная. Казалось, что она намеренно громко стучала каблуками, иногда запинаясь на полу шаге. Тао мысленно представил выражение ее личика: несколько морщинок на лбу, сведенные на переносице темные брови, острый взгляд, вздернутый носик и поджатая нижняя губа. Иногда она кусает губу, возможно, тем самым подавляя рвущиеся наружу эмоции.       Рен тихо усмехнулся и, сорвав с шеи лимонный шарф, накинул на ее талию и резко притянул к себе. Чтобы девчонка не упала, споткнувшись о свою же ногу, он схватил ее за плечи. От близости Картер ощутимо вздрогнула и расслабила мышцы лица. — Хотя, знаешь, — тихо проговорил Тао, наматывая ей на шею шарф, — если ты заболеешь, то станешь меньше орать.       Картер покраснела. Теплая мягкая ткань приятно коснулась кожи, и тогда она испытала тот же трепет в душе. Едва уловимый запах одеколона защекотал ноздри. — Но… — нервно бегая взглядом по улице, Картер хотела было возразить, но Рен пробил ей несильный щелбан в лоб, чем обескуражил, и, взяв за руку, повел в нужном направлении. — Потом вернешь, — через плечо бросил он.       Трепет пробегает у Картер по жилам, когда невзначай соприкасаются кончики пальцев, когда Рен слегка усиливает хватку. Картер отшатывалась, как от огня, но тайная сила влекла ее обратно — голова шла кругом. Рен не мог знать, что Картер никогда не заболеет, оттого внутри возникло едва уловимое чувство вины за свое вранье. Или недосказанность?       Небо было чистым и ясным, а лучи восходящего солнца робко пробивались сквозь ветви деревьев, покрытые листочками. В парке отовсюду слышалось пение птиц. Почему-то именно сейчас, в этот самый миг, Картер стала замечать красоту окружающего ее мира природы. Сердце девушки, казалось бы, окончательно оттаяло, впустив в себя яркие краски весеннего уголка природы. Начало апреля, все-таки, выдалось отнюдь не плохим, а даже в какой-то мере вдохновляющим на необычные поступки.       Рен хмыкнул, заметив, как Картер лихорадочно осматривается по сторонам, скрывая свой восторг полуухмылкой. Сложно было заставить ее искренне улыбнуться, не говоря уже о смехе, который никто никогда и не слышал, поэтому этой ухмылки было вполне достаточно. — Где же твоя девушка? — осмелилась заговорить Бредберри, сохраняя новое для себя выражение лица. — Как всегда опаздывает, — наигранно-печально вздохнул Тао. — Люблю ее.       Может быть, это было простое совпадение, а может, Асакура все это время отсиживался в кустах и выжидал момента, но его появление действительно было удивительно внезапным и эффектным в данный момент. Он был также весел и беспечен. Узнать его не сложно — оранжевые наушники, каштановые волосы, потрепанные ветром, да ветровка цвета хаки. При виде Рена он на долю секунды остановился и, взмахнув руками, с писком понесся ему навстречу. Картер едва успела отшатнуться, когда Асакура буквально повис у него на шее и задрыгал ногами. Однако у Бредберри создалось впечатление, что состоялась встреча собаки и хозяина, не видевшихся больше года, а не друзей. — О духи, Рен, дорогой, я так рада тебя видеть, — по сути, Йо издевался, прикидываясь глупой малолеткой с писклявым голоском. — Ты так исхудал, так побледнел… А это что за девица? Ты что, мне изменяешь?!       Наверное, Йо бы продолжил корячиться, если бы умел сдерживать смех. Со стороны казалось, что смешно было только ему одному. Рен лишь повел бровями и улыбнулся уголками губ. — Ладно, а если честно, я правда соскучился, — вздохнул Асакура, когда они сдвинулись с места и зашагали по аллее. — Я думал, Анна не даст скучать, — пожал плечами Рен. — Ну, она с нами не разговаривает почти, — Асакура погрустнел. — Как видишь, ей даже наплевать, что я с температурой, пускай и небольшой, гуляю. — Я смотрю, принцесска ко мне прислушалась, — сварливым тоном заговорил Тао, слегка нахмурившись, когда Картер ткнула его локтем в бок за весьма колкое высказывание.       Йо хотел было что-то сказать, но его прервала резко вклинившаяся в разговор Бредберри, решившая правильным сменить ставшую больной тему разговора. Заправив надоедливую прядку волос за ухо, она с укором посмотрела на Рена. — Как вы вообще попались ей? — все также глядя на Тао, медленно протянула она. Тот фыркнул и выпустил ее руку из своей, сунув в карман. — А, это было очень тупо, — приободрился Асакура. — Хоро-Хоро забыл, что мы оставили обувь в комнатах и поднял шум, когда мы собирались на пробежку. А потом было уже поздно что-либо менять, внимания привлек к себе слишком много. Рю же не знал ничего, вот и принес ему грязные ботинки, а там уже сами понимаете… — Тупица, — нисколько не удивившись, ухмыльнулся Рен. — Надо было ему этим ботинком по башке дать. — Анна дала, — невесело усмехнулся Йо. — И не только ботинком. Еще и Пирика. — Ой, не говори мне о ней, раздражает, — предупредил Тао о своем отношении к сестре Юсуи. Асакура прекрасно обо всем знал, и не раз был свидетелем наиглупейших ссор с упомянутой девушкой, поэтому понимающе кивнул.       Картер чувствовала себя лишней. Конечно, в разговоре двух парней ей места не было, радовало только то, что тему она перевела, в какой-то степени, удачно, по крайней мере, для них. Ведь, Йо наверняка было бы неприятно выслушивать от лучшего друга обидные высказывания о своей же невесте. Так могло и до новой ссоры дойти, хотя Картер и представить себе подобного не могла.       Когда Асакура снова завел разговор о какой-то только ему понятной ерунде, Бредберри перестала их слушать и погрузилась уже в свои мысли, такие же бредовые и полные, в основном, насущными проблемами. С одной стороны они ее терзали, как кошки когтями, но с другой придавали уверенности в дальнейших действиях.       Когда на горизонте возник Фунбари Онсэн Картер неожиданно для себя осознала, зачем Йо так старательно Рена забалтывал. Натура у парня была такая — не любил ссоры, старался в них не ввязываться или же всяческими заковыристыми способами уладить конфликт. — Ой, Рен, — изобразил панику Йо тотчас же, а Картер еле слышно фыркнула такому очевидному раскладу, — мне надо забежать домой, забыл список покупок у Рю взять! Зайдете? — А голову ты не забыл? — усмехнулся Рен, уже давно догадавшийся о намерениях друга. — Так не пойдет, даже не пытайся. Иди за своим списком, а мы постоим здесь. На улице. Не в доме.       На лице Асакуры возникло временное замешательство. Он явно не ожидал, что план «успешного примирения» будет раскрыт так скоро. Надув губы, Йо обреченно вздохнул и направился к воротам в одиночестве. — А почему бы нам не зайти? — Йо замер и уставился на Картер, чья фраза привела в шок даже Рена. Не секрет, что она поскорее хотела спровадить Тао подальше от Деймона и, конечно, от себя самой. — Ты что, Рен, испугался что ли?       Тао что-то проворчал в ответ и последовал за лучшим другом, который уже был готов целовать Бредберри пятки за оказание помощи. Знал бы он, что это было сделано не ради общего блага.       Обстановка снаружи и внутри показалась Картер накаленной. Создалось ощущение, что может произойти нечто из ряда вон выходящее, и, похоже, не у нее одной. Весьма спокойный Асакура напрягся, когда возникший в воздухе дух-хранитель что-то горячо зашептал ему на ухо. Однако Йо не спешил чем-либо делиться с друзьями, а лишь жестом пригласил в дом, скрывая свою нервозность за полуулыбкой.       В коридоре пахло шоколадом. Нежный аромат витал в воздухе, маня вкусившего к самому источнику запаха. Рен мгновенно узнал эти духи, потому что сам когда-то их выбрал и купил. Многозначительно посмотрев на Йо, который сразу же отрицательно замотал головой, мол, ни о чем подобном даже не догадывался, Рен уверенно вошел в гостиную и от увиденного заметно поменялся в лице.       На ковре перед телевизором лежала Анна, подперев голову рукой. Появлению Рена она не оказала должного внимания, как гостеприимная хозяйка, впрочем как и он сам. Вообще Киояма со своим тактичным игнором волновала его так же, как и развязка очередного глупого сериала, который она смотрела в данную минуту. — Ну и что ты на проходе встал, братик? — почему-то сейчас Джун говорила без привычной милой улыбки. — А зачем ты приехала? — выпалил первое, что пришло на ум, Тао и, пропустив Йо, преградил проход Картер, скрыв ее за своей спиной. — Я тебя не ждал.       Джун охнула и, сложив руки замком на коленях, повернулась к брату всем корпусом. За два года расставания она почти не изменилась, даже волосы закалывала по-прежнему. На ней было шелковое изумрудное платье с вырезом от бедра и черная курточка. Идеально прямая осанка и пронзительный взгляд темно-синих глаз. Но бывалой доброты в ее взоре и радушия Рен не видел, лишь плохо скрываемые за строгостью печаль и горе, и это его несказанно смутило. — Конечно, не ждал, мы же, женщины, совсем обнаглевшие, только очерняем его существование, — вставила свою лепту Киояма с некой иронией. — Бедный, несчастный Рен. Как же ему все надоело. Не удивляйся, если и ты тоже, Джун.       Рен хотел было возразить, и отнюдь не сдержанно, но вцепившиеся в его руки с обеих сторон Бредберри и Асакура не дали совершить очередную глупость. Тао осоловело посмотрел на друга и на девушку, которая грубовато оттолкнула его с пути и поравнялась с ним. Джун смерила ее взглядом с головы до ног и устремилась на брата. — Да я и не удивилась бы, — хмыкнула Джун и обиженно склонила голову. — Ни привет тебе, ни здрасте…       Затем она снова украдкой посмотрела на Рена, которые впал в ступор, осознавая, по какой причине ему предъявляют претензии, и устало вздохнула. — Однако, — и Джун вмиг помрачнела, сделав небольшую паузу. Ее глаза потускнели, и руки она сжала так сильно, что побелели костяшки, — я приехала не ради выяснения отношений, пускай так показалось на первый взгляд. Мне нужно поговорить с тобой, Рен. Немедленно.       Тао заметно заволновался, напрочь позабыв об Анне и ее двинутом характере. Джун никогда раньше так не вела себя, звонил он ей или не звонил, радовался встрече или избегал ее. Она всегда была добра и приветлива, закрывала глаза на каждый глупый косяк с его стороны. Но сейчас что-то заставило ее натянуть на себя маску холодного безразличия, и получалось у нее это совсем нехорошо. В образе «строгой сестры» она сильно напоминала кузину Гейн, отчего Рену становилось не по себе.       Тао изящно поднялась с софы, поправляя платье, и поманила за собой. На улице она стала жадно глотать свежий воздух, словно в помещении ей его так сильно не хватало. Джун стояла к Рену спиной; правой рукой она приобняла себя за талию, то и дело сжимая в пальцах мягкую ткань, а левую поднесла к лицу. — Все в порядке? — Рен не захотел тянуть с разговором, видя, как тяжело сестре в сию же секунду выдавить хоть слово. — Ты могла позвонить, а не приезжать, мы же не в каменном веке живем. — Смотрю, после общения с Асакурой ты постиг азы и стал юмористом? — усмехнулась девушка, все также стоя к нему спиной. После она осеклась и добавила дрожащим голосом: — Прости за мою колкость, я просто не могу себя сдерживать.       Рен сорвался с места и коснулся ее плеча, силой заставив обернуться. Джун не сдерживала слезы, как когда-то раньше, в тяжелые времена как и для нее, как и для него. Гримаса боли и отчаяния застыла на ее красивом лице, от вида которого Тао сделалось неимоверно тошно от самого себя. Даже не зная причины ее слез, он осознавал, что ничем помочь не сможет. — Скажи ты уже что-нибудь…       Джун всхлипнула и прикрыла глаза, пытаясь подавить эмоции, прибегнув к расслаблению. Но горе было настолько сильным, что у нее это просто не получилось. Сердце неприятно кольнуло. — Дедушка умер, Рен, — пролепетала она и зарыдала в голос. — Наш дедушка. И знаешь, что нелепо? Что его сразил инсульт. Болезнь, Рен, а не вражеское лезвие…       Рен прижал сестру к себе и глухо рыкнул, сосредоточив взгляд на горизонте. Постепенно распространяющаяся внутри боль от самого сердца, как кислота, дала о себе знать буквально сразу же. Он ни за что не хотел верить услышанному, но реальность была слишком сурова. Ведь, ничто не избавит от боли потери любимого человека. С этим живешь до конца своих дней, как бы далеко этот конец ни был. Единственное, на что можно надеяться — это то, что с годами раны начнут заживать. Какими бы сильными ты ни был, как бы не боролся — шрамы останутся навсегда. Рен замер, и перед его глазами кинопленкой пролетели воспоминания, такие счастливые и одновременно грустные сейчас, и, по сути, ничего не значащие когда-то очень давно.       Рену тогда было лет восемь. Он усердно учился на протяжении долгого времени не только абсолютному единению с духом, но и боевым искусствам, а также управлению оружием. Не секрет, что дед проверял внука на знание того или иного приема, когда на то было свободное время или желание — старик часто засиживался в своем саду, ухаживая за растениями и собирая плоды с деревьев.       По натуре своей Тао Чинг был достаточно бойким и в плане боя достаточно жесток — придерживался своих идеалов по поводу его ведения. Никогда Рену не поддавался, оттого внутри и зарождалась злоба, впервую очередь на себя и собственную слабость, а потом и на деда, который заставлял его эту слабость ощущать.       Однажды дед снова не оставил Рену шанса на победу. Тогда кончик его копья замер у Тао в дюйме от нежной кожи на шее. — Ты должен быть быстр и непокорен, соответствовать природной стихии, которую используешь. Только так ты сможешь подружиться со своим оружием, — отведя копье в сторону, нравоучительно проговорил старик. — Тебе нужно больше тренироваться, чтобы… — Да какой в этом прок? — отчаянно воскликнул Рен и в порыве злости швырнул гуандао на пол. — Я все равно не смогу тебя одолеть! Мне надоело постоянно проигрывать, я хочу стать самым сильным как можно скорее, чтобы проучить тебя.       Чинг посмотрел на внука сначала достаточно сурово, но затем его взор резко потеплел, и он громко засмеялся. Потрепав Рена по макушке, отчего тот надулся и что-то недовольно промычал, Чинг направился к выходу из тренировочного помещения. Через плечо он добавил: — Ты станешь сильным, мальчик мой. И обязательно победишь меня.       Джун уткнулась носом в его плечо и тихо шмыгнула носом. Ее плечи подрагивали в новом порыве горестного плача. Она выплескивала накопившиеся со времени смерти деда эмоции наружу, пока Рен продолжал сверлить взглядом кусок неба, старательно строя из себя непробиваемого. Хоть и было желание избавить себя от нескончаемого потока боли, выбросив всю свою ярость, применив грубую силу, на неодушевленные объекты декора.       Когда Рен стал сильным, провести финальный бой они не успели. Только спустя почти десять лет Рен осознал, зачем дед так жестоко с ним обходился во время сражений и почему перестал после того случая их проводить — хотел вырастить в нем интерес к желанной победе. Ведь благодаря этому Тао стал тренироваться усерднее, и его результаты становились гораздо лучше, чем раньше. Чинг видел это по глазам Рена — пламя в них сияло гораздо ярче и сокрушительнее.       Дед всегда был человеком, на которого Рен равнялся. Весть о его смерти, о которой он даже и думать никогда не желал, заставила душу пылать огнем. Внутри все рушилось от напористости пламени, оставляя за собой лишь тонкий и едва зримый след из серого пепла. Верить в утрату совсем не хотелось, ведь старик, сам того не ведая, привил внуку веру в свои безграничные возможности. Но даже вампиры не были бессмертными в этой жизни, казавшейся Рену в эти минуты такой поганой. Он прижал сестру к себе как можно крепче и зарылся носом в ее волосы.       Тогда не только Рен познал боль утраты. Был еще один человек, для которого, конечно, это не было в новинку, но все равно сильно било по давно не бившемуся сердцу. Деймон хмуро глядел на конверт несколько минут, представляя в голове его примерное содержание, и, перед тем как открыть, также хмуро посмотрел на труп курьера. Кровь из его шеи была высосана с таким остервенением, что голова на ней почти не держалась. Огромная рана открывала вид на ошметки кожи и мяса, а также сломанные позвонки шейного отдела.       За убийство простого человека Деймон вины никогда не чувствовал. Неизбежное существование чудовищем в этом мире было его пропуском в жизнь маньяка-потрошителя, конечно, когда дело доходило до голода. Так Бредберри был относительно спокоен к мании убийства и совершал их только лишь по собственной необходимой надобности.       Прежде чем закопать тело где-нибудь в чаще леса, Деймон решил все же утолить свой интерес, прочитав злополучное письмо от человека, которого он почти позабыл под парами ароматного и обжигающего глотку алкоголя. Он беспощадно разорвал обертку и швырнул на стол, трепетно вытащив аккуратно сложенную на две части бумагу. Развернул и быстро пробежался сосредоточенным взглядом по рукописям.       Доброго времени суток, мой дорогой друг!       Если ты читаешь эти строки, которые я старательно выводил на твоем родном английском языке, значит, как бы прискорбно это не звучало, ты победил в нашем давнем споре, потому что я умер.       Хотелось бы мне рассказать тебе как можно больше в моем письме, однако у меня не так много времени и бумаги на все это. Краткость — сестра таланта, верно? Однако, хочу сказать тебе, мне очень жаль, что мы так и не пропустили по стаканчику до того, как это случилось со мной, ведь я так сильно хотел с тобой увидеться напоследок…       И да… Прости меня, Деймон, я так и не смог найти твою сестру. Надеюсь, она жива, и Ли ничего с ней не сделала. Кстати говоря и о ней… возможно, она попытается использовать в своих целях моего внука, как это когда-то было со мной. Внешне и духовно мы с ним очень похожи. Настоятельно прошу тебя, не дай случится непоправимому! Она не понимает, что творит…       Только ты можешь достучаться до нее и освободить ее душу, павшую в черную бездну порока и забытия.       Я знаю, что ей нужен ты. Но прошу, друг, не умирай. Живи. Позаботься о сестре, что в свое время не смог сделать я.       Искренне твой,       Тао Чинг.       P. S. Меня будут хоронить на семейном кладбище. Если хочешь взглянуть на то, что со мной стало спустя столько лет, возвращайся в Китай. Твоя тайна уйдет в могилу вместе со мной.       Ясные и холодные, словно лед, глаза Бредберри мгновенно потускнели. В них задрожала одинокая слеза, которой Деймон старательно долго не позволял коснуться кожи его щеки.       Прощальное письмо он сжег. А печаль свою трижды утопил в стакане виски.