Магазинчик самоубийств

На работе Джонг почувствовал себя по обыкновению лучше обычного. Он пришёл на двадцать минут раньше положенного и отворил дверь своим ключом. Магазинчик ожил, приветствуя парня. Колокольчик на двери приятно зазвенел, не подсвеченные электрическим светом полки радостно засеребрились под лучами, падающими из окна, дружелюбно заскрипели половицы под мягким ковром. Джонхён испытывал тихую радость, что до сих пор не встретил Минхо, наверняка отсыпающегося после вчерашнего: сердце предчувствовало перемены в поведении коллеги. Джонг ласково пробежался пальцами по стеллажу с таблетками, похожими на цветные декоративные стёклышки или конфетки, напевая что-то под нос, и услышал, как магазин вторил ему чуть слышным перезвоном бубенцов. Жизнь, кажется, налаживалась. - Объясни мне вот что, - наконец обратился кассир к Джонгу, потирая красные от алкоголя и усталости глаза. Магазин вот уже полтора часа как открылся, и парни даже успели обслужить пару покупателей, особо ранимых сегодня, захлёбывающихся слезами. Минхо только сейчас всё-таки решился заговорить. Оба чувствовали явную неловкость после вчерашней встречи в баре. – А хотя нет, - помотал головой он, отгораживаясь от коллеги невидимой стеной и уходя в себя, - мне это не интересно. Джонхён не пытался узнать, что же именно хотел спортсмен, не лез в попытках начать разговор или хотя бы обратить на себя внимание ничего не значащим «привет», и это, кажется, раздражало Минхо ещё больше. Раньше он бы как всегда отшутился, не заметил, но только не теперь, не в ситуации, когда человек, никак не аргументирующий свою безосновательную неприязнь к людям, честному и порядочному тебе предпочитает грязную шлюху! Кассир молча скрипел зубами, но так громко, чтобы Джонхён наверняка услышал и… Почувствовал угрызения совести? А за что? За то, что не идёт на контакт с Минхо? Спортсмен, вероятно, сам не знал. Он медленно, но жёстко перелистывал страницы зачитанного до дыр журнала, хрустя длинными красивыми пальцами каждый раз. В отвердевшем воздухе повысилась концентрация электричества. Казалось, ещё немного и под потолком появится своя личная туча, генерирующая шаровые молнии. - Минхо, остынь, - коротко обратился к нему Джонхён, заметивший, что атмосфера накалилась, и приходящие люди тоже чувствуют это. - Ты говоришь мне остыть? – тихо прошипел кассир, отрываясь от своих «сверхважных» дел. – Хорошо, Джонг, я остыну, но для начала потрудись объяснить мне, какого чёрта?! – он замер, с почти безумным отчаянием глядя на Джонхёна, не моргая, а потом резко бросил журнал в стену, отчего с неё в панике слетел рекламный плакат. - Ты что творишь? – так же тихо проговорил Джонг, краем глаза следя за мнущейся у витрины девушкой, испытывающей трепет он непривычной и пугающей обстановки. - Что я творю? – снова переспросил Минхо, Джонхёна начинала злить эта интонация. Испытывающая, растягивающая слова в длинные колючие проволоки, проходящие сквозь всё тело, раздирая мягкие ткани. – Просто ответь мне, Джонг, что между вами, а? – кассира потрясывало, он всеми силами удерживал себя на месте. – Почему он, Джонг? - Успокойся, - процедил Джонхён, испытывающий смятение из-за необоснованных обвиняющих ноток в срывающемся с шёпота голосе коллеги. – Ты пугаешь посетителей. - Я никого не пугаю! – громко ударил рукой по столу Минхо, отчего единственная девушка в помещении испуганно дёрнулась, отскочив к двери. Джонг как можно милее улыбнулся, предложив собирающейся ретироваться покупательнице десятипроцентную скидку. - Оставь свои обиды за этими стенами, - гневно прыснул Джонхён, отворачиваясь от раздосадованного чем-то кассира, как вдруг тот резко схватил коллегу за предплечье. - Я просто хочу знать! – продолжал спортсмен, сильно сжимая длинные пальцы на руке Джонга. – Почему какой-то проститутке ты позволяешь касаться Великолепного тебя, а мне нет?! – под горячими пальцами, впивающимися в кожу парня, рвались тоненькие капилляры, и в самом Джонхёне тоже что-то рвалось. Чужие грубые руки слишком горячие, топящие защитную ледяную оболочку вокруг Джонга, которую он возводил всю жизнь. - Убери от меня руки! – повысил голос Джонхён, пытаясь вырваться из стального захвата, но Минхо лишь сильней сжал кольцо. - Вот опять! Джонг, что с тобой происходит? Ты, правда, не понимаешь, каким людям можно верить, а каким нет? Он же обыкновенная грязная шалава! Он же наверняка обманет и обчистит тебя! – в ушах лопались перепонки, в голове вибрировал неясный гул, пару секунд Джонхён абсолютно ничего не слышал. Липкий колючий страх на мгновение потеснил переполняющее его отвращение к людям. Оно лилось через край, очерняя, царапая. Эта лживая забота, эта абсолютно не нужная забота от незнакомых, чужих людей колючей проволокой ползла к Джонгу, обвиваясь вокруг его ноги, впиваясь своей пугающей нежностью под кожу. – Зачем тебе эта потаскуха?! – Джонхён сорвался. Он ударил Минхо по сгибу локтя, а потом, не помня себя и не контролируя, с силой толкнул его в крепкую грудь. - Закрой свой рот! – приказал парень. Внезапно он очень чётко понял свою роль в этих отношениях, в том, что сосед доверился ему. - Ну, надо же, сколько чести, – хмыкнул кассир, иронически ухмыляясь, подходя ближе. Он коснулся пальцами своей груди и посмотрел на них, словно увидел кровь, – не побрезговал дотронуться до меня, защищая не заслужившую этого шваль! – Джонхён в беспамятстве выбросил руку вперёд, словно за невидимую верёвку, обвитую вокруг его запястья, кто-то потянул. Минхо как-то очень легко и непринуждённо увернулся и схватил Джонга за грудки, притягивая к себе настолько близко, что у парня закружилась голова от чужого запаха. Что ещё ожидалось от человека, участвующего в уличных боях… - Отпусти. Сейчас же, - процедил он, не отрывая взгляда от глаз кассира, который в свою очередь так же смотрел на Джонхёна. - Ты не понимаешь, во что ввязываешься! – прикрикнул Минхо, видимо, по привычке отбрасывая Джонга в витрину. Поясница парня начала пульсировать, разгоняя боль по всему телу. Колючую, похожую на заточенные лезвия, которые парни продают со скидкой по четвергам. Джонхён зажмурился, падая на колени. Он сжал кулаки, оставляя на широких ладонях красные ноющие полумесяцы, заскрипел плотно сжатыми зубами. - Да какое тебе вообще дело?! - голос прорезался. Джонг не кричал уже давно. Откуда у всех вокруг такая уверенность, что они знают лучше? Откуда эта скотская черта пытаться повлиять на другого человека против его желания? А было ли у Джонхёна какое-нибудь желание в тот момент? - Ты ведь пожалеешь об этом! – не унимался кассир, размахивая руками. – Пожалеешь, когда будет уже поздно! - в черноте закрытых глаз Джонхён мало что видит, только чувствует, как нежность ядовитой змеёй подбирается к шее, усиливает объятия и готовится нанести смертельный укус. Джонг приоткрывает глаза, маленькую щёлочку, чтобы его не заметил парирующий спортсмен, и со всей силы бьёт того по ногам одеревеневшей ногой. Спортсмен с удивлённым охом летит вниз, пытаясь ухватиться длинными руками за предательски скользкий воздух, и ударяется головой об край своего стола. Он вскрикивает и, нечеловечески хрипя, хватается за место удара. Наверное, он привык побеждать и совсем забыл, что такое боль. Забыл, как стремительно размножаются болевые клетки, расползаясь по всему телу, наполняя тебя злобой и отчаянием. Джонхён дрался только однажды: в школе. Когда он ещё был молод и горяч, не умел сдерживаться. Что-то ломалось в Джонге, с треском распадаясь на части. Хладнокровие. Каждому человеку предопределено убить. Хоть раз. Кого-то в себе. Душа Джонхёна окружена высоким забором под напряжением. Не входи – убьёт, вход только по пропускам. Не стоит лезть ему в сердце. У Джонга болело абсолютно всё. Даже волосы, казалось, постанывают. Парень даже не догадывался о чувствительности некоторых участков своего тела. Джонхён приваливается к стене у двери своей квартиры, пытаясь стереть с губы засохшую кровь. Он безвольно покачивается из стороны в сторону, и мелкая дрожь бьёт от кончиков пальцев. У Минхо сильный удар, но ведь Джонхён тоже далеко не слабак. Они в порыве своей внезапно вспыхнувшей мальчишечкой ярости опрокинули один из стеллажей, за который придётся выплачивать штраф в течение месяца или двух. Тогда Джонг понял, что в нём помимо его самого есть ещё один Джонг. Только так можно было бы объяснить, почему в ситуации, на которую раньше нормальный Джонхён отреагировал бы спокойно, закрыл бы на всё глаза, предпочитая не вмешиваться, он вдруг избил своего сослуживца. У парня за всю жизнь не было столько телесных контактов, сколько любезно предоставила ему вспыльчивость его нового Я. Этот тип не нравился Джонгу. Он был излишне эмоционален, а все мы знаем, к чему это обычно приводит. Негромко, но звонко ойкнув от прикосновения к не затянувшейся ранке, Джонг потёр лоб рукой. Холод пальцев обжёг чувствительную кожу, немного заглушив неприятные ощущения, прохладой разлившись по пульсирующему болью лицу. Ни обиды, ни злости, ни вины – сейчас Джонхён не чувствовал ничего, кроме боли. За своим холодным сдержанным образом парень забыл о своей предрасположенности к тактильной чувствительности, о неидеальности внешней оболочки, которая так ненавидит чужие прикосновения, которая кричит и кровоточит при контакте. Джонг мечтает потерять сознание, провалиться в мягкую обволакивающую тьму, чтобы хоть ненадолго перестать чувствовать, что с ним происходит. Тело ругалось, осуждало Джонхёна за вспыльчивость, наказывая вновь и вновь накатывающей болью во всех областях. Мозг, выдавая какие-то глупые и бессвязные обрывки, больше похожие на бред сумасшедшего, не желал дарить парню желанное облегчение и спасение в беспамятстве. Рефлексия стала его проклятием. Парень открыл дверь, морщась из-за царапающих руку ключей, и вошёл в квартиру. Тэмина не оказалось в гостиной. Он не подскочил со своего насиженного места, как это обычно бывает по возвращению Джонга, не вышел из кухни, жуя что-нибудь. По квартире стелилась тишина. Перешёптываясь с безразличными ко всему стенами, она наполняла комнаты, подменяя воздух собой. Тишина заменила собой всё, заставив дышать ею, обволакивала, не давая прохода. - Тэмин? – тихо позвал Джонхён. – Ты дома? – глупо было спрашивать. Входная дверь закрыта – куда он мог деться? Джонг заглянул в комнату сестры. Среди старых плакатов с когда-то популярными певцами и не разобранного хлама, скидываемого в комнату за ненадобностью, на кровати лежал Тэмин. Он спал и впервые казался ничем не озадаченным, ничем не волнуемый, спокойный и безмятежный – как надо. Он лежал на боку, подложив руку под голову. Отвердевшие прядки волос, высохшие от пота, прилипали ко лбу, а чёрная стая пушистых коротких ресниц подрагивала. Джонхён уже собирался уйти, оставив парня отсыпаться после утреннего происшествия, как вдруг что-то заставило его шагнуть вглубь комнаты. Джонг опустился на ковёр перед самым лицом соседа так, что мог слышать его дыхание, ровное и почти неслышимое, и чувствовать запах, его особенный запах, которого нигде больше не встретишь. Фруктовые конфетки. Джонхён улыбнулся, когда Тэмин, почувствовавший, что на него смотрят, по-детски поморщил нос и отвернулся к стене. Из-под подушки выглядывал телефон соседа – никогда с ним не расстаётся. На часах было уже девять. В это время Тэмин обычно уходил на работу, переживая, что он вновь опаздывает. Надо бы разбудить его, поторопить со сборами, но что-то внутри противостояло этому, намертво привязывая руку к телу. Джонг просто смотрел, как сосед ежится под тонким одеялом, подтягивая острые колени к груди, и трётся румяной щекой о подушку. Джонхён робко положил голову на край кровати, втянув носом разряжённый воздух. Рядом с Тэмином стало очень легко и светло внутри. У него, по-видимому, какая-то сверхъестественная особенность делать окружающим тебя людям хорошо. Разными способами это достигается, конечно. Для Джонга этот парень, сам того не понимая, сделал очень много. Тэён тоже была здесь. Её образ как бы наслаивался на тело соседа. И что самое важное, она тоже спала. Спокойно и безмятежно, словно её душа тоже, наконец, нашла своё пристанище. Время остановилось, замерло всё, что есть и было до этого – это всё было неправильно и напрасно. Вот сейчас. Сейчас наступило то самое состояние драгоценного покоя, к которому стремился Джонг всю жизнь. Это было так просто и вполне достижимо, что Джонхён усмехнулся своей глупости. Колесо судьбы провернулось ещё раз. Тэмин сонно потянулся, переворачиваясь на спину, широко и громко зевнул, не прикрывая рот. - Джонхён? – удивлённо протянул он, тря глаза. – Ты чего здесь? – он осмотрелся, как будто видел это место впервые. – Который час? - Уже пора, - дёрнул губами Джонг и прежде, чем сосед успел спросить ещё что-нибудь, вышел из комнаты, прихрамывая. Любопытно, что таит в себе день грядущий. Любой хоть раз задумывался о способности предвидеть будущее, чтобы не совершать ошибок, чтобы подготовить себя к тому, что будет. Джонхён таким даром (или проклятием?) не обладал, а потому каждое утро встречал с тревожным предвидением чего-нибудь. Лучше изначально настроить себя на событие, чем быть застигнутым им врасплох. На следующий день занятия в институте отменили. Джонг не вникал в причину, просто принял это как факт и провалился в сон ещё на добрых час-полтора. Каждое утро всё больше походило на зимнее. Под ногами прохожих похрустывал грязнящийся от контакта с землёй снег, которого в этом году обещали много. Бесчувственные улицы обесцвечивались, и городская цветовая гамма нынче варьировалась от светло-серого до белого. Солнце, не в силах растопить маленькие кристаллы, селилось в них, придавая обычному снегу мистическое сияние. Морозно, ноздри и кожу щиплет постепенно опускающаяся температура. Близится что-то новое. Джонхён проснулся не по своей воле. Он как-то забыл о том, во сколько конкретно возвращается Тэмин, и, раздосадованный своей рассеянностью, поплёлся открывать дверь. Сосед, как обычно ничего не сказав, ввалился в квартиру и сразу же уплыл в ванную, бледный и слабый. По словам Тэмина, в последнее время его очень часто тошнило, так что таблетки хозяин квартиры переложил в шкафчик над раковиной, которые сосед уминал со страшной быстротой. Он, кажется, питался только ими, так как всё остальное его тело попросту отторгало. Сил у Джонга было слишком много, чтобы снова уснуть, и слишком мало, чтобы начать что-нибудь делать, а потому он просто плюхнулся в кресло и занялся бессмысленным переключением таких же бессмысленных телевизионных каналов. Мысленно отвлёкшись от своего ненапряжного занятия, парень вдруг подумал о Минхо, и воспоминания о вчерашней боли глухо отдали в плечо. «Раздражают излишне дружелюбные люди, - мысленно фыркнул Джонхён, языком проходясь по корочке на губе. – Моральные шлюхи». По телевизору мужчина в ужасном костюме в полоску рассказывал о погоде на предстоящую неделю и давал какие-то совсем уж очевидные советы домохозяйкам. Джонг не знал, как сегодня будет объясняться перед начальником о разбитом стеллаже, и как будет смотреть в глаза кассиру. Последнего, кстати, совсем не хотелось видеть. Никогда больше. Больше самих людей Джонхён ненавидел только то, когда к нему эти люди лезли. Он ведь популярно объяснил всем на свете, что его не нужно трогать, что он одиночка, сам по себе. Джонг посмотрел в сторону ванной, из которой опять доносились разрывающее горло Тэмина звуки. Покачав головой, безмолвно жалея парня, Джонхён задремал минут на десять. Проснулся он оттого, что в дверь позвонили. Причин открывать не было: Тэмин дома, Джинки перед приходом обязательно бы позвонил, а остальных Джонг всё равно бы не впустил, так к чему тратить своё время? Звонок настойчиво повторился, так что Джонг задумался, а не приснилось ли ему возвращение соседа на самом деле? Лениво поднявшись с места, Джонхён, снова не спросив, кто стоит за дверью, открыл. Если бы он только знал, кто же это будет… - Доброе утро, - виновато поклонился мужчина средних лет, парень неуверенно поклонился в ответ. – Извините за беспокойство, но не уделите ли вы мне минутку? – Джонг сразу подумал, что мужчина какой-нибудь продавец, и уже собирался было закрыть дверь, как вдруг незнакомец продолжил, - я ищу своего сына, - Джонхён насторожился, сжав дверную ручку. Возможно ли? - Чем я могу помочь? – хрипло спросил парень, прищуриваясь и осматривая мужчину. Никакой схожести с Тэмином. - Понимаете, - запинаясь, начал незнакомец, вытирая вдруг вспотевший лоб, - он подросток, глуп ещё, молод. Он сбежал из дома. Он и раньше так делал, конечно, но прежние его вылазки длились не больше двух недель, а тут его уже так долго нет… Мы с женой забеспокоились, и вот, я ищу его, - его несвязный рассказ Джонг выслушал внимательно, не прерывая и сдерживаясь, чтобы случайно что-нибудь не сболтнуть преждевременно. – Его зовут Ли Тэмин, - мужчина протянул Джонхёну замусоленную фотографию, где сосед совсем не похож на себя: школьная форма, чёрные смоляные прямые волосы и розовые пухлые губы, примерный школьник лет пятнадцати – будет сложно найти его по таким-то данным. – Ему восемнадцать, на вид, правда, шестнадцать. Мы с женой давно установили пеленгатор в его мобильник. Понимаете, молодежь не расстаётся со своими гаджетами, - мужчина трясся, как будто являлся засланным шпионом. Хотя по сути так ведь оно и было. – Мы не спешили в этот раз искать его. Ну, погуляет, одумается, вернётся, - он коротко отчаянно посмеялся, видно было, что он очень сильно переживает. Или Джонхёну только показалось? – Спутник показывает, что он где-то в этом доме. Может, вы что-нибудь знаете о его местонахождении? – он доверчиво заглянул Джонгу в глаза, тот подался немного назад. Сомнений не было, это тот самый проходимец, неоднократно надругавшийся над Тэмином. Совесть, видать, замучила, изображает из себя заботливого папашу. А может, ему просто необходимо кого-нибудь трахнуть, вон как трясётся весь. Джонхён брезгливо поморщился, закрыв рот рукой. - Нет, извините, - покачал головой Джонг, - впервые вижу, - мужчина погрустнел и опустил голову. – И знаете, - начал Джонхён, борясь с соблазном воткнуть что-нибудь острое в дряблый живот старого извращенца, - на вашем месте я бы оставил эти попытки. Стоит задуматься над своим поведением, дети так просто не убегают, - а про себя добавил: «чёртов хрыч, радуйся, что сейчас у меня нет оснований засадить тебя в тюрягу и зажарить на электрическом стуле». - Хорошо... – подавленно выговорил он, как будто Джонхён был его последней надеждой. – Ещё раз извините за беспокойство, - он молча поклонился и пошёл дальше по коридору. Закрыв дверь, парень слышал, как звенит звонок у соседей и как отчим Тэмина повторяет ту же самую речь, волнуясь и надеясь. Джонхён испытывал смешанные чувства. С одной стороны, после всего того, что пришлось вытерпеть соседу, Джонг имел полное право подсунуть его отчиму что-нибудь действенное вроде цианида, чтобы страх парня навсегда пропал, а с другой… Такой взгляд, какой был у незнакомца так просто не подделать, быть может, он раскаялся? Джонхён хмыкнул. Он не верил в изменчивость. Она бывает только на генетическом уровне. Если человек подонок, то подонком и останется, такова уж жизнь. Джонг обернулся: за углом мялся Тэмин, кусая иссушенные губы, готовый вот-вот упасть. Неужели он был здесь всё это время? - Тэмин, - тихо позвал Джонхён, осторожно подходя к парню, как к загнанному в угол животному, – ты в порядке? – сосед коротко вдохнул, закашлявшись, как будто перенасытился кислородом. Джонг заметил, что парень прижимает любимый телефон к груди, боясь, что его сейчас отберут и ему придётся возвращаться за ним туда, домой. Джонхён понимал, что в таких ситуациях обычно обнимают. Человеку почему-то становится легче, когда его загоняют в границы объятий. Казалось бы… Джонг не мог. Он понимал, что должен это сделать, но он просто не мог. Слишком серьёзным был этот шаг, самому прикоснуться к человеку, да ещё чтобы так. Ему оставалось только смотреть, как парень задыхается от недостатка воздуха в лёгких и готов вот-вот разреветься: прошлое не отпускало его, как бы он ни старался от него убежать. Джонхён чувствовал себя паршиво от ощущения собственной бесполезности. Мир между тем продолжает своё вращение под ногами. Планете всё равно, где ты, с кем и есть ли ты вообще. Земля продолжает высокомерно крутиться, и это сводит с ума. Это как жить в стеклянном ящике, быть неспособным хоть как-нибудь повлиять на ситуацию. - Я в порядке, - наконец выдавил он, как будто для формальности набирая в грудь воздуха и медленно идя на Джонга. Он прижался грудью к его груди, не предпринимая никаких попыток сцепить руки за широкой Джонхёновской спиной, так же как и не пытался этого сделать Джонг. Они просто стояли очень-очень близко, так что Джонхён чувствовал, как врезается в его рёбра сердце Тэмина, стучащее аномально сильно. У этого мальчишки большая и чувственная душа. Он живее всех живых, всех этих важных блюстителей морали. Джонг повернул голову, уткнулся в волосы парня носом и вдыхал запах своего шампуня, которым сосед якобы незаметно пользовался. На волосах Тэмина он пах совсем по-другому. Джонхён прикрыл глаза, зарывшись в большое белое облако, терпеливо ожидая, когда сосед сам прекратит это, пока втайне для себя надеясь, что это не прекратится никогда. - Всё в порядке, - повторил сосед, отходя и улыбаясь. Он пошёл в сторону кухни и остановился у окна. Парень смотрел вниз, на живущую своей жизнью улицу, на бегущие друг за другом машины по серым расчищенным дорогам. Сглотнув, Тэмин открыл окно и выставил руку вперёд, крепко сжимая телефон дрожащими пальцами. Джонхён наблюдал за ним и видел, какое смятение, страх и решимость одновременно испытывает его сосед, по привычке кусая свои искусанные кем-то губы. Его никто не заставляет это делать, но это будет, пожалуй, самым важным шагом на его пути к свободе. Отпустить. Парень разжал пальцы, и телефон скользнул вниз, разрывая морозное полотно воздуха. Лишь миг. А дальше – эйфория… или мучения? - Всё в порядке, - в третий раз произнёс Тэмин и ушёл в комнату. Что же будет дальше?.. В магазин Минхо не пришёл. Зато пришёл Кибом с двумя серьёзными людьми из какого-то там управления по делам чего-то там, что Джонхён всё равно пропустил мимо ушей. Кибом был очень доволен и сдержан, но по его глазам Джонг прочитал, что тот готов как маленький ребёнок прыгать вокруг него с криком: «Я сделал это, я смог!». В тот день Джонхён во второй или третий раз за всё время своей работы увидел своего босса, Ли Сумана, улыбчивого дядьку в очках, который был больше похож на бухгалтера кондитерской, чем на владельца магазинчика самоубийств. Джонг, как всегда, не вникал в разговор, находясь где-то поодаль и вглядываясь в манящую, приковывающую его внимание пустоту. Суть всегда была одна и та же: этот адский магазинчик никогда и никто не закроет. Почему? Возможно, господин Ли заключил сделку с дьяволом, а может, он сам им и являлся. Было что-то такое в этих чёрных бусинках за стёклами очков… - Не вижу причин для вашего недовольства, господин Ким, - обратился босс к Кибому. – Те же сексшопы, к примеру, никто не стремится закрывать после того, как надувная женщина оказалась бракованной. Покупатель просто возвращается и меняет её на другую. У вас была такая возможность, напомню. И к слову о тех же секшопах, они ведь продают товары, предназначенные для удовлетворения определённых человеческих потребностей. Мы занимаемся тем же. Не наша вина, что у людей возникает желание умереть. Мы всего лишь помогаем удовлетворить им их же потребности – вот и всё. Они ещё долго о чём-то говорили, а серьёзные люди всё больше убеждались в правдивости слов господина Ли, обладающего каким-то особенным влиянием. Он говорил полную ахинею: как это, позволить торговать смертью? Но люди верили, люди велись, люди приходили. Вскоре Кибом лишился своей поддержки и остался один в своих абсолютно обоснованных доводах, которые Джонхён бы всё равно никогда не поддержал. И никто не поддержал, потому что всем, кроме Кибома, всё равно. Люди ушли, а Кибому господин Ли потом отдельно и чётко посоветовал сюда больше не приходить без надобности и не беспокоить «его мальчиков», иначе он сам подсуетится, и парень снова окажется в петле. А Минхо так и не пришёл… Дома обстановка тоже как-то изменилась. Тэмин сидел в своей комнате, водя отросшими ногтями по стене рядом с кроватью. Он смотрел безжизненным взглядом в несколько точек, разминая затекающую шею: угол гардины, край кровати и старый плакат над столом. Плакат его, как ни странно, привлекал больше всего. Глядя на него, сосед не моргал, просто вглядывался в глубину выцветших глаз изображённого на нём человека. Вокруг концентрировалось ощущение невыносимой тоски и серости. Пустоты. Джонхён давно не испытывал этого чувства. За окном чернел снег. - Как ты? – подал голос Джонг, стоящий в дверном проёме уже минут десять – Тэмин не заметил его, он не замечал ничего вокруг сейчас. Джонхён вздохнул. Ему не хотелось бы копаться ни в прошлом, ни в настоящем соседа, он бы просто оставил Тэмина в покое разбираться во всём самому, потому что кто, как не он, знает, что ему действительно нужно. Не получив ответа, парень уже собирался уходить к себе, пытался придумать себе какое-нибудь занятие, как вдруг сосед окликнул его. - Джонг, - Тэмин медленно повернул голову к хозяину квартиры, тот остановился, терпеливо ожидая, что скажет ему сосед, - поговорим? – предложил он. Джонхён перекатился с пяток на носки и обратно, размышляя. В таком состоянии парень явно не настроен на философию или обсуждение фильмов, всё сведётся к больной для него теме, так или иначе. Этого Джонг не хотел. Не хотел снова услышать, как внутри Тэмина что-то крошится, трескается, бьётся. Эти мысли в его голове прозвучали несколько эгоистично, и от этого он замешкался. - Тебе разве не нужно на работу? – выдавил Джонхён. Слова царапали горло, цеплялись за язык. Он не хотел, чтобы Тэмин снова шёл туда. - Не сегодня, - сосед улыбнулся и жестом пригласил Джонга сесть. Джонхён вздохнул и прошёл в комнату, медленно опустился на ковёр и постарался не смотреть на парня, дабы не спугнуть его кишащими в своей голове расспросами, отражающимися в карих глазах. - О чём ты хочешь поговорить? - Для начала я хотел бы узнать, о чём ты хотел спросить меня, - внезапно вывел Джонга на чистую воду Тэмин, переворачиваясь на бок и подпирая голову рукой. Джонхён пожал плечами – юлить не было смысла. - Думаю, сейчас не самое лучшее время для таких вопросов, - попытался мягко отойти от этой темы парень, скользя взглядом по плакату, на который минуту назад смотрел Тэмин. - Лучшее время никогда не настанет, - вздохнул сосед, останавливая руку над Джонговской головой, а потом, будто обжёгшись, убирая её под себя, - так, кажется, ты говорил, - Джонхён хмыкнул, услышав свои слова. – Тебя, наверное, интересует, что такого было в моём телефоне, да? – Джонг поджал губы. Не интересовало, пока он не спросил. - Допустим, - кивнул головой Джонхён, - но не совсем так, - он повернулся к Тэмину. – Ты уже говорил, что ты пишешь своим друзьям, - сухо улыбнулся Джонг. - Друзьям? – переспросил сосед. – Ах, да… - он опустил взгляд. - Мне интересно, как может молодой парень вроде тебя сидеть в четырёх стенах весь день, - монотонно проговорил Джонхён. – Почему ты ни разу не сходил куда-нибудь со своими? – в глазах Тэмина блестело глянцевое чёрное озеро. У нового Джонхёна был особый взгляд, достающий все тайны из глубины точно медицинским прибором. Это не больно, только сначала немного обжигает холод продезинфицированного металла, но и к этому привыкаешь. Джонхён слишком многое начинал понимать. - Я не могу с ними встретиться, Джонг… - с тоской проговорил Тэмин, дёргая уголком губ. - Почему? Вы поссорились? – предположил он. Сосед сполз с кровати, садясь рядом с Джонхёном. Так было удобнее обоим. - Нет, просто… - он опустил голову и начал быстро трепать свои волосы, будто ища там ответ на этот вопрос. – Да ладно, чего уж там, – вдруг бросил он, отворачиваясь и махнув рукой. – У меня нет друзей, Джонг, - он медленно повернулся к Джонхёну, заглядывая тому в глаза и иронично улыбаясь. – Ни одного больше, - он закусил губу, снова опуская голову. Белая лавина его волос дёрнулась и опустилась вместе с ней. Джонг молчал. – Мой лучший друг, - продолжил он, - его звали Кай, - он усмехнулся, помотав головой. – Вернее, его звали Джонин. Ким Джонин, - неуверенно уточнил он. – Но для меня он всегда был Каем, - Тэмин вытер сухие щёки руками. – Он покончил с собой год назад, - что-то внутри Джонхёна дёрнулось. Эмпатия. Когда ты прекрасно понимаешь чужие чувства. – Он отравился какими-то таблетками… Амиланин… - начал подбирать он слова, ища буквы на ковре, - Амироксин… Что-то на «а», - «Аминазин», - мысленно поправил соседа Джонг, продолжая молчать. – Не знаю, где он их достал… Перед этим он писал мне, что идёт в какой-то магазин… Я предложил ему поехать вместе, но он сказал, что это далеко, и он пойдёт один, - к горлу подступил гигантский комок, и как Джонг ни старался его проглотить, тот только больно царапал трахею, невидимые холодные пальцы впились в шею, приподняв парня над полом, постепенно усиливая хватку. Может ли быть так, что Джонхён поспособствовал потере друга Тэмина? Парень невольно опустил взгляд: бледные руки соседа затряслись, он тяжело дышал как в приступе. Джонг протянул руку, чтобы коснуться его, но сам себя остановил, сжав руки в кулаки. – Поэтому я пишу ему, - продолжал Тэмин, – так легче переживать это. Я просто убедил себя, что он переехал куда-то далеко, куда не добраться на электричке, что у него сломался телефон или он сменил номер, поэтому мои смс не доходят. Так легче… - сосед перебирал ледяными пальцами край своей футболки, глядя на свои руки. Они словно казались ему не его, слишком бледными, слишком тонкими. – Но я всё ещё ищу его. В толпе людей, в лицах, словах. А его нет вообще. Он остался только здесь, - он ткнул пальцем себе в грудь. За окном снег, чёрный, как самая непроницаемая бездна. Он падает на продрогший мокрый асфальт медленно и тихо. Так тихо, что поглощает в себя все окружающие звуки. Джонхён слышит сердце Тэмина. Большое, тёплое, но безумно одинокое сердце, отчаянно бьющееся в рёбра с желанием остановиться. Мучительный орган. Было бы намного проще, если бы его не было. Сосед подаётся вперёд и аккуратно ложится на колени Джонга, закрывая глаза. Джонхён вздрагивает, когда тёплая щека начинает греть его ноги. Непривычно, но Джонг не спешит сталкивать Тэмина. Парню нужно это. Чьё-то тепло, пусть и такое невыразительное, как у Джонхёна. Джонгу бы очень хотелось, чтобы его сосед больше не переживал. Такое вот глупое желание пронеслось в его голове. Чтобы хоть один человек во вселенной был счастлив. Пусть Тэмин будет самым несбыточным сном Джонга. Пусть он просто будет, чтобы Джонхён мог контролировать эти душные речи. Он стал намного ближе, и Джонг не знал, что ему делать в такой ситуации. - Ты хороший, Джонг, - тихо произносит Тэмин, утыкаясь в колени Джонхёна носом и не прикасаясь к нему ничем другим. Было холодно, но этот холод был очень мягким и, если можно так сказать, добрым, и раздражительная ко всему плоть Джонхёна не противилась ему. Джонг чувствовал, как разлагаются клетки когда-то послушного и естественного тепла, и как всё заменяется обволакивающим приятным холодом. Звуки стали тише. – Тебе можно верить… - Джонг нервно сглатывает. Он не может отделаться от чувства вины, ранее не присущего ему. Что, если этот Кай действительно заходил к когда-то безразличному ко всему Джонхёну в магазин купить аминазин, чтобы навсегда оставить одинокого во всём Тэмина? И ведь не один Тэмин потерял близкого. Сколько людей каждый день проходит через этот магазинчик, чтобы проститься. Возможно, мы не так одиноки, как нам кажется... Джонхён, кажется, начал понимать, о чём кричал Кибом. Джонг взглянул на свои руки, и его передёрнуло от отвращения к себе. Будет очень сложно отделаться от этого чувства на работе… В небольшой квартире в одной из обычных серых многоэтажек можно спрятаться от всего мира. В небольшой квартире можно легко построить мир самим. Мир можно найти друг в друге. Той ночью Джонхён никак не мог уснуть. Он долго ворочался на кровати, изучая потолок. Джонг, вроде как, начинал читать книгу, чтобы поскорее уснуть, но всё свелось к белому листу с крошащейся извёсткой над его головой. Парень просто лежал, вытянувшись во всю длину кровати и заложив руки за голову, в темноте считал обездвиженные тельца мошек на люстре. Бледные-бледные тени больше не тревожили его, они были надёжно приклеены к своим местам. Джонхён как будто чего-то ждал. После рассказа Тэмина у него ещё некоторое время очень медленно стучало сердце. Он даже дышал тише, чувствуя, как замедляется вокруг него время, и снег с большой неохотой и шумом срывается с неба и летит вниз, в неизвестную ему пропасть на остывшую землю. Джонхён испытывал новое, незнакомое ему чувство. В душе начинало цвести что-то колючее, мешающее нормально дышать. Он не мог понять, чем же на самом деле является его близость с Тэмином. Панацеей или отравой? Если второе, то где искать противоядие? Ведь процесс уже запущен, кровь стремительно разносит токсины по клеткам, где те сливаются, и теперь уже организм не в силах отличить оригинал от подделки. Если так, то они оба обречены. А может, Джонхён себе всё придумал сам? Он безнадёжен и неизлечимо болен. Болен так, как мечтают эти учёные и психологи, написавшие не одну книгу на эту тему. Джонг хмыкнул и, подтянув одеяло к самому носу, повернулся на бок, и мысли, как в рейнстике, пересыпались на другую сторону, приятно шурша. Он услышал скрип двери и медленно повернулся к источнику звука. На пороге стоял Тэмин, скребя пальцами по косяку. Он смущённо смотрел себе под ноги, загибая носком угол ковра. Он показался Джонхёну очень маленьким и жалким, как промокший котёнок из коробки на улице. Джонг немного приподнялся на локтях, чтобы сосед заметил, что тот не спит. - Тоже не спится? – коротко улыбнулся Тэмин, подходя ближе. Джонхён кивнул, разглядывая бледные маленькие коленки с тёмными ссадинами. Сосед вздохнул и отвёл взгляд куда-то наверх, переминаясь с ноги на ногу. - Ты что-то хотел? – поторопил его Джонг. Парень вздрогнул и посмотрел на Джонхёна, будто бы только сейчас его заметил. - Я просто… - начал тянуть он, - просто не могу уснуть… Можно я ещё немного посижу с тобой? – Джонхён пожал плечами и отодвинулся подальше, давая соседу место присесть. Тот опустился на кровать очень осторожно, та даже не заметила какого-либо веса, не начав возмущённо скрипеть. – В той комнате очень холодно, - пожаловался Тэмин, дыша на свои руки, Джонхён снова хмыкнул, не подобрав слов. Все тело соседа била мелкая дрожь, а пальцы ног, которыми он случайно коснулся Джонга, обожгли кожу холодом, наверняка оставив след. Пятнышко инея. Тэмин поёрзал, устраиваясь на выделенном ему клочке, а Джонхён с удивлением обнаружил, что ему нравится, когда сосед так близко. Чтобы слушать дыхание, биение сердца, чувствовать запах фруктовых конфет. Он понял, что теперь он совершенно точно и бесповоротно сходит с ума. Если, конечно, ещё есть с чего сходить, в чём Джонг с каждым днём сомневался всё больше. Вся его душа была переломана, и восстанавливать в ней было нечего. Только строить заново, нечто совершенно новое и отличное от прежнего. Выхода не было. Тэмин молча водил пальцем по простыни, зачарованно следя за ним. - Тебя что-то тревожит? – спросил Джонхён, накрывая ноги соседа одеялом. - Всё сложно, - неоднозначно бросил он, глядя Джонгу в глаза. – Вроде бы и причин нет, но что-то… - он прервался, устремив свой взгляд в окно. В комнате было темно, единственным, что освещало её, был бледный плоский диск луны, небо стало чистое-чистое, но тёмное, словно затянутое чёрной плёнкой. Лунный свет освещал лицо Тэмина, делая его схожим с фарфоровым, кукольным и безжизненным. Он неотрывно смотрел куда-то сквозь стекло, в глубины макрокосма. – Ты ведь тоже чувствуешь что-то?.. – тихо произнёс он уже совершенно другим тоном. Джонг непонимающе прищурился, наклоняя голову. - О чём ты? – а внутри что-то, страдальчески охнув, ответило Тэмину «да». Что-то внутри, начавшее распускаться, больно скребло своими шипами, разрастаясь и игнорируя протесты рассудка. - Может, выйдем подышать? – внезапно предложил сосед, вскакивая и убегая за курткой. Они курили на балконе, накинув куртки на зябнувшие голые плечи. Дым уносил все тягостные мысли по маленькой серой лестнице в небо, а взамен дарил возможность свободно дышать, не боясь, что лёгкие иссушит вакуум. Ночной ветер мягко теребил волосы, играясь с ними, как котёнок с клубком, иногда задерживаясь над ухом Джонхёна, что-то невнятно и тихо шепча. Спящий Сеул был неподвижен, всё уснуло: гиганты-дома, вечно занятые и бегущие куда-то люди, деревья с болтливыми костлявыми ветками, укутанными в снежные шубейки, бродячие кошки мирно сопели на канализационных люках, а птицы, надувшиеся в маленькие перьевые комки, застыли на проводах точно небольшие глиняные фигурки. Тэмин опустил руку с сигаретой на перила и поднял голову к небу, прикрыв глаза. Снежинки припадали к его лицу, покрывая каждый миллиметр кожи холодными чувственными поцелуями. Сосед улыбнулся. - Ему бы, наверное, понравилось здесь, - выдохнул парень. – Надеюсь, на том свете ему так же спокойно, как мне сейчас. Джонг вздохнул. «Надеюсь, Тэён тоже…» - подумалось ему. Он перевёл взгляд на Тэмина, делающего новую затяжку. - Не мал ли для курения? – усмехнулся Джонхён. - Я думал, тебя это не волнует, - так же улыбнулся сосед, не выпуская сигареты. «Я тоже так думал» - про себя добавил Джонг, опуская голову. Мысли бесшумным водопадом бежали по затылку, сползали по спине и утекали прочь, срываясь с высоты. Джонхён повернул голову в сторону соседа, и тут его смирение и взгляд спокойного, готового принять всё человека притупила пара глаз почему-то совсем не беспросветного, как обычно, а расплывчатого и будто бы даже тёплого кофейного цвета. Так ведь бывает, чтобы люди случайно сближались, вбивая свой образ под кожу, куда-то за сердце? «Это ведь нормально, правда?» - спрашивал пустоту Джонг. Зрачки Тэмина, почти сливающиеся с радужкой, неподвижно застыли на месте в нешироких, чётко очерченных глазницах. Все мысли заняли эти глаза. Такие бездонные, томные, Джонхён испытал необъяснимое наслаждение, когда увидел своё отражение в них. Так близко... В глазах Тэмина всё казалось красивым. - А знаешь, Джонхён, - парень вздрогнул, когда его имя Тэмин произнёс как-то по-особенному, - в нашем бизнесе есть правило: «Не целовать в губы». Знаешь, почему? – Джонг помотал головой, Тэмин улыбнулся. - Поцелуй – это нечто интимное, личное, - загадочно протянул он. Забавно слышать такое от проститутки. Красный цветок, именуемый сердцем, извергал токсичные брызги чувств, обжигающие очерствевшие ко всему внутренности. Джонхён учился контролировать себя заново. Они стояли в самом безопасном месте на свете, глядя друг другу в глаза. Океан тоски высох до последней капли, Джонхён совершенно не помнил, когда он перестал злиться, что дистанция нарушена. Дистанции больше не было. Всё растворилось за этим парнем. - Ты это к чему? – разрушил мистическую атмосферу Джонг, коротко посмеявшись. Тэмин пожал плечами, глядя на отъезжающий поезд. - Просто я хочу, чтобы ты знал, что я не настолько плох, как говорят, - Джонхён вспомнил Минхо. – У меня тоже есть настоящие чувства и то, что я доверю только определённым людям, - сосед повернулся к Джонгу, улыбаясь. Его щёки блестели от медленно замерзающей влаги. – Хочешь, я доверюсь тебе? – Джонхён сглотнул, не в силах оторвать взгляда от маски, стремительно трескающейся на лице Тэмина, показывая его настоящую, ранимую натуру. Он, не спрашивая разрешения у рассудка, протянул руку к соседу и положил ладонь на холодную, точно лёд щёку. Под пальцами Джонхёна кожа парня начала постепенно розоветь и принимать нормальный здоровый цвет. Сосед прикрыл глаза, слегка наклонив голову к руке хозяина квартиры. Теплый холод Джонга проникал внутрь Тэмина, и парень невольно задумался: «А каково это, быть внутри Тэмина? Что чувствуют эти извращенцы?» - он отогнал эти мысли. Никто не знает. Не должен знать. Эти чувства принадлежат Тэмину и только ему. Он сам поделится ими с кем-нибудь потом. Вдруг Джонхён услышал тихую музыку, доносящуюся откуда-то снизу, а затем сверху. И так тихо-тихо, будто крохотный симфонический оркестр размером с игольное ушко устроил концерт где-то рядом, в воздухе. Переливы фортепиано сменялись нежным плачем слезливых скрипок. Ветер подхватывал мелодию и пепелинки с недокуренных сигарет и уносил их ввысь, наверное, дать прочувствовать это Тэён и Каю, наверняка глядящих на Джонга и Тэмина сейчас. - Прости, что-то я совсем расклеился… - покачал головой сосед. - Ты просто устал, - успокоил его Джонхён, поглаживая большим пальцем зардевшуюся жизнью щёку парня. – Время уже позднее, пора спать, - сосед улыбнулся, кивая. Границы, нарисованные стойким маркером, были стёрты подчистую.