Магазинчик самоубийств

На следующий день, как и ожидалось, не долечившийся Джонг после их с Тэмином разговора на балконе начал очень сильно кашлять, выплёвывая отмершие частички своей старой души. За окном тусклое лимонное солнце постепенно приближалось к зениту, освещая все неосвещённые уголки Сеула. Было очень солнечно, ненормально солнечно. Свет бил по глазам, оставляя какое-то послание на сетчатке, которое парень не хотел понимать. Джонхён задёрнул шторы, чтобы этот лживый негреющий свет не тронул его. К некоторым переменам он всё же не был готов. Онью позвонил где-то в начале одиннадцатого и, услышав раздирающий его друга кашель, пообещал в скором времени подъехать, против чего Джонг с вполне здоровым упорством запротестовал. Не хотелось беспокоить отсыпающегося соседа, а ведь Джинки обязательно его разбудит, начнутся формальные расспросы, вся эта канитель, из которой Джонхён пока не мог выпутать Тэмина без очевидного вранья. Онью, пофыркав с минуту, всё-таки согласился принять Джонга у себя при условии, что тот обязательно купит в аптеке какие-нибудь таблетки и отчитается с ними перед ним. Джонхён доехал быстро, по дороге даже успел зацепить в память какую-то лиричную балладу, которую крутили по радио в автобусе, и которую он, к своему удивлению, услышал. Настроение колебалось на уровне среднего: излишняя солнечность, отражающаяся во всех поверхностях, сильно утомляла. Джинки открыл ему дверь без приветствия, сразу принявшись обыскивать сумку Джонга в поисках лекарств, которые он сказал купить. Удостоверившись, что Джонхён выполнил условия договора со своей стороны, Онью мягко и тепло улыбнулся, пропуская парня внутрь. - Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он, включая чайник. Джонг закашлялся, пытаясь сглотнуть вязкий тягучий комок. - Нормально, - по привычке ответил он, ещё не разобравшись в своём сегодняшнем состоянии. – Представляешь, по дороге к тебе даже успел послушать музыку. - Да что ты говоришь, - улыбнулся Джинки, наливая другу его нелюбимый жасминовый чай, Джонхён поморщился, слегка отодвигаясь от стола. – Пей, - сурово посмотрел на него Онью, и Джонг послушно подтянул к себе кружку. – Музыку, говоришь… - протянул Джинки, разламывая печенье над блюдцем. – Ну, вот видишь, идёшь на поправку. Я же говорил, доктор Син прекрасный специалист, - он с гордостью за спасение Джонга отпил из своей чашки, Джонхён скосил глаза вбок. Не стоит, наверное, говорить Онью, что он в сотый раз потерял номер того человека. – А о чём вы говорили, если не секрет? Джонг замялся, шаря взглядом по кухне. Она была тёплого салатового цвета, вся очень светлая и уютная. - О чём говорили… - повторил Джонхён, спрашивая у своего отказавшегося работать мозга хоть какую-нибудь подсказку. – Да о многом… - Например? – хитро улыбнулся Джинки. - Я просто разговаривал с ним, - выдал Джонг, пожимая плечами. – Обо всём на свете, - он начал припоминать темы, на которые чаще всего общался с Тэмином. – Например, о книгах. - Книгах? – изогнул бровь Онью. – Ну-ка, и когда это ты успел стать книголюбом, Джонги? - Извини, что не отчитался тебе, - съязвил Джонхён, оттягивая процесс осушения им его кружки. - Да нет, всё в порядке, - заулыбался Джинки. – Рад, что всё снова в порядке. Скоро опять забудешь обо мне и будешь отсиживаться в своём подземелье, - с грустью вздохнул он, водя пальцами по краю дымящейся чашки. - Ну что ты! - поспешил его утешить Джонг. - О таком, как ты, сложно забыть. Тем более, разве ты позволишь мне это сделать? - И то верно, - Онью снова улыбнулся. – Ну а как твой сосед? Не подрались ещё? – Джонхён сглотнул и долго не мог начать говорить, прерванный очередным приступом громкого кашля. – Да, друг… - покачал головой Джинки. – Ты ночью в снегу купался что ли? - Мне делать больше нечего что ли, - буркнул Джонг, запивая кашель чаем. – У меня всё хорошо, тебе не о чем переживать, - Онью сдержанно улыбнулся. - Пока ты есть, мне всегда будет, о чём переживать. Такова уж твоя природа, Джонхён, - Джонг на это лишь хмыкнул. Хоть миру, как говорят, и свойственно постоянное движение, стремление к модифицированию, Джинки из тех, кто никогда не изменится. Он всегда будет его нянькой, его «старшим». Онью, кажется, был создан для того, чтобы вечно опекать Джонхёна и без конца своими поступками напоминать ему о том, какой он, Онью, ценный человек в его жизни. Джонг не противился этому, Джинки действительно был очень близким и дорогим ему человеком. Но при всём при этом с ним не было того ощущения лёгкости и покоя, хоть парень постоянно и пытался всячески упрощать Джонхёну жизнь. Джонг снова думал о Тэмине. Однако это первый за долгое-долгое время человек, к которому у Джонга нет отвращения при телесном контакте. Вчера был его первый раз в этом вопросе, столь интимном и тонком. Сознание высекло на кончиках пальцев татуировки кожи соседа. Он чувствовал прикосновение к ней даже сейчас. К гладкой и мягкой коже, которой не встретишь ни у девушек, ни тем более у парней. К идеальной оболочке, таящей в себе тысячи прекрасных линий и узоров, способных сравниться с произведениями искусства, которой почему-то все пользуются ради своих утех. Маленький запутавшийся ребёнок, заплутавший в чаще несправедливости и обмана. За стеной деревьев-исполинов его ведь обязательно ждёт кто-то, но в жутчайшем лабиринте тёмного леса его вечно преследуют, и средь колючих еловых веток мелькает голодный оскал. Джонхён даже готов притвориться этим ждущим кем-то. А притвориться ли? Джонг задумался, машинально водя пальцами по воздуху, по невидимой, очень уязвимой и нежной коже. Наверное, Тэмин где-то там чувствует это. - Эй, я с тобой вообще-то разговариваю! – голос Онью возвращает Джонхёна к реальности. Реальности, где Тэмина нет рядом, а пальцы обжигает фарфоровая чашка нелюбимой жидкости. - Извини, - машет головой Джонг, пытаясь прийти в себя. – Задумался. О чём ты говорил? - Уже неважно, - поджал губы Джинки, недоверчиво глядя на друга. – Знаешь, иногда мне кажется, что ты влюбился, - Джонхён чуть не поперхнулся чаем от такой неожиданности, - но потом я вспоминаю, что это ты, и забываю об этом. - То есть ты считаешь, что я не могу влюбиться? – спросил новый Джонг, как будто задетый этими словами (хотя ничего подобного). - Ну почему же, можешь, конечно. Все могут, - развёл руками Онью, – но с тобой как-то это не вяжется. Без обид, - Джонхён помотал головой. - Нет, всё в порядке, ты прав. Я сам не знаю, что должно произойти, чтобы я вдруг… - он так и не смог произнести это слово. А вдруг всё-таки знает?.. Минхо сидел в наушниках на своём привычном месте. Странный всё-таки человек: или опаздывает, или не приходит вообще. Кассир абстрагировался даже не от мира, а только от её крохотной части, от Джонга. Он воткнул наушники как можно глубже в уши и демонстративно отвернулся от двери, чтобы вдруг случайно не заметить Джонхёна, поглощённый чтением нового журнала. Ну что ж, Джонг всё равно не был настроен на исчерпывание недавнего инцидента. Через окно лилось слишком много солнца, так что магазин сегодня особенно сильно контрастировал с не как обычно мрачным Джонхёном, хоть и постепенно вливающимся в общую атмосферу. Люди приходили и уходили. Минхо не заговорил с Джонгом даже тогда, когда тому понадобилось уточнить у консультанта стоимость одних таблеток. Что ж, дело его, ведь общение с кассиром – далеко не самый важный аспект в жизни Джонхёна. Тэмин снова сидел дома без намерений уходить куда-либо. Он обосновался в продавленной им ямке на диване и сидел там, поджав ноги, переключая каналы и поглядывая на дверь взглядом преданного щенка. За окном блестели туманные голубые огоньки сонного города. - Неужели тебя уволили? – усмехнулся Джонхён, проходя на кухню. - Нет, просто у меня выходной, - улыбнулся сосед, идя за Джонгом. - Вот как, у вас такое бывает? Может, ещё и полный соцпакет прилагается? – снова едко ухмыльнулся парень, грея руки об ещё не остывший чайник. Тэмин нахмурился. - Всё в порядке? – он наклонил голову, пытаясь заглянуть в глаза Джонхёну. - Да, всё отлично, почему ты спрашиваешь? – непонимающе дёрнул плечом Джонг. - Да просто подкалываешь меня, - сосед опёрся рукой на стол рядом с Джонхёном. – Не похоже на тебя, мрачный Ким. - Мрачный Ким? – изогнул бровь Джонг. – Это моё прозвище? - Не нравится? – Тэмин как-то странно изогнулся, продолжая улыбаться и пытаясь заглянуть поглубже в Джонхёна. - Даже не знаю, как на это реагировать, - отвёл взгляд Джонг, потирая отказывающие согреваться руки. Красные обездвиженные пальцы неловко пытались зацепиться за ручку кружки, но безрезультатно. Джонхён очень тихо зарычал от раздражения. - Замёрз? – сосед был похож на любопытную синицу с умными чёрными бусинами глаз. Они смотрели так живо, так искренне, как только дети смотрят на мир. - Немного, - признался Джонг, ёжась от этого пронзительного взгляда. Тэмин как будто бы понимал намного больше, чем сам парень. Джонхён испытывал смешанные чувства от этого ощущения и медлил показывать хоть какую-нибудь реакцию. Сосед дёрнул уголками губ и осторожно потянулся к рукам Джонга. Взяв их в свои, он долго смотрел на них, изучая порозовевшие линии на широких ладонях с кожей, огрубевшей от отсутствия каких-либо контактов с себе подобной. Руки Тэмина были очень мягкими, как подушечки на лапах кота, кожа гладкая и нежная, но не излучающая никакого тепла. Только холод. Приятный, обволакивающий холод, осторожно входящий через кончики пальцев тысячью маленьких тонких игл. Как ни странно, пальцы начали потихоньку отходить, чувствовать. По капиллярам разносилась замерзающая жидкость, возвращающая к жизни. - Джонг, - начал сосед, жуя нижнюю губу. Он как-то незаметно оказался ближе, чем был изначально, - насчёт вчерашнего… - Вчерашнего? – вырвалось у Джонхёна какое-то подобие вопроса. - Я хотел… - Тэмин наклонился ещё ближе, так что его редкое дыхание прошлось по плотно сжатым сухим губам Джонга. Глаза соседа, эти обманчивые карие глаза смотрели прямо ему в душу, парализовав, заставив сфокусировать своё внимание исключительно на образе стоящего перед Джонхёном. Тэмин чуть сжал ладони Джонга в своих, вонзив холод глубже, оцарапав сердце, которое тут же блаженно закровоточило, окутывая тело согревающим теплом изнутри. Холодные мягкие губы. Парень почувствовал на своих губах печать льда, стремительно тающего, капли которого стекали по подбородку и впитывались в кожу, проникая прямо в душу. Сосед примкнул губами к губам Джонхёна, прикрыв глаза и прекратив эту пытку гипнозом. Всё тело: от кончиков пальцев и до самой макушки – сгорало в пламени и жгучести холода от этого прикосновения. Джонг стоял, не двигаясь, с широко открытыми глазами, зрачок нервно затрясся от удивления. Удивление, щепотка страха и новое, неясное Джонхёну чувство, разливающееся от губ внутрь как пьянящий коктейль. Когда Тэмин слегка сжал губу парня своими, Джонг явственно почувствовал, как через его прикосновения пробивается Тэён. Живая, прекрасная и свободная. В животе что-то, щекоча, зашевелилось, кровь начала носиться по венам с запредельной скоростью. Желаемое так близко… Но это ведь не Тэён. Парень резко вдохнул, так что воздух даже оцарапал горло и, выдернув свои руки из рук Тэмина, с силой толкнул того в грудь. Секунда, показавшаяся мучительной вечностью. - Ты что творишь?! – воскликнул Джонхён, вытирая губы рукавом. Тэмин попятился назад, почти не дыша. Отвращение к происшедшему захлестнуло сознание Джонга. Это всё неправильно. Мерзко. - Прости, я… просто… - начал оправдываться он, хватаясь за лоб. - Я не знаю… Я просто подумал… - Подумал что?! – не унимался Джонг. – Что я такой же, как ты и твои клиенты?! Я нормальный, слышишь? – Джонхён ударил себя кулаком в грудь, чувствуя, как снова переполняется раздражением и ненавистью. Вокруг сердца вспыхнуло защитное кольцо, оно страдальчески сжималось, выдавливая из себя остатки мягкости и слабости, которые проявил Джонг. - Прости, - помотал головой Тэмин, закрывая лицо руками. – Я не знаю, что на меня нашло. Я… - он снова начал идти назад, ударяясь плечами о полки и холодильник. – Я лучше пойду, - он резко развернулся и выбежал с кухни. Сосед схватил свою куртку, быстро обулся и покинул квартиру, оставив Джонхёна в одиночестве. Парень тяжело вздохнул, опираясь рукой на подоконник и опуская голову. Губы щипало и разъедало точно кислотой. Он дотронулся дрожащими, окаменевшими пальцами до них и медленно опустился на пол, чувствуя слабость в коленях. Ощущения были такие, словно Джонгу пришлось бежать кросс: бешено билось иссушенное сердце, горло горело, будто его обожгли спиртом, а всё тело до сих пор нежилось в ускользающем холоде, оставленном Тэмином на память. «Что это было?» - спрашивал у себя Джонхён, мотая головой и ероша взмокшие волосы. Сосед, видимо, устал сидеть дома, не хватает привычных ощущений. Но почему он? Почему именно Джонг? И самое главное, почему парень позволил ему это сделать? Не пресёк эту близость в зачатке? Возможно ли, что Тэмин заразил его чем-то, поэтому Джонг себя сейчас так странно чувствует? Тысяча вопросов и ни одного ответа. Джонхён подошёл к раковине. Во рту была противная вязкость, точно слюна стала плохим канцелярским клеем, хотелось пить. Он вслепую нашарил сбоку от себя стакан и подставил его под кран. Шум воды заглушал скрежет мыслей, переваливающихся в Джонговской голове ржавыми шестерёнками большого механизма. Парень умиротворённо закрыл глаза и не заметил, как ледяная жидкость вылилась за края стакана, но обжигающий холод почему-то не тронул его рук. Он прикусил небольшой участок кожи, чтобы заставить себя чувствовать хоть что-то, но безрезультатно: все тело настроилось против рассудка, помнило только событие, произошедшее минуту, час или сколько-то там времени назад. Джонхён снова был заложником времени, несущегося (или ползущего?) мимо него. Он на ватных ногах дошёл до дивана и очень быстро уснул. Джонг проснулся от не покинувшего ощущения чего-то топкого и горького во рту. Голова жутко болела, боль стучала в виски, разливаясь ото лба до затылка красочным болевым калейдоскопом. Каждая мысль, возникающая в сонной голове, быстро потухала и дотлевала где-то на задворках мутного сознания. На губах по-прежнему теплился вкус фруктовых конфет. Не приснилось… Джонхён слабо понимал, где находится и что делает, всё доходило с задержкой, а органы чувств и вовсе отказались работать. Зрение подводило расплывчатой и неясной картинкой, слух воспринимал каждый звук сильным выстрелом по барабанной перепонке, нюх притупился и везде чуял «ничего», вкусовые рецепторы всё ещё пытались избавиться от горького осадка на языке, а осязание исчезло. Ситуацию разбавляло лишь то, что за всеми этими переживаниями организм, кажется, забыл, что он болен физически: парень прекратил давиться жутким кашлем. Джонг откинулся на спинку дивана. С закрытыми глазами всё казалось проще и понятнее. Стало легче терпеть боль, наконец-то всё улеглось, успокоилось. Тихо. Так тихо, будто на Земле исчез воздух, и наступила полная долгожданная тишина. Джонхён тонул в ней, как в зыбучих песках, без надежды на спасение. Теперь мысли уже не отзывались неприятными ощущениями, а протекали спокойно, сыплясь как песок, слегка-слегка задевая сознание. Джонг по природе своей не мог не думать совсем. С глянцевого дна Джонхёновского разума поднялись вопросы, эхом отдающиеся в голове. «Зачем же ты это сделал, Тэмин?..» - качал головой парень, понимая, что границы снова вырастают вокруг него. Человек, которого тело не отторгло, вдруг решил сам всё испортить. Джонг осторожно провёл по своим губам пальцами, словно стирая след от этого случайного поцелуя (а случайного ли?), и посмотрел на них. На подушечках пальцев искрились пустота и лезущие под кожу крупицы холода соседа. Джонхён вглядывался, будто стараясь найти там что-то ещё, может быть, объяснение происшедшему. Но его не было. Мост, который Джонг доверчиво строил, сейчас полыхал зелёным пламенем. Джонхён настойчиво пытался вспомнить все подробности, словно они помогут, будут заключительным паззлом в мозаике случившегося. Причинно-следственная связь не строилась и увязала в болоте домыслов, которые мешали трезво рассуждать. Джонг заставил себя открыть глаза, чтобы узнать время, хотя оно не волновало его. Это была очередная общепринятая формальность: знать место, и время, и год. Цифры… Ненужные, корявые и отчего-то вгоняющие в тоску. Слишком большую роль им дали в человеческих жизнях. Часы отбрасывали едко-зелёную тень половины шестого. Парень потёр глаза: он проспал больше, чем думал. Тэмина всё ещё не было. «Странно, - подумал Джонхён, - я думал, он сегодня не работает». Заморозки держали небо в оцепенении, не давая солнцу пробиваться через тёмные бархатные покровы. Снег снова сыпался сверху как стиральный порошок в большой таз с водой при большой стирке. Да, многое здесь, на серой грязной земле, испещрённой пятнами, нужно бы застирать. В такую ночь снаружи, наверное, очень холодно. Джонг поёжился, представив, как снег касается его щёк, покрывшихся невидимой морозной плёнкой. «Где же тогда Тэмин?» - подумал парень с толикой беспокойства. Джонг вспомнил глянцевые глаза, вводящие в ступор, медленно стекленеющие с каждым Джонхёновским словом. Кажется, соседу тоже было неловко, он тоже переживал. Это просто случайность, так ведь? Маленькая оплошность, которую допустил сосед, забывшись, не должна влиять на общую картину – так решил Джонг. Слишком много Тэмин знает о Джонхёне, слишком мало Джонхён знает о Тэмине, а парень не привык бросать что-либо на полпути. Если колючее, опасающееся проявления любых чувств сердце подпустило мальчишку так близко, значит, на то были причины. Не бывает ведь ничего просто так, верно? Джонг в который раз дотронулся до своих губ. Почему они так хорошо запомнили это прикосновение, это сухое трение шершавых, но очень мягких Тэминовых губ? Кажется, губы Джонхёна, как матрас, запоминающий форму тела, в точности повторяли пухлые очертания, вновь и вновь напоминая о них, заставляя что-то внутри переворачиваться и колоть внутренности шипами разрастающегося безумия. Почему одним нельзя, а другим можно? Ведь Минхо за нарушение дистанции получил по лицу, а Тэмин? Должен ли Джонг что-либо сделать? И хочет ли? Сердце медленно и громко билось, гоняя кровь по телу большими горячими волнами. Послышался оглушающий звук удара входной двери со стеной, который наверняка оставил на ровно приклеенных обоях следы. Джонхён подскочил на месте, проснувшись окончательно, и выглянул из-за угла. Привалившись к стене и как-то недобро смеясь, стоял Тэмин, закрывающий лицо руками. С подрагивающих плеч тёк растаявший снежный песок, и от соседа снова очень сильно и очень знакомо пахло пряным алкоголем. - Тэмин? – зачем-то уточнил Джонг, не подходя ближе. Сосед медленно поднял взгляд на хозяина квартиры. - О, Джонхён, - совершенно безэмоционально улыбнулся он. - Я тебя разбудил? Прости… - Тэмин слишком сильно тянул слова, пытаясь вложить в них хоть какие-нибудь чувства. Не получалось. - Где ты был? – спросил Джонг, не решаясь подходить. - Работал, - выпалил сосед, пытаясь стянуть с себя туго зашнурованные кроссовки, чуть не упав. - Ты же говорил, что не работаешь сегодня. - А что, в этом городе сложно найти работу такому, как я? – на последних словах он повертел руками возле головы, кривляясь и пытаясь повторить вечернюю Джонхёновскую интонацию. Затем он переменился в лице, презрительно фыркнув, как будто Джонг был грязным бродягой, пристающим к спешащему Тэмину. – Уйди с дороги, мне нужно в ванную, - сосед слегка толкнул хозяина квартиры в плечо, направившись к двери, но Джонхён резко повернул его к себе, сжав тонкое запястье, сам того не поняв. - Я хотел поговорить, - спокойно сказал Джонг, устремляя ничего не выражающий взгляд на Тэмина. Он не знал, что сказать, но ситуация требовала. Парень неуклюже пытался расцепить пальцы Джонхёна, морщась и фыркая. - Отпусти, - захныкал он. – Мне нужно. - Тэмин, - посерьезнел Джонг, сжав запястье парня сильнее, тот тихо вскрикнул, когда большой палец сильно надавил на кость. - Я не хочу! - запротестовал он, мотая головой. Сосед был совершенно не в себе. – Отпусти! – Джонхён взял Тэмина за вторую руку, которой тот норовил ударить Джонга. - Пожалуйста, послушай меня, - начал парень, заглядывая в плотно закрытые, пленяющие глаза. – Насчёт произошедшего… - Убери руки! – закричал сосед, резко вырывая свои запястья из цепкой хватки. Джонхён вынужденно отступил, ошарашенно глядя на Тэмина. Тот вдруг дернулся, как от удара током, и обессилено сел на пол. Сосед опустил голову вниз. – Чёрт тебя побери, Джонг… - устало шепчет он, прикрывая руками выпирающий бугорок из обтягивающих тесных джинс. – Что ты наделал… - Джонхён нервно сглотнул, стараясь не смотреть на пьяного, постепенно лишающегося рассудка Тэмина. Сосед сдвинул ноги и замер, но видно было, как в каждую клеточку его настрадавшегося тела что-то бьёт крошечными молоточками. Парень смотрел в пространство перед собой, в миллион рассеявшихся маленьких точек матовыми пустыми глазами, точно входя в транс. Захлёбываясь окружившей пустотой, он слабо дёргался, стараясь сжаться и занимать как можно меньше места на бренной земле, он скрёб по руке, оставляя паутинки белых полосок от коротких ногтей, как будто в надежде вытащить что-то из себя, что-то пугающее его и доводящее до истерики. Дыхание и у Тэмина, и у Джонга становится медленным и вымученным, для каждого вздоха приходится напрягать сдавленные чьими-то стальными объятиями лёгкие. Джонхёну, кажется, страшно. Страшно, потому что он ещё ни разу не видел таких людей. Потерянных, неадекватных, страшащихся. - Теперь мне снова придётся идти туда, - сосед замотал головой, закрыв её руками, сжимая белые пряди синеющими пальцами. – Не хочу… - шептал он срывающимся голосом, - я не хочу туда возвращаться… Боже, пожалуйста, - мальчишка ёрзает на месте, мычит, глотая крики, рвущиеся из груди. Ему до колотящей дрожи страшно, кажется, впервые настолько сильно. – Я не хочу снова… - давит из себя Тэмин, расцарапывая руки в кровь. На сухих до трещин щеках ни намёка на румянец или слёзы, парень просто сидит, зажмурившись до боли в глазах. И Джонгу тоже больно, но он ничего не может сделать. Как всегда. - Тэмин, - хотел было что-то сказать Джонхён, но прервался, а сосед продолжал настойчиво стирать с себя следы чьего-то присутствия. Тогда Джонг молча подошёл к бредившему Тэмину и, взяв его под руки, потащил в ванную. Сосед завопил, брыкаясь и стараясь убрать чужие руки от своего тела, но бесполезно: Джонхён был намного сильнее. Парень зажмурился, что-то выкрикивая и трясясь как осиновый лист, игнорируя все попытки Джонга успокоить его. В таком состоянии он не узнавал ни места, ни людей. Пугающе, знаете ли. Но Джонхён слишком не любил больницы, чтобы отправлять туда такого слабого и подверженного окружающему влиянию Тэмина. Это была его головная боль. Джонг попытался уложить соседа максимально осторожно, но нарастающая истерика последнего не дала ему этого сделать. Разбив какой-то флакон и получив пару царапин, а так же синяков от не успокаивающегося Тэмина, парню всё-таки удалось затянуть его в ванную, предварительно ударив соседа не думающей головой об её край. Тэмин же затих, едва его ног коснулась вода. Он молча сидел под обжигающими тонкими струями холодного душа, буравя взглядом свои мокрые носки. Ситуация повторялась. Похоже, это ещё одна обязанность в этой странной дружбе – отрезвлять. Запах алкоголя поглощался прозрачными молекулами, и внезапно возникшее возбуждение Тэмина тоже сходило на нет. Вода смывала всю грязь, облепившую соседа с ног до головы. Вода очищала, восстанавливала мыслительную способность. Не могла она сделать только одного: заживить красные полосы, коими сейчас снова были украшены красивые руки. Джонхён запнулся на этой мысли. Красивые? С каких пор ему нравятся руки Тэмина? Парень осмотрел мокрого до нитки соседа, съехавшего вниз, на дно. Чистые бодрящие капли скользили по коже, не оставляя следов. Вода шла как бы мимо гидрофобного тела Тэмина, не задевая и не причиняя боли не затянувшимся ранам. Белые мокрые пряди прилипали к лицу, как и одежда, ставшая сейчас второй кожей или её заменителем. Как же много отпечатков она сейчас скрывает... Джонг невольно мягко улыбнулся, когда сосед неосознанно положил ему голову на колено, прикрыв глаза, заливая текущей с волос водой коврик и брюки Джонхёна. Действительно, красивый. Чёрные ресницы затрепетали, слившись в одну тонкую пушистую полоску, а губы, наконец, приоткрылись, глотая ненавистный пару минут назад воздух. Пусть лучше Тэмин будет таким. Слабым и умиротворённым. Чтобы Джонг мог защищать его. Джонхён дёрнулся, помотав головой, но сердце вопреки разуму начало биться как у нормальных людей, наполняясь необходимой для существования кровью. Так и должно быть. Может, здесь его место? Рядом с Тэмином. Сосед поёжился, потеревшись мокрой щекой о колено парня. - Можно потеплее воду включить? – тихо прокряхтел он, ворочая слова во рту не слушающимся языком. Джонхён усмехнулся и покрутил кран. Тэмин, почувствовав тепло, довольно потянулся и, кажется, начал засыпать. Его совершенно не интересовало, что он в одежде, промокший насквозь, лежит в неудобной позе в ванной на ногах незнакомого ему человека, в порыве несвойственной ему нежности поглаживающего подушечкой пальца хрящ его правого уха. Но это ведь всё неважно. Целого мира не существует. Это всё лишь иллюзия Бога, или Господа, или кого-то там ещё. Мир подождёт до утра. Джонг шёл по сияющему в лучах неяркого лампового солнца свежему снегу, постоянно запинаясь о невидимые сонному глазу препятствия. Но, несмотря на тусклость этого самого солнца, город утопал в океане света. Негреющего, не раздражающего. Лентикулярные облака частично закрывали бледное небо разбавленного голубо-жёлтого цвета. Люди как обычно спешили по своим делам, не замечая никого вокруг и негодуя, сталкиваясь с другими, непрозрачными людьми. Парень совсем запутался в тонкой паутине времени. Джонхёна разбудил звонок Минхо, сдержанно напомнившего ему о начале рабочего дня. Он плохо помнил события после возвращения Тэмина, но проснулся он на ковре в комнате своей сестры под аккомпанемент негромкого сопения соседа, сжавшегося на кровати в маленький комочек. И вот сейчас он шёл по залитому солнцем городу, по тонкому снежному ковру, лишь догадываясь, не понесло ли его дальше в отношениях с Тэмином. Что за мистика творится вокруг этого парня? Кажется, ещё вчера Джонг хотел его убить, а теперь… А что теперь? Джонхён потряс головой, стараясь выбросить эти мысли. Плохая тема для размышлений. Очень плохая. Не стоит останавливать внимание на очередных душевных терзаниях Джонга, преследующих его в последние дни. Это бессмысленно – Джонхён сам так считал. И корил себя за то, что допускал подобные мысли. Мысли о Тэмине. Этот мальчишка занимал, наверное, треть или даже половину теперешнего мозга Джонга. «Почему?» – спрашивал сам себя парень, чувствуя, что безумие снова берёт над ним верх. Быть может, всему виной элементарная адаптация организма к изменившейся окружающей среде? И все его инстинкты направлены на выживание, так или иначе. Человек, будь он неладен, социальное существо. Это нам заложено природой – куда деваться. Минхо в последние дни сторонился Джонга. Правда, конкретной причины обиды кассира Джонхён так и не узнал. Его ли это дело, с кем общается Джонг? Конечно же, нет. Джонхён свободный взрослый парень, он может делать, что ему заблагорассудится и никакие Минхо с их нравоучениями ему не указ. Людей снова было много. Почему все так отчаянно хотят умереть?