Магазинчик самоубийств

Дни становились всё короче, солнце совсем обленилось светить, и вся его работа была лишь жалким одолжением слепо влюблённым в него людям. Тэмин всё дольше пропадал на работе, бросая формальное «скоро вернусь», и не возвращался. «Скоро» потеряло своё значение. Ночное время, время тьмы, окутывающей город уже где-то в пять-шесть часов, было его временем. Временем пороков, когда можно, не стыдясь осуждения кого-то сверху, творить всё, что пожелает твоя осквернённая душонка. А сосед, кажется, только и рад был свалить из дома пораньше. После того случая, когда они вроде как договорились вести себя по-старому, по закону жанра это старое исчезло совсем. Не было больше долгих посиделок, разговоров, молчаливого курения, стоя запретно близко друг к другу. Был стандартный набор фраз, которыми они периодически обменивались как по заготовленному сценарию. Чего уж там, Джонг видел, как с каждым днём парень отдаляется всё больше, подолгу сидя в ванной, дожидаясь, когда Джонхён уснёт. Глупо было бы полагать, что всё произошло внезапно, нет. Как и всё в мире это происходило постепенно, руша Джонга изнутри, заставляя смотреть на обломки былого. Тело соседа не успевало восстанавливаться. Каждый день новые раны, новые синяки и кровоподтёки. Но больше парень не просил Джонхёна ему помогать, что в какой-то степени ранило Джонга. Он был ему больше не нужен. Совершенно. И было обидно из-за обманутых надежд. Всё это время Джонгу казалось, что это сосед за ним бегает, что это ему не справиться без такого сильного и взрослого Джонхёна, а оказалось в точности да наоборот. Вместе с Тэмином исчез и тот холод, к которому Джонхён уже успел прикипеть. И вот тут-то началось самое интересное. Эта борьба за то, к чему ты вроде как никогда и не стремился, но испробовав, плотно подсел. Кому из нас хочется расставаться с привычным? Никому, конечно. Вот и Джонг постоянно ловил себя на мысли, что не хочет. Потому что Тэмина действительно, по-настоящему, катастрофически не хватало. Как друга, как собеседника, как человека, как Тэмина. В этом имени, Тэмин, уместилась целая маленькая вселенная, в которую Джонхёну так хотелось вернуться. Словно бы там… его место. Всё произошло в тот неудачный день, когда Джонгу вдруг стало в тягость быть Джонгом, хотя раньше это доставляло ему удовольствие. Он долго наматывал круги вокруг своего квартала, оттягивая момент, когда ему снова придётся открыть дверь и тем самым выпустить свою синицу из пятисотдолларовой клетки. Звёзды неторопливо падали на землю, превращаясь в снег. На улице заметно похолодало, и теперь даже тёплые перчатки, которых у парня никогда не было, не смогли бы его согреть. Горькое пиво, прикупленное в магазинчике неподалёку, замерзало прямо в горле, превращаясь в колючие льдинки, царапающие глотку. Джонхён шёл очень медленно, так что пронизывающий северный ветер успевал обшарить каждую клеточку его тела. Улица извивалась под ногами, заворачивалась в спираль, подло подталкивая нежелающего этого парня к дому. Джонг остановился у западной стены здания, где ветер был не таким сильным, и мысленно просчитал этажи до своих окон. В серых от городской пыли ровных прямоугольниках горел мягкий ламповый свет. Джонхён почему-то улыбнулся. «Ещё дома…» - выдохнул он, прекрасно зная, что Тэмину больше некуда деться: дверь ведь заперта. Колючие, царапающие кожу снежинки медленно кружились в морозном воздухе, впиваясь в не чувствующую ничего кожу крохотными отравленными стрелами. Воздух такой тяжёлый, раздражающий горло, но им хотелось дышать. Ведь Тэмин тоже им как-то дышит. Стук колёс поезда. Такой долгий-долгий, тихий, гипнотизирующий. А снег всё падал и будет падать ещё всю ночь, похожий на большой белый лист бумаги, на котором можно написать тысячу историй. Снег. Словно мириады звёзд осыпались с небес и теперь мирно лежат. Здесь. Рядом. Джонг лениво поднялся по ступенькам, дошёл до своей квартиры и, закусив губу, провернул ключ в замочной скважине. Как и следовало ожидать, Тэмин оказался в коридоре очень быстро, уже одетый и собранный. - Я скоро вернусь, - как обычно соврал он, Джонхён хмыкнул, отходя в сторону, давая мальчишке больше места. Когда парень расправился со шнурками и собирался уже выйти за дверь, Джонг бессознательно вдруг схватил его за запястье и, не поднимая глаз, одними губами произнёс: - Ты не мог бы… остаться? – сосед непонимающе взглянул на Джонхёна. Честно сказать, Джонг уже успел возненавидеть этот взгляд. Ему надоело объяснять всю безрассудность своих поступков. Некоторым действиям не нужны причины. - Я спешу, Джонг, - попытался вежливо отказаться Тэмин, отступая к двери, Джонхён лишь сильнее сжал тонкую руку и серьёзно посмотрел на парня. - Я заплачу, - процедил он, свободной рукой доставая кошелёк. – Сколько ты стоишь? – сосед опешил. Эта фраза прозвучала очень оскорбительно, тем не менее, он, помолчав с минуту, положил свою руку на руку Джонга, которой он судорожно отсчитывал купюры, и покачал головой. - Я скоро вернусь. Это ведь подождёт до утра? – его голос звучал приторно сладко, излишне мягко и искусственно, как у воспитательниц в детских учреждениях. Кто тут кого старше, чёрт возьми! - Нет, - вдруг отчеканил Джонхён, перехватывая свободную руку Тэмина и притягивая к себе. – Это важно, правда, - сосед вперил удивлённый взгляд в Джонговские руки, которые вдруг расслабились и теперь нежно поглаживали его перерезанные синяками запястья. - Джонг, я… - вздохнул Тэмин, поднимая полный непонимания с щепоткой испуга взгляд на парня. - Так сколько? – повторил свой вопрос Джонхён, улыбаясь уголками губ. Сосед, сдавшись, вздохнул. - Договоримся, - усмехнулся он, снимая кроссовки. Они сидели по разные стороны дивана. Джонг смотрел куда-то в правый верхний угол стоящего перед ним телевизора, а Тэмин, скучая, накручивал прядь своих волос на палец, изучая потолок. Атмосфера была водянистой, наполненной тишиной и неловкостью. Нужно было что-то делать, что-то говорить, но Джонхёну как будто набили рот соломой, и все его попытки заканчивались несвязным шевелением губ. - Так что ты хотел, Джонхён? – слова соседа с задержкой дошли до слуха парня, увязнув в этом воздушном болоте. Джонг молчал, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. – Ладно, мне, правда, нужно идти… - виновато произнёс Тэмин, поднимаясь с места. - Погоди! – остановил его Джонхён, тут же закусив губу. Идеи не шли. Ни одной в пустой голове. Тэмин выжидающе скрестил руки на груди. Джонгу это не нравилось, слишком уж часто в последнее время сосед принимал такой вид. Как будто он здесь главный, как будто Джонхён зависит от него. - У тебя нет основательной причины задерживать меня, ведь так? – снисходительно улыбнулся парень, заставив Джонхёна поёжиться. – Ты просто не хочешь, чтобы я уходил. - Вот ещё, - фыркнул Джонг, закидывая ноги на журнальный столик. – Я просто хотел расслабиться ночью, а одному как-то нездорово, - прозвучало неубедительно даже для самого Джонхёна, Тэмин саркастично изогнул бровь. - Вот как? – он сел обратно на диван, подперев голову рукой. – И что же мы будем делать? – Джонхён пожал плечами, принимая как можно более не заинтересованный вид. – Ясно, - поджал губы сосед, - я сегодня ещё и массовик-затейник, - он хлопнул в ладоши и ушёл на кухню. Парень вернулся минуты через две с двумя стаканами и неоткрытой бутылкой виски. Откуда только малец знает все тайники? – Предлагаю, - серьёзно начал он, ставя один из стаканов Джонхёну в руку, - поиграть в «правду или желание». Правила знаешь? – ухмыльнулся он, наливая Джонгу напиток. Парень через силу кивнул, поморщившись от запаха алкоголя. Аромат убийственно крепкого спиртного. Не стоило бы ему его пить. Сон он всё равно не прогонит, а вот дел натворит точно. Снова напиваться не хотелось, но если это поможет удержать Тэмина в этих стенах, что ж… Малец улыбнулся, залпом опрокинул в рот стакан виски и стукнул кулаком по ручке дивана. Джонхён сглотнул и отпил немного из своего стакана, следя за краснеющим лицом парня. - Ну так, - ухмыльнулся сосед, закусывая губу, - правда или желание? – Джонг скривил губы, всматриваясь в непроницаемость застилающихся алкогольной дымкой глаз Тэмина. - Правда, - наобум выдал он, делая второй глоток. Сосед дьявольски улыбнулся, растягиваясь на диване. - У тебя была девушка, Джонг? – сладко протянул он, как будто заранее зная ответ. - Я встречался с несколькими девушками, - честно ответил Джонхён. – За всю жизнь их было, - он задумался, закатив глаза, подсчитывая, - ну, три, наверное. - Ого! - одобряюще воскликнул Тэмин, наливая себе второй стакан. – Да наш Джонг тот ещё ловелас! - Правда или желание? - твердо произнёс Джонхён, потихоньку вычленяя скрытую для себя выгоду в сложившейся ситуации. - Правда, - махнул рукой сосед, делая большой глоток. - Тебе, правда, доставляет удовольствие твоя работа? – Тэмин поперхнулся и замолчал, опуская взгляд в пол. - Честно сказать, я точно не знаю, - пожал плечами он, зачёсывая волосы назад. – Я там вроде как другой человек… Поэтому не могу точно сказать, - он погрустнел, а потом вдруг весело добавил, - но мне нравится секс, - Джонг икнул, прикрывая рот рукой. – Правда или желание? – Джонхён пожал плечами. - Правда. - У тебя никогда не возникало желания встречаться с парнем? Ну, или хотя бы переспать? – «Хотя бы, - мысленно фыркнул Джонг. – Что за нравы!» - Не возникало, - спокойно ответил Джонхён, делая несколько глотков и желая поскорей уже опьянеть. Когда он открыл глаза, Тэмин сидел совсем рядом, обжигая лицо парня своим горячим дыханием. Он даже не сидел, он нависал над Джонгом, сжимая спинку дивана возле его головы. Сосед всматривался в глаза Джонга как бывалый специалист, изучая каждую чёрточку, каждую ресничку. Джонхён сглотнул, чувствуя, что его прикрытие рассекречено, и, кажется, его выдал предательски задрожавший, расширяясь, зрачок. - А врать нехорошо… - монотонно протянул сосед, не улыбаясь и не отводя взгляда от глаз Джонга. Парень шумно вдохнул носом, пытаясь успокоиться и создать вокруг себя атмосферу полного безразличия. Он отсалютовал стаканом Тэмину, вяло улыбнувшись. - Правда или желание? – задал он вопрос, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Сосед, будто не слушая, снова гипнотизировал Джонхёна взглядом как профессиональный заклинатель. Джонг тонул в бездонных глазах, понимая, что он пойман, и бежать ему некуда. Тэмин перекинул ногу через Джонхёна и осторожно, сам всё ещё опасаясь, провёл дрожащими пальцами по так же подрагивающим плотно сжатым в ненастоящей улыбке губам. Знакомый чарующий холод мягко разлился по коже, впитываясь глубоко в клетки и сливаясь с ними в одно целое, как будто так и надо, заставил губы Джонга приоткрыться. - Желание, - возбуждающе выдохнул сосед это слово прямо в лицо Джонхёну. Сводящий с ума коктейль из виски и Тэмина со льдом ударил в голову. Парень очень медленно моргал, и с каждым разом щёлка между веками становилась всё уже. - Поцелуй меня, - прошептал кто-то за Джонга, заткнув рот вечно недовольному рассудку. Сосед, услышав это, едва заметно улыбнулся и всё так же осторожно приблизился. Когда его губы коснулись губ Джонхёна, внутри хозяина квартиры что-то с оглушительном звоном разбилось, втыкая осколки в стены, ограничивающие его душу, и ледяная, накопленная от ранних касаний Тэмина жидкость потекла по организму, заливая каждую щель, в которой раньше выл сквозняк одиночества. Что-то внутри Джонга как сошедший с ума лифт носилось вверх-вниз, то врезаясь в макушку, то падая в пятки, посылая в каждый уголок волны безумия и желания. Сосед сминал губы Джонхёна своими, мягкими и холодными как у мертвеца, но Джонг знал, что Тэмин на самом деле куда живее, куда горячее всех тех, кто лживо клялся ему в вечной любви. Быть может, всему виной пресловутый виски, вершитель судеб. Но это ведь уже не случайность. Это закономерность. Стакан легко выскользнул из ослабевшей руки, разлетевшись на красивые неодинаковые кусочки прозрачного стекла, отражающего в себе две фигуры, стремящиеся к единению. Души сплетались друг с другом в тугой узел, который не под силу было бы разрубить даже самому острому мечу. Души парили высоко над Землёй, над солнцем и над всей галактикой, заполняя собой всю космическую пустоту. Они выпивали дыхание друг друга до дна, ища в губах спасение в бушующем океане страстей. Из сердец сочилась живительная влага, являющаяся основным элементом безоговорочного и безвыходного союза, омывающая каждый животрепещущий орган. Джонхёну показалось, что его пульс, запертый во вздутых венах, вдруг стал абсолютно целостен с Тэминовским. И от этого чувства ехала крыша. Просто поцелуй этих пухлых губ, и жизнь Джонга начинается заново. Они вдвоём против целого мира. Уличные фонари вечности, звёзды, освещали путь заблудшим в темноте душам, чтобы они, наконец, нашли друг друга. Сколько уже прошло? Минута? Час? А может, вся ночь? Это было совершенно неважно. Их холод оказывал губительное воздействие на время, заставляя его замирать в оцепенении и ждать. Вся боль и все сомнения уходили прочь. Ничего больше не было. Кроме их двоих и всепоглощающего холода, в котором хотелось раствориться до конца. Когда Тэмин отстранился, к Джонхёну ещё долго не возвращалось понимание окружающего его мира. В голове обмяк мозг и отказывался что-либо понимать. Остались лишь базовые инстинкты. И всё тело сейчас хотело Тэмина. Ещё. Больше. Без остатка. Но когда Джонг потянулся за продолжением, сосед остановил его, покачав головой. - Ты пьян, - тихо сказал он, дразня Джонхёна прикосновениями к чувствительным губам. - А сам-то, - хмыкнул Джонг, укладывая соседа на спину и нависая над ним. Тэмин закрыл ему рот руками. - Это неправильно. Ты наутро ничего не вспомнишь, а я буду потом страдать, - он грустно и пьяно улыбнулся, перебирая пальцами другой руки взмокшую чёлку Джонхёна. - Я вспомню, - промычал Джонг, легко прихватывая губами палец Тэмина и слегка задевая его языком. Сосед тихо вдохнул с голосом, заставив низ живота налиться досаждающей тяжестью. – Тебя невозможно забыть, - Тэмин снова покачал головой, так что Джонхён начал уже злиться, ему хотелось запрокинуть эту голову рывком и изучать губами прекрасную тонкую шею ломающегося парня. - Нет, - он скатился с дивана, оборонительно выставляя руки вперёд. – Не сейчас. В тебе говорит алкоголь и только, - с тоской вздохнул он. – Мне нужно убедиться, что ты, правда, этого хочешь. - Хочу, - решительно заявил Джонг, садясь рядом с Тэмином и сжимая его руку. – Ты ведь чувствуешь, - он положил миниатюрную ладонь соседа себе на пах. - Чувствуешь, как хочу, - Джонхён с трудом сглотнул липкий воздух, дышать становилось всё труднее, особенно после того, как холодные пальцы мягко прошлись вдоль уже твёрдого и горячего члена. Вдруг Тэмин резко одёрнул руку и встал, закрыв лицо руками. - Проспись, - брезгливо бросил он, всхлипывая и убегая в свою комнату, закрыв дверь на щеколду. Джонг сложился пополам, испытывая жгучую боль там, внизу, а ещё за рёбрами, в сердце. Воздух ощетинился и входил в лёгкие, разрывая их в кровь. Во рту привкус железа, а взгляд улавливает лишь мутные, сливающиеся друг с другом бесцветные пятна. Джонхёну было очень больно. Настолько больно, что боль застилала глаза, выдавливая их, причиняя ещё большую боль. Не помня себя, Джонг добрался до ванной и долго сидел под ледяной водой, ища в безразличных ко всему струях хоть отголосок холода Тэмина. Настоящего, родного холода, который он так глупо растратил до крупинки пару минут назад. Сосед однозначно прав. Это все неправильно. Неправильно хотя бы потому, что они оба пьяны. А в корне неправильно, конечно, потому, что одному из них посчастливилось родиться не того пола, или не в той стране, или не в то время. В своей голове Джонхён отчётливо слышал раскаты «The Point Of No Return» из «Призрака оперы», и впервые это не будоражило никакие эмоции. Музыка возвращалась к Джонгу, но она была не нужна без него, без Тэмина. Определённо, этот день стал их с соседом конечным пунктом, их точкой невозврата. Они решились. Лишь бы только не забыть… Джонхён проснулся с трудом. Не по вине будильника или чего-то ещё. Он по своей неосторожности спросонья угодил в это коварное состояние, когда что-то в голове вдруг не даёт тебе снова уснуть, хоть организм твой категорически против подъёма. Проснулся он в один из таких дней, когда государство и народ вновь не могут прийти к соглашению, которое устроило бы обоих, а погода и вовсе желает изжить обитателей планеты, чтобы не поднимали лишнего шума. Эта зима выдалась жуткой для Кореи. Воздушные массы с севера прочно осели на всех границах и теперь заполняли собой воздушные коридоры теплолюбивой страны, провоцируя небо рваться на части, высыпая горы пенопластового снега на землю. Снег шёл с ночи, и к утру его подхватил колючий пронизывающий ветер и понёс по остальным районам города, в том числе и к дому сонного Джонга. За окном было белым-бело и совсем ничего не видно. Лишь особенно бесполезные снежинки метель бросала в стёкла, на которых они, похрипев с минуту, растекались бесформенной водной массой. Ещё один день, лёжа в кровати. Ещё один день, с трудом дыша и уставившись в потолок. Окружающий мир стрелял разрывными в голову, и каждое восприятие вонзало острые иглы в не думающий воспалённый мозг. Парень тихо зарычал от боли в попытке скатиться с кровати. Голова казалась неподъёмной и ничего другого, кроме как почти ползти в ванную, Джонхён не мог придумать. Зрелище, наверное, отвратительное. Джонг поморщился от мысли о том, как он выглядит сейчас со стороны, благо, хоть запахов заложенный нос не улавливал. Потратив на умывание около часа, так как шум воды царапал кору мозга, причиняя ещё большую боль, Джонхён поплёлся на кухню. В доме как-то внезапно закончился отрезвляющий кофе, что символизировало безоговорочно испорченное утро, сопровождаемое моральным кризисом. Дрожащими пальцами парень, как наркоман в поисках дозы, шарил по полкам, надеясь найти хоть маленький завалявшийся пакетик крепкой растворимой пыли, но и его не было. В этом доме больше вообще ничего не было, что могло бы хоть как-то унять метания Джонга. Оставалось только собираться и идти в то кафе с лучшим в городе эспрессо. Организму нужна была встряска, а мыслям ясность, за которой Джонхён и отправился в буран. В кафе было светло и по-особому уютно, как на небольшой станции полярников на льдине в Северном океане. Джонхён даже подумал, что неплохо было бы здесь задержаться на подольше. Сегодня всё было незнакомей, новей, но словно всегда было именно так. Людей было немного, так, лишь парочка таких же сонных, как и Джонг, молодых студентов. Едва официантка принесла его заказ, он тут же прижался сухими губами к горячей кружке, согревая продрогший в метель организм. Онемевшие пальцы краснели от прикосновения к фарфоровым тёплым стенкам, чего Джонхён, как обычно, не чувствовал. Впервые за долгое время он ни о чём не думал. Его не волновали события прошлой ночи или будущее, ему было комфортно плавать на наспех сколоченном плоту в непредсказуемом настоящем. И самое главное, он впервые не рассуждал о том, может ли всё быть так гладко, как в этот момент. Кристально ясные мысли лежали в аккуратных стопочках в разных отделах мозга, не досаждая своему хозяину. В свободной от всего лишнего голове вдруг заиграла музыка, занимающая собой всю пустоту и вытесняя любые сомнения. Прекрасные маленькие нотки выстраивались в воображении Джонхёна в ровные ряды, усаживаясь на тонких линейках, ютились под мостиками, объединяющими их в группы, и образовывали единое прекрасное произведение, которое Джонг раньше не слышал. Под пальцами вспыхнули невидимые струны, и сознание само двигало руки парня по воображаемому грифу. Джонхён быстро потянулся за салфеткой и ручкой начал быстро выводить неаккуратные чёрные завитушки, которые послушно ложились на бумагу из Джонговской головы. В животе что-то восторженно трепетало, щекоча стенки, что парень так и не смог списать на голод. Неужели музыка вернулась к нему? Снег хрустел под ногами. Снег хрустел под лучами выглянувшего из-за крыш солнца. Снег хрустел в ушах, ломаясь на ещё более мелкие частицы. В магазине было совсем мало народу, так что Джонхён не упустил возможность сбежать с работы пораньше, на что никак не отреагировал ставший безразличным ко всему, связанному с Джонгом, Минхо. Музыка была внутри парня. Она вертелась, омывая каждую клетку своим угасающим звучанием, и Джонхён сегодня как никогда раньше спешил домой. Чтобы не забыть, чтобы поддерживать этот огонёк надежды на его выздоровление, чтобы рассказать об этом Тэмину. Да, ему наверняка будет интересно услышать. От этой мысли Джонгу стало ещё радостней, и ноги сами прибавили шаг, понесли его к родным дверям. Сосед должен услышать эту музыку. Она ему наверняка понравится. Это важно. В одну секунду мнение Тэмина стало самым важным для Джонхёна. Безумие? Что ж, пускай, ведь он уже смирился. Джонг как-то очень быстро справился с замком, подталкиваемый нарастающей жаждой творить. Заветная салфетка аккуратно лежала в кармане, и казалось, будто она жжёт тело через ткань. Волнительно. - Тэмин! – позвал Джонхён, на ходу сбрасывая ботинки и пальто и улыбаясь как полоумный. Глаза источали искрящийся радостью свет, а развесёлые зрачки дрожали в предвкушении. Сосед уже ждал на диване. Его куртка преданно лежала рядом, вид собранный, но безумно усталый. Парень молча встал, засовывая тонкую руку в рукав, не глядя на Джонга. - Мне пора на работу, - холодно произнёс он, одеваясь, словно не заметил вернувшегося на радостях Джонхёна. – Буду утром. - Погоди, - поспешил остановить его светящийся улыбкой Джонг, - я хотел тебе кое-что показать, ты должен это услышать. - Я не могу, - так же безразлично обронил Тэмин как бы между делом, туго завязывая шнурки. - Но послушай, - не унимался Джонхён, пятясь к двери в свою комнату спиной, чтобы не потерять из виду торопящегося уйти соседа, - тебе должно понравиться, - продолжал уговаривать парня он, идя почти на ощупь. - Мне уже звонили несколько раз, я опаздываю, - отказывался Тэмин, с каждым мгновением становясь всё более холодным и всё более равнодушным к происходящему, в частности к самому Джонгу. - Это не займёт много времени! – Джонхён мялся на месте, постоянно оглядываясь то на дверь, то на соседа. – Правда, подожди немного, это важно. - Чёрт возьми, Джонг, мне не до тебя! – повысил голос Тэмин, ужесточив тон и сдавив дверную ручку с такой силой, что по квартире разнёсся едва слышный стон сжавшегося металла. Джонг опешил, уже в который раз потеряв дар речи. Нерушимый мост прогнил до основания, с противным скрипом падая в реку забвения. Внезапно всё то, что казалось таким важным и необходимым, оказалось на противоположном берегу, и только сейчас Джонхён осознал, как же он всё-таки далеко от того, что ещё минуту назад было под рукой. Он молча стоял на краю бездны, в которой растворялось недолгое, но такое значимое прошлое, точно в кислоте, страшно шипя, и ядовитые пары его больно царапали сердце нового, уязвимого парня. Так глубоко чувствовать нечто призрачное и выдуманное мог по праву только сумасшедший. Только сейчас Джонг вдруг начал ощущать вес всего того отчаяния, что копилось в нём годами. Оно, прикрытое формальными эмоциями и надуманным безразличием, на самом деле всегда было рядом, и теперь чаша весов склонилась от этой крохотной капли, довёдшей до грани. - Я ухожу, - холодно бросил сосед, шагая в коридор. Джонхён в одну секунду оказался рядом и схватил Тэмина за руку. - Что происходит? – спросил он как будто сам у себя, опустив голову и широко открытыми глазами вглядываясь в чернеющий воздух. - Джонг! - сосед очень правдоподобно попытался высвободиться, но овладевающим чистый разум безумием Джонхён убедил себя, что это лишь способ привлечения внимания. И Тэмин на самом деле точно так же хочет остаться, как хочет удержать его Джонг. - Просто объясни мне, что случилось, - не своим голосом проговорил парень, поднимая полный отчаяния и помешательства взгляд на напуганного мальчишку. – Почему ты так стремишься свалить от меня подальше?! – он прижал старающегося унять панический страх перед таким взглядом соседа к стене, тот тихо взвизгнул от отрезвляющего удара позвоночником. – Почему вдруг наше прекрасное общение сошло на нет, а?! – он слегка встряхнул готового упасть в обморок соседа, по-прежнему буравя его прожигающим душу взглядом. - Отпусти меня! - Просто объясни, с каких пор ничего не значащий трах тебе стал заменять всё, в том числе и меня?! – не унимался Джонхён. – А?! – Тэмин опустил голову, тихо всхлипнув и впиваясь короткими ногтями в сильные руки хозяина квартиры. На шершавую кожу брызнула пара прозрачных ледяных капель из самых загадочных глаз, что Джонгу приходилось видеть в своей жизни. -Ты ведь всё равно ничего не помнишь, - вздохнул парень, кусая синеющие губы. – Для тебя это как для всех, - с грустью продолжал сосед, своими словами постепенно разжимая белеющие пальцы Джонга, - на одну бессмысленную ночь. - Ты первый человек, которого я подпустил так близко к себе, - признался Джонхён. – Как ты можешь так говорить! – процедил он, снова заводясь и встряхивая безвольное всхлипывающее тело. - Тогда скажи мне, что было вчера ночью, - с вызовом потребовал Тэмин, вскидывая полные слёз глаза на обезоруженного Джонга. Джонхён вынужденно отступил, почувствовав, словно кто-то невидимый с силой влепил ему ледяную пощёчину. По губам заструилось что-то холодное и до дрожи знакомое. У Джонга подкосились колени, и мир снова накренился набок. – Чем же ты лучше остальных? – с грустью пожал плечами парень, стараясь спрятать краснеющее и одновременно бледнеющее лицо в миниатюрных ладонях. – Ведь ты тоже пользуешься положением, зная, что наутро будет уже другая жизнь, где ты - Ким Джонхён, никак не связанный с жалкой шлюхой по имени Ли Тэмин, - он поперхнулся собственным дыханием. – Правда, удобно так жить? - Я не понимаю, о чём ты, - помотал головой Джонг, прикрывая заболевшие глаза. - Конечно, не понимаешь, - согласился сосед, шмыгая носом. – Глупо было бы надеяться, что ты поймёшь, Джонхён, - он опустил голову, и большое белое облако нависло грозовой тучей над парой сверкающих от слёз глаз. – Глупо… а я надеялся… - Я, правда, не понимаю, - Джонг помассировал виски, не разбирая смысла в бессмысленном наборе слов, произносимых Тэмином. – Давай просто поговорим. - Поговорим? – с тоской усмехнулся сосед, разводя руками. – После всего, что было, нам остаётся только говорить! Бесконечно мусолить неясную обоим тему, хотя выход давно ясен! - Да что за чушь ты несешь, в конце-то концов! – прикрикнул Джонхён, пригвоздив соседа испепеляющим взглядом к стене. Тэмин замолчал, смиренно поджимая полные дрожащие губы. - Я говорю, - тихо начал хрипеть он, - в моих краях принято, что если человек целует другого, - на этих словах сосед прикоснулся к своим губам пальцами, - то это обязательно что-то значит. Должно, по крайней мере, - он расстроено хмыкнул. – Но видимо, у вас всё не так, – в бесконечно чёрных глазах полыхало токсичное море неньютоновской жидкости. Джонг почему-то чувствовал себя виноватым, хоть никак и не мог вспомнить, за что. - Мне очень жаль, что это так тебя задело, - вымучил Джонхён, чеша затылок. – Но давай постараемся забыть о том инциденте с поцелуем и продолжим жить как прежде. Мы ведь друзья, - фраза прозвучала будто бы с вопросом, и, чтобы избавиться от образовавшейся неловкости, он примирительно протянул руку соседу. Тэмин отреагировал на Джонговский жест лишь полным непонимания взглядом, как будто парень протянул соседу не руку, а, скажем, банан. Джонхён смиренно ждал каких-нибудь действий, изнывая от впивающихся в тело стрел пробегающих секунд. Внутри взрывались осколочные бомбы смешанных, неясных эмоций. Тэмин медлил, а потом вдруг замотал головой, не разрывая зрительного контакта с Джонгом. Со звоном разбилась о грязный кафель всякая надежда наладить хоть что-то, перепачкав чистые носки Джонхёна уродливыми липкими брызгами. Безысходность, обволакивающее тело, сжимала тиски, заставляя беззвучно стонать, чувствуя, как твоя душа стремится испариться. Пропасть между ними стала ярко-чёрной, что теперь не заметить её было бы невозможно. Вдруг сосед сделал один короткий шажок навстречу Джонгу, и в непроглядной черноте под ступнями парня возникла какая-то опора, не дающая ему упасть вниз. Тэмин положил свои невесомые руки Джонхёну на плечи и осторожно, со всем скопившимся в нём отчаянием прижался к губам Джонга своими, собственноручно подписав себе приговор. Парень округлил глаза, с запасом вдохнув дефицитный воздух. В капилляры врезался сжигающий сознание холод, тело чувствовалось совсем дневным и лёгким, а глаза сами собой закрылись под воздействием чарующих, щиплющих ощущений, разливающихся от губ. Тело рассыпалось песчинками от кончиков пальцев, обнажая души. Свежий морозный вкус дозированной порцией связал все рецепторы, заставив сконцентрироваться лишь на одном. Тэмин. Парень проникал глубоко в сознание Джонга, занимая давно заготовленное местечко, словно так и должно быть. «Кажется, я должен был вспомнить именно это» - обречённо подумал Джонхён, приоткрывая губы и ловя ими холодные, но удивительно мягкие и желанные губы Тэмина. - Неужели ты, правда, ничего не помнишь? – выдохнул воспоминания прямо в губы Джонгу сосед. Но, не дождавшись ответа, он снова примкнул к тонким губам парня, стараясь вдохнуть как можно больше его в себя. Проворные пальцы вплетались в тёмные волосы на затылке, а белые струны Тэминовских волос щекотали нос, но внутри расцветал, стремясь вырваться наружу, диковинный шипастый огненный цветок. Джонг не сопротивлялся. Может, всему виной недостаток ласки, недостаток внимания, недостаток Тэмина в жизни Джонхёна. Да, наверное, он. Именно этот недостаток послужил вот этому неправильному, по мнению завистливого общества, избытку. Ведь это вовсе не Джонг сейчас целует человека того же пола, это совсем не он мысленно исследует неизведанные, прикрытые скромной плотной тканью закрома души соседа. И кстати, это совсем не его кровь сейчас крепчает внизу живота, по законам алхимии превращаясь в свинец и ложась невыносимой тяжестью прямо над жизненно важной артерией, перекрывая доступ к существованию. К своему собственному удивлению изголодавшееся по хоть какой-нибудь нежности тело Джонхёна непреодолимо тянулось к знающим и необходимым прикосновениям Тэмина. Когда пальцы соседа легко расстегнули тугую пуговицу на джинсах парня, Джонг, лишённый всякой мысли прикоснуться к Тэмину или уж тем более вступить с ним в какую-то связь, был вынужден признать, что что-то в этом есть. Что-то, доводящее кровь до кипения и стирающее остатки всякого разума. Что опытный сосед, похоже, пользуется огромным спросом не только за красивые глаза, но ещё и за доводящие до дрожи навыки, сводящие с ума даже не интересующегося парнями Джонхёна. Джонг, словно отделившийся от своей привычной оболочки, приподнялся над всем действом и наблюдал будто бы со стороны, как намётанная рука Тэмина ложится в будто специально созданные для неё выемки на Джонговском теле, вызывая спатические судороги в животе и ниже пронизывая напряжённую плоть электрическим током. Руки соседа были везде, повторяли каждый изгиб подтянутого тела парня, не прекращая телесный контакт. Вынужденно глядя на всё это взглядом стороннего наблюдателя, Джонг вдруг нашёл Тэмину оправдание: почему бы ему не хотеть касаться далеко не вялого тела Джонхёна? Ведь большинство девушек (по рассказам Онью) сходят с ума от рельефных твёрдых мышц Джонга, почему бы не простить эту слабость и соседу? Тэмин прервался лишь на мгновение, чтобы поправить собственный твердеющий член в штанах, но потом вновь возобновил изучение тела Джонхёна, потерявшегося в новых для него ощущениях. Он просто касался его, шлифуя поверхность Джонговской души своими необыкновенно холодными пальцами. А Джонхён бродил по лабиринтам вполне объяснимого на трезвую голову наслаждения, задыхаясь от контрастного горячего воздуха вокруг. И оглушительный шум сердца бил в уши, превращаясь в те самые ноты, что сейчас пылали на салфетке в кармане брошенного пальто. Кульминация наступила, когда Тэмин сжал выпуклость, содержащую Джонговский член. Парень простонал в губы соседа, снова жадно сминающие его, и обмяк в хрупких руках, сглатывая горькую слюну. Тэмин очень медленно отстранился, долго не решаясь открывать глаз. На кончиках дрожащих ресниц теплилась нежность, сочащаяся из каждой клеточки мальчишеского тела. Джонг дрожал тоже, стараясь восстановить споткнувшееся дыхание. - Мне нужно идти, - виновато протянул сосед, покачиваясь, вставая с места. – Я вернусь утром, - он ушёл, оставив Джонхёна в сонме воображаемых звуков, устроивших в его пустой голове настоящий концерт. Теперь уже Джонг абсолютно, совсем и категорически ничего не хотел понимать. Джонхён не спал вплоть до самого утра. Эта ночь была одной из самых тяжёлых. Парень сердился сам на себя, ворочался на мокрых измятых простынях, то сбрасывая одеяло, то закутываясь в него с головой. Всё тело невыносимо горело: Тэмин оставил на память невидимые глазу ожоги, которые теперь пронизывали тело тончайшими нитями боли и резали, царапали и связывали несчастного Джонга. Жар, неизмеримый ни одним термометром, разрывал изнутри, оголяя обугленные кости Джонхёна. А за окном туман душил многоэтажное здание в своих холодных призрачных объятиях, лишая парня хоть какого-либо воздуха. Джонг с раздражением взглянул на часы, на которых горели зловещие зелёные цифры 02:46. Пот струился по спине прозрачными холодными змейками, щипля кожу и заставляя ёжиться, чувствуя оставленные ими солёные следы. Ночь растянулась в бесконечность, и Джонхёну казалось, что он лежит так уже несколько мучительных лет. Мозг требовал анализа ситуации. Немедленно. А потому зудел, как шмель, в тяжёлой голове. В конце концов, парню пришлось сдаться. Он резко сел на кровати, зачесал взмокшие волосы пятернёй и ждал очередного разбора полётов в своём сознании, всматриваясь в искажённую зрением темноту. Он, Ким Джонхён, гей? Абсурд! Как подобные мысли вообще могли закрасться в сонную голову! Но факты говорили о другом. Страдальчески охнув, парень упал лицом в матрас, зажмурившись. Он целовался с парнем, и, более того, ему это понравилось вплоть возбуждения. Хотя и этому ведь есть объяснение – успокаивал себя Джонг. Как давно у него не было секса? Полгода? Джонхён никак не мог вспомнить, в какой именно промежуток времени его одиночество было скрашено формальной галочкой в графе о статусе его отношений. Парень тяжело дышал, утыкаясь носом в пропахшие каким-то совсем чужим запахом простыни, и всячески пытался найти себе оправдание. Случайность. Всё можно свалить на пресловутый рок. Тело не слушалось, призывая подумать ещё, копнуть поглубже, чего Джонг боялся. Парень хотел перевернуться на спину, но ему было слишком тяжело, будто на него взвалили все этажи здания, в котором он живёт. Неприятная дрожь не отпускала и трясла крепкие руки, как в припадке, а губы непроизвольно складывались в ругательства и проклятья. Самый лучший способ убедиться – проверить, так ведь? Джонхён сполз с кровати и принялся собираться, сам не зная куда. Три часа ночи – самое время для похода в какой-нибудь клуб, чтобы влить в себя пару стаканов и подцепить какую-нибудь окосевшую от алкоголя красотку для заманчивого продолжения. Разувериться в своей гомосексуальности – нет ничего проще для натурала до мозга костей. Джонг тратил баснословные суммы в ту ночь, лишь бы только забыться в градусах, в горько-сладких вкусах разноцветных жидкостей, в оглушающих битах музыки, в чужих, но самое важное, женских прикосновениях. Голова кружилась от быстро сменяющих друг друга пёстрых картинок. Вот какая-то блондинка сидит у него на коленях, вот он залпом опрокидывает стакан текилы, а тут уже очаровательная брюнетка шепчет ему что-то на ухо, обжигая своим дыханием пропитанный спиртным мозг. Джонхёна раздевали, сдирали с него кожу, заставляя путаться в руках, ногах, телах, в мыслях. Парень растворялся в охватывающем его безумии, в бурлящей вокруг него страсти, совсем забывая о своих проблемах. Мира по ту сторону клуба не существовало. Эта ночь под покровительством тысячи напитков и стольких же людей дурманила сознание, проникала глубоко внутрь разума, очерняя и снова усыпляя душу. Хотелось кутить всю ночь напролёт, совсем не задумываясь о последствиях, о том, что где-то там теплиться на задворках утро, с которым, разумеется, поднимется неласковое солнце, а вместе с ним и все тяготящие ум мысли. Жизнь Джонга была положена на огромный жертвенный алтарь во благо какой-то заоблачной, но, безусловно, самой прекрасной цели. И парень был, в общем-то, с этим согласен. Лишь бы не прекращать чувствовать, как стенки желудка щекочет алкоголь и как пальцы без конца путаются в чьих-то густых волосах разной жёсткости и длины. Голова кругом, и Джонхён тонет в этом омуте, где миллионы чертей тащат его на дно. И страшно, и опасно, но вместе с тем безумно соблазнительно и интригующе. Всё лучше, чем там, в недружелюбной неизвестности. Джонг снова задыхается. Под совершенно чужими, но, что самое важное, женскими прикосновениями, тело плавится, и душа полыхает зелёным пламенем. Джонхён цепляется за всё, включая бесформенный воздух, пытаясь найти в своём скудном окружении хотя бы подобие опоры. Мир продолжает кружиться в бешеном танце с запредельной скоростью, хватая Джонга за руки и утаскивая в эту головокружительную чехарду, вовсе не дожидаясь его решения. И парень готов провалиться сквозь землю или же воспарить над облаками, лишь бы только не испытывать этого дурного чувства, когда изображение перед глазами двоится, скачет и плывёт, подводя Джонхёна на всех фронтах. Тело настолько не слушается, что для того, чтобы сделать шаг, Джонгу приходится уже чуть ли не руками переставлять свои такие же ватные ноги. В голове, наконец-то, ни единой мысли, и парень победно ухмыляется, волоча себя на этаж. Наверное, он до жути смешон, но это не волнует в доску пьяного парня. Тэмин подскакивает у двери, когда слышит несвязное хрипение за своей спиной. - О, так вот ты где, - приветливо улыбается он, чем вызывает у Джонхёна лишь неудачно сложенную ухмылку. - Я звонил минут десять, - сосед взглядом указал на дверь, всячески стараясь игнорировать запах Джонга. – Думал, придётся просидеть ещё часа три, пока ты не проснёшься, - он глупо засмеялся, а Джонхён лишь снова скривил губы, опираясь на стену. – А ты здесь… - как-то обречённо заключил Тэмин, осматривая шатающегося хозяина квартиры с ног до головы. По взгляду соседа было понятно, что вид Джонга его, мягко говоря, не устроил. Забавно, неужели парень уже сформировал у себя в голове какой-то образ, которому Джонхёну надлежало бы безукоризненно следовать? - Я зашёл в бар, - Джонг растерянно показал пальцем себе за спину, пытаясь сделать свой тон как можно менее оправдывающимся. - Ясно, - дёрнул губами Тэмин, отходя от двери, намекая, чтобы Джонхён её поскорее открыл. Парень обшарил взглядом вновь мнущегося в неловкости соседа, и теперь он, кажется, отчётливо видел, почему Тэмин каждый раз так спешил в ванную. На бледных руках с тонкой, почти прозрачной кожей было полно чёрных грязных отпечатков. Чужие линии некрасиво ложились на красивого юношу, образовывая один из самых уродливых узоров, что Джонгу приходилось видеть. Самое страшное, что на безвольных руках Джонхёна, пытающегося открыть дверь, были точно такие же отметины позора. Души обволакивали испорченные тела, предсмертно стоная и умоляя о помощи. Они, потрескавшиеся и разорванные, очернённые и перепачканные, изо всех сил привлекали к себе внимание своих хозяев, уже не надеясь на спасение. Джонга передёрнуло. Дверь, как обычно, поддалась не сразу, заставив Джонхёна помучиться не столько от неспособности её открыть, сколько от вынужденного лицезрения исполосованной чем-то похуже самых глубоких ран кожи. Наконец дверь послушно скрипнула, приоткрывая небольшую щель в квартиру. Парень как-то очень быстро оправился от шока от только что увиденного и с всё той же пьяной ухмылочкой шагнул в дверной проём. Как вдруг чья-то лёгкая рука остановила его. Джонг раздражённо обернулся, как будто совсем забыв о существовании кого-то ещё рядом и собираясь высказать Тэмину всё, что он о нём на самом деле не думает. И не только о нем, кстати, стоит упомянуть ещё, что все люди свиньи, недостойные хорошего отношения к себе. Сосед боязливо перебирал ткань на рукаве Джонхёна, теряющего равновесие. - Джонг, насчёт произошедшего, - хозяин квартиры резко вдохнул от нахлынувших в виде головной боли воспоминаний. – Ты ведь снова… не придал этому ничего серьёзного?.. – с какой-то робкой надеждой спросил Тэмин, запутав парня окончательно. То ему нужны чувства Джонхёна, то нет. «Парень, может, прежде чем бросаться на незнакомых людей, стоит в себе разобраться?» - хотел было подумать Джонг, но на деле не подумал ни о чём. - Не думаю… что знаю ответ, - виновато просипел Джонхён, потирая уставшие, красные как томаты глаза. Сосед жевал губу, буравя взглядом свои кроссовки и понимающе кивая. Потом он вдруг замер, словно кто-то вонзил тонкую иглу ему под лопатку, вызвав оцепенение всего организма. - Можно мне… остаться? – он медленно поднял голову и опустил взгляд, чтобы встретиться с совершенно бесстрастным взглядом Джонга. Джонхён удивлённо изогнул бровь. - Я не собирался тебя никуда выгонять, - прыснул он с изумлённым смешком. - Ты не понял, - вдруг посерьезнел Тэмин, пытаясь своим взглядом протрезвить безучастного к ситуации Джонга. – Я прошу остаться… здесь, - он осторожно ткнул пальцем в место, где по идее должно быть сердце, хотя Джонхён не был уверен, что после сегодняшнего оно у него всё ещё живо. – Просто, - поспешил пояснить сосед, с трудом выдавливая из себя слова, - на какое-то мгновение мне показалось, будто бы я был там… - он осторожно приложил всю ладонь к вмиг заболевшему сердцу Джонга, не обратившего на это внимания. – И мне очень хотелось бы, чтобы ты помнил обо мне, потому что.. если бы ты только позволил мне, я бы… – тут он начал путаться в словах, и это стало совсем тяжёлым испытанием для всё ещё неокрепшего, даже не проснувшегося ума Джонхёна. Слова вылетали из красивых пухлых уст, не складываясь в единый ряд, и поэтому всё, что Джонгу оставалось, были эти губы. Очень мягкие, очень сухие и очень-очень холодные, наверное, потому и такие одинокие. Джонхён облегчённо выдохнул, когда понял, что возбуждения в нём не осталось ни капли. Более того, никаких эмоций или желаний, кроме ужасной потребности в хорошем и продолжительном крепком сне. Мысли о мягкой кровати окончательно вытеснили зачатки каких-то обвинений самого себя или желания немедленно прижаться к этим сочным шершавым подушечкам на лице Тэмина. Джонг вновь чувствовал себя совершенно нормальным. - Тэмин, - вдруг прервал соседа Джонхён, с ухмылкой облокачиваясь на стену. Поймав озадаченный взгляд мальчишки, Джонг захотел рассмеяться, но сдержался. – Поцелуй меня, - в этой фразе не было никакой необходимости. Абсолютно. Так же как и не было после её произнесения ни единого чувства, что всколыхнули бы что-то внутри Джонхёна. Всё можно списать на алкоголь, и в данной ситуации действительно он был виноват. Джонгу просто нравилось, когда Тэмин целует его. Суть была в этом чарующем холоде, который не заменила бы ни одна пылкая девушка. Но ведь один раз – не..? - Что, прости? – непонимающе наклонил голову на бок сосед. – Но я думал, что ты… И… - Ты обещаешь сделать для меня так много, - ухмыльнулся Джонхён, отводя взгляд и качая головой, - но тебя страшит такой пустяк? Тебя сложно понять, парень… - в ту же секунду Тэмин отчаянно впился в губы Джонга, притянув того к себе за залитый соджу ворот. Он почти вгрызался в твёрдые, безразличные к чувствам губы, желая пробудить в парне хоть что-нибудь, и только когда желанный холод заструился по венам вместо крови, зрачки Джонхёна расширились и замерли как будто бы навсегда. Доза была получена, клетки эйфории стремительно делились в теле Джонга, заполняя собой его всего. «Это ровным счётом ничего не значит, - говорил себе Джонхён, сминая своими губами податливые губы почти стонущего соседа, чувствуя, как подкашиваются от алкоголя колени и тяжело стоять. – Это как любить какой-нибудь сорт кофе, и если он стоит на полке в твоей кухне, как устоять от соблазна налить себе кружечку?». И сейчас парень пьёт его без единой мысли на продолжение. Глотая боль своего бытия и затаив дыхание, Джонг отдавался этим единственно понятным для него, разрушающим, обжигающим холодом прикосновениям. Губы Тэмина действительно творили что-то странное, окончательно путая все мысли и все ощущения. Адская боль от этих жгучих ледяных покусываний приносила истинное блаженство, а от каждой новой ласки хотелось кричать чуть ли не матом. Оболочка рвалась на куски, и Джонхён пачкался в неосквернённом, совершенно чистом Тэмине, а его кожа благодарно впитывала живительные слезинки его души. Парень с неохотой отстранился. Дыхание соседа было чрезмерно свежим, что голова шла кругом. Проклятье их судеб обвивало шеи, затягивая колючую петлю. «Это ведь ничего не значит» - одними глазами ухмыльнулся Джонг, проходя в квартиру. Тэмин всё понимал. Хоть и не хотел этого. А затем всё как по сценарию: разрывающая головная боль, отбивающая всякое желание жить, и до одури домашний спящий Тэмин, обосновавшийся в свитом им гнезде из одеял и подушек. Растрёпанные белые волосы беспорядочно разбросаны на простынях и придают соседу какое-то сказочное и совсем детское очарование. Джонхён улыбается глазами, потому что если он пошевелит хоть одним мускулом сейчас, боль станет ощутимей, и аспирином парень теперь уже точно не отделается. Горчащий кофе ожогом напоминает вновь забывшемуся Джонгу, что ничто не вечно, и у любого поступка есть последствия. Скоро должна накатить волна сожалений за содеянное ночью, за свой образ жизни в целом и за каждый отдельный субъект в мире, чередуемая с болью в затылке и висках. И пора бы парню уже свыкнуться с этим тяготящим ощущением, но не выходит, и Джонхён морщится в ожидании. С Тэмином надо что-то делать. С Тэмином хочется что-то делать. И от этой мысли поистине жутко. Но решения нужно принимать незамедлительно – это Джонг решает быстро, наученный горьким опытом. Сидя на кухне и стоная от съедающих его пульсирующий болью мозг ощущений, он точно знает, что между ним с соседом определено ничего нет и быть не может. Но что-то всё-таки промелькнуло. Что-то доброе и хрупкое, совсем незнакомое Джонхёну, так что он подумал: «Надо же, как странно». К Тэмину тянет, правда, совсем в другом смысле. «Ещё ни один человек не доставлял мне столько проблем» - хмыкнул Джонг, трясь об холодную столешницу ноющим лбом. Сосед за такое короткое время стал, пожалуй, злейшим другом совсем двинувшегося Джонхёна. Ему бы, не обученному эмоциональным премудростям, перестать чувствовать так много хоть на недельку, разобраться во всём, а ещё лучше сбежать подальше. Как жаль, что сбежать от самого себя невозможно. Джонг тенью бродит по квартире, пытаясь прибиться хоть к какому-нибудь уголку, но родной дом сейчас переисполнен безразличием и отовсюду гонит тоскующего парня. Парень на цыпочках подходит к комнате, из которой брезжит невидимый свет, и тихонько приоткрывает дверь. Тэмин спит, закутавшись в одеяло на несколько раз, и старательно сопит, как будто притворяясь, но Джонхён-то знает, что сосед вовсе не обманывает. Он осторожно ступает по мягкому ковру, обходя разбросанную одежду как мины, и тихо опускается на шёпотом скрипнувшую под его весом кровать. Джонг замечает, что утренний лунный свет падает в комнату Тэмина совсем иначе, нежели в его. И светит он по-другому. Может, всему виной эти облучения мистического нежно-белого света? Джонхён совсем ничего не понимает, и от этой мысли ему хочется бежать так далеко, как только сможет, потому что неизвестность всегда страшит, а его – в сотни раз сильнее. Сосед прижимает колени к груди и во сне трётся носом об угол пропахшей им подушки. Рядом с Тэмином действительно спокойно, и Джонг находит эту нездоровую привязанность к чувствам, которые испытываешь, оказываясь с ним наедине, очень странной, сродной с нездоровой. Но это ничего не значит, потому что Джонхён просто пользуется тем, что получает, упиваясь соседом, вызывающим привыкание и зависимость. Парень всё так же осторожно ложится рядом, вдыхая полной грудью смесь запаха фруктовых конфет и шампуня, а ещё едва уловимую, но ощутимую крупицу истинно Тэминского запаха, и аккуратно, чтобы не разбудить, обнимает тёплое фырчащее во сне тело под майкой. Это не нежность, это боязнь быть опрокинутым на пол с крутого обрыва, угла кровати. Джонг вовсе не боится быть не понятым, потому что с соседом можно не опасаться осуждающего взгляда: всё равно он не проснётся раньше пяти, даже если атомная бомба взорвётся перед самым его носом. Уже потом, когда стрелка равнодушно обогнёт циферблат в семнадцатый раз, остановившись на пятёрке, нужно будет придумывать оправдания и бежать, прячась от своих краснеющих щёк и допытывающихся глаз Тэмина – не раньше. А пока есть куча времени, чтобы вдоволь начувствоваться, надышаться. И это ровным счётом ничего не значит. Джонхён просыпается очень поздно, но точно по расписанию – в без пяти минут пять. Воровски осмотревшись, он очень осторожно выпускает из вспотевших расслабленных рук тёплое тело с острыми участками выпирающих костей и на цыпочках выходит прочь. И уже там, за белой дверью, идеально вписывающейся в общий дизайн, он позволяет себе облегчённо выдохнуть скопившийся за эти часы газ, обменяв его на другой, живительный и мокрый. В ванной как всегда очень жарко, и Джонг сидит на ковре, всматриваясь в одну точку на своих носках, машинально откидывая мокрые пряди, чтобы не закрывали обзор. Шум воды совсем не заглушает шум собственных мыслей, которых парень к своему огромному удивлению совершенно не слышит. В голове нечёткий вибрирующий гул, сотрясающий образовавшийся в ней вакуум и мешающий организму перестать функционировать в этом излишне автономном направлении. На телефоне десятки пропущенных звонков от явно злящегося Минхо и просто до жути заботливого Онью. Это всё подождёт, потому как сейчас Джонхёна, как никогда раньше, занимают собственные пальцы, двигающиеся по воздуху в наивном поиске жёстких, но таких послушных струн. Отросшие ногти неловко цепляются за дребезжащие нити, извлекая поистине прекрасные звуки, и ноты продолжают ярко гореть в кармане позабытого где-то пальто. Скользя ленивым взглядом по окружающим поверхностям, Джонг забывается и полностью растворяется в приятных сердечных спазмах, чувствуя, как осыпается подобно пеплу его старая кожа с отвратительными чёрными бороздами позорной похоти и чей-то непродолжительной принадлежности. Отмершие чешуйки души поднимались из темноты и взмывали к чему-то действительно светлому и прекрасному. Музыка снова была с Джонхёном. Намного ближе, чем внутри.