Одним холодным вечером

// в этой главе и так как-то слишком много ненависти получилось, но что уж там,давайте усилим атмосферу песнями да плясками. вот, писалось под эту мелодию Linkin Park – A-Six (Original Long Version 2002) // Услышав заветный щелчок и поворот дверной ручки, Шерлок дернулся вперед, поведя плечами и высвобождаясь из скользких рук слизеринца. В его глазах виднелась отчаянная, неподдельная надежда. Нехарактерный блеск выдавал его с потрохами. - Джон! – выпалил он, вглядываясь в силуэт, но тут же понял, что это совсем не гриффиндорец. Слишком высокий, слишком развязный. Определенно Моран. Осознание безвыходности ситуации мгновенно стерло мимолетную улыбку с его лица, взгляд потух, словно холодный ветер, ворвавшийся в приоткрытую дверь, задул и без того слабый огонек надежды. Когтевранец грузно опустился на пол, безразлично прижавшись спиной к ледяному камню. По телу прошла мелкая дрожь, но тут же растворилась под жарким взглядом Мориарти, полного ненависти. Как только он мог так глупо выкрикнуть имя гриффиндорца? «Гениально, Шерлок. Просто прелестно», - злобно оборвал он свои же мысли. Сейчас его самого переполняла злоба ничуть не меньше, чем Джима, и он не мог понять, на кого злится больше. На себя за свой до безумия идиотский поступок? Может, на Мориарти за всю ситуацию в целом? А, быть может, на Морана за то, что он не Джон? «Что за тупая мысль?!» - гневно подумал он, обмозговав последнюю фразу. Шерлок сильно жалел, что не может сейчас потереть виски, где в данный момент разливалась нешуточная боль. Он прямо физически ощущал, как из головы по всему телу мерзко, склизско растекается немая, но в то же время неприкрытая ярость. Он скрипнул зубами сквозь крепко сжатые губы и посмотрел на слизеринского загонщика, ожидая, что же такого важного он донесет Мориарти. - Вы бы тут потише, - опершись о дверь, выдохнул он. Его ничуть не смущал голый Шерлок. Моран не смотрел на него, но смущения не было совершенно. Все, как он и говорил раньше: ему просто плевать. - Хорошо, сладкий, - наиграно приторно произнес Джим, что даже Себу стало не по себе, а потому он вновь скрылся за дверью, недовольно цыкнув языком. Шерлок повернул голову в сторону Мориарти и заглянул ему в глаза, словно пытаясь дотянуться взглядом до его души, до самой его сути. Это оказалось не такой уж и сложной задачей. Он сразу же понял причину этой злобы. Имя «Джон» резало слух слизеринца, дичайше раздражало и вызывало всеразрушающую ярость. О, если бы эти черные глаза могли разрезать, то от Холмса уже, пожалуй, не осталось бы ничего. На мгновение губы Мориарти дрогнули так сильно, что он оскалился, обнажая белые зубы. - «Джон», значит? – прошипел он, придвигаясь ближе к Шерлоку так, что их лбы могли соприкасаться. – И долго ты будешь звать эту паршивую грязнокровку? В один единственный миг кровь в когтевранце закипела, и этот яростный поток гулко отозвался в его растрепанной голове. Ненависть переполняла его, разрывая изнутри каждую клеточку тела. Он с силой ударил Мориарти своим лбом, да так, что тот испуганно отшатнулся, хватаясь за кровоточащую ссадину. - Всегда! – крикнул Холмс. – Каждую чертову секунду я буду думать о нем и только о нем! Можешь трахнуть каждый миллиметр моего тела, но из моего мозга ты его не вырвешь никогда! НИКОГДА! Ты понял?! Темные локоны, ниспадавшие на лицо, быстро пропитались кровью. Сейчас Шерлок был похож на загнанного волка. В ловушке, но продолжает огрызаться. Мориарти усмехнулся, было, и открыл рот, чтобы излить на него всю свою желчь, но когтевранец пошел в наступление: - Закрой свой рот! Как же ты меня раздражаешь! КАК ЖЕ Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Юноша отчаянно бросался на Джима, пытаясь развязать или хотя бы ослабить веревку. Получалось плохо, зато эффектно. Мориарти смотрел на него слегка потеряно, не зная, восхищает ли его это или же пугает. Однако же когда он услышал страшный хруст в плече Шерлока, он крепко зажал руками уши и на пару секунд зажмурил глаза, затем нервно рванулся к нему и прижал когтевранца к колонне. Этот ужасный звук все еще эхом отдавался в его голове. - Прекрати! – закричал он. – Хватит! Но Холмс не унимался. Не отрывая своего ненавистного взгляда сквозь липкие от крови черные локоны, он продолжал рваться вперед, выворачивая руки, выбивая их из суставов, словно пытаясь их оторвать в попытке получить свободу. - Развяжи меня! НЕМЕДЛЕННО! – прокричал Шерлок и больно вцепился зубами в руку слизеринца. Не ожидав такой дикости, Мориарти быстро одернул руку, глядя как на светлой коже проступают красные следы от зубов. - Ты… Ты укусил меня! – ошарашено выдавил Джим. – Ты… Такое поведение было ему в новинку. Ни с чем подобным он еще не сталкивался. Обычно его «жертвы» в таком положении не позволяли себе даже голову поднять, а тут какой-то плаксивый мальчишка, как дикарь, ему чуть руку не отцапал! Слово «шок» сейчас не описывало и половины из того, что испытывал слизеринец. Он продолжал наблюдать, как Шерлок ерзает, рвется то вперед, то вбок, не спуская с него, Джима, глаз, как кровь стекает вниз, резко контрастируя с уже практически посиневшей от холода кожей, как ужасающе выглядит когтевранец… «Отпустить. Надо его отпустить», - было первой мыслью, но она тут же сменилась пониманием того, что как только он ослабит веревку, ничто и никто его не спасет. Моран, как заведенный, повторял, что ему стоит опасаться Джона Уотсона. И ведь действительно. Было нечто такое в этом потрепанном деревенском мальчишке, что располагало к нему людей. Это был совершенно не тот Шерлок Холмс, о котором он столько всего узнал. А всему причина – Джон Уотсон. Даже если его нет рядом, он все равно опасен, стоит лишь упомянуть его имя. «Ну, прямо темный лорд», - на мгновение ухмыльнувшись, подумал Мориарти, но тут же стер ухмылку с лица. - Развяжи меня! – из груди Шерлока вырывался не то крик, не то рык. Он тяжело дышал. Сейчас или никогда. Либо он заставит Мориарти его развязать, либо оторвет себе руки. Точка. План был провален в обоих случаях, но другого не было. – Развязывай! Джим дрожащей рукой поднял палочку. - Петрификус Тоталус, - слабо произнес он. Из палочки вырвалась бледная искра, и Шерлок оцепенело замер. Совсем ненадолго, но замер, все еще глядя на Джима своим воистину звериным взглядом. Мориарти сел напротив него. Выглядело довольно жутко – словно статуя пыталась отделиться от камня, бешено сверкая глазами. Хоть Холмс и был парализован, но взгляд его яростно и зло бегал по лицу слизеринца. - Какого черта ты не успокаиваешься? – взяв в руки его лицо, почти взмолился Джим. – Просто будь моим. Это не сложно, милый. Будь со мной, и мне не придется связывать тебя. Однако Шерлок всем своим видом давал понять, что на подобные условия он не согласен. «Я лучше умру», - ясно читалось в его взгляде. Мориарти чуть качнул головой, закатив глаза, и прошептал, наклоняясь за поцелуем: - Детка… ты разбиваешь мне сердце… Вспомнив о ссадине на лбу, Джим вынул платок и аккуратно вытер почти засохшую кровь. Его рана была не настолько сильной, как у Шерлока. Протянув руку с платком, он понял, что заклинание почти рассеялось, а потому он наскоро размазал багровое пятно и, вновь вынув палочку, обновил чары. - Вечно ты так делать не сможешь, - послышался тихий уверенный голос за спиной. Мориарти вздрогнул. Пока когтевранец поднимал шум, Моран успел просочиться в комнату, чтобы подстраховать своего неразумного друга. Никогда раньше он не видел его настолько потерянным. - Что мне сделать, Себ? – неожиданно прозвучал вопрос, и два темных блестящих от накатывавшихся слез, которые вот-вот потекут по щекам, глаза устремились на него, судорожно бегая по лицу. – Я… Что мне сделать? Было в его взгляде что-то помимо страха, но Моран не мог разобрать, что. Это был, скорее, даже не страх. Что-то совершенно другое. Что-то безнадежно отчаянное. - Джим, его нельзя отпускать… ты сам знаешь… - неуверенно начал Себ. – Хочешь, я?.. - Нет! – Мориарти отказывался признавать слова друга, хотя и понимал, что он прав. - Джим… - Я СКАЗАЛ НЕТ! – крикнул слизеринец, обхватив голову руками. «В какой момент? В какой момент все пошло не так?!» - лихорадочно думал он, оголтело глядя на Шерлока. С минуту Джим молчал, слегка покачиваясь и глядя прямо в глаза Шерлоку, затем поднялся на ноги, поправил мантию и совершенно отстраненно произнес: - Сделай это, Себ…