***
Тришельда ходит кругами, сначала проваливаясь в снег почти по колено, но вскоре вытоптав глубокую кольцевую тропинку. Её молчание почти звенит, оно пронзительнее резких стонов раненых, и для Колгрима выделяется на фоне тихих голосов жителей ныне разрушенного Убежища, словно черная кровь порождений тьмы на сильверитовом лезвии меча. Её волчий взгляд темно-зеленых глаз, прожигающий в проходящих слишком близко людях дыры, говорит громче слов. — Ведь он соврал, правда? — услышав злой шепот храмовницы, к ней оборачивается совсем недавно беседовавший с Колгримом Варрик. — Он и не собирался возвращаться, да? Знали бы вы, какой же он всё-таки лжец! Невероятная бессовестность! Вот почему всегда он был осмотрительным трусом, а тут решил взять и самоубиться на благо остальных?! Что за хренова несправедливость? — Надо же, — гном серьезно нахмурился. — А я еще удивился, что ты проявила такую неожиданною смирность в ответ на заявление парня. Ты умудрилась купиться? Он же врать совершенно не умеет… — Почему Кассандра его не остановила, раз вы все такие умные и знали, что он остается на смерть? Триша дернула головой и наспех одарила полным негодования взглядом затылок Искательницы, снующей рядом с Лелианой и Калленом в гуще ставящей палатки толпы неподалеку. Потрепанные солдаты с пустыми глазами, из которых едва успел исчезнуть ужас, дрожащими руками вбивали в плотный снег штыри для будущих палаток. Выжатые до изнеможения немногочисленные маги и целители корпели над ранеными, заливающими грязные тряпичные носилки темной горячей кровью. Многие из них не доживут до рассвета. Многие не будут рады, что они дожили. Вестника Андрасте среди них нет. Тот, кто закрыл Брешь, встал лицом к лицу со страшным врагом… И пал. Храмовница рывком протирает закованной в сталь тыльной стороной ладони покрасневшие глаза. — Все вы хороши. Конечно, это было правильно. Если бы он был жив. Он задержал Старшего, мы все ушли. Все дела. Но не стоило это… Этого. Того, что мы тут, а он где-то там. Варрик пытается придумать слова, которые облегчили бы боль. Но гном отвлекается на черноглазого мужчину, которого он знает в лицо несколько дней, а по имени — Колгрим — всего пару часов. Колгрим глядит поверх головы храмовницы в сторону хребта Морозных гор, туда, откуда беженцы из Убежища и держали путь, и чуть поджимает губы. Среди клубящихся снежных туч за вершинами гор на несколько секунд мутно вспыхивает красное зарево, словно отблеск алой молнии за полотном плотных облаков и снега. — Это может быть дракон Старшего, — мрачно бубнит Варрик. — Слишком близко. Колгрим молчит и медленно кивает. — Что-что? — тут же оживает Тришельда, резко оборачиваясь и едва успевая заметить краем глаза багряный всполох в небесах. — Вот же дерьмо. Гном, воин и храмовница некоторое время молча стоят среди снующих вокруг более-менее целых солдат и простых беженцев, мрачно рассматривая вновь потемневшие тучи над высокими скалами. — А если это Шай… Ш-ше… Шея чешется… Если это Еврискирис? — наконец с неожиданным воодушевлением спрашивает у пространства Триша, делая первый шаг вперед, в сторону неизвестной вспышки, в сторону вьюги, в сторону негостеприимных снежных равнин и предгорий. — Только если бы вдруг он решил с горя взорваться… — с сомнением протянул Тетрас. — Ну… Я понимаю, что он не показал себя как неплохой огненный маг, но он может быть ранен, напуган, в отчаянии… Кто знает, возможно, он всё же смог использовать свои силы с толком и подал нам знак, что он… — Замолчи, — резко обрывает храмовницу Колгрим. Та медленно оборачивается и смотрит на него с явным желанием расцарапать лицо. Мужчина не глядя указывает рукой вперед, — Идем, время не ждет. Мало кто в импровизированном лагере бывших убеженцев видит, как в снежную пургу уходят трое.***
— Флемет?.. Я напряженно уставилась в мрачную голубоватую серость ночной вьюги, вслушиваясь в тяжелый заунывный вой ветра и гулкий стук собственного сердца. Скрип снежного наста под чьими-то ногами вдалеке. — Ну и… — попытки привести мага в чувство настойчивыми тычками когтем в бок самым наглым образом не давали плоды уже минуты три. — Ну и кого же это там нелегкая несет на ночь глядя да в метель, а? Я сейчас абсолютно небоеспособна! Идите куда подальше… «…Задери меня конь, если мы сейчас не найдем Вестника! Ставлю золотой на то, что это был он! Он из любого дерьма чистым вылезет!» Знакомый голос. Триша… Триша? «Мы все надеемся на чудо, — тоже вроде как и знакомый голос, но слишком отдаленно… — но шансы, что он еще жив, не слишком высоки…» «Молчи и не мешай мне предаваться оптимистическим мыслям!» «Мы уже близко, — вот этот голос я знаю слишком хорошо! — Будьте готовы!» Колгрим! Создатель милостивый, он жив! Ничего себе неожиданный поворот! Поворотище! — Друг, я тя поздравляю, ты спасен! Я не думаю, что Триша и Колгрим захотят тебя убить! Более того, мне кажется, что ищут они тебя, какой еще идиот мог бы их заинтересовать в долбанных горах? — я подняла тушу целителя с прокопченной почерневшей земли и уставилась в сомкнутые веки, пытаясь силой мысли их распахнуть. — Слышишь меня? Я уйду. Потому что так должны поступать герои, всякое такое… Ну ладно, сбрехнула. На Убежище только что напал сраный дракон, так что я не уверена, что мне стоит попадаться на глаза твоим знакомым, убьют еще ненароком, а это будет бесславно, и вообще… Я найду тебя, Еврискирис, или ты найдешь меня, не важно, но я еще закончу начатое мною дело и сделаю из тебя достойного славы драконолога и… Еще кого-нибудь. Ну ладно, разговоры с неживыми предметами — один из признаков сумасшествия, так что я пойду, пока меня не увидели… Я подумала секунду, щурясь от летящего в глаза снега, и перехватила мага поудобнее, двумя лапами, сложив ладони лодочкой. Едва живой, он казался сейчас на моих ладонях до того маленьким и хрупким, что у меня дрогнуло и без того наболевшееся за сегодня драконье сердце. Я еще плюнула огнем на камни и аккуратно уложила на них Шайкана. — Смотри не сдохни, ты мне должен. Слыша голоса приближающихся к Еврейскому Рису давних знакомых, я махнула хвостом, заметая собственные самые свежие следы и надеясь, что снегопад скроет остальные, и длинными скачками понеслась прочь, в сторону разрушенного Убежища. Нужно сделать крюк и найти людей, бегущих в поисках спасения в горах из бывшего селения культистов. А потом найти бы пещеру и поспать. Тело отчаянно желало вернуться в спячку, и после трудного дня сопротивляться этому позорному желанию не казалось возможным. Главное — случайно не заснуть на ближайшую пару лет. В одном из своих Попаданий я уже просыпалась в самом эпицентре масштабной катастрофы из-за того, что шибко поспать любила. *** — Создатель милостивый. Ты глянь, да он в себя приходит. Как ты это сделала? — Не знаю. Мне показалась, я направила целительную энергию в пятом потоке на шесть градусов левее необходимого, так что теоретически он должен был быть уже мертв, но… Ай, ладно. Шевелится. Дальше давай сам, тут уже ты облажаться не должен… Я с удивлением понял, что мне почти ничего не стоит открыть глаза. И пошевелить пальцами на руках. Значит, рука соединяется с плечом чем-то помимо тугой повязки. Конечно, заметно ноют ребра и некогда вывихнутое плечо, в голове шум, но в целом состояние мое определенно улучшилось с момента последнего пребывания в сознании. Мой взгляд сначала уперся в темную ткань стены палатки, где меня держали, а затем — в моих неизвестных спасителей. На меня с интересом глазели два мага — парень, совсем молодой, если он не был отступником, а учился в Круге — он бы вряд ли уже прошел Истязания. Скорее всего, ученик, хотя фактически без Кругов все маги — отступники, и распределять их по рангам некорректно. Второй маг, вернее, магесса, старше первого и, в отличие от него, облаченного в совсем неподобающую для мага легкую броню разведчиков Инквизиции, носила обычную, но немного потрепанную мантию мага Круга. Одеяние учеников и магов различается цветом, и если это ее личная мантия, а не снятая с кого попало, то магесса, как я могу судить, Истязания уже прошла и учеником не являлась. Оба они, ученик и магесса, были невероятно похожи. У обоих одинаковые серые глаза, иссиня-черные волосы, носы с гобинкой, широковатые челюсти, маленькие подбородки. Похоже, брат с сестрой. — В третьем, — наконец выдавил я, обращаясь к подлатавшей меня целительнице. — Чего? — В третьем потоке, и не на шесть градусов левее, а на два с половиной правее. Если бы ты была права, я бы и правда уже не разговаривал. — Умный такой, сам себя лечи, — буркнула в ответ девушка, смачно приземляя мне на лоб смоченную водой тряпку. — И вообще, тебе нельзя разговаривать. — Почему это? У меня что, от разговоров рана на ноге откроется? Брат моей собеседницы тут же опасливо уставился на явно напрягшуюся девушку. — Вот так вот и лечи своих коллег. Чтоб тебя. Вален, займись им сам уже. — Но… — Без но, у меня еще много работы. Магесса резко поднялась и исчезла за пологом палатки. Готов поспорить, если бы мы были не в палатке, а в здании, она бы хлопнула дверью так, что стекла бы в комнате из окон вылетели. — Зря вы так с Орлой. Она над вами колдовала почти сутки, чтобы вы могли сейчас огрызаться, — наконец подал голос Вален, подсаживаясь ближе. — Тогда мне очень повезло, что я после этого выжил, — не стал врать я. — Раньше она, судя по всему, на практике свои навыки редко проверяла. — Это так, — осторожно согласился маг. — Но цель наша была достигнута — вы разговариваете и умирать более не собираетесь. Я надеюсь. Я осторожно вдохнул поглубже, боясь, что от слишком резких вдохов ребра могут поломаться обратно. Ну, я понимал, что такие мысли не должны приходить в голову целителю, но что я мог с собой поделать?.. — Очень хорошо, — тихо прошелестел я. Вроде как только свалившийся после пробуждения в безопасности камень с души заменил новый, еще тяжелее предыдущего. — Собственно говоря, где это я? Как вы меня нашли? И… Спасибо, конечно. Я сначала так растерялся, что не осознал, что обязан вам жизнью. — Вы со своими, — задумчиво покусав губу, отозвался Вален. — С Инквизицией, — видя конкретное непонимание на моем лице, добавил он через несколько секунд. — Вас нашли гном и какие-то мужчина с девушкой. Разведчики видели, как они покинули лагерь, а когда они не вернулись через полчаса, сообщили командиру. Он отправил нескольких более-менее целых солдат искать ушедших. Вернулись они все, да еще и с вами. Выглядели вы, признаться, так себе… Вас сразу отправили к нам с Орлой, мы тогда были почти свободны… На перерыве… Какой-то гном? Должно быть, Варрик. У нас не то чтобы очень много гномов было в Убежище. Мужчина и девушка? Раз уж с ними был Варрик, то это могли быть только Триша и… Колгрим. Едва ли кто-то еще мог бы изъявить желание искать меня Создатель знает в каких далях, в снегах и метели. Очень интересно, как же вообще они смогли меня найти? Быть может, я вышел из-под земли ближе к Инквизиции, чем предполагал? Я вновь рассеянно посмотрел на внимательно разглядывающего меня Валена. Вернее, разглядывающего не в целом меня, а мою достаточно отчетливо полыхающую в полутьме палатки ладонь. Кажется, после того, как на неё крайне паршивым образом с помощью Сферы повлиял Старший, ей стало совсем плохо. Вся кисть ощутимо ныла, и пальцы время от времени непроизвольно дергались, стоило Метке вспыхнуть чуть сильнее. Надо же. Один Старший, а сколько проблем у него на хвосте. Дракон. Армия. Непонятные амбиции сумасшедшего самопровозглашенного бога. Странный артефакт. Что еще там у него может быть в кармане? Интересно, многие ли убеженцы пострадали во время атаки, в пожаре, во время перехода через горы? Может, я тут весь из себя бедный и несчастный отлеживаюсь в тепле, пока они где-то истекают кровью и корежатся от боли? — Много раненых? — Да уж… Слишком много. Я скрепя сердце понял, что валяться просто так не выйдет. Работы невпроворот. Если меня донесут до пациентов, смогу помочь… Хоть чем-нибудь. Хотя выглядеть, должно быть, буду немного убого. — Нужны лишние руки? — должно быть, мой голос прозвучал очень тоскливо. — Ага, — в тон мне отозвался парень, повесив голову. Но в следующий миг тут же ее резко вскинул. — Эй, стоп, нет. Нет! Вам нельзя тратить столько сил! Я с трудом подавил заворочавшуюся в груди злобу. На самом деле, злиться или огорчаться сил не было, но такое отношение к собственной способности помочь меня несколько возмутило. — Вы едва пришли в себя, вот. Так что… Э-э… Ну… Постельный режим… Все дела… Создатель, что же Орла говорила в таких случаях… — Невероятно. Мне запрещают делать ту единственную вещь, которую я умею. Просто поверить не могу. — Вы не понимаете, — Вален поморщился и стянул с моего лица недавно брошенную туда мокрую тряпицу. Да, я тоже считаю, что она мне была на физиономии совершенно ни к чему. — Уверен, если на вас очень сильно нажать где-нибудь, то эльфийский корень во всевозможных видах и состояниях полезет из вас отовсюду. А вы же знаете, в больших количествах эльфийский корень действует не только как заживляющее, обеззараживающее и обезболивающее средство, но и… Но и как наркотик, да. Это я, разумеется, знал. Иногда за нехваткой целебных припарок, мазей и зелий приходится обходиться только этим растением, а тогда организм пострадавшего отхватывает еще и слабый наркотический трип. Эффект, конечно, по сравнению с теми же галлюциногенными грибами или разбавленным для приема внутрь лириумом дохленький, но факт остается фактом. Я вздохнул и поморщился, когда в грудине ощутимо кольнуло. — Ну вы меня поняли. Если вдруг у вас появилось желание встать и сворачивать горы, то это зря. Проще говоря, стоит побочным эффектам, возникшим от переизбытка сока эльфийского корня в крови, закончиться, как вернутся боль и паника. — Обычным людям так не везет, — неожиданно вновь подал голос Вален. — Думаю, что недаром ваши… Друзья верят, что вы действительно Вестник Андрасте.***
— Всё-о-о-о… Андрасте задралась, — я совершила последнее усилие по протаскиванию моих широких чешуйчатых бедер через проход в какую-то пещеру и с чувством глубочайшего удовлетворения мешком рухнула на холодный каменный пол. — Андрасте ляжет спать в этой заднице и не встанет, пока не сработает будильник на её биологических часах! Холодновато, однако. Тяжко вздохнув, я вновь поднялась и решительно оглядела мелкую — для меня, конечно — пещерку с низким потолком. В принципе, если обогреть её так, как я обогрела землю для Еврейского Риса, здесь должно хорошо так потеплеть. Правда, едва ли надолго. И вообще не факт, что сработает. Я с клекотом наполнила легкие воздухом в надежде, что всё получится с первого раза. Перед распахнутой пастью из-за жара в глотке задрожал воздух. От пламени в темной пещере так посветлело, что от неожиданности я зажмурилась и крутанулась на месте, с перепугу забыв захлопнуть пасть и перестать изрыгать пламя. Даже после того, как я с щелчком схлопнула челюсти и огляделась, в пещере не потемнело так, как было до моего вмешательства. Раскаленные стены мягко светились красноватым там, где их опалил драконий огонь. Романтика. Почти как свет от пламени свечи. Правда, с каждой секундой они становились все темнее, остывая с потрясающей скоростью. Тяжело опустившись на сухой каменный пол, я прикрыла морду толстым хвостом и заснула, даже не успев понять, стало ли здесь хоть немного теплее и будет ли у меня вообще шанс проснуться.***
Крылья окоченели и не сразу согласились раскрыться. Я резко вздернула голову и оглядела вновь ставшую крайне холодной, темной и негостеприимной пещеру, не понимая, что я здесь забыла, почему так холодно, где здесь можно перекусить и почему рядом нет моего Шайкана. — Потому что ты решила его отдать Трише на растерзание, — угрюмо ответила я на отчаянный вопрос подсознания. — Вот его и нет. Шайкан тю-тю. И надо его найти. Возможно. Или отыскать нужно людей, с которыми он ушел. Может быть, предложить им помощь в борьбе с… Создатель знает, что это за тварь вылезла у них, которая разнесла Убежище, но определенно это антагонист, которого надо будет остановить любой ценой. Только хватит ли сил у маленькой горстки выживших дать отпор какому-то ублюдку с драконом? Интересно, что важнее? Собрать союзников для борьбы или не дать подохнуть маленькому жалкому целителю? Для настоящих героев и народа важнее будет первое, а для меня… Я с трудом села, буквально слыша, как скрипят мои кости. Усмехнувшись и быстро обведя взглядом темный каменный свод над головой, я поняла, что меня совершенно не волнует, что будут делать Ферелден и Орлей, которые оказались втянуты в эту неприятную авантюру со взрывом в Храме и армией безумцев. Чтобы бороться с «каким-то ублюдком с драконом», нужно противопоставить ему другого ублюдка с драконом. И ублюдок, и дракон у меня на примете были. Только оба они совершенно не готовы к войне, а первый еще и абсолютно беззащитен. А пока он беззащитен — я должна быть готова прийти к нему на помощь. — А значит, — пафосно протянула я, — мы забиваем на опасность извне и ищем Еврейского Риса. После принятия решения мне сразу полегчало. Несмотря на нелогичность расстановки приоритетов, я чувствовала почти болезненное желание помочь в первую очередь целителю, а не народу. Я подошла к узкому черному проходу среди скалы, ведущему наружу, на свежий морозный воздух. Из проема в морду бил слабый, пахнущий морозом сквозняк. Очень жаль, что эта каменная кишка была слишком узкой для моих рогов. Проблем было бы намного меньше. На стенах этого узкого туннеля явно выделялись глубокие борозды в камне, слева и справа. Причем одна борозда через всю длину коридора тянулась намного выше, чем другая. И расстояние между этими бороздами абсолютно точно было равно ширине моих рогов. Я вздохнула и вывернула шею, пытаясь вставить кончики своих черепных выростов прямёхонько в эти борозды, дабы идти по уже проторенному пути. Зачем выцарапывать две новые борозды, когда есть старые? Эх, был бы проход чуточку шире… Можно было бы выгнуться чуть сильнее, а так я печальнейшим образом упиралась изгибом шеи в камень и не имела ни малейшей возможности облегчить себе дорогу. — А ведь мне говорили как-то… Не иди той дорожкой, которой идешь, она заведет в тебя во тьму, из которой нет выхода, и ты шею свернешь, пытаясь спастись… Накаркали, ироды… — я уже представляла себе, как с каждым тяжелым шагом во тьме мои рога стачиваются о стены всё сильнее и сильнее. Такой скрежет стоял в ушах, что просто кошмар какой-то… Хуже, чем стоны скрипки в руках у невежды. И если бы мое тело не было покрыто чешуей, на неровных стенах оставались бы окровавленные струпья кожи. Поэтому я была невообразимо рада, когда после труднопреодолимого резкого поворота (и как только у меня там тело протащилось?) перед глазами забрезжил свет. — Хвала Создателю, — выдернув бедра из проема, выдохнула я, жмурясь от слепящих глаза солнечных лучей, немилосердно отражающихся от отливающего голубизной нетронутого снега. — Я думаю, это было самое страшное мое испытание на сегодня. Хуже могла бы быть только контрольная по физике, но я не думаю, что эта беда настигнет меня здесь. Я проморгалась и растерянно уставилась на пейзаж перед глазами. Да, после того, как метель закончилась, что-то тут неуловимо изменилось. Да и видела я эти скалы и горы ночью, так что теперь всё казалось совсем другим… Передние лапы провалились в снег выше локтя, почти как в Убежище после обвала. Нахмурившись, я присела и, громко ударив крыльями, поднялась в воздух. Я успела забыть, какая же у меня тяжелая туша. Но держаться в воздухе было значительно проще сейчас, нежели в метель, так что, почти не рискуя навернуться на скалы, я поднимала себя над ближайшими хребтами, надеясь, что я увижу хоть намек на стоянку людей из Убежища. Поэтому девственная нетронутость горных хребтов и долин меня немного поразила. — Не, ну не могли же они испариться за одну ночь, да? — тяжело пыхтя и натужно хлопая полотнищами крыльев, протянула я, крутя рогатой башкой. Ни намека. Либо подняться надо намного выше, но я не буду, конечно, либо таки снега накидало слишком много, чтобы с высоты я что-то увидела. Я накренилась вперед и камнем ухнула вниз, пока не смогла распахнуть обратно прижатые у туловищу потоком воздуха крылья. — Ладно, так и умереть недолго, — я крутилась среди скал и хребтов, оглядывая все сугробы и гладкие низинки на предмет человеческих следов. — Нет, невероятно. Я ничего не вижу. И не чувствую. Всё, абзац. Я не помню, где я нашла Шайкана! И откуда шли Колгрим и Триша… Всё, я потерялась в своих же горах… Я попыталась затормозить крыльями в воздухе и смачно впечаталась в снег. Прежде чем я успела до конца вытащить морду из сугроба, я почувствовала — невероятное везение! — резкий запах полежавшего подмороженного мяса под снежным покровом. — Так, Меченая, фу, — я клацнула челюстями и попыталась втянуть обратно неожиданно потекшую слюну. — Меченая, мы не будет жрать падаль! Я разгребла лапой рыхлый снег и уставилась на валяющуюся перед носом тушу огромного… Ну, судя по всему, это был откинувшийся бронто, выведенная гномами грузная тварь, способная переносить на себе огромный вес, очень выносливая, с крепкой шкурой и достаточно миролюбивая… Если речь идет не о диком, а о домашнем бронто, конечно. Дикий, стоит его спровоцировать, затопчет за милую душу. Я дохнула на мертвую тушу, растапливая горячим дыханием остатки снега. Грубая неровная шкура носорогоподобной твари на шее, спине и под животом выглядела потертой, словно эта особь долго таскала на себе поклажу, и от ремней шкура медленно, но неумолимо протиралась. Может ли так статься… Что этот бронто сопровождал беглецов из Убежища? Надо же им было манатки из деревни уносить, а бронто в горах — лучший выбор. Я задрала голову и посмотрела в ту сторону, куда, судя по всему, вели это несчастное и ныне почившее существо. В принципе, этот путь не так плох, ровненький, пойдет дальше по краю пропасти, уведет в долину, в горный лесок… И дальше… В сердце Морозных гор. Но что они хотят там найти? Или люди планируют перевалить через все хребты и искать спасения в Орлее? Безумцы, проще было бы сделать крюк и спуститься в Ферелден… Я отвлеклась от своих тревожных мыслей и с недоумением обнаружила добрую заднюю лапу бронто у себя в пасти в полупережеванном состоянии. — Тфою мафть, ферьёфно? — не переставая работать челюстями и вслушиваясь в противный хруст костей на клыках, я не находила в себе сил выплюнуть этот свой завтрак. Ну ладно. В Морозных горах очень… морозно, мясо без запашка, скорее подмерзшее, думаю, это безопасно… Не отравлюсь… Я поперхнулась куском позвоночника, отхаркнула его и вцепилась зубами в жесткую бронтову шею. Главное — пустить этот процесс на самотёк. Это тело само знает, как жрать несъедобное. Я не знаю. Буду просто… В моей пасти исчезла уже четвертая лапа. Буду просто ждать, когда труп кончится весь. Я же не буду есть голову, да? Не уверена, что хочу… Хотя с голодухи я за себя не отвечаю… Теперь передо мной лежали просто обглоданные останки бывшей домашней зверушки. Голову, слава Создателю, драконий голод позволил мне не трогать. Я глубоко вдохнула. Конечно, один жалкий бронто не накормит крупную драконицу, но я чувствовала себя немного лучше. Вроде даже нюх перестал быть таким тупым. И желание завалиться спать немного отступило, что странно: обычно после еды я наоборот с удовольствием укладывалась спать. Тут, наверное, простое желание снова свалить от мира в спячку мешалось с голодной вялостью, а я и не осознавала. Ну что же… Я зарылась носом в снег недалеко от останков бронто. Вот и он, едва уловимый аромат десятков людей, запах крови и страха, нотки убегающей от хищника добычи… Но запах до того слабый, что я поняла, что спала не ночь. И не сутки. И даже не двое суток, походу. Может, все три-четыре дня. Но, зная примерное направление движения моих убеженцев, я смогу их отыскать. Наверное. Я бодро поскакала по снежному насту, не замечая, что я проваливаюсь в снег до самой земли. Настроение было самое что ни на есть замечательное. Сменившая тяжесть снежных серых туч невероятная голубизна неба казалась невообразимо высокой, легкой и звонкой, такой, какой она бывает только в зимний пробирающий мороз позднего утра, и кажется, что стоит взмахнуть крыльями — и небеса рассыпятся тонкими осколками небесно-голубого льда, упадут на хребет тысячей невесомых осколков. Я нашла Шайкана и я знаю, что от меня требует этот изменчивый игровой мир. Что еще нужно для счастья дракону? Молодой усталый целитель, тяжело бредущий рядом с бывшим драконопоклонником, опираясь на грубый посох и плечо, подставленное молодой храмовницей, вздергивает голову, когда над снежными вершинами Морозных гор проносится громкий драконий рёв.