***
Руки стражника, судорожно вцепившиеся в рукоять длинного меча, едва заметно дрожали. Скачущее вверх-вниз острие клинка целилось закованному в кандалы пленнику в шею, но абсолютная беспомощность заключенного всё равно не вселяла спокойствия в душу самого молодого из отряда. Отряда, коему приказали следить за вышедшим из Тени магом, чья ладонь была обезображена широкой, пульсирующей зеленым светом трещиной-Меткой. Изрядно потрепавшаяся длинная коса, тускло серебрившаяся в свете факелов в этом мрачном и сыром подземелье, где почти спокойно несли свой крест стражники, навевала подозрения, что пленника за неё успели даже потаскать. Голова единственного выжившего при взрыве на Конклаве, который унес жизни сотен человек, пришедших договариваться на Конклав о мире, бессильно лежала на едва вздымающейся груди. Меч в руках стража начал клониться вниз, целясь теперь скорее в плечо пленника, и, судорожно сглотнув, молодой солдат вернул его в исходное положение, пока более старшие его знакомые не заметили эту слабость. Их-то мечи почти неподвижно застыли в воздухе, уже в течение нескольких часов готовые пронзить плоть мага в любой момент. Длинноволосый маг вызывал скорее жалость, чем тревогу, и выглядел безобиднее трупа ребенка. Но почти все снаружи, за пределами этой промозглой темницы, думали иначе. И, скорее всего, порвали бы узника на маленькие кусочки голыми руками, только дай им волю. Помещение на несколько мгновений озарила вспышка зеленого света, по ушам ударил неприятный звук — что-то среднее между треском и хлопком. Метка на руке выжившего засветилась и явно сделала попытку увеличиться, проникнуть еще глубже под кожу, заструиться изумрудным зельем вместо крови по венам к сердцу… Пленник задохнулся и очнулся с громким стоном. Окружившие его стражники сжали крепче оружие и подступили ближе, готовые нанести удар. Униженно стоящий на коленях на каменном полу, откровенно обессилевший и истерзанный болью, которую явно причиняла ему трещина на левой ладони, парень уставился на свою руку с выражением лица человека, который только что взял в руки толстый том, на обложке коего написано «Сто и один способ использовать картошку в виде фаллоса», открыл его в середине и увидел вместо ожидаемой информации отчет из какого-то орлесианского университета, где группа ученых-любителей исследовала внутреннее строение великана, зарисовала его кишки и кое-что еще в самых нехороших подробностях и привело кучу таблиц с цифрами, которые явно должны были о чем-то говорить, но тому, кто заглянул в книгу «Сто и один способ…», они не говорили ни о чем. Проще говоря, пленник посмотрел на свою руку так, словно он впервые в жизни её увидел. Стражник с некоторым облегчением расслышал уверенную поступь Искательницы Истины. Судя по грохоту стальных каблуков, она была не в самом лучшем расположении духа. Впрочем, как и в последние пару дней, после взрыва, уничтожившего Храм Священного Праха и… Надежду на прекращение войны. Тяжелая дверь резко открылась, громыхнув о стену. Наверное, такую сухость в горле у нормального человека смог бы вызвать только сушняк после беспрерывной месячной попойки. От неожиданно отрезвившей меня рвущей боли из горла вырвался какой-то хрип, потому что на большее я пока что был не особо способен. Зрение возвращалось с какими-то собственными сомнениями, дескать, а точно ли я хотел видеть то место, где я оказался, если хорошенько осмыслить мое состояние? Нет, не хотел, тут моё зрение считало верно. Но сквозь муть перед глазами я уловил чей-то стремительно увеличивавшийся силуэт, который с явной угрозой двигался прямо ко мне. Забавно. Клинки с тихим шелестом скользнули обратно в свои уютные ножны; молодой стражник с облегчением сделал еще один шаг назад, прочь от пленника. Он не завидовал несчастному выжившему. «Если бы он погиб, его можно было бы назвать счастливчиком. Он бы не познал Леди Искательницу в гневе…» Я-то думал, что смотреть в морду огру было страшно до жути. Серьезно, никогда бы не решил, что взгляд обычной женщины может быть еще более жутким. Возможно, конечно, на самом деле всё было не так ужасно, но мой вяло работающий разум сейчас был слишком уязвим для любых психических атак. Много ума не нужно было иметь, чтобы понять, что меня, кажется, сейчас будут бить. Я попытался сохранить на лице выражение вежливой растерянности. Много труда не понадобилось, потому что растерян я был вполне себе серьезно. Цок. Цок. Цок… Каменный пол жалобно клацал под сапогами женщины-воина. — Проклятье, Меченая, ты понимаешь, что происходит? .. Пока что неизвестная для меня тюремщица зашла куда-то мне за спину, но теперь на меня крайне недоброжелательно смотрела другая женщина. В капюшоне. Она склонила голову, и мрак помещения скользнул под ткань, скрыв от меня её глаза. Стало жутковато. То есть, еще более жутковато. Я сипло вдохнул и опять уставился на свою левую ладонь. Зеленая пульсирующая трещина внушала больше опасений, чем эти две явно разозленные женщины, даже вместе взятые. И болела, словно туда вогнали раскаленный лом, умудрившись разодрать кожу тупым концом. Где-то в груди начал зарождаться не слишком мужественный скулёж. Боль от этой дряни в руке казалась жидкой и текла к самой голове, собираясь там маленьким бурлящим озерцом, со дна которого доносились неясные шептания и подвывания. — Не время забиваться в угол, истеричка чешуйчатая, нам нужно думать, что делать. Правда, что тут поделаешь… М… Меченая?***
— Я, ёп вашу башню, поражаюсь! Вокруг меня схлопнулась абсолютная и беспросветная пустота. И тишина. На границе мысленного зрения зажглись миллиарды пульсирующих огоньков, обозначающих чьи-то жизни с… Обратной стороны пространства, если можно так выразиться. Когда я была в этом месте в прошлый раз, в Тедасе прошел десяток лет. Похоже, двигать телом нужно побыстрее, если я не хочу пропустить еще десяток этих самых лет просто потому, что я не могу сосредоточиться и понять, что только что, мать его, произошло. Захотелось позвать Флемет, но я передумала. Опять затянет меня в пучины бесконечного диалога, а потом предложит самое стрёмное тело из всех, что тут есть. Нетушки. В Храме Священного Праха я оставила своего друга, который, кажется, зря полапал какую-то упавшую на пол круглую шнягу. Вряд ли обычный мячик с таким треском и болью выбил бы меня из головы Тревельяна! Что за сфера, которая выбила меня из разума Тревельяна? Кто же её знает. Что за странная старая бабёнка, привязанная красными нитями заклинания к нескольким людям, которых я не успела разглядеть, потому что на них не посмотрел Шайкан? Верховная Жрица, зуб даю. Что за хреново огромное и лишенное всяческой сочности порождение тьмы, которое я явно где-то видела, но не успела сообразить, где именно, и из рук которого выбила ту круглую шнягу, которую полапал Тревельян, потенциально Верховная Жрица? Этого перца я точно знаю, но откуда — загадка. Лишь бы этот перец был не из какого-нибудь дополнения к основной игре, я все DLC проходила только по разу, да и то сто лет назад… Подводя итог. Что я поняла из случившегося в Храме? Какое-то стрёмное порождение тьмы, которое я где-то видела раньше, и какие-то челы вместе с ним проводили какой-то ритуал с использованием странной круглой штуковины и Верховной Жрицы, но мы прибежали и всё испоганили, но при этом что-то случилось с Еврейским Рисом, потому что нехрен поднимать с пола всякие сомнительные светящиеся магические артефакты. Ну и в результате я опять тут, где я уже бывала после смерти Калайю. Это не дает успокоиться. Совсем не дает. Нужно занять новое тело срочно, а не торчать несколько часов тут, перелетая с места на место, как в прошлый раз. Тогда у меня, возможно, будет шанс застать Еврейского Риса живым. Мы… Мы будем страшны нашей импровизацией, друг мой. Потому что, похоже, мы вляпались в какое-то дерьмо и сдохнем, если не будем ничего делать. Прошла первая минута моего сидения на Изнанке мира.***
— Назови нам хоть одну причину не убивать тебя прямо сейчас, — прошипела на ухо узнику Искательница Истины, но пленник, казалось, так глубоко ушел в себя, что едва ли обратил на это внимание. На его лице отобразилось некое подобие паники, но вызвал её, кажется, не допрос. Его губы беззвучно зашевелились. — Конклав уничтожен. Все, кто там был, погибли. Кроме тебя, — Искательница обошла кругом узника и с яростью впилась взглядом в его лицо, явно ожидая каких-то объяснений. Пленник, неестественно бледный, смотрел куда-то сквозь неё расфокусированными глазами. Уголки губ молодого мага слегка подергивались. Женщина до хруста сжала пальцы в кулак и схватила узника за растрепанные на макушке серебристые волосы, вынудив его задрать голову и посмотреть ей в глаза. Взор парня медленно начал приобретать осмысленное выражение. — Объясни это, — прорычала Искательница, ухватив выжившего за кисть светящейся зеленым руки и дернув её вверх. Выражение глаз мага вновь стало бессмысленным и пустым. Когда женщина выпутала пальцы из его волос, он опять уронил голову и уставился в пол. Буквально с каждой секундой он начинал казаться всё более и более потерянным. Я чувствовал, как отчаяние подступает всё ближе, сжимая горло холодными когтями. Меченая хранила какое-то мертвое молчание. Так она никогда прежде не молчала. Иногда она затыкалась, если обижалась на меня, но и тогда я всё равно слышал её поверхностные мысли. Она всегда ощущалась мною, словно имела в голове свое особенное место, была неотъемлемой частью моего разума. Нашего разума, неразделимого, словно Хоук и неприятности. Сейчас вместо драконицы на том самом месте в моей голове было что-то другое, но оно перестало напоминать мне разливающееся бурлящее озеро с жуткими невидимыми тварями на дне, в которое выливалась окрашенная зеленью агония, по венам текущая в мозг от рассеченной магией ладони. Это тонкая магическая нить тянулась от моей нездорово светящейся руки через предплечье, плечо, цепляла сердце, шла по позвоночнику в шее, превращалась из ниточки в толстую веревку и с упоением пронзала череп, словно искала… Да, точно не озеро. Это была дверь. Не та дверь, за которой в моем разуме жила Меченая, держа створки всегда дружелюбно открытыми, сидя среди бесчисленного количества наших с ней общий воспоминаний, потихоньку вороша моё прошлое и подсовывая мне своё. Это была маленькая, черная, скалящаяся острыми черными шипами дверца, плотно закрытая. За ней шевелилось что-то незнакомое, противное, шипящее, воющее, царапающее замочную скважину, и эти царапания страшной болью отдавались во всём теле. Зеленая веревка обвивала ручку этой двери и, стоило Метке вновь пронзить мою ладонь судорогой, натягивалась, пытаясь её открыть. И я явственно чувствовал, что ничего хорошего вскрывание этой двери мне не сулит. И самым глупым в этой ситуации было то, что я не помнил, что произошло. Мы бежали с бывшей драконицей по коридорам Храма Священного Праха, а потом… Липкая от какой-то потусторонней субстанции почва. Отвратительный туман, клубящийся среди многочисленных остроконечных черных скал. Твари, колючие, скрипящие, щелкающие жвалами, с которых капал яд. Вроде и пауки, но было в них что-то эдакое. И… Объятая светом женщина на вершине холма? Она протянула мне руку… — Меченая. Меченая, я тебя прошу. Ты мне нужна, как никогда прежде. В ответ мне — еще одна вспышка боли. Я так думаю, эта женщина, с ненавистью смотрящая на меня, не даст мне воды, если я попрошу? .. Что она сказала? Все на Конклаве погибли? Все? — Отвечай! — Искательница Истины вцепилась в потрепанный кожаный воротник и с силой притянула пленника к себе, молниеносно занося руку для удара. Маг, продолжающий растерянно моргать, даже не зажмурился. Кажется, он упрямо не видел ничего перед собой. Или ему было что скрывать и о чем умалчивать, или он был в слегка невменяемом состоянии. Сестра Соловей ловко перехватила руку Искательницы, чуть сдвинув капюшон повыше и глядя в её совсем не дружелюбное лицо. — Он нам нужен, Кассандра, — спокойно проронила она, чуть щуря светлые глаза. Удостоверившись, что Кассандра Пентагаст больше не собирается прикончить узника, она обернулась к магу. — Вы помните, что случилось? Как всё началось? Парень прикрыл глаза и чуть отвернулся. — Это бессмысленно. Ступай в головной лагерь, Лелиана. Я свожу его к Разрыву. Темное пятно в памяти, явно связанное с произошедшим в Храме, не давало мне покоя. Снова и снова я ворошил это воспоминание, короткие комментарии Меченой, темные стены, странно дрожащий воздух в темном, по-настоящему отвратительно освещенном коридоре… Снова и снова сразу после какого-то поворота я оказывался в другом месте, где меня едва не сожрали пауки и попыталась помочь некая светящаяся фигура. И теперь у меня есть эта зеленая дыра в руке, которая сводит с ума похлеще Меченой. И… Да. Меченая словно испарилась. Но, может быть, её просто вбило куда-то глубже из-за странной магии, и она ответит… Позже. Еще чуть-чуть подождать, и она ответит. Я уверен. Стало полегче. Я попытался сглотнуть, но понял, что идея была не самая лучшая. В глотку словно пригоршню песка насыпали. Из-под полуприкрытых век я изучал явно старые, покрытые трещинами камни в стенах темницы. На них даже смотреть было холодно, казалось, они вот-вот должны будут покрыться инеем от царящей здесь истинно зимней атмосферы. Изо рта у меня вырывалось небольшое облачко пара, колени, казалось, промерзли от стылого камня до самой кости… Я разбудил своего внутреннего целителя и задумчиво глянул на железные, потемневшие от времени и, не дай Создатель, ржавчины кандалы, которые наверняка на таком морозе примерзли к коже на моих запястьях. Попытался прикинуть, сколько в них я мог тут пробыть, и что будет, если их от меня сейчас оторвать. Туман в голове заклубился с удвоенной силой, мешая здраво рассуждать, через секунду медленно вернулось исступленное отчаяние, когда Меченая никак не прокомментировала всё происходящее. Тихо вздохнув, я понял, что просто приятного будет мало, если эта женщина, которую, кажется, звали Кассандрой, сейчас возьмет и… Кассандра взяла и, коротко звякнув ключом о замок, отодрала металл от моих несчастных конечностей. Я вздрогнул, но, если сравнивать с тем, что творила со мной Метка, это была игрушечная боль. Женщина хотела тут же, видимо, чтобы я не успел ничего эдакого выкинуть, связать мне руки крепкой веревкой, но с некоторым неодобрением уставилась на мои теперь уже окровавленные запястья. «Спасибо, замечательно, это то, что мне было нужно для полного счастья…» — язвительно подумал я и внутренне замер, по привычке ожидая такого же по настроению комментария драконицы. Поэтому последовавшая за моей мыслью в голове тишина показалась мне громче рыка огра. Скрипнули туго затянутые на запястьях путы. Вот теперь стало больно. «Да будь же оно всё проклято…» Но что я мог поделать? Мне тут добра явно не желали, так что хорошо, что хоть без пыток обошлось. Этой пульсирующей зеленой дыры в руке и без пыток достаточно… Кассандра вцепилась в мой воротник и почти без моей помощи поставила меня на ноги. «Однако…» — прикинув, какую силу нужно для этого иметь, я внутренне вздрогнул: если бы она меня, как и собиралась несколько минут назад, всё же ударила, зубов я бы не собрал. — Хотя, ты же весишь, как прутик, тебя почти кто угодно вздернуть бы так смог… — раздраженно напомнил я себе в следующий миг. Ноги явно успели отвыкнуть от того, что на них обычно стоят; колени ощутимо ныли и слегка тряслись. Отличный повод для Меченой в который раз назвать меня тряпкой.***
Я обморочно оглядывалась, пытаясь найти хоть что-то приблизительно приемлемое из предоставленных мне огоньков. Насколько далеко меня выкинуло? Я не вижу ничего, что хоть немного напоминало бы огонёк Тревельяна! А, по идее, он должен был быть где-то под рукой… Проклятье! Что могло меня так далеко переместить? Сфера в Храме? Отлично. Сколько времени в реальном мире я уже потеряла? Уже минуты две здесь прошло! А там? Месяц? Великие боги… Он же, придурок, там совсем без меня загнется. Наверное. Он не готов еще был попасть в крупные неприятности. Вот бы кто-то из знакомых нам храмовников Пренорталя нашёл — уже будет не так плохо… Я пустилась вперед сквозь мрачную пустоту, более всего напоминающую космос с множеством разноцветных живых звезд. Вот эта. Она под рукой, так близко, что кажется достаточно большой. До остальных слишком долго лететь! Красно-зеленая. Сойдет. Остается надеяться, что это не человек. С человеком я не справлюсь — его направить почти невозможно, есть ли шанс, что новое человекоподобное тело будет меня слушаться и идти туда, куда я попрошу? Едва ли он есть. Значит, выбора не густо.***
Кассандра потянула меня за собой к дверному проёму, который казался от льющегося снаружи света сплошным белым пятном: мои глаза слишком привыкли к мраку. Убедившись, что я понуро бреду за ней, она на всякий случай еще раз подтолкнула мою ослабленную жаждой и мучительно болящей Меткой тушку к выходу и исчезла на улице в несколько широких шагов. Я пошевелил связанными руками. Да, освободиться не получится. Да и, если бы я и смог освободиться, что бы я сделал против явно не мягкосердечного вооруженного воина? У меня даже посоха нет, чтобы треснуть её по голове. Правда, моя натура не позволила бы мне ударить по голове посохом женщину, но раз уж тут такие дела… Нет, глупости. Она ничего дурного мне не сделала. Ну, подумаешь, кожу кандалами сорвала… Что ей, тащить меня в тех огромных железных оковах нужно было? Подумаешь, треснуть попыталась. Да и… У неё есть меч. А у меня есть дурная привычка поменьше нарываться на людей с мечами. Всё просто. Скрепя сердце, я побрел следом за воительницей наружу. Какая-то глупая невозможность и нереальность происходящего не позволяла мне начать сильно тревожиться. Всё, что я мог — это отупело осмысливать то, что на Конклаве все погибли. Было ли это связано с той моей пробежкой по темным коридорам Храма? Если да — то я уничтожил целый Конклав и этого не помню. Реально ли осознать усталому запутавшемуся целителю, что он случайно убил несколько сотен человек? Если не больше… «Такой чуши просто не может быть, — я зажмурился, когда солнце ударило мне в глаза, и попытался хоть как-то прикрыть лицо связанными руками. — Такой невероятной ахинеи не происходит даже в книжках — ты идешь по Храму, где должно начаться важнейшее собрание, заходишь в какой-то коридор, просыпаешься в жутком месте с тварями и странным духом, потом просыпаешься второй раз, но теперь в темнице, потрепанный, с отвратительной дырой в руке и узнаешь, что в Храме погибли все, кроме тебя. А теперь тебя ведут куда-то… Как она сказала? Посмотреть на…» Я проморгался и, щурясь, кое-как отыскал связавшую меня женщину. Затем, привлеченный непонятным оттенком неба, я поднял голову. «Посмотреть на… Разрыв. Она сказала, на Разрыв. Разрыв. В небе. Это дыра. Это огромная дыра в небе. Огромная зеленая дыра в небе. Такая же, как у меня на руке, только огромная зеленая дыра в небе, вокруг которой летают огромные куски скал под самыми облаками, и из которой вниз бьет толстая колонна не менее зеленоватой, как и весь этот демонический шлак, магии. Вот теперь я точно уверен, что это всё бред какой-то…» Действительно. Чем-то этот Разрыв отдаленно напоминал застывший на одном месте торнадо — высокая широкая воронка где-то среди облаков, закручивающая вокруг себя тяжелые снежные тучи и, возможно, ранее поднятые с земли осколки булыжников, пульсирующая, иногда словно выпускающая из себя тонкие зеленоватые молнии; чуть ниже — узкий рукав, вихрящийся, крутящий внутри себя магию, спускающийся куда-то к самой земле, но куда — не видно за горный хребтом. От этого вездесущего зеленого цвета уже рябило в глазах. Я опомнился и заставил себя захлопнуть рот и перестать пучить глаза. Желудок степенно и недвусмысленно потянулся к горлу. Кассандра тоже смотрела на небо, насколько я мог судить, рассматривая её со спины. На меня в ответ чуть ли не с укором взирал стальной глаз с висящего за её плечами щита. Посвящать меня в курс дела, кажется, пока не собирались. Я неуверенно прошел вперед, пытаясь не навернуться в снег под ногами, и, поравнявшись с воином, склонился чуть вперед и пытливо уставился в её темные недобрые глаза. Она неторопливо оторвалась от жуткого зрелища и смерила меня взглядом. Думаю, понять, что я хотел узнать, было не очень сложно. — Это огромный прорыв в мир демонов, который с каждым часом становится всё больше. Мы назвали его «Брешью». И это не единственный прорыв. Всего лишь самый большой. И все они появились после взрыва на Конклаве. «Это какой же должен был быть взрыв, чтобы образовалась огромная дырища в небе, ведущая в саму Тень?» — я качнул головой, не веря. Значит, и эта Метка на моей руке связана с миром духов и демонов, с Тенью? Это объясняет некоторые мои новые ощущения… Словно бы я находился на грани между ясным рассудком и Одержимостью демоном. Словно внутри меня был мостик в Тень, вроде этой Бреши, которая, кажется, тоже выполняла роль моста. Очень заметный мостик в Тень, который уже привлек ко мне целую орду недоброжелательных духов. Будет очень, очень забавно, если я потеряю контроль над всем этим и стану Одержимым. Брешь издала некий резкий противный звук, сочетающий в себе треск рвущейся плотной ткани и переломанного пополам старого дерева, и ярко вспыхнула. Я с трудом сдержал крик, когда руку почти до плеча пронзила очередная, но на этот раз особенно яростная вспышка боли. Собственно говоря, сдержал только потому, что в горле и во рту было суше и жарче, чем в Свистящих Пустошах в полдень. Пытаясь прижать трясущуюся кисть к животу, я обнаружил, что рухнул на колени перед Кассандрой. Она опустилась передо мной на одно колено и указала на мою светящуюся ладонь. Ух ты, я вижу свои кости. Кажется, трещина на руке горит о-очень ярко, если умудряется просветить насквозь всю мою пясть… — Каждый раз, когда Брешь растет, твоя Метка тоже увеличивается… И мало-помалу тебя убивает. — Просто изумительно, ошеломительно, ты слышала это? .. Ох, ну да, точно, — я в очередной раз после пробуждения в подземелье прикрыл глаза. Она бы поддержала. «Ой, ну и что, смотри, с этой штукой можно и в темноте читать книги!», она бы сказала… «Ну и что, что она тебя убивает, и да, ощущения не как при половом акте, но ты подумай! «Девушка, тут такой темный переулок, может, вам подсветить?» Представь, Еврейский Рис, её лицо стоило бы того!»… Я устало уставился на стоящую передо мной женщину и решил, что нет. Вряд ли единственная возможность пошутить с этой Меткой стоила бы всего… Этого. Брешь вновь лениво и грозно заворчала над нашими головами.