* * *
Неторопливо, без резких движений, я открыла дверь и таким же образом закрыла её. В комнате было темно, и лишь благодаря лунному свету я могла увидеть освещенные силуэты. Делая медленные и, по возможности, тихие шаги, я приблизилась к кровати и затаила дыхание, прислушиваясь к тихому сопению. Спишь… Завтра его переведут в клетку, где он будет пребывать как подопытный под номером 196. Мысли, связанные с морфогенетическим кондиционированием, вызывали у меня раздражение и желание фыркнуть. Столько людей, ресурсов, времени, а результат один. Только у Уильяма Хоупа наблюдается прогресс, но известно мне об этом довольно мало. Как говорится, «не моего ума дело». Но если бы у меня был доступ ко всей информации, работа продвигалась бы значительно быстрее. Всё-таки место руководителя получила не только за лидерские качества. Под моим весом кровать Эдди прогнулась, отчего тот слегка пошевелился во сне. Довольно длинные, черные волосы мужчины, обычно зачесанные назад, прикрывали половину лица. Жаль, что придется сбрить их. Поправляя локоны, я зачесала их назад и не удержалась от желания погладить его по щеке. Я сказала тебе, что больше не являюсь твоим лечащим врачом, но это не значит, что я больше не твой друг… - …Эдвард, – прошептала я и наклонилась, чтобы поцеловать свою спящую красавицу в лоб. Удивительно, но находясь рядом с ним я чувствовала себя хорошо. Это состояние позволило мне отбросить все посторонние мысли и без всякого колебания прижаться щекой к вздымающейся груди Глускина. Я закрыла глаза и прислушалась к его сердцебиению, сливающимся с ударами капель дождя и грома, создавая при этом маленькую гармонию внутри меня. Пожалуйста, не просыпайся сейчас. Не хочу видеть твои наполненные печалью глаза. Не сейчас… Побудь таким же беззаботным и невинным, каким делают тебя сновидения для меня. А я пока лишь на секунду прикрою глаза и отдохну…* * *
Пробуждение оказалась не самым приятным в моей жизни. Руки Эдди схватили меня за плечи, и только мои глаза успели распахнуться, как я оказалась вжата в кровать. Его лицо оказалось критически близко к моему, а тело нависло надо мною. От остатков сна не осталось и следа. - Прежде чем ты задушишь меня, позволь для начала объясниться, – проявляя сопротивление - в виде нажима ладонями в его грудь - сказала я. Большие глаза мужчины буквально переполняли сверкающие молнии, словно те, что были сегодня ночью. Его пальцы сжимали ткань одежды так, будто он воздерживался от чего-то более жестокого по отношению ко мне. Я не собиралась отводить взгляд или же показывать нотки страха, играющие на струнах души. - Ненавижу тебя... – прошипел Эдди сквозь зубы, вдавливая меня в кровать еще сильнее, из-за чего становилось непереносимо больно; поэтому я планировала хорошенько стукнуть его, воспользовавшись слабостями мужской анатомии. - Ненавижу… - повторив неприятные, но заслуженные слова, Глускин грубо поцеловал меня, заставляя мгновенно задрожать от переполненных в тот момент эмоций и даже опешить. Но ступор продлился недолго. Я до боли сжала черные волосы и отстранила наглую морду Эдди от себя. Следующей реакцией моего так называемого друга являлся смех сквозь слезы. Его намокшее лицо уткнулось мне в шею, и теперь мужчина продолжал лишь плакать. Нормальной реакции от него и не стоило ожидать, но, независимо от его поведения, я не оттолкнула его. Не проронив и слова, я лишь успокаивающе гладила его ладонью по голове. Несмотря на всю хранящуюся внутри него злость по отношению ко мне, я уверена, что Эдди простит меня за то чувство, которое я заставила его пережить.***
Прошел очередной загруженный кропотливой работой месяц, воспоминания о котором вновь смешивались в кашу. Забавно, но если порыться в собственной памяти, можно с уверенностью сказать, что я могу вспомнить нашу с Эдди первую встречу почти до мельчайших деталей, чего нельзя сказать о прошлой неделе. Его поведение не назвать идеальным, но даже без меня он придерживается своего настойчивого желания угодить. Мне бы хотелось попытаться вывести из него подобное рвение. На самом деле у меня много планов. После долгого времяпровождения в стенах лабораторий, выходить на улицу и вдыхать полной грудью было невероятно приятно. Легкий апрельский ветерок ласкал кожу и развевал волосы, которые, в кои-то веке, я решила распустить. Они стали значительно длиннее и мешали мне больше прежнего, но я хотела порадовать своего друга. Представляю, как он будет жалобно смотреть и водить руками по лысине на своих висках. Но это значительно лучше, чем полностью сбритая голова, а за это пусть скажет спасибо мне. Как же меня порадовала реакция сотрудников на мою просьбу. Зайдя в один из дворов, я увидела охранника, который стоял рядом с сидящим на лавочке Эдди. Его лицо лежало в ладонях, а локти упирались в ноги. Заметив меня, он улыбнулся и подскочил, тем самым перепугав охранника. Не сказав мне ни слова, охранник вручил мне маленький серебряный предмет и удалился. - Протяни руки. – Глускин выполнил мою просьбу, и я избавила его от наручников. – Вот так. Как только руки мужчины освободились, он тут же крепко прижал меня к себе. - И тебе привет, – похлопав по спине, немного хриплым голосом сказала я. – Эдди, ты меня задушишь. - Прости, – наконец освободив меня из объятий, промолвил тот и в умилении наклонил голову набок. – Какая ты красивая. Он осторожно перебирал мои волосы пальцами, не скрывая наслаждения. Такой внимательный взгляд начинал приводить меня в легкое смущение, поэтому я разбавила неловкую ситуацию переключением внимания на сумку у меня в руках. - Я кое-что принесла. Для удобства я села на лавочку и достала содержимое, а заодно и спрятала внутри наручники с ключом. - Тебе понравится, – уверенно проговорила я, протягивая альбом и карандаш уже сидящему рядом будущему художнику. Это решение было принято из-за моего желания копнуть в прошлое Эдди, но на этот раз оно было подпитано стремлением сделать приятное. Как и прежде, Глускин лишь поверхностно рассказывал мне об увлечениях. Повезло, что он болтливая личность и не нужно вытягивать каждое слово. - Спасибо. – Я следила, как он водит пальцами по белой бумаге и грустно смотрит на карандаш. - Попробуй заменить плохие воспоминания – хорошими. – Я положила руку на плечо Эдди, отчего они расслабленно опустились. – Сделай это ради себя. Мои слова заставили его уставиться на меня так, будто я сказала что-то удивительное, а после опустить глаза и вздохнуть. - Хорошо. Пока Эдвард работал с сосредоточенным взглядом, я откинулась на деревянную спинку и закрыла глаза, наслаждаясь теплыми лучами солнца, горным ветерком и пением птиц. - Я скучал по тебе, – прошептал Глускин и слегка вздрогнул, когда моя голова легла на его плечо. Я тоже… Я наблюдала за грациозными движениями руки, создающей темно-серые загнутые линии, и каждым новым нажимом карандаша, приближающими к изображению человека. Из-за прикосновения наших тел мое сердце стучало значительно быстрее обычного. Я догадывалась, что во мне рождались к нему некие чувства… Нельзя испытывать симпатию к психопату и убийце, которая с каждым разом растет, но если задуматься: чем я лучше? Единственная разница между нашими проявлениями жестокости заключается в осознании. Каждое мое действие происходило с точным пониманием того, что творю. В записях его нового лечащего врача было сказано, что Эдди не признает, что все его жертвы были изувечены или мертвы… Мне в радость проводить свободное время с ним, поэтому пока есть шанс, я буду использовать его. - Как тебе твоя новая прическа? – нарушила я тишину. - Я надеялся, что ты умолчишь об этом. - Размечтался, – весело сказала я и провела пальцы против маленьких волосинок. – К тому же ты должен был уже к ней привыкнуть. - Я не привык к ней так же, как и тому, что мы стали редко видеться. Очень редко… - Вскоре это изменится, – чтобы показать ему свои чувства, я обняла его за руку и прижалась сильнее. – Обещаю…