Неучтенный фактор

      Когда мертвец вдруг отчетливо выдохнул и шевельнулся, бандюки побледнели, один даже перекрестился. А во взгляде девчонки из «Свободы» затеплилась надежда.       Семецкий – Господи, Шмель своими глазами видел в его башке дырку от пули! – приподнялся и сел. Выглядел он при этом так, будто только что проснулся: растерянный, встрепанный, удивленно хлопающий глазами, но при этом совершенно здоровый, если не считать темных пятен на одежде: ни синяков, ни ссадин, ни ран на нем видно не было.       - Охуеть, - вполголоса выдохнул долговец, неожиданно почувствовав к Вечному Сталкеру – теперь он почти не сомневался, что видит перед собой живую Легенду Зоны - жгучую и крайне нелогичную, учитывая обстоятельства, зависть. Он заметил, как анархистка подползла поближе к решетке и теперь с восторгом пялится на бывшего покойника: ну, конечно, свободовцы смотрят на Зону, как Буратино – на Поле Чудес, и любой новый мутант для них – просто праздник.       - Слышь, урод... ты чё такое вообще? – спросил Семецкого один из надсмотрщиков. Несмотря на все попытки накрутить себя, было заметно, что произошедшее его откровенно пугает.       Сталкер не ответил, лишь скользнул по мародеру равнодушным взглядом.       - Эээ, алле! Я с тобой говорю, мудила! – бандюк махнул в его сторону автоматом, задев решетку. Та отозвалась раздражающим дробным звоном. Семецкий даже не вздрогнул. Молча пересел под противоположную стену, скорчился, подтянув длинные ноги к груди, сложил сверху руки и уткнулся в них лицом.       Второй мародер, тот, что и раньше вел себя поспокойнее, что-то шепнул своему напарнику, и показал в сторону выхода - видимо, предлагая доложить о случившемся Борову. Первый кивнул, стараясь скрыть облегчение, и оба бандита покинули подвал, в кои-то веки оставив пленников в одиночестве.       - А вы правда бессмертный? – подала голос неожиданно осмелевшая свободовка.       Семецкий поднял голову, и Шмель вдруг подумал, что, наверное, именно так смотрят на людей безнадежно больные собаки: они знают, что их вот-вот усыпят, но все равно прощают своих хозяев, и в глазах их до последнего вздоха светится точно такое же понимание и смирение.       - А ты как думаешь? – устало улыбнулся ей сталкер. Девчонка порозовела, понимая, что сморозила глупость. Не дожидаясь ее ответа, Семецкий обратился к долговцу: - Давно вы здесь?       - Я – третий день, - сказал Шмель. - Эта стрекоза, – он кивнул в сторону соседней клетки, - часов пять-шесть... Слушай, а если ты и правда бессмертный, какого хрена ты здесь делаешь? Ты ж Легенда, этакий Неуловимый Джо.       - Неуловимый Джо? – переспросил сталкер.       - Ну, вроде как был такой древний анекдот, - смутился Шмель. - Общий смысл, что Джо неуловимый, потому что нахер никому не сдался.       Семецкий снова улыбнулся – грустно и растеряно. Долговцу на мгновение стало стыдно за свое сравнение.       - Так не бывает, - сказал он. - Что человек совсем никому не нужен. Даже я вот кому-то понадобился. Как-то так...       - Интересно, зачем? – протянул Шмель. Он размышлял над этим с тех самых пор, как услышал уже ставшее в Зоне нарицательным имя. - А раньше тебя найти пытались?       - Нет, - Семецкий покачал головой. - А если и пытались, я об этом не знаю, - он вздохнул. - И Ромыч опять ворчать будет...       - Ромыч? – заинтересовался Шмель.       - Друг, - сталкер прислонился затылком к стене, прикрыл глаза. - Мы должны были встретиться. А я... вечно опаздываю... В этот раз вообще глупо как-то получилось.       - Да уж, - долговец вдруг вспомнил, что так и не представился. - Я - Шмель, кстати.       - А я – Гайка, - тут же влезла его соседка.       - Это как в мультике, что ль? – поддел ее Шмель.       - Ну да, свои Гаечкой зовут, - не смутилась девчонка. - Я ведь механик, - добавила она с гордостью.       - Баба-механик... - заржал долговец. - Хана «Свободе».       - Пошел ты! – тут же ощетинилась она.       В этот момент в подвал вернулись мародеры, человек десять, во главе с Боровом – Шмель узнал его по виденным когда-то на базе ориентировкам.       - Этот, что ли? – главарь банды невежливо ткнул толстым пальцем в сторону клетки с Семецким. - А не пиздишь?       - Бля буду, - ответил один из уже знакомых пленникам бандитов. - Его тот псих уделал, а он сидит вон, живее всех живых.       Боров присел перед клеткой на корточки, с интересом разглядывая Легенду Зоны, словно он какое-то диковинное животное.       - Может, договоримся? – спросил вдруг бандит совершенно нормальным голосом, без принятых в среде его прихлебателей гнусавых интонаций.       - О чем нам договариваться? – усмехнулся Семецкий.       - Сразу к делу, уважаю, - Боров одобрительно покивал головой. - Значит так: здесь, в окрестностях базы, целое поле аномалий имеется. Пацанов туда слать – сам понимаешь, а тебе вроде как похуй – один хрен воскреснешь. Думаю, добытых там артефактов как раз хватит долг твой отработать. Что скажешь?       - А я у тебя не занимал, - заметил Семецкий.       - Нет, родной, ты, видать, не догоняешь, - Боров достал пачку сигарет, предложил сталкеру, но тот покачал головой. Бандит пожал плечами. Шмель же почувствовал, как во рту скапливается слюна от нестерпимого желания покурить. - Пока тебя брали, ты пятерых моих парней уложил. Нехорошо. Другого кого я б за такое грохнул без раздумий, но ты мне нравишься. Я даже готов тебе помочь, если ты, конечно, согласишься оказать мне небольшую услугу...       - К примеру, сдохнуть раз двадцать, так? – хмыкнул Семецкий, даже не пытаясь сделать вид, что верит мародеру. - А взамен ты меня, наверное, сразу же отпустишь, и даже благословишь на дорожку?       - Запросто. Натаскай нам артов и вали на все четыре стороны, - Боров щелчком отбросил окурок в сторону. Тот приземлился в двух шагах от Шмеля. Долговец сглотнул, глядя на тлеющий огонек едва ли ополовиненной сигареты. Несколько бандюков с интересом уставились в его сторону, ожидая, что он будет делать.       Шмель наступил на тлеющую сигарету и провел подошвой в направлении решетки, размазав ее по ноздреватому бетону пола. Еще не хватало бычки досасывать.       Потеряв интерес к устоявшему перед искушением долговцу, мародеры обратили внимание на девчонку. Гайка, заметив их оценивающие взгляды, отползла от двери клетки поближе к Шмелю.       Сталкер тем временем ни в какую не соглашался идти в аномалии. Понимая, что привыкшего ежедневно умирать человека напугать почти невозможно, Боров поднялся, о чем-то размышляя.       Шмель, кажется, догадывался, о чем он думает. Сам долговец в подобной ситуации видел лишь один способ заставить Семецкого работать на себя: пытка.       У каждого человека есть свой предел, и наверняка существует какая-то черта, перейдя которую, можно сломать даже Вечного Сталкера. Шмель не хотел знать, что тот способен вынести. Ему вдруг очень ярко представился едва дышащий окровавленный кусок мяса – он уже видел такое и даже сам пару раз прекращал чужие мучения. Но самое жуткое: любой человек все-таки смертен. Любой, кроме Семецкого, обреченного оживать снова и снова и не имеющего возможности даже таким, пусть не лучшим способом, сбежать от боли.       Боров бросал оценивающие взгляды на сидящего в прежней позе сталкера, прикидывая, стоит ли выгода возможного риска.       Мародеры рангом пониже, решив, что ничего важного пока не происходит и главаря можно отвлечь, подошли к нему за разрешением забрать пленницу наверх. Шмель увидел, как побледнела Гайка, услышав их заискивающие просьбы. Понятное дело, что они ей не цветы дарить собирались.       Раздраженный Боров отмахнулся, предоставляя подчиненным полную свободу действий. Бандюки обрадовались, столпились у клетки со свободовкой, звеня ключами и отпуская пошлые комментарии. Девчонка, наплевав на клановую вражду, прижалась к долговцу сквозь решетку, вцепилась в его рукав в поисках защиты.       Шмелю было жаль ее, но он прекрасно понимал, что, попытайся он сыграть в благородного рыцаря и помешать пытающимся вытащить ее из клетки уродам - всего один выстрел, и ему трындец. И свободовка в этом случае все равно достанется быдлу на поругание.       Он с трудом отцепил от себя девчонку, отодвигаясь от смежной решетки. Гайка выругалась и принялась отпинываться от тянущихся к ней рук.       - Стоп, - раздался вдруг тихий голос Борова. - Тащите ее сюда.       Анархистку с грехом пополам выволокли из клетки. Она брыкалась, кусалась и визжала, пока кто-то не врезал ей под дых. Сложившуюся пополам свободовку бандюки подтащили к камере Семецкого и поставили на колени рядом с Боровом.       - Милая, правда? – тот схватил Гайку за волосы, задрал ей голову, демонстрируя сталкеру искаженное злобой, покрасневшее лицо. - Умыть бы, причесать – вообще конфетка, что скажешь?       - Отпусти ты ее, - обреченно сказал Семецкий, понимая, что Боров нашел его слабое место.       - Неплохой бонус, как считаешь? - ухмыльнулся бандит.       Он открыл клетку и втолкнул девчонку внутрь. Она упала, практически уткнувшись носом в берцы Семецкому. Сталкер помог ей подняться, и Гайка совсем по-детски прижалась к его боку, волком глядя на обступивших клетку мародеров.       - Как я понял, мы с тобой договорились, - уточнил Боров. Семецкий еле заметно кивнул.       Шмель, не удержавшись, фыркнул – ну и идиот. Не ожидал он, что легендарный Вечный Сталкер окажется такой размазней. Сдалась ему эта дура... А Боров, хоть и та еще тварь, но раскусил ведь - явно не за красивые глаза местным паханом заделался. Самому Шмелю даже в голову не пришло бы шантажировать Семецкого какой-то левой бабой.       - Выходи, - сказал главарь. Сталкер нехотя поднялся, погладил свободовку по голове и, пригнувшись, выбрался из клетки. - Девку пока чтоб пальцем не трогали, ясно? - Боров оглядел своих людей. Мародеры заворчали, но возразить ему никто не решился.       Семецкий вышел из подвала следом за бандитами. И только тогда Гайка позволила себе расплакаться.