Скелет

Скелет просыпается от пораженного присвиста, несколько мгновений пытается понять, в какой из реальностей он находится. Пахнет сигаретами и пустотой. Если принюхаться, можно ощутить запах парня, который ходит от стены к стене, разглядывает его рисунки. Незнакомец пахнет железом, точно как в лаборатории Железного, яблоками, кучей мыслей в голове и ветром. — Привет, Кудряшка, — бормочет Скелет. Вытаскивает из-под одеяла одну руку, вяло ей машет. — Ничего, что я вломился так? Не думал, что ты будешь спать, сейчас же семь вечера. Я привык твоим окном как входом пользоваться, ты не против? Скелет привстает на кровати, смотрит на Паркера. Что-то заставляет его кивнуть. Он сам не знает точно, что именно — неловкая ли улыбка Паука, то, что он нервно ломает пальцы, или тот аромат, который Скелет может учуять только сейчас, посмотрев в глаза подростка. Питер пахнет одиночеством, точно так же, как сам Александр. — Мое окно всегда для тебя открыто. — Спасибо. Слушай, а кто это? — Паркер показывает на гротескно-горбатое животное на стене. — Это слон. Его давным-давно нарисовал мой друг. Он так видел… Я постарался скопировать его. — Жуууть, — тянет Питер. — Мне нравится! Слушай, а ты не хочешь в столовой что-нибудь нарисовать? Там стены как-то пустоваты. Ну пошли! Посмотришь хотя бы, как там! А то я дико проголодался. Реальность кажется зыбкой и изменчивой, точно как ряска на болоте. Стоит лишь вглядеться, как поймешь, что тебя засасывает всё глубже. Скелет послушно идет в столовую, съедает пригоршню пасты, потому что Питеру неловко есть одному. Пока Александр вяло ковыряется в своей тарелке, Паук приносит на стол два полных подноса и начинает быстро поглощать еду с них, запивая всё газировкой, шесть банок которой он принес в башню в своем рюкзаке. — У меня ускоренный метаболизм, — поясняет кудрявый. Добивает гамбургер в два укуса, шумно глотает. — Ну вот, смотри, видишь, я уже давно говорю всем, что надо бы здесь что-то на стенах развешать. Кэп все загонял свою тему про военные фотографии, но их хватает в музее. А это только наша столовая, хочется чего-то… — Хочется свой след, да? Я могу нарисовать тебя. Все варианты тебя на этой стене. Питер смотрит на него с интересом, запихивает в рот маффин. Паркер втихомолку ставит видеокамеру на стол, так, чтобы охватить весь вид: тонкую спину Скелета, пустую, белую стену, на которой постепенно начинают появляться образы. Когда художник понимает, что не достает до нужной высоты, Питер молча подставляет свои плечи. Перед этим он предусмотрительно надевает маску, что довольно странно выглядит в сочетании с обычной одеждой — чересчур большой толстовкой и джинсами. Скелет вполголоса рассказывает Питеру его будущее, рождающееся под его тонкими, расцарапанными пальцами. Его немного ведет от руки Питера на своей лодыжке, наверное, поэтому он рассказывает о любви. Такой, которая бывает только раз в жизни, и то, если повезет. Паркер позже добавит к ускоренной записи того, как Скелет рисует, помехи на пленке, полосы, битые пиксели, разбавит черно-белыми кадрами. Он не сможет выложить этот клип. *** Когда он возвращается на следующий день с парой заживающих ножевых ранений, синяком на скуле и сбитыми костяшками, с Нэдом, шумно возмущающимся «придурком Флэшем», то видит, что Скелет получил апгрейд. Теперь и на второй ноге у него ботинок, точь-в-точь как деталь Марка-2, с репульсором, способным держать парня в воздухе. Скелет дорисовывает «одно из воплощений», более тощего Паука в черном костюме, он выстрелил паутиной вправо, и кажется, что Паук-2 готов сорваться с рисунка в любой момент, настолько реалистично он выглядит. — И что сделал Флэш? — спрашивает Клинт, притаившийся в углу столовой. — Ничего особенного. — Ничего особенного? — всплескивает руками Нэд. — Да он же сказал, что Бен…! — Да, ничего особенного, — перебивает его Питер, незаметно перемещая руку на живот. Кажется, один из стежков на ране порвался. — Ничего нового. Все та же школьная… Ты же знаешь, это все потому что я получил девяносто пять баллов за тест, а он девяносто один. Мистер Бартон, тетя Кэрол не прилетела? — Нет, малыш, не видел ее. — Хм. Может позже прилетит?