Очередная история о фикрайтерах в ссылке

— Совсем охренел?! — именно этот вопль меня разбудил. Личность чрезмерно громкого смертника определить было нетрудно: Макс. Судя по ругани и угрозам сбоку, Таня с Кортни тоже проснулись и жаждали кое-чьей макаронистой крови. — Тише ты, девчонки ещё спят, — зашипел на крикуна Дэс. — Поздняк метаться, милые мои, — я вылезла из палатки. — Сейчас кого-то будут бить по морде. Я хрустнула костяшками и достала дубинку, которую всегда держала при себе. — А теперь признавайся, смертный, не офигел ли ты часом? Какого орёшь с утра пораньше? — я постаралась принять вид максимально грозный — прям как на фотке в газете. — Спокойно, Джейн, спокойно, — Макс выставил перед собой руки. — Я на этого придурка орал, — он махнул рукой в сторону админа. - Он, походу, последние мозги растерял, пока за моей сестрой гонялся. — Эй, ты не можешь запретить мне встречаться с Таней, ты ей не отец, — запротестовал командир. — Я ей брат! — Троюродный, — заметил Лэфт. — А ты вообще заткнись! — Админ, кажется, что-то задумал. Не хотите сказать, что именно? — вмешалась я. — Нам нужно добраться до города. — Ну видишь, он совсем рехнулся! — завопил Макс. Дэс согласно закивал. — Ничего я не рехнулся. Да, это рискованно, но оно того стоит. Тут километрах в тридцати Адлер находится. Там должны быть эти «Борцы за свободу слова и творчества». Их сейчас в любом крупном городе как собак нерезаных. И они могут нам помочь. Мы же теперь почти символ их движения. Ты ж сама видела их плакаты, Джейн. На каждом втором наши рожи. С нами даже мемы есть. Надо их найти и вместе с ними бороться за освобождение фикрайтеров. Вдруг я заржала. Парни непонимающе посмотрели на меня. — Я Огненная Китнисс! — воскликнула я, уже чуть ли не икая от смеха. — Сойка, мать вашу Амбридж, Пересмешница! Не, серьёзно, ассоциации были именно такие. Представила админа в платье, как у Лоуренс в Голодных Играх. Красненьком таком, в пол, со стразиками. И он крути-и-и-ился, а подол полыха-а-ал. Накатил новый приступ ржача. Дэс и Макс тоже хохотали, наш командир недоумевал. — Ладно, поржали, и хватит, — сказала я. — Если не считать моих ассоциаций с Голодными Играми, идея действительно хорошая. И не смотри на меня, как на предательницу, Дэс. Риск оправданный. — Да нас тут же поймают! — возразил Лэфт. — Тогда предложи что-нибудь получше. Вот именно, других вариантов нет. Шастая из деревни в деревню и изредка грабя магазины, мы ничего не добьёмся. Нужно освободить остальных. Мы сбежали только благодаря ним. Мы им должны. — Да вы просто жалкие трусы! — сказала вылезшая из палатки Кортни. — Хватит бездельничать, пора сделать что-то полезное. — Устами младенца… — заявил админ. — Собирайте вещи. Пора идти. Если повезёт, за два дня дойдём. Мы спешили. Было известно, что второго августа будет очередная акция протеста. На ней мы хотели появиться. Причём официально. Мол, мы здесь, мы с вами, мы не прячемся, как крысы, а боремся. Да и нужно было как-то сообщить оставшимся в лагере, что мы не сдохли где-нибудь в лесу под кустиком, а СМИ для этой цели подходили идеально. И мама с папой тогда узнают, что я жива. Телефоном, который они прислали, я воспользоваться не могла — звонок скорее всего отследили бы, и следующим же утром я бы уже ехала обратно в лагерь. Такое развитие событий меня не устраивало совсем. Как и всех в нашей компании. Кстати, из лагеря не было никаких вестей. Конечно, и раньше в газетах ничего не писали, но побег должен был привлечь внимание журналистов к тому месту, откуда, собственно, смотались шестеро заключённых. Видимо, даже самые упёртые не смогли узнать, что происходит за бетонными стенами. Хотя… Это было ожидаемо. После такого сто пудов усилили охрану и ужесточили порядки. Что же теперь там творится? Что случилось с теми, кто участвовал в отвлекательной операции? Что сделали с Котом и Поляной? Не было никакой возможности узнать ответы на эти вопросы. Но вот кое-что другое мне теперь было известно. Админ вчера во время привала оттащил меня в сторонку и рассказал. Газеты уже давно раструбили на всю страну про гибель антифанфика. Фотография убийцы к статье прилагалась. Так что самой известной и, соответственно, самой обожаемой/ненавидимой личностью в нашей компании была я. Моё лицо знало настолько много народу, что нужна была новая маскировка. Теперь переодевание в парня не поможет — узнают и с почестями доставят в ближайшее отделение полиции. Это было очень-очень плохо. Потому что по причине моей потрясающей известности, меня нельзя было просто оставить в лесу. Это ведь какой будет эффект, если моя драгоценная тушка появится на акции протеста. А если ещё и речь толкнёт… В общем, рискнуть стоило. Мы остановились и стали ставить палатки. Адлер был совсем рядом. За ужином — спасибо Марье Петровне за обалденно вкусные пирожки! — был составлен план на завтра. В сети на страничке одного из главных местных активистов «Свободы слова и творчества» обнаружился его номер телефона. Мы собирались позвонить этому парню и назначить встречу. Вся надежда была на то, что он решится прийти. Тогда мы сможем принять участие в послезавтрашней акции. А учитывая то, что у нас была теперь такая вся известная я, да и остальные тоже не абы кто — сбежавшие фикрайтеры собственной персоной, то фурор обеспечен. Журналисты будут драться, как слизеринцы с гриффиндорцами, за право написать статью обо всём произошедшем. А это нам и нужно.