Рабыня

Мы летели на странном транспорте эльдарки, открытом со всех сторон и огражденном лишь узкими перилами, и я старалась не смотреть по сторонам. Во-первых, меня смущали чересчур уж откровенные взгляды сопровождавших женщину воинов, а во-вторых, я испытывала головокружение и тошноту всякий раз, когда мой взгляд невольно замечал искаженные пространственные формы и строения, мимо которых мы пролетали. Это было безумное, противоестественное для человека место, сводящее с ума. Жить здесь – худшую участь трудно себе представить. Поневоле я задумывалась о своей будущей судьбе – меня отделили от остальной группы рабов, их увез другой подчиненный эльдарке транспорт в неизвестном мне направлении. Может, она решила сжалиться надо мной и отпустить? Нет, конечно, вряд ли стоит ждать такого благородства от этих, как выразился старик, не имеющих ничего общего с людьми, существ. И все же надежда боролась во мне со страхом и опасением за свое будущее, и эти две эмоции попеременно одерживали верх. Моя хозяйка внимательно наблюдала за мной, ловила каждое мое движение – я ощущала на себе взгляд ее темных глаз, скрытых за прорезью шлема, и от этого взгляда мне почему-то становилось не по себе, мурашки пробегали по моей спине. Когда наш рейдер прибыл на место, залетев внутрь тоннеля, ведущего в глубину одной из исполинских построек, и пришвартовался к причалу, я поняла, что надежам на свободу сбыться не суждено. Но я и представить себе не могла, что все, что было до этого, весь ужас, отчаяние, вся боль, что я пережила, окажутся лишь бледной тенью мучений, которым подвергнет меня Риана. На сей раз она лично вела меня в поводу, а ее воины шли следом. Мы вошли внутрь большого зала, и на нас обратились взоры эльдаров, мужчин и женщин, находящихся внутри. Кто-то из них был занят тем, что приводил в порядок свое оружие и доспехи, другие просто лежали, развалившись на своих ложах, и вдыхали сладковатые ароматы, источаемые курильницами. Очевидно, это была казарма. Наверное, их было не так много, как мне вначале показалось с перепугу, не более полутора-двух десятков. Но и этих мне хватило с головой, чтобы запомнить последовавший далее кошмар на всю жизнь. Риана вытолкнула меня вперед, заодно отцепив ошейник, и сказала своим что-то, видимо, веселое - они все рассмеялись. Я потерла шею и неуверенно оглянулась на хозяйку, не зная, что делать дальше, и в этот момент почувствовала прикосновение. Чьи-то руки резко схватили меня и развернули так, что я оказалась лицом к лицу с мужчиной-воином, чье лицо было искажено похотливой улыбкой. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня за запястья. Я заметила, что другие эльдары приблизились к нам, обступив кругом, так что сбежать я бы не смогла, даже если бы мне удалось освободиться от этой болезненной хватки. Я изогнулась, пытаясь вырваться, и ударила мужчину ногой, но он лишь рассмеялся на мои неуклюжие попытки самообороны. Сзади ко мне подошел еще один эльдар. Схватив мои волосы в пучок, он потянул мою голову в сторону, а затем я ощутила, как под лопатку мне вонзается какая-то игла. Место укола здорово болело, а жидкость, которую мне вводили, обжигающим огнем разошлась по телу. Тогда я еще не знала, что этот укол должен был предотвратить потерю сознания от болевого шока. Несмотря на абсурдность подобных попыток, я инстинктивно продолжала сопротивляться, вырывалась, плакала, кричала… Но ответом мне был лишь смех моих мучителей. Меня кинули на одну из кроватей и привязали руки к ее спинке какой-то веревкой. Ноги мои, чтобы я не лягалась, они также схватили и широко развели их в стороны. Я почувствовала, как к моему горлу подступает тошнота из-за панического ужаса, как тело пронизывают тысячи ледяных мурашек, я плакала и извивалась в своих путах, но их это лишь сильнее возбуждало. Очевидно, воинам было не впервой участвовать в подобных забавах. И мне пришлось на своей шкуре ощутить все то, что не так давно пережила моя подруга – но в еще больших масштабах, если так можно выразиться. Ведь моих мучителей было большее количество, и они никуда не спешили. Когда первый из них вошел в меня, я почувствовала, как мое тело взрывается от резкой боли внизу живота, но это было лишь началом, прелюдией. Боль… все их действия были направлены на то, чтобы причинить ее мне как можно больше и как можно сильнее. Они не просто насиловали, но и избивали меня, так, что мое тело превратилось в один сплошной комок боли, я ощущала вкус крови и обломки зубов у себя во рту… Когда им надоело это развлечение, они принялись резать меня ножами. И эти раны, которые они наносили на мое тело, тоже вызывали в них похоть, и они терлись о них, используя для удовлетворения извращенных желаний своей плоти. Кто-то из воинов, забавы ради, выстрелил мне прямо в ногу, в ступню – и я ощутила, как острые ядовитые осколки разъедают ее, проникая в глубину. Я плакала и задыхалась от боли, на лбу выступили капельки пота, сердце билось часто-часто и казалось вот-вот захлебнется, но спасительное беспамятство не приходило. Эта пытка все длилась и длилась, у меня давно уже не было сил вырываться и кричать – я просто лежала обмякшим куском мяса, дожидаясь, когда все закончится. Должно же все закончиться рано или поздно, хотя бы и моей смертью – даже ее я бы восприняла с радостью, как облегчение страданий… С трудом я повернула голову, чтобы посмотреть на мою хозяйку. Неужели ей совсем, ни капельки не жаль меня? Она же сама женщина и должна понимать, что испытывает другая женщина, подвергаемая насилию? Она ведь может остановить все это! Может спасти меня! Увы! Моим глазам предстало отвратительное зрелище. Эльдарка сидела в глубоком кресле, сняв нижнюю часть своего доспеха и раскинув ноги, и бесстыдно ласкала себя, ничуть не стесняясь своих воинов. Ей нравилось то, что они делают со мной, это распаляло ее похоть. И она получала от этого удовольствие. Мерзкое, извращенное существо. Я закрыла глаза, чтобы не видеть весь этот кошмар. Про себя я шептала молитву, все еще надеясь, что Бог-Император вернет мне свою милость, и пошлет если не спасение, то хотя бы беспамятство или смерть. Но ни то, ни другое, так и не пришло ко мне, и пытка длилась еще долгие, очень долгие часы. И лишь когда все наконец закончилось и я почувствовала, как меня взяли на руки и несут к выходу из казармы, пришла спасительная темнота.