Увидеть желаемое любой ценой

Квартира Джиёна была пыльной, одинокой и пустой. Но пахло домом, а не лекарствами, и уже поэтому Квон был рад жить здесь. Уборка заняла несколько дней. За три года накопилось много мусора и погибли все цветы. Джи радовался, что у него не было животных: потерять после комы еще и любимца его сердце точно не выдержало бы. Да и запах разлагающейся тушки просто так не выветришь из комнаты. Джиён заново нашел работу, постепенно стал возвращаться в социум, учился общаться заново. Старые друзья реагировали по-разному; больше всего удивляла реакция людей, которые были уверены, что Джи умер и откровенно пугались, шарахались и белели от его вида, нет чтоб порадоваться. Квон чувствовал себя незваным на любой праздник, его, получается, и не ждали, раз думали, что он мертв. Как сказал один знакомый: «Человек, которого похоронили на словах при жизни, будет жить до глубокой старости». Джиён не особо радовался этому сказанию: значит, мучиться ему предстоит очень долгое время. Первый год жизни после комы был самым тяжелым. Начинать новую жизнь с одиночества всегда тяжело. Но Джиён держался на обещании стать сильнее, и трудности укрепляли его характер. Он по-прежнему много рисовал, правда, ничего, кроме Сынхёна, рисовать не хотелось. Помешательство продолжалось, но Квон прощал себе эту слабость. Он ведь не преследует Сынхёна, не мешает ему жить. Он просто рисует воспоминания. Его глаза, губы, скулы. Уши, волосы, брови. Ноги, тело, спину. Всего Сынхёна или отдельные части тела. Шкаф постепенно наполнился карандашными набросками: Джи редко доходил до раскрашивания, и черно-белые варианты ему нравились больше, поскольку напоминали о его черно-белой жизни. Второй год был легче. Джиёна повысили на работе, и в основном он жил ею. Он много работал и на дому, и в офисе, все подумывал открыть свое дело, да решимости не хватало. Зимой у него появилась девушка. Миленькая такая, но глупая. Хотя ему этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким, утолять потребность в сексе и … перестать думать о Сынхёне. Они ведь были почти знакомы, но он навсегда останется непрочитанной, но желанной книгой для Джиёна. Когда настал третий год жизнь после комы, Квон окончательно оклемался и адаптироваться к самостоятельной жизни. Сейчас ему удивительны были мысли о том, что он хотел покончить жизнь самоубийством. И уж тем более благодарность к Сынхёну за то, что он остановил его тогда, росла с каждым днем, разливаясь вне пределы его души, и расходилась вокруг, во внешний мир. Джи пожертвовал много денег в фонд больницы, где работал Чхве. Он бы еще что-то сделал для него, но вмешиваться в жизнь чужого человека не хотелось, а пересекаться с ним тем более. Джи подозревал, что будет слишком больно и раны, которые заживали три года, начнут вновь кровоточить. Работа текла своим ходом, открывая для Квона новые перспективы. Он все-таки открыл свое маленькое дело, постепенно увеличивая обороты. Его фирма делала сайты крупным компаниям, помогала с техническим обеспечением и дизайном, рекламой и слоганами на афишах. В общем, креатива хватало. И Джиён больше не боялся «не успеть». Теперь, когда он почти умер не один раз, жизнь казалась слишком длинной. И может, если впереди и был короткий обрыв, то за плечами расплывалась бесконечность. Поэтому все дела велись неторопливо, и у Джиёна впервые получалось все так, как он планировал. К концу лета Джиён вновь жил один. С девушкой отношения не сложились, зато он купил себе собаку. Приходишь домой, а она тебе радуется и не высказывает претензии о том, как ты много работаешь и не уделяешь ей время. Квон даже и не думал, что завести собаку - это так здорово. Гахо, так звали любимца, был шарпеем. Он любил проводить с ним свободное время, гулять, учить командам. В чем-то питомец пошел в хозяина: это проявлялось в характере или привычках, например, Гахо ни за что не будет есть то, что не ест его хозяин, поэтому вместо корма приходилось давать ему роллы и прочую фигню, которую он ел сам. Гахо был разборчив в людях и так же, как и сам Джиён, предпочитал общество своего хозяина, а не других людей или собак. Они оба любили валяться на диване и смотреть шоу по телевизору. Еще Гахо любил газеты, как и его хозяин. Только Джиён их читал, а он жевал. Погодка в ноябре выдалась непростой: дождливый Сеул все никак не мог решить - переходить в зиму или оставаться навсегда в лете. Ливень был такой сильный, что, даже шагая с зонтиком, Джиён был мокрым по колено. Он ругал себя за то, что не взял дождевик, не заправил машину и не смог словить такси - все в этот день указывало на то, что идти ему пешочком до самого дома. Почему-то именно сегодня Квон вспомнил о Сынхёне. Не то чтобы он не вспоминал о нем совсем, просто каждый раз на воспоминание что-то наталкивало, а сейчас было просто грустно и захотелось его увидеть и похвастать, какой он молодец и как у него все замечательно, просто так, чтобы хён ему улыбнулся. Джи шагал по мостовой, почти полностью погружая туфли в воду (настолько сильный был дождь), но тем не менее не прибавлял шагу. В центре Сеула протекала красивая река Чхонгечхон. Корейцы ценят природу, поэтому построили кучу мостиков, позволяющих переходить дорогу без ущерба потоку реки. Джиён бежал через очередной такой мост, как вдруг его внимание привлек парень, стоящий с краю моста и смотрящий вниз, на поток воды. Картина обычная, вот только был такой сильный ливень, а на нем лишь кожаная курточка, да и он без зонта или плаща. Парень был мокрый до нитки, и было видно, что он пребывал в подавленном состоянии: не просто же так он стоял под дождем и смотрел вниз. Квон испугался, что этот человек задумал спрыгнуть. Сейчас ему было страшно осознавать, что он сам три года назад прыгнул бы, не задумываясь. - Не делайте этого, все будет хорошо, - прокричал он, подбегая как можно ближе, но и держась на расстоянии, чтобы его не напугать. Парень медленно повернул голову, и, когда он убрал мокрые пряди волос с лица, Джиён ахнул, узнав в нем Сынхёна. Ты же всегда появляешься, стоит мне только захотеть. Тогда, может, я все еще сплю? Квон молча стоял, смотря на Чхве, а тот аналогично смотрел на него. Оба были не готовы, чтобы встретиться вот так, случайно. - Квон Джиён? - спросил Сынхён и Джи отметил, что голос у парня совсем не изменился. Он слегка возмужал, стал выглядеть взрослее и, кажется, стал ходить в качалку, потому что спина его казалась такой невыносимо широкой, что было не обхватить руками; а еще пропала детскость в глазах, сменяясь на печаль и разочарование, но это действительно был он. Квон мокрыми ногами прошагал к нему ближе, закрывая его своим зонтиком, чтобы тот не промок еще сильнее. - Готов поспорить, что, смотря на реку, вы подумали обо мне, - он улыбнулся ему, чувствуя, как сердце переполняется счастьем. Зря он боялся с ним встречаться. Это оказалось не больно, по крайней мере пока… - Удивительно, но верно: вспомнились вы… Может, на «ты»? Я не на работе. Квон кивнул. Он и рад был перейти на «ты» еще в больнице, да духу не хватило. - Я вижу, мокрый весь, прыгать собирался? Чхве снова посмотрел вниз и хмыкнул, выбрасывая напрочь промокшие сигареты в воду. - Мелко же, не разобьешься и не утонешь. Нет, я размышлял. О жизни, - он вновь стал задумчивым, и Джиён решил, что, видимо, у него случилось что-то плохое, раз он даже до сих пор не заметил, что стоит под дождем неизвестно сколько времени. - Понятно, неожиданная встреча в любом случае, - рука у Джиёна уже начала затекать: все ж Сынхён был выше его, и зонтик приходилось держать, напрягая руку. Чхве заметил это и легким движением взял зонт сам, держа его над обоими. - Приятная встреча, - добавил Чхве наконец, одаривая улыбкой, усталой и немного измученной. - Ты выглядишь славно, я очень рад, что у тебя все хорошо. Хорошо же? - переспросил он на всякий случай, хоть и был уверен почти на сто процентов. Джи посмотрел на бегущих мимо людей и вздохнул. - Не место для беседы, мы оба промокли - заболеем. Приглашаю ко мне домой на чашечку кофе с корицей, я живу вот в этом доме. Чхве посмотрел на здание, потом на Джиёна и нахмурил брови. - А откуда ты знаешь, что я пью с корицей… Джи театрально вздохнул и закатил глаза. - Раз боишься, то я пошел: ветер сильный поднялся… - Кто сказал, что я боюсь? - буркнул Сынхён и, шмыгая носом, вместе с Джи направился к показанному дому. В квартире их встретил шарпей Гахо, облаяв пришедшего гостя со всех сторон. - Тихо, веди себя прилично, - хозяин сделал ему замечание и снял с себя промокшую обувь. Сынхён осмотрел маленькую квартирку, улыбаясь. Все было подобрано со вкусом, здесь было уютно и прибрано, даже ничего лишнего нигде не виднелось, типа носков или неубранных банановых кожурок. Не совсем было свойственно для квартиры холостяка. Чхве сделал вывод, что у Джиёна никого нет, потому что женских вещей тоже не было видно и мужских лишних также не намечалось. Ну, например, лишней пары обуви другого размера или две бритвы в ванне. Не то чтобы Сынхёну это было интересно, но поток мыслей было не остановить. - Возьми, а то простудишься, - сказал Джи, принося в ванну домашние спортивные штаны, футболку и толстовку с носками. - Не знаю, твой ли размер, но это мне свободное, должно налезть. - Спасибо, - поблагодарил его Сынхён и смущенно стал ждать, когда Джи выйдет. Квон стоял, облокотившись об косяк двери, и лишь потом понял, почему именно его гость ничего с себя не снимал. - Серьезно? Мы же оба парни, - возмутился Джи, - и ты три года видел мой член, - добавил он с некой обидой. - Я тогда на работе был, а тут в гостях. Мне, правда, неловко перед тобой раздеваться… Джиён понимающе кивнул и вышел из ванны, закрывая дверь и слушая, как тут же за ним клацнула щеколда. Когда Сынхён вышел из ванной комнаты, чайник на кухне закипел и Джи запарил два рамена. - Я с работы, поэтому ничего не приготовил. Сойдет такая лапша? - Джиён смущенно посмотрел на гостя и поймал себя на мысли, что первый раз видел его в домашней, а не в рабочей одежде. Ему шло. На самом деле Чхве обладал такими чертами лица, что ему подходил любой стиль шмоток. - Сойдет, не стоило так беспокоиться. Вещи высохнут, я вызову такси и поеду домой. Он сел за стол, скромно пряча ладони под своими ногами и следя за движениями Джиёна. Даже не верилось, что этот живой, улыбчивый и что-то рассказывающий без умолку человек три года назад совсем не хотел жить. Сердце радовалось, и это было видно на сынхёновом лице. - Чего? Ты совсем меня не слушаешь, - подметил Квон, усаживаясь за стол и подавая гостю палочки, но продолжил рассказывать. - А потом решил открыть свое дело, и все закрутилось, завертелось. В общем, хорошо у меня все. - Это замечательно, - улыбнулся он, ковыряя лапшу. - Я очень рад, что ты больше не грустишь и нашел себя в жизни. - Что-то сказано это не слишком радостно, - подметил Джи, дожевывая кусочек отрезанного бекона. - Зачем ты стоял на мосту? Ты прямо сам не свой, будто у тебя умер кто-то. Чхве нахмурился, переводя взгляд с рамена на хозяина квартиры, и многозначительно промолчал. - Что? Даже не скажешь? Ну хорошо, - Квон пожал плечами, но стало обидно, что ему не доверяли. Возобновилась тишина. Сынхён еще немного поморщился, непонятно: от горячего бульона или оттого, что нужно было делиться своими проблемами. - Просто так не расскажешь, да и не о чем немного. - Так не о чем или немного? - Джи рассмеялся, попивая свежезаваренный кофе, и откинулся на спинку стула. Этот Сынхён совсем не был похож на того, кто ему снился, на того, кого придумала его фантазия. Но весы пока не качнулись, делая выбор "лучше это" или же "плохо". Сынхён ощущал, как его щеки горели, а еще перед глазами все расплывалось, хотелось спать и его одолела вселенская слабость, видимо, поэтому он решил все рассказать, просто чтобы побыстрее избавиться от вопросов. - Уже второй год в этот день я выхожу на улицу и бесцельно брожу. Не задумываясь куда, главное - почему, - начал Чхве, и Джиён непонимающе выгнул бровь. - Эээ, я ничего не понимаю, - хихикнул он. - И почему? - Ты помнишь Минян, которая в коридоре встретилась, в больнице? Мы с ней полгода встречались, если честно, я готов был сделать ей предложение. Но два года назад она меня бросила в этот день. - Оу, - Квон издал разочарованный звук, стараясь скрыть радость от того, что эта особа от него отстала. И не то чтобы он претендовал на Сынхёна, но, как он считал, она явно не была ему парой. - Поэтому ты каждый год празднуешь расставание со своей бывшей девушкой? Без шуток? - Нет, теперь второй год я не праздную свой день рождения. Потому что она бросила меня именно в этот день, - Сынхён грустно улыбнулся и уткнулся в кофе. - Да еще и по СМС. Стыдно кому-то сказать: срамота такая. Наверное, она даже забыла, что 4 числа у меня днюха была. Теперь я вообще не праздную, потому что раз для самого близкого ничего этот день не значил, значит, и я мало что значу в этой жизни для кого-нибудь. Джиёну теперь многое стало ясно. И в его поведении, и в словах. Теперь получалось, что Джиён ему сочувствовал, а Чхве грустил. Жизнь - интересная штука, а «эффект бумеранга» бывал очень жесток. - Тогда чего мы пьем кофе? - Джи соскочил со стула, залезая в верхний ящик стола. - Если для дня рождения самого крутого медбрата есть коньяк?! - Я не буду, - удивился Сынхён, переживая за свое недомогание, но Джи успел разлить первую порцию по рюмкам. - Да не ссы ты, это по работе мне подарили, все равно в одного я пить не буду. Не с Гахо же? А тут повод, ну? - Ладно, - он взял рюмку и выпил залпом. Перед глазами у Чхве и так все расплывалось, а после третьей или четвёртой стопки коньяка, любезно налитой хозяином, поплыл и сам гость, только со стула на пол, рушась с грохотом и без памяти.