— Ну что ж, рассказывай, — он поставил кружку на стеклянный стол сего заведения, и она издала отвратительный стук, отчего я слегка поморщился, — начнем с того, как тебя зовут то? — он растянулся в непринуждённой улыбке и с нескончаемым интересом бессердечно пытался прожечь во мне дыры. Взглядные дыры? Так это называется?
— Джерард. Джерард Уэй. А ты, незнакомец с небывалой коммуникабельностью, как называешься? — Я попытался сказать это как можно проще, но, кажется, что это наоборот получилось слишком уж наигранно. М-да, я составляю сложные предложения так же, как выгуливаю утконосов больных синдромом интерметаморфоза. Как? Да хреново!
— Фрэнк, - он протянул мне руку, а я любезно пожал ее в ответ, — приятно познакомится. - Он чуть-чуть опередил меня. Ведь эту фразу, по идее, должен был сморозить я, не так ли? Или не я? Ай, да ладно! Мне ли не все равно. Почему я вообще так волнуюсь? Да, я всегда был довольно замкнутым и испытывал дискомфорт и неловкость, находя новые знакомства, но работа в журналистике давным-давно научила меня уверенно общаться с незнакомыми людьми.
— Взаимно, - с легкой улыбкой на лице сказал я и уткнулся носом в свой кофе. Я любил рассматривать разводы, оставленные только что ложкой, которые мельчайшими пузырьками рассеивались по кружке и складывали необычайной красоты волны белого помутнения.
Мы выдержали короткую тишину, но для этого парня «тишина - слово запретное». Он почти сразу же прервал ее, и на меня обвалилось миллион вопросов разного типа и сорта. Я податливо на них отвечал, стараясь скоротать время до упущения определенной темы. В итоге мы болтали ни о чем, а точнее, обо всем, чем только могут разговаривать не совсем адекватные люди. Я понятия не имею, как нас занесло к разговорам о породах собак и к теме, что высшее образование — дерьмо.
— Почему ты так мало рассказываешь о себе? Я ведь даже фамилии твоей не знаю, — с долей неуверенности в голосе выплюнул из себя эти заветные слова, на которые в ответ мог бы получить «разгадку века» или неловкое молчание, смущение и перевод темы. Этого парня трудно понять, или это только мне, подобию тупоголовой рыбки, его не понять. Не знаю…
— Мне кажется, что это не важно. Придет время, и ты сам все узнаешь, если мы конечно еще встретимся однажды снова, а фамилия моя Айеро, — он опустил глаза и на мгновение помрачнел. О Боги! Этот парень умеет мрачнеть! Мой мир не станет прежним. Правда это «мгновенное помрачнение» продлилось недолго, он вновь превратился в подобие скачущей коалы и вновь хренова туча вопросов. Я совершенно не понял, что означает это его загадочное «придёт время, и ты сам все узнаешь», но он просто не задавал мне ни секунды, чтобы я мог об этом задуматься. Этот парень слишком скрытный.
Время шло очень быстро, и я заметить не успел, как уже натикало три часа со времени нашей встречи с Фрэнки. Я совершенно забыл о Честере, которого оставил внутри. Но учитывая, что я уже три часа не давал о себе знать,не отвечая даже на сообщения, он скорее всего, поехал домой. М-да, судя по всему, дома меня выставят «на ковер» за такое поведение, но сейчас мне совершенно не хотелось об этом думать.
— Прости за то, что сильно задержал тебя. Тебе, наверное, уже пора домой. Тебя там, небось, девушка ждёт. Я просто не поверю, что у такого симпатичного парня, как ты, нет девушки. —
0,00% смущения. К чему он это сказал? Мне послышалось, или он заигрывает со мной, заодно пытаясь пронюхать, не в отношениях ли я. Черт, нет, это не может бы то, о чем я думаю. Мне точно показалось. Стоило бы перекреститься.
— У меня нет девушки, — удивление на его лице, — я гей, — я сказал это настолько гордо, как будто это орден, за то, что вытянул 3х-дневного котенка прямо из пасти голодного льва или помог бабушке подняв грузовик, который грозился сбить ее внука. Заметив этот факт, я моментально смутился. К чему я вообще это сказал? Я ведь не был уверен в этом на сто процентов. Откуда я могу знать, что я гей, если ни один парень прежде меня не заинтересовывал? Но глядя на Фрэнка мне очень хотелось быть геем, как бы это ни звучало.
— Прости, я не знал, — он легонько улыбнулся и посмотрел мне в глаза. Да сегодня «вечер улыбашек», блять.
— Ладно, — я выдохнул, давая понять, что разговор и вправду пора заканчивать. — Мне действительно пора, а то друг меня оставит в саду под деревцем ночевать.
— Так это и есть твой... кхм, кхм... парень? — я уже, наверное, за период всего этого «непростого» разговора тысячу раз хотел под землю провалиться, выколов бы себе глазки, оторвав бы себе рученьки, вырвав бы язычок и заживо закапывая себя под слоем хлорки.
— Нет, нет, — я отрицательно замахал руками, чтобы придать утверждению еще больше эмоциональности. — Он всего лишь просто друг. Тем более, он женат. Мы просто живем вместе, потому что мне просто-напросто больше негде жить, — я развел своими «эмоциональными» руками.
— Ясно. Ну ладно, я пошел, еще встретимся, как-нибудь, — он дружелюбно пожал мне руку, встал из-за стола и повилял своей аппетитной задницей в сторону выхода. Он ушел, а я останусь.
— Девушка, можно мне виски, два льда, — я махнул официантке рукой и она побежала выполнять мой заказ. Чувствую, сегодня будет весёлый вечер.
POV Честер
— Чез, а Чез, ты чего это ночью по подворотням шляешься? — Блять, я вышел вынести мусор, как сзади меня послышался скрипучий, подлый и немного даже пошлый... Стоп! Пошлый? Джи разговаривает пошлым голосом? Да в лесу, наверное, единорожки строем полегли. Тем временем мой «мудаковидный» дружок приближался ко мне все ближе и ближе. Меня это уже начинало настораживать.
Я немного ускорил шаг, возвращаясь в сторону дома, чтобы дать ему понять «ладно, шуточка удалась, теперь давай заканчивай», но вместо этого я лишь почувствовал крепкую хватку его руки на своей талии.
— Тише, тише малыш. Не торопись, — голос его был протяжным, тихим, пошлым и… пьяным? Джи пьян? Джи пьян в стельку?
Пьяный Джерард — угроза для всех рожающих енотиков мира сего. Неадекватные поступки? Пьяный Джерард! Изобилие американского мата по утрам? Пьяный Джерард! Опустошенный бар заведения, где он пил? Пьяный Джерард!
Ролик создан при поддержке «Пьяный Джерард!»
Ни одна беременная енотиха не пострадала в процессе создания киноленты.
— Джи, милый, пойдём домой, — я подхватил его под руку, но он стал сопротивляться.
— То есть, ты хочешь, чтобы я изнасиловал тебя прямо у нас дома? А как же Тэл? — Он заикался. Дыхание его было прерывистым и от него несло за километр, как от мусорного бака.
— Ничего страшного, она не заметит, — я прекрасно знал, что как только мне удастся затянуть его домой, то он сразу же завалится спать, где упадет и никакого «домашнего изнасилования по обоюдному согласию не состоится», а пока нужно соглашаться со всеми его условиями, дабы он перестал упрямиться.
