Шанс на смерть

      — Джи… Только не вставай, нет. Не нужно, — заботливое лепетание Тэл в ответ на мои тщетные (почти!) попытки оторвать свою поврежденную тушку от больничной койки.       — Что ж такого страшного-то могло со мной произойти, что я оказался в одном из кругов ада? — Спросил я скорее у потолка, нежели у сидящих рядом.       Странно, но я еще очень даже бодро говорю и даже формулирую мысли. Еще минуту назад мне казалось, что это намного тяжелее.       — Триста сорок один человек попали в больницу с многочисленными травмами и выжили далеко немногие… И это только те, которые не скончались на месте. — Опечаленный голос «задошилого» парня. Он ведь всегда был таким… Веселым, позитивным. Хоть я и знаю его только лишь, как скачущую коалу в кафе, но мне почему-то казалось, что он не умеет грустить. Хотя такая ситуация…       — Ого… — В моем голосе читалось удивление с хилыми нотками страха и с целыми басами сожаления, я все еще не понимал, о чем они говорят, — Но как там оказался я?       — Ты прохожий. Ты просто шел домой, — последнюю фразу Чез произнес с расстановками, — В тот день ещё погода неладная выдалась. Поэтому часть повреждений тебе принес град, размером с куриное яйцо. А еще тебе прострелили руку… Правую. Но врач сказал, что она будет функционировать.       — Неладная погода… рука… — В голове невольно стали вспоминаться моменты.

Я шёл, пробиваясь сквозь стены воды... И град ненасытный сквозь копыт и дым, Убийственно сильно бил по рукам И изредка, чётко, бил по вискам. Бывало, сквозь тьму, пробивался шумок, Заставив куряг положить свой бычок, Бежать без оглядки туда, где светло, Где люди друг друга не бьют ни за что. Где счастье и радость, Где волны шумят, Куда уплывают без возврата назад…

      — Мы, пожалуй, пойдем, — неуверенно произнес Чез. Он был измучен, убит, выжат. В его взгляде не читалось ничего, кроме грусти, скорби и сожаления. Когда он легко улыбнулся, я увидел искорку. Ту самую… Искорку. Она мелкой горошинкой поблескивала на палящем солнце. Искра радости. Он и вправду рад, что я очнулся. Я что, действительно ему так дорог? Ну, теперь я могу в этом не сомневаться.       — Конечно. Вы выглядите очень… Мягко говоря устало. Сколько вы тут просидели так? — Мне стало их поистине жаль, да. Я просто представил насколько им плохо.       — Сначала двое суток. Потом врач нас отправил домой и сказал, что все напрасно: «ближайшую неделю он точно не очнется». Мы решили поверить ему на слово и пошли, а Фрэнк остался. Он тут просидел всю эту неделю, а потом еще сутки после того, как мы вернулись, — на этих словах они встали с соседней койки и улетучились прочь, кинув какое-то: «Выздоравливай! Мы еще завтра придем!».       — Фрэнки, а ты чего не идешь? — Я реально начинаю беспокоится за этого парня. Он просидел тут больше недели. А мы ведь виделись всего один раз. Что-то тут не чисто. Спать-то, может и спал, но насчет приема пищи… Я скорее поверю в то, что его со шприца кормили, дабы он тут вместе со мной не слег.       — Первое твое слово… Ты… Я не понимаю… Почему… А что если? — Да у него целая истерика развилась по поводу моего прихода в сознание. Он сполз с белых простыней соседнего ложа на пол, обхватив свою голову руками, говоря себе под нос: «Ты… Я… Первое слово… Что это значит?» и подобное. О каком первом слове идет речь? Он обхватил предательски трясущиеся колени руками и крепко прижал к себе, начав легко покачиваться. Взгляд был пустым, отсутствующим, проваленным из реальности. Он смотрел куда-то вдаль, почти не моргая.       — Эй, Фрэнки, ты чего? — Воспользуюсь своим положением лежачего, я попробовал успокоить его словами.       — Как ты меня назвал? Фрэнки? — Мои слова быстро вывели его из минутной истерики и произошло то, чего я точно сейчас не мог ожидать. Он приблизился ко мне. Перекинул свою короткую ножку через меня и чуть приподнявшись, оказался у меня на бедрах. Я почувствовал болезненную дрожь в области коленей, но если сравнивать эту «дрожь» с приятным круговоротом эмоций, захвативших меня в их разбросанный танец, вызванный такими резкими действиями моего Фрэнки, то они просто ничто. Я сказал «моего»? Хо, ну я и собственник. Мы всего лишь один раз посидели в кафе, а сейчас он сидит у меня на бедрах, а я уже называю его «своим».       Он, не раздумывая, припал своими губами к моим, и я почувствовал тонкую ткань его губ. Они были немного шершавы и покусаны, но это придавало им гораздо большей сексуальности. Сексуальности? Что я только что сказал? Наши отношения развиваются слишком быстро, но останавливать этот «бег отношений» я ни на секунду не собирался. Мне это нравилось. Я податливо разомкнул свои тоненькие губки, пропуская его настойчивый язык в свой миниатюрный ротик. Он проводил своим непослушным язычком по коронке моих верхних зубов. Я начал легонько покусывать шелушившуюся кожицу его губ. Из-за моих действий кое-где появились капельки крови, которые я слизывал, словно клубничный джем. Но нашему поцелую не было суждено продлиться так долго, как хотелось бы.       — Молодые люди, вы чем это тут занимаетесь? — Удивленный голос того самого «холодного» врача. Упс…