Шанс на смерть

— Ну Джера-ард, я прошу тебя, быстрее, — послышался измученный крик из двора. — Да, да, да, Фрэнки, я уже бегу. — Я кинул ему воздушный поцелуй с окна и продолжил приводить свои волосы в порядок. — Создаётся впечатление, что я не влюблялся в парня. — Что? — Я вновь выглянул в окно и округлил глаза. — Джерардина, продолжай сборы. — О, прекрасный принц, вытащи меня из окна. — Ты уверена, что это так звучит? — Совершенно нет. — Ну, где ты? — Уже выхожу. — Я крикнул ему в окно и быстрым шагом направился к двери. — Я на это очень надеюсь, — сказал он подлым голосом. — Ты пытаешься мне угрожать? — Вовсе нет. Я всего лишь тебя изнасилую. — Это уже было. Придумай что-то новенькое. — Обязательно. А я бы на твоём месте, не давал поводов придумывать что-то «новенькое». — Теперь это точно угроза с его стороны. Я открыл дверь и предстал перед этим бомжом весь такой красивый. — Ты нахрена так вырядился? — Ты же сказал, что то, во что я был одет до этого, не подходит. — Я этого не говорил. Я сказал, что я бы в этом не вышел. — Ну вот. Я стараюсь соответствовать твоим вкусам. — Всё равно переодеваться. — Он ещё раз кинул на меня взгляд а-ля «я очень зол» и, схватив меня за запястье, потащил к машине. А что такого в узких фиолетовых джинсах и чёрной майке с громадными вырезами? Ездит он, конечно, очень борзо. Если учитывать то, как я люблю скорость, то я вообще, наверное, езжу, как черепаха. Он ездит так резко, быстро, борзо… Мне нравится. Мне нравится его езда. Он такой и в жизни. Он выплёвывает свою злость в скорость, в изнасилования, в убийства. Теперь я понял, как он может выглядеть так мило в жизни. Это его игра. Его сказка. Его личный, выдуманный мир. Мир, в котором он живёт. Мир, в который он никого не пускает. Мир, из которого не выхода. Я не знаю, что творится в его мире, но это явно что-то необычное. Это может быть, как и радуга, и жизнерадостность, так и мрачность, и тьма. О его мире не знает никто. Он сам о нём мало догадывается. Он живёт там, принимая его за реальность. Он не видит ничего вокруг. Ему это не интересно, ему это не нужно. Это его игра. Игра, в которой нет поражения. Игра, в которой умирает кто-то, но не он. В силу своей самоуверенности, мы часто шагаем куда-то в пропасть, потому что, задрав нос вверх, мы шагаем через всех и падаем. Падаем без следа, без извести. Просто проваливаемся на дно общества. Но это не про Фрэнка. Фрэнк скрывается, боится общества. Он не гордый, не самоуверенный, но он всегда на вершине. Потому что он понимает, что значит «доминировать». Он понимает, что значит быть не признанным обществом, но, несмотря на такую мелочь, для него нет границ. Нет ограничений, запретов. В его мире нет тюрьмы, нет законов. В его мире он живёт душой, а не мозгом. В его мире всё возможно. — Как тебя ещё не поймали? — созрел вопрос у меня. — Ты о чём? — Ты насилуешь и убиваешь парней, как тебя ещё не поймали? — Я сидел в тюрьме. — Долго? — Три месяца. — Почему так мало? — Я сбежал. — И тебя не ищут? — Меня ищут. В Джерси. Но никто и представить не может, что я уже два года орудую в Лос-Анджелесе. Всегда считал полицейских тупыми. — А в Лос-Анджелесе никто тебя не поймал за такое? — Всё слишком секретно, чтобы понять, кто я. — Кто ты? Молчание — Кто ты, Фрэнк? — Что тебе от меня нужно? — Кто ты, Фрэнк? Этот вопрос волновал меня со времён нашего знакомства. — Тебя это не касается. — Я люблю тебя. — А я люблю тебя. — И, по-твоему, это меня всё ещё не касается? — Ты разлюбишь меня, если я скажу. Моё прошлое — моё прошлое. И оно касается только меня. Ясно? — Ты — мой. И твоё прошлое — моё прошлое. Ясно? — У меня есть дети, и я провёл полжизни в детской колонии. Доволен? — Дети?! — Я заорал. Как это понимать? Даже детская колония меня волновала меньше. — Ты хотел знать основную часть правды от меня. — Он отвернулся и, смотря на дорогу, надавил на газ, отчего машина дернулась, как ошпаренная. — Но дети… это как?! — Я был женат. У нас были дети. Такая себе стандартная семья, понимаешь? — Что случилось потом? Почему ты бросил жену и детей? — Я их не бросал. Жена, узнав о моих делах, когда меня хотели посадить, бросила меня сама, забрав детей с собой. — Сколько их? — холодно спросил я. — Кого? — Детей. — Трое. Две девочки и мальчик. — А ты плодородный. — Давай не будем вспоминать о детях? — Почему? — Я за слишком сильно скучаю, — его голос дрогнул, а глаза помокрели. Он плачет?! Нет, серьёзно? Он плачет? Мне казалось, что «Фрэнк» и «плачет» — две несовместимые вещи. — Я не это хотел узнать. Это и так ясно. — А что тогда? — Почему? Почему ты не можешь забрать их? — Я не смогу воспитывать троих детей сам. А Джамия сможет. Понимаешь, я хочу, чтобы у них было всё, чего я им дать не смогу. — Но у них никогда не будет тебя. — Знаю. — И ты ничего с этим не сделаешь? — Что я смогу сделать? Джам хоть и стерва, но у меня всё ещё остались к ней чувства. Она, в конце концов, мать моих детей. И для детей будет лучше, если они останутся с ней. — Ну ладно девчонки, а парень? Ему нужно мужское воспитание. Или ты хочешь, чтобы он вырос таким, как я? — Поверь, такое воспитание, как моё, ему явно не потребуется. Я просто тварь. Чистопородная. — Ты, может, и мудак, но ты нужен детям. — Откуда ты знаешь? Почему ты можешь делать такие выводы? Ты же ничего не понимаешь! — Я рос без отца. — И что? — И посмотри, кем я вырос. Нюня и размазня, так ещё и с кучей выдуманных фобий. А ещё я никогда не был признан обществом и у меня куча женских замашек. А ещё я гей. — Я ничем не смогу помочь своему сыну. — Ошибаешься. — Где сейчас находятся твои дети и жена? — Я должен помочь ему. Я вижу, что он скучает по ним. Он должен их увидеть. Он должен их забрать. Как? Сам не знаю. Но для начала, ему нужно их увидеть. — Джам уехала жить к маме. На отшибе Джерси. Правда, стандартная история вышла? — Ничего стандартного, если посмотреть на тебя. Разворачивайся. — Что? — Разворачивайся, говорю. Ну, выворачивай руль. — Зачем? — Поедем в аэропорт. — Джерард, мать твою, грёбанный Уэй. Ты что задумал, падла? — отчеканил он. Чувствую, наши отношения никогда не будут похожи на те, говорящие друг другу милости, парочки в парках. — Мы летим в Джерси! — Ни за что. — Не «ни за что», а «обязательно». — Зачем нам в Джерси? — Ты обязан хотя бы увидеть их. — Мы не полетим в Джерси. — Сказал ты и развернул машину. — Мои действия редко совпадают с моими мыслями. — А как же прыжок с парашютом? — сказал Айеро, когда мы подъезжали к аэропорту. — Отложим на «потом». — Но… а как же твои страхи? — Сейчас нам важны твои страхи.