Отражение

Алекс       И чего Эд так взвился? Ну подумаешь алхимия, ну подумаешь гомункул, да и приезд бабули и Ники не самая страшная кара небесная, в конце концов! Пф, и хуже бывало.       - Я не собираюсь вас встречать, я не ломал твой будильник, я не буду разбирать сумки, я не глухой! Дэн, будь добра и ты заткнись! Я не обновлял грёбаный антивирусник! Я соизволил таки выйти, и, - Эд посмотрел на Дэн уничтожающим взглядом, - Не смей трогать мою колбасу, бездушная псина!! - вместо приветствия с порога рявкнул брат.       Увидев его гневное лицо, я едва сдержался, что бы не пасть ниц. Глаза сверкают, губы перекошены в злой ухмылке, брови сведены к переносице, кулаки сжаты... прям терминатор.       - Чего ты разорался, коротышка?! Не смей кричать на Дэн, фасолина!! - вторила ему Ника, на манер пожарной сирены.       - Кто это тут коротышка?!!! А?!!! Фасолина, что от земли не видно?!!!       - Ты!!! Ты-ты-ты!!! Малявка микроскопическая!!!       - Чокнутый технарь!!!       - Лилипут в коротких штанишках!!!       - А ну-ка повтори!!!       - С удовольствием!!!       - ТИХО!!!       Бабулиному крику могла позавидовать самая громкая сирена скорой помощи. Однако, как бы то ни было, заткнулись все разом, считая Ден и соседей снизу, которые по-видимому затеяли ремонт.       - Значит так, - процедила Полина Петровна, посмотрев на нас через стёкла очков, как на последних придурков (хоть в чём-то я и был с ней солидарен), - Эд, держи себя в руках. Чем больше нервничаешь, тем меньше шансы, что ты когда-нибудь вырастешь.       На лице Стального заиграли желваки, и он скрипнул зубами так, что я до сих пор удивляюсь, как он их не сломал.       - Повтори, что ты сказала, мини-бабушка.       - Что слышал, коротышка.       - Карга микроскопическая!       - Метр с кепкой!!       - От ведра два сантиметра!!       - От горшка три вершка!!       - Малявка седая!!       - Мальчик-с-пальчик!!       Мы с Никой одновременно переглянулись и закатили глаза. Нет, ну ведь взрослые же люди, а ведут себя как дети малые, ей-ей! Прям за ручку и в детский сад. Им там равных по оскорблениям и красиво завуалированным матам не будет.       - Эд!       Бабуля и Стальной медленно повернули головы на звук и смерили нас с Никой презрительными взглядами. Не будь я так решителен, наверное уже сник, стушевался и отвёл взгляд, но эти их постоянные перепалки уже конкретно так поднадоели. Причём не только мне.       - Может мы поужинаем уже? - проскулила Ника (наигранно так проскулила) и посмотрела на Полину Петровну самыми честными и искренними глазами.       - Ладно, - вынужденно согласилась бабушка, после чего кинула короткий, но выразительный взгляд в сторону Эда и принялась за разбор сумки.       - И что же у нас на обед? - уже почти без злости в голосе, поинтересовался Эд, падая на стул.       - Тушеные овощи, - широко улыбнулась Полина Петровна, доставая трубку.        <...>       Ужинали (ибо обед благополучно прозевали) мы в тишине. В углу кухни тихо бухтел что-то старый маленький телевизор. На плите уже закипал чайник. За окном загорелся алый закат, а в комнату через открытую форточку попал такой свежий, насыщенный вечерний запах, который заставил всех невольно облизнуться, в предвкушении вкусного ужина. Эд с Петровной (мы с братиком так её называем между собой) больше не ругались. Ника тихо что-то тараторила про то, какой же Эд безответственный лентяй, и как обычно, наверное уже в сотый раз, клятвенно обещала больше не браться за починку его ноутбука. Ну, не кричат и то ладно.       Когда с ужином было покончено, мы с Никой тихо удалились, ссылаясь на усталость, и деликатно отвергнув предложение попить чая, скрылись в моей комнате, где всю ночь на пролёт разговаривали обо всём. О технике, о детстве, о росте Эда... Не знаю, что там произошло между бабулей и братом на кухне, но в свою комнату он возвращался какой-то потерянный и грустный. Эд       Вот мы и остались одни. Эта печальная мысль пришла в мою голову именно в тот момент, когда своей задницей я почувствовал, как не хочу оставаться наедине с Петровной.       - Эд, ты чай будешь?       Я коротко кивнул и, перехватив кружку, до краёв наполненную горячей жидкостью, уткнул в неё свой взгляд.       - Эд, - бабуля говорила тихо, медленно, будто не желала, что бы нас услышали, - Знаешь, а Тамара бы гордилась вами с Алексом.       Я напрягся, сильнее сжав кружку в руках. Пожалуй, воспоминания о маме, это самое болезненное, что осталось в моей памяти.       - Нет, бабушка. Это вряд ли.       - Что ж так? - спросила Полина Петровна, поставив кружку на стол. Судя пов сему, чай вызывал отвращение в данной ситуации не у одного меня.       Дэн, скуля, устроилась у моих ног, положив голову на лапы и задумчивым взглядом стала сверлить стену.       - Мы с Алом уже слишком много раз ошиблись.       - Ну, на ошибках учатся. Так было всегда. Любая ошибка приносит с болью и разочарованием ещё и опыт.       Я кивнул и потянул пересохшие губы к краю кружки. Чай оказался очень горячим, едва ли не кипяток, так что я быстро оторвал край кружки от губ и поставил её на стол, по примеру Петровны.       - У вас всё ещё впереди. Вы молоды, и ничего не решено. Жизнь ещё впереди. Так идите ей на встречу и ничего не бойтесь.       - Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок, - прошептал я одними губами, цитируя Есенина.       - Да. Но ошибки, как я уже и говорила, ценные уроки.       Бабуля потянулась к трубке, и засунув её в рот тяжело вздохнула, видимо тоже вспомнив что-то про маму. Мама... она была для нас всем. По кухне быстро распространился запах табака.       - Она... она бы не стала нас хвалить за то, что мы стали такими.       Я прикусил губу и сжал кулаки. К горлу подхлынул неприятный комок.       - Ну, она бы не сделала этого. То, что вы, мальчики, ещё живы и боритесь за жизнь, это уже само по себе чудо, - отрицательно покачала головой Полина Петровна.       Я поёжился, кинув взгляд на открытую форточку и тихо, будто нехотя прошептал, уже не знаю кому:       - Она всегда учила нас быть честными и никогда не сдаваться. Она была для нас с Алом, как солнце. Она всегда нас согревала, и даже тогда, когда сама... когда умирала внутри, на её лице всегда была улыбка. Улыбка, для нас с Алом. И... мы не знали, чего стоила эта улыбка.       - Ну, люди часто не знают цены человеческому счастью, или цену любви. Но они знают, насколько больно просто жить и терять. Каждый получает свою судьбу, и каждого жизнь учит по-своему.       Я тихо кивнул и уставился сосредоточенным взглядом в окно. Солнце, что в начале беседы едва-едва касалось горизонта, сейчас погрузилось за него почти на половину. Мир стал потихоньку угасать, как гаснет догорающая свеча. Как гаснет человеческая жизнь.       - Но, всё же жизнь бесценна, и дана она не многим. А многие ею не дорожат. Они считают, что Земля сама должна крутиться вокруг них, и солнце всегда должно светить им, и звёзды падать ради них. Только вот.. нельзя быть по-настоящему счастливым, если ты не знаешь цену жизни и не понимаешь, что такое потеря дорогого, родного, своего, того, что ни вернуть, ни заменить.       Мне осталось лишь молча встать,бросить в сторону бабули благодарный взгляд, и выскочит из кухни, сдерживая солёные, горячие слёзы, рвущиеся из внутри. Рвущиеся из груди. Из стального сердца...