Отражение

Эд       Я видел сон. Старый добрый сон. Мир, где не идут дожди. Мир, где нет боли. Мир, где нет смерти. Мир, где нет времени. Просто нет. Оно исчезло. Растворилось, как туман. А ещё, там повсюду были цветы. Ромашки, васильки, незабудки... Там, на краю земли, где-то, где время на века застыло, я обнимаю маму. Тяну к ней свои детские ручонки и по поляне тут же разносится звонкий детский смех. Она гладит меня по голове и улыбается. Прижимает к себе и целует в лоб, нежно убирая волосы, упавшие на лицо. Она всегда рядышком со мной. Она всегда улыбается. Она весело смеётся и крепко-крепко обнимается меня. И пахнет так... так... нежно. Этот родной запах, эти глаза, в которых блестят смешинки, этот смех и эта улыбка. Её родная улыбка. За неё мы с братом готовы были отдать всё. Лишь бы ещё хоть раз увидеть, как улыбается мама...       - Он точно оклемается? - прозвенел голос в моей голове.       - Точно, - язвительно вторил ему другой голос. - Я что по-твоему идиотка, что б человека уложить?       - Ну мало ли, - фыркнули у меня над ухом. - Ты ведь всегда такая жесткая по отношению к детям.       В голове начало тихонько проясняться. Я, кажется, смог различить голоса. Это были явно две женщины. Хотя... нет, одна из них, та у которой более хриплый и резкий голос постарше будет. А та, у которой голос по-нежнее, по-тише и спокойнее, видимо ещё совсем молодая девушка лет эдак двадцати пяти.       - Эй, Триша, ты чего? - вдруг неожиданно настороженно спросил хриплый голос. - Триша?       Нежные женские пальчики коснулись моего лба, отчего сердце отозвалось покалыванием.       - Ну что там?       - Тёплый, - спокойно вздохнула тем женщина, которую, кажется, назвали Тришей.       - Ну а я тебе о чём говорила. Оклемается.       Принюхавшись, я почувствовал, что от той женщины, с хрипловатым голосом, как-то по-знакомому пахнёт табаком.       - Ну так что мы с ним делать будем, тётя Пинако?       Когда я услышал имя женщины с сигаретой, по моему телу пробежали мурашки, и я вздрогнул от неожиданности.       - Предлагаю позвать Ури, что б он отнёс мальчишку в дом. Ну а дальше Сара сама разберётся, она всё-таки врач.       - Ладно, я схожу за Ури, а ты посиди тут с этим. Мало ли.       Когда запах табака перестал резать нос, я осознал, что Пинако ушла. Но по-странному холодящее чувство сковало моё сердце, едва я осознал, что мы с Тришей остались наедине. Когда моей щеки вновь коснулась её нежная тёплая рука, и не в силах даже вздохнуть, замер. От женщины пахло чем-то сладким и приятным. Как пахнет роза или лилия.       - Странный ты, - тихо прошептала Триша, убирая локон, упавший на моё лицо. - Свалился из ниоткуда, лежишь тут, как мёртвый уже второй час.       Женщина аккуратно присела рядом со мной, плавно переложив мою голову с земли на свои колени.       - А ты ведь ещё совсем ребёнок. Тебе наверное не больше пятнадцати. Хм, интересно, а каким будет мой сын, когда ему исполнится пятнадцать?       Какой же у неё всё-таки знакомый голос...       - Хотя о чём это я? Ведь моему сыну сейчас всего лишь годик, - весело рассмеялась Триша.       Кого же она мне напоминает? У кого такой же тёплый голос? У кого такой родной и до боли знакомый запах? И... Её рука плавно опустилась мне на макушку.       - Всё будет хорошо. Сара первоклассный врач, у неё от бога талант. Так что, она тебя на раз на ноги поставит, - продолжала тихо шептать мне Триша, поглаживая мою голову. - Всё будет хорошо. Всё когда-нибудь будет хорошо.