Песня на двоих. Альтернативная история

— Что ж, — произнес Гвоздь, устраиваясь на ковре, — представь мне гостя. А заодно уж объясни, как это с тобой произошло. — Да как произошло, — пожал плечами Покойник. — Иду это я по улице, и вдруг меня исцеляют. Вот этот самый гость и исцеляет. (Элеонора Раткевич, "Рукоять меча") Кантор, старательно встав так, чтобы Мигель с Тимом не увидели его спину, быстро ополоснулся холодной водой, запасенной для полива цветов, и оделся, сделав вид, что не замечает взгляда Мигеля, уставившегося теперь на шрам на простреленной когда-то руке. Саэта, бедная девочка! Этот след - память о том деле, порученном им двоим. Тогда-то он ее спас… Может быть, Саэта не погибла бы, если бы он опять пошел с ней на задание? Но он был в Ортане… Диего криво усмехнулся: сердиться на Мигеля он не мог и не хотел, просто стало немного грустно. Слишком многих он потерял. И такой взгляд, как у Мигеля - все мальчишки так смотрят… это тоже было. И того парня тоже пришлось хоронить. А Мигель переживает, что не был в Зеленых горах… Почему-то Кантору сразу подумалось, что Мигель оттуда не вернулся бы. А отметина от пули - что смотреть на нее, как на орден? Это не орден, это просто… больно. И восхищаться тут нечем. Надо было быстрее поворачиваться, вот и всё. Тогда, глядишь, не ранили бы… Кстати, куда он засунул тот орден, что вручил ему Плакса? Хоть бы он Заре на глаза не попался, когда она убирать придет! В доме уютно пахло пирогами. Старенькая мебель, стены, выкрашенные дешевой краской - всё это Кантор ожидал увидеть после рассказа Мигеля. Вышитая скатерка и салфеточки - явно бабушкина работа. Все было в таком безукоризненном порядке, что Кантору на миг сделалось грустно - в доме царила та безупречная, почти ожесточенная чистота, которую называют "роскошью бедности". Хорошо хоть, сейчас здесь было тепло. Но вот что его заинтересовало - это рисунки в смешных бумажных рамочках, развешанные по стенам. Кантор не очень хорошо разбирался в живописи, но тут просто застыл. Не картины - наброски грифелем на дешевой бумаге, но какие! Бывают мастера, способные сделать пару черточек угольком - и выразить то, о чем не скажет роскошная на первый взгляд картина, написанная дорогими красками на лучшем холсте. Тим? Да, Мигель говорил... Но рисунки не казались детскими! Маленький пейзаж, знакомый - Кантор видел это склоненное над водой дерево, оно тут, рядом, Мигель еще любовался, когда они шли мимо… И как у Тима получилось выразить тревогу, ожидание, одиночество - просто нарисовав это дерево?! А вот тут акварели… Острый шпиль какого-то храма, поймавший солнечный луч, и окутавшийся от этого сиянием, наводившим на мысль, что Божество снизошло-таки в свой Дом… Пожилая женщина в строгом чепце, какие носят лондрийки… Бабушка, конечно же! И Лора... Больше всего здесь было именно ее портретов. Лора, улыбающаяся, с цветком в руке. Хотя нет, это не цветок... Веточка с резными листочками - как же это называется? Забыл. Хотя Кантор хорошо помнил, как в Зеленых Горах прикладывал именно это растение к ранам себе и товарищам. Очень способствовало заживлению. Лора с книгой… Лора танцующая, ее юбка взметнулась вверх, волосы развеваются - здесь она чем-то неуловимо напоминает Азиль… Должно быть, Тими очень любит свою старшую сестру - портреты просто дышали этой любовью и какой-то щемящей нежностью. И странная деталь: чуть ли не на всех изображениях девушка была в диадеме. Тоненькая цепочка придерживала сияющую подвеску, разместившуюся точно в центре лба, там, где мистики экзотических школ помещают пресловутый "третий глаз". Странно. Откуда бы? У Лоры не могло быть такого украшения, оно подошло бы скорее даме королевской крови. И все же диадема на диво шла ей, необъяснимым образом ничуть не контрастируя с простым нарядом, словно была не украшением, а неотъемлемой частью самой сущности Лоры, ее лица. Роскошная в своей безупречной простоте и строгости блистающая звезда поразительно оттеняла внимание и живой ум в глазах изображенной девушки. Удачная деталь, как Тиму в голову пришло? Хотя он любит свою сестру. Конечно, в его глазах она - принцесса! Или… Постойте! Внезапная догадка мигом расставила все по местам. Как сразу не понял, ведь СМОТРЕЛ же на нее! Да, у Лоры не было фамильных бриллиантов, но ведь и Эль Драко никогда не приходило в голову танцевать посреди костра. Луч! Звезда на лбу девушки вовсе и не была диадемой, это был ее Луч, - яркий, четкий, сияющий, - переосмысленный художником в виде украшения! Кантор внезапно подумал, жив ли еще маэстро Ферро. Если да, у старого художника скоро будет ученик. Даже если для этого одному гордому кабальеро придется валяться у маэстро в ногах или отдать все, что когда-то возвратил Пуриш. Тима нужно учить, чего бы это ни стоило. Такой талант нельзя оставлять в забвении. Грех. "Придурок, мало тебе Дианы, твердившей, как ты похож на портрет Эль Драко?!" - скептически осведомился внутренний голос. - "У Ферро глаз настоящего художника. Он же тебя сразу узнает!" "А, ладно. Подумаю. Можно Карлоса попросить..." - отмахнулся Кантор. "Можно. А Ферро с ним выпить захочет... по случаю воскрешения безвременно погибшего друга, - съязвил неугомонный собеседник. - То-то будет всем радости..." "Отстань! - мысленно огрызнулся Кантор. - Решим... что-нибудь." К счастью, долго препираться им не пришлось, потому что из соседней комнаты появилась бабушка, а отвлекаться на ехидный внутренний голос, когда тебя представляют старшим, было бы... невежливо и неподобающе, как сказал бы принц Элмар. Почтенная мистрис Анна оказалась симпатичной полноватой старушкой, опирающейся на старомодную клюку, аккуратной и немного чопорной, как, впрочем, большинство пожилых лондриек. Передвигалась она с некоторым трудом и вряд ли выходила из дома куда-то, кроме местного храма, но, судя по всему, это ничуть не мешало бабушке считать себя ответственной за судьбу внуков. А в данном случае - внучки. Уж очень оценивающего взгляда удостоились поочередно "маэстро Диего" и "маэстро Мигель". А стол прямо-таки удивил! Лора постаралась на славу. Вот чего Кантор никак не ожидал, так это, придя в гости в Даэн-Риссе, обнаружить на столе запеченную пикшу по-арборински. С вельбой, петрушкой, чесноком и лимонным соком. Даже внутренний голос только растроганно вздохнул. Специально ведь старалась, узнавала! И где только рецепт раскопала, в Ортане такого не готовили... Лорино внимание согревало сердце теплом и легкой грустью - так и поверишь в прозрения, ведь девушке совершенно неоткуда было узнать, что пикша по-арборински была коронным блюдом Алламы Фуэнтес, ни один семейный праздник без нее не обходился… Правда, поначалу атмосфера за столом была немного принужденной. Лора беспокоилась, достаточно ли вкусно получилась пикша, которую она до этого явно никогда не готовила, и фирменные пирожки. Мигель слишком много смотрел на Лору и слишком мало в свою тарелку, порой попадая вилкой мимо еды. Тим и бабушка ели слишком уж чинно: на Тима так и вообще жалко было смотреть. Мальчик сидел прямо, словно копье проглотив, изо всех сил старался "держаться достойно", и эти старания словно нарочно подчеркивали его болезненный вид, хрупкость и прозрачную бледность. Нет, это не просто недокормленность, это что-то хуже... Надо Лору будет спросить. Может быть, нужно лекарство, или консультация с хорошим магом Пятой Стихии... А что, если к ним Мафея в гости притащить? Сразу и посмотрит, и радость ребенку - с живым эльфом пообщаться... Но это потом, а сейчас обстановку требовалось разрядить. Что Кантор и сделал, бесцеремонно цапнув очередной пирожок и заметив, что после работы на свежем воздухе он способен уничтожить гораздо больше съестного, чем следовало бы, и всё так вкусно, что нет никаких сил вспоминать, как именно полагается в приличном обществе поедать данные деликатесы. Тем более, он сразу предупреждает всех, что лично его к приличному обществу отнести можно с очень большой натяжкой. - Ну почему же? - немного обескураженно проговорила мистрис Анна. - А барда вообще можно отнести к тому, что обычно называют приличным обществом? - весело спросил Кантор - Ну, смотря какого барда, - рассудительно заметила бабушка. - Вообще-то я никогда не стремился... быть особо приличным, - задумчиво сказал Кантор, вспомнив кстати свои прежние сумасшедшие гулянки, длящиеся порой по несколько дней кряду. И лицо Пуриша, в очередной раз обнаружившего вместо вменяемого клиента "нетрезвое тело", нуждающееся в транспортировке домой, плюс пару полицейских под дверями трактира... или борделя. - А если б и стремился... нет, у меня к дисциплине вообще отношение сложное. И к приличному обществу.... - он улыбнулся: - Если хотите знать, перед вами самый скандальный, вздорный и неуживчивый бард Даэн-Рисса, не чтящий авторитетов, с крайне скверным характером… - ...Пьющий, курящий, ругающийся матом... - хихикнув, поддержала диалог Лора тоном ставящего диагноз хирурга. - Клевета! - деланно возмутился Кантор, вспомнив вдруг иномирскую фразочку Ольги: - Я матом не ругаюсь, я им разговариваю… - Диего! Ну что ты несешь! - не выдержал Мигель. - Что мистрис Анна подумает! А ты же... совсем не такой! Во первых, ты же не пьешь, тебе вообще нельзя... Да погоди ты... - Он быстро заговорил, зная, что сейчас его прервут: - Вы бы слышали, как он поет! Лучше главного солиста! Ну или... интересней как-то. Мне вот интересней. А самое главное... Диего, ну подожди... он ведь композитор и сочиняет музыку. Очень хорошую! - Ага, а ещё я крестиком вышиваю, - буркнул Кантор, адресуя "защитнику" свирепый взгляд. - И убиваю не чаще одного раза в день… Лора, не выдержав, громко прыснула, за что заслужила строгий взгляд мистрис Анны, укоризненно покачавшей головой. - А вы бы видели, какие красивые декорации делает Мигель! - перевел разговор Кантор. - У нас в мюзикле очень сложные декорации, там и ландшафты всякие, и горы, и замок... Он их сначала только сколачивал, а теперь расписывать начал. Уже как художник. Карлосу, между прочим, нравится - я тебе говорил, Мигель? - Нет, не говорил... - смутился юноша, к великому удовольствию Кантора тут же позабыв о панегириках в честь "великого певца и композитора". За столом вновь воцарилась тишина. - Вор родился! - со вздохом констатировал Кантор. - Почему вор? - удивился Тим. - Ну, у нас в Мистралии говорят так... - пояснил Мигель. - Когда все вдруг замолкают… - А, - протянул Тим, - У нас в Ортане говорят - некромант... А Мигель мне говорил, что рисует! - Вот через пару-тройку лет, если Тими захочет, мы его тоже попросим, может быть, театру помочь... нарисовать эскизы для новой постановки. - проговорил Кантор, глядя на карандашный портрет Лоры на стене. - Эскизы? Для театра? - ошеломленно проговорил Тим. - Но я... не представляю, как это делается… - Да очень просто, - убежденно ответил Кантор. - Сначала ты читаешь какую-нибудь книгу. Сказку там или пьесу. А потом рисуешь то, что представлялось тебе, когда ты читал. Как одеты герои, что за комната... или улица, или опушка леса... где всё происходило. Я уверен, что ты смог бы! Я же видел твои рисунки. - Маэстро, а... вы серьезно? - Конечно, - кивнул мистралиец, - Ты очень хорошо рисуешь. И Огонь такой яркий... Тебе обязательно нужно учиться. - Огонь? А откуда вы знаете? - Я его вижу. Иногда. - Я тоже считаю, что Тими сможет, - сказал Мигель. - А если он ещё подучится немного… - Вот именно, - подхватил Кантор. - Я уже думал об этом. Мне кажется, что у маэстро Ферро давно не было хорошего ученика… - У ма...эстро Фферро? Тим словно онемел, не зная, что ответить. Он никогда не думал ни о чем таком. Рисовал просто потому, что хотелось. Лора говорила, что получается красиво, но это же Лора, его сестричка, ей все понравится... А стать художником?! Ему - учиться у самого Ферро?! Наверное, нужно было что-то говорить, ведь это невежливо - молчать, когда спрашивают, но у Тима словно все слова куда-то исчезли. - Маэстро Ферро? - неверяще повторил Тим. - Тот самый? А... он возьмет меня в ученики? - А ты хотел бы? - добродушно поинтересовался Диего. - Но это же... - у Тима перехватило дыхание, не в переносном, в самом прямом смысле, - Это же сам Ферро! Он писал Его Величество... И героя Элмара... И маэстрину Алламу Фуэнтес... И… - Ну да, - кивнул Диего, - Если хочешь, я могу поговорить с ним... Тими, что с тобой? Мальчик обвел счастливым взглядом родных... Потом попытался что-то сказать Диего, но голос ему не повиновался. А в следующую минуту он закашлялся - мучительно, с хрипом… и глянул расширившимися глазами на отнятую от рта ладонь… Не надо было быть мистиком, чтобы понять, что происходит. Должно быть, опять сработала эмпатия. Ужас Тима и Лоры хлестанул Кантора, как плетью, задев какую-то струну внутри - и она отозвалась. Серые стены камеры. Узник, скорчившийся на грубо сколоченных деревянных нарах, испятнанных его кровью... и кровью тех, кто был до него. Может быть, придет тюремный лекарь. Спивающийся бывший мистик, давно потерявший в этой проклятой крепости веру в каких бы то ни было Богов. Официально - сотрудник службы безопасности, а фактически - такой же заключенный, чья обязанность - давать товарищам по несчастью возможность кое-как оклематься после многочасового ужаса, деликатно именуемого здесь "допросом", и дотянуть до следующего… Никого нет... И ладно! Пленнику уже все равно, ему хочется лишь одного - чтобы все скорее закончилось каким угодно образом. Рвущий кашель, острая боль, пронзающая грудь при каждой попытке вдохнуть, тошнотворный металлический вкус крови во рту… Да, он должен, - как это Ольга с Жаком говорят? - свечу поставить за тех неведомых магов, или кто они там, сумевших привести в порядок не только лицо и искалеченную руку, но и отбитые напрочь легкие! - Тим, не бойся. Тихо, я сейчас помогу... - Сила горячей волной хлынула изнутри и привычно стекла к запястьям. Хорошо. Встряхнуть руки. Так, получилось, замечательно, кончики пальцев пульсируют живым теплом. - Лора, сними с него рубашку! Быстрее, пока не ушло! Откуда-то взялось знание, что нужно делать - совсем как тогда, с Терезой. Руки легли на грудь мальчика, и Сила хлынула, прогревая, растворяя засевший внутри сгусток обжигающего холода, или то, что Кантор так воспринимал в этот момент. Холод… и что-то вроде грязи, которая не должна быть внутри, в груди несчастного мальчишки… Что-то чуждое, грязное и злое. Вон, сволочь! Он же маленький, ему больно… А ещё там, в груди, раны и ссадины - их Кантор умеет лечить, когда у него выплеск Силы… и неважно, что они внутри, а не снаружи… всё равно выглядят они одинаково… только бы сил хватило… кажется, всё. Тим глубоко вздохнул. В больших серых глазах отразилось удивление, смешанное с облегчением. - Диего... - тихо проговорила Лора, - Ты... мистик? - Нет, - отрывисто сказал Кантор. - Не мистик и не маг. Просто… иногда что-то могу. Лора, его нужно показать настоящему мистику или магу Пятой Стихии... Мэтру Истрану, или… "Или, возможно, даже тому, который лечил тебя самого, - явилась внезапная мысль, - И ты даже знаешь, как это можно сделать!" Он резко поднялся, и… ...Как говорили ребята в горах, его "повело". Мерцающая темнота застелила взгляд. Ноги подкосились, отвратительная слабость вынудила вновь опуститься на колени. Кантор знал это состояние. Такое уже было с ним - после ранения, от сильной потери крови. Но почему сейчас? Ах, да... Конечно! Сила - это тоже в каком-то смысле кровь. У него, по крайней мере. И Терезы, чтобы благословить, рядом нету… Нахлынувшее головокружение добило окончательно. Испуганные голоса Лоры и Мигеля доносились как сквозь стену или толстое одеяло. Кажется, Мигель теребил его за плечи, с тревогой спрашивая, слышит ли он, но остатки сознания Кантора работали только на одну функцию - не рухнуть на пол. На то, чтобы отвечать, уже ничего не оставалось. Просто в голову не приходило, что нужно откликнуться. Но как кружится... Что это, Лабиринт? Нет. Нельзя! Только не в обморок, еще не хватало! Он и так перепугал Мигеля и Лору. А возможно, и Тима с бабушкой… Кантор выругался неслышно, одними губами, но так затейливо, что и Гиппократ был бы доволен, и закрыл глаза, чтобы не видеть пульсирующие алые точки и мутные пятна вместо лиц. "Слабак... маг недоделанный... в обморок только не упади, как трагическая героиня!” - насмешливо проскрипел внутренний голос, за что был послан в экстремальное эротическое путешествие с пожеланием не возвращаться оттуда никогда. “Можно подумать, я нарочно тут слабость изображаю”, - оправдывался мистралиец перед самим собой. - “Нельзя было останавливаться, у него же кровотечение вот-вот открылось бы, я чувствовал!” - Сейчас пройдет, - выдавил Кантор почти нормальным голосом, не открывая глаз. Краем сознания отметил, что сидит на полу. - Ерунда… Встав на одно колено, он схватился за ближайшее кресло, обрадовавшись ему, как последней обойме. Каким-то чудом упал в него, не промахнувшись... и, конечно, первое, что увидел - испуганные глаза Лоры, полные сочувствия и боли. - Диего... - тихо произнесла она. - Это что, то самое? Опять... голова болит? - Нет, - бросил Кантор, - не болит. Лора, сделай кофе, пожалуйста, ладно? - Да... я сейчас... - Лора сорвалась с места исчезла на кухне с такой скоростью, словно от этого злосчастного кофе зависела жизнь по меньшей мере. “Перепугал”, - констатировал про себя Кантор. - “Паршивый из меня маг, что да то да…” Лора вернулась очень быстро. Диего только-только смог заставить себя открыть глаза и улыбнуться Тиму. Мальчик стоял рядом с его креслом, робко прикасаясь кончиками пальцев к рукаву Кантора. В его глазах блестели слезы. Кантор не без труда сфокусировал взгляд на мальчике, пытаясь понять, как тот себя чувствует. - Как ты, малыш? - Со мной все хорошо, - тихо произнес Тим каким-то взрослым, задумчивым тоном. - А... как вы? - Да устал я что-то, - попытался оправдаться мистралиец. - Не обращай внимания! Сейчас вон кофе выпью, и все как рукой снимет. - Да-да, конечно. Спасибо вам, - тихо произнес мальчик, не выпуская руки Кантора. ...Лора молча наблюдала, как Диего с наслаждением хлебает из чашки крепчайший кофе. Не сразу, нерешительно, она сказала: - Диего... Ты не представляешь, как мы тебе благодарны! У тебя и так... болезнь твоя… а теперь ты ещё и перенапрягся... - Лора, ерунда это всё! Ну не будем об этом, хорошо? - попросил Кантор. Девушка опустила голову. Кофе был безумно вкусным, вот только ни на грош не помог - слабость никуда не делась, а отступившая дурнота сменилась зверским желанием спать. Умнее всего было бы встать, отправиться домой и хорошенько отлежаться. Вот только как это сделать, если даже на ноги подняться почти нереально, а во всем теле лютая усталость, как после смены в каменоломне... Как после трех смен. Подряд… И не уходить нельзя - иначе он уснет прямо тут, в этом самом кресле. "Вот ведь позорище! - тоскливо подумал Кантор. - Ну за что мне это? И людям праздник испортил..." - Не беспокойся, это пройдет, надо только отдохнуть. - успокаивающе проговорил он, - Лора, ты извини, но я думаю, что мне сейчас нужно пойти домой. "И как ты намерен это сделать?" - мрачно вопросил внутренний голос, и был, несомненно, прав: первое же усилие - приподняться и поставить на стол опустевшую чашку, - непререкаемо разъяснило невезучему целителю, что уйти домой он сможет разве что телепортом. - Молодой человек, - послышался голос бабушки. - Я очень прошу вас... Окажите нам честь. Переночуйте здесь, с нами... Не стоит вам сейчас никуда идти.