Венская партия

Небо над портом было блестящим чёрным экраном монитора, стоящего в режиме ожидания, взбаламученное спиральными нитями облаков цвета крови морского жителя. Тёмный силуэт чайки лениво поднялся в воздух и поплыл в сторону фиолетовой луны. - Ух ты, - сказал Каркат Вантас. - Выглядишь ты дерьмово. - Чувствую себя как на ёбаном параде Светлого Сезона, спасибо что спросил, - сказал Солукс и закашлялся. Что-то мокрое поднялось по горлу, и он заставил себя не сгибаться пополам. Сблевануть горчичным цветом на свои ботинки было бы не лучшим способом начать дело. - Ты в порядке? - обеспокоенно спросила Непета. - Всё с ним нормально! - сказала Терези рядом с ним, и он быстро коснулся костяшками пальцев её кулака. - Просто он спал не очень хорошо. - Что в сумке? - спросил он. Непета расцвела. Она сбросила громадную хозяйственную сумку к ногам и выложила на бетон несколько узлов тяжёлой чёрной ткани. - Слушайте, я прошу, блядь, прощения за это, хорошо? - Каркат ущипнул себя за переносицу. Непета выпрямилась и встряхнула один из узлов, который раскрылся в длиннополый плащ. - Ты серьёзно? - спросил Солукс и неуклюже поймал брошенный ему плащ. Гладкая пластичная кожа на ощупь казалась почти что сальной. - О, шикарно! - радостно вскрикнула Терези, словно всё это время как раз об этом и беспокоилась. Она уронила свою трость и начала протискиваться в плащ, хотя куртку снимать не стала. Солукс перевёл взгляд от неё на Карката, потом на Непету, которая прямо светилась от радости. Девять вариаций. Хотя, какого хрена. Когда ему было девять, он думал, что являлся следующим Бастином Малфаком. Хуже всё равно не будет. Он разделся до футболки, пытаясь не дрожать слишком заметно, и посмотрел на свою джинсовую куртку. Канайя купила её для него в том дурацком расфуфыренном бутике. Это была хорошая куртка. С прекрасными глубокими карманами. Но локти уже протёрлись, а ворот был грязным и заляпан кровью четырёх разных цветов, которая настолько въелась в ткань, что её уже было невозможно отстирать. Куртка воняла потом, страхом и застарелым дымом. У него даже не было теперь возможности положить что-нибудь в карманы: пистолет он потерял в клубе. Всё его имущество теперь состояло из киберпространственной деки среднего класса, предназначенной для студентов колледжей, пустой пачки из-под Бубён, потёртой красной пластиковой зажигалки, половины полоски циан-эфедриновых таблеток и тёмных очков. Он осторожно сбросил куртку на глаутонный столб и похлопал, разглаживая. Почему-то он был уверен, что уже не вернётся, чтобы подобрать её. Пальто на удивление хорошо сидело на нём: должно быть, Непета сняла мерку, пока он был в стеблеулье. Оно было чуть широко в плечах и на пару дюймов слишком коротким для идеала, но, наверно, настолько удобным, насколько он мог бы найти для себя. Кожа была обнадёживающе тяжёлой, и когда он поднял воротник, то почувствовал, как его спина чуть-чуть натянулась. Он выкинул на ладонь две последние синие таблетки, проглотил их всухую и бросил фольгу на землю. Прежде чем выбросить упаковку из-под Бубён, он наклонил её и обнаружил, что внутри, вообще-то, была одна последняя сигарета: он потерял им счёт. Он никогда раньше не терял счёта. Ещё одна крупица уверенности оторвана от него. Ну да какая разница, это же бесплатная сигарета! Может быть, вселенная в кои-то веки была на его стороне. Он зажёг сигарету своей зажигалкой; потребовалось три попытки, потому что у него сильно тряслись руки. Выбросил упаковку с пирса прямо в воду - выкуси, Снисходительность - и сунул зажигалку в карман джинсов, чтобы там было хоть что-то твёрдое для уверенности. Без неё он точно хлопал бы себя по карманам каждые пять долбаных секунд. Он втянул дым в свои осыпающиеся лёгкие и позволил ему войти в кровь, как анальгетику. Потом, с некоторым трудом, выдул аккуратный шлейф в небо вместо того, чтобы выкашлять рваными облачками, как какой-нибудь дерьмовый дракон, страдающий от туберкулёза. Солукс повернул голову и оглядел остальных. Терези носила свой плащ с такой уверенностью, словно вылупилась в нём, в чём не было ничего удивительного. Её линзы блеснули. Каркат выглядел нормально, пусть и немного смущённо: он обеспокоенно поправлял складки. Непета по какой-то причине сделала себе слишком длинные рукава, полностью покрывавшие ладони так, что были видны только лезвия её когтей. В сочетании с парой громадных очков-авиаторов, которые она на себя нацепила, парой кошачьих ушей, которые забыла снять, и гримасой "крутые чуваки на деле", которую она усиленно пыталась поддерживать, общая картина, увы, выглядела просто мило. Но зато она будет полезна в случае драки. - О, вы только поглядите! У нас классическая RPG-группа, - кисло сказал Каркат. - Идиот, психопатка, котодевка и задрот. - А ты кто, идиот или задрот? - заинтересованно спросила "психопатка". - Потому что из-за твоего последнего комментария стало трудно определить. Солукс забросил сумку с декой на плечо, поправил очки на переносице и кивнул. - Ладно, - сказал он. - Давайте... -... не вздумай произносить это... - предупредил Каркат. -... давайте... -... нет... -... давайте постараемся не обосраться слишком капитально. Каркат задумался. - Ладно, хорошо. Меня это устроит. Четвёрка направилась по монолитному бетонному причалу в сторону входа в тоннель, плечом к плечу. * * * Первая часть путешествия, пока они всё ещё были на общественной линии, была худшей. Делать было совершенно нечего: код писать нельзя, лёд ломать нельзя, ничего нельзя. Это была такая же занудная поездка в тоннеле, как и все, которые были в его жизни, только на этот раз он умирал не только от скуки и гораздо быстрее, чем обычно. Солукс сидел, наклонившись вперёд, на сидении с потрёпанной зелёной обшивкой и смотрел на мигающие диоды карты путей на противоположной стене. Его глаза слезились; каждая красная точка приобретала маленький ореол, маленький влажный венец. Он посчитал число узлов, потом придумал значения веса для рёбер, грубо прикинув их длину, чтобы можно было развлечься путевым анализом. Он решил систему для минимальной длины, минимального веса, линейного назначения. Он смоделировал путешествующего молотильратора на всей системе, просто потому что всегда ненавидел NP-полные задачи. Его внутренности сворачивались и ныли; пульс был неровным и странным. Циан-эфедрин посылал крохотные искры льда вниз по рукам и пальцам, и он на некоторое время увлёкся решением своей собственной нервной системы: составил график, назначил рёбра и вершины и позволил себе забыться в алгоритме. Всё ниже груди казалось одной сплошной неустойчивой массой тошноты, гниющим протоплазменным супом, который то тут, то там освещался ослепительно белыми вспышками боли. Во рту был вкус крови. В нём росло чувство огромного отвращения. Долбаный труп, который приходится таскать с собой. Терези сидела рядом с ним. Она каким-то образом то ли сжалась, то ли увяла. Это было особенностью тренировки Законокарателя, рассказывала она в мотеле. Законокаратель считал, что когда план начинал выполняться, ты должен был забыть о том, что он выполняется. В противном случае будешь тратить половину фокуса на следующий этап и в лучшем случае просто потеряешь впустую ресурсы; в худшем начнёшь паниковать, решишь, что нужно что-то менять, и в итоге сломаешь всё. Нужно было очистить разум, а это означало отдаться текущему моменту настолько полностью, насколько было возможно. Она называла это "верой в ложь". Если план утверждал, что ты механик корабля, то ты был механиком корабля. Ты не был Законокарателем, замаскированным под механика корабля, потому что такой не мог бы вести себя так, как ведёт себя настоящий механик. Ты оставался механиком до того момента, когда мгновенно становился убийцей, и тогда ты был убийцей, не больше и не меньше. Прямо сейчас Терези была усталым пассажиром, который надеялся добраться домой до рассвета и думал, стоило ли ей что-нибудь готовить, когда доберётся. Поэтому она была не слишком заметна. Усталые пассажиры всегда незаметны. Она могла бы надеть на себя вычурную розовую балетную пачку и цилиндр, но всё равно каким-то образом сливалась бы с фоном для всех, кроме него. Он не мог представить себе Терези как часть фона. Она автоматически входила в фокус. Его рука лежала на сидении между ними, и она осторожно прикоснулась двумя пальцами к его пальцам, и они сплелись на пару остановок, пока он боролся с рвотными позывами и переписывал заново и заново весовые функции. Только Каркат поглядывал на них, поэтому Терези подобрала ладонь Солукса, вызывающе уронила на своё колено и прихлопнула сверху своей ладонью. Каркат торопливо отвернулся. - Бля, - тихо сказал Солукс. - У тебя реально костистые колени. - Мистер Каптор, - пробормотала она. – Чей бы мычащий зверь шумел! - потом она положила голову к нему на плечо, что его удивило. Ещё через три остановки поезд практически опустел, и они вышли. С этого момента события должны были стать интересными. Эфедрин пел в развалинах его мозга. Они прошли в дальний конец платформы, где уже не светили лампы, к стальной двери, по большей части скрытой тенью. На кирпичной стене рядом висел старомодный кодовый замок. Каркат вышел вперёд, его глаза блеснули кошачьим изумрудно-зелёным цветом в темноте. - Ладно, - сказал он и нажал четыре кнопки. Замок щёлкнул. Непета потянула дверь на себя, вызвав ужасный скрежет, отдававшийся эхом по тоннелю, и все кроме Терези начали синхронно морщиться и оглядываться с виноватым видом. Но платформа уже была пуста; они специально сели на самый последний поезд. Непета закусила губу, с заметной неохотой сняла свои очки и начала спускаться по лестнице. * * * Спустя пять минут стало очевидно, для чего им понадобилась Ведьма. Под землёй располагался целый город, только этот был пуст. Солукс не ожидал ничего, кроме технических туннелей, ползанья узкими лазами и ударов рогами обо всё подряд. Это тоже было: несколько раз приходилось пробираться на корточках, а в один ужасный момент они протискивались буквально ползком по слизкой узкой трубе, в которой даже нельзя было нормально пользоваться фонариком. Терези зажала свой во рту и полезла первой, он следовал за ней, следя за подошвами её сапог, продираясь и скребясь, как насекомое без нескольких ног. Свет дёргался с каждым движением её головы и отбрасывал странные угловатые тени. Но всё остальное время они шли в полный рост, под их ногами скрипели навесные мостки. Они проходили через сухие бетонные цистерны, настолько громадные, что в них можно было бы выстроить Виллу Ампора, вниз по широким пролётам мелких ступеней, что казалось почти что церемониальным. Через стены доносилось урчание и рёв машин. Они проходили через турбинные залы, громадные пропеллеры висели за решётками, почернев от грязи, спускались на пятьдесят футов вниз по металлической трубе, которая была настолько широкой, что разглядеть её кривизну было почти невозможно. Скобы выступали из металла на равных интервалах, и Солукс старался не думать о том, насколько всё тут проржавело. Воздух был очень холодным, пахло грязью и химикатами. Некоторое время каждый коридор и труба, в которые они входили, были сырыми и покрыты яркой кашей водорослей, в некоторых был дюйм стоялой воды, через которую они проходили, разбрасывая брызги, масляные пятна на поверхности скользко блестели цветами радуги, где их касался свет фонаря. Даже имея карту, они бы шли медленно и нерешительно, к тому же Солукс сомневался, что такая карта вообще существует. Но Каркат был совершенно невозмутим, время от времени он говорил "здесь налево" или "да, я помню!" Каждый раз, когда они натыкались на дверь, он вбивал код с такой уверенностью, словно приходил в свой собственный улей, быстро и безошибочно. На одном громадном люке был механический замок без видимой ручки или панели: Каркат просто нахмурился на него (деликатно, очень неестественно для его лица), и тот открылся. - Как ты держишься? - чуть слышно спросила Терези, когда он с дрожью спустился с последней ступени лестницы, по всей видимости, построенной для кого-то, кто был даже выше него, и вытер лицо тыльной стороной холодной ладони. - Как на прогулке в парке, - ответил он, но она не улыбнулась, просто посмотрела на него со странной заботой. Они шли примерно с час, когда Каркат остановился посреди совершенно непримечательного коридора с холодными стальными стенами и решёткой под ногами. - Это здесь! - сказал он театральным шёпотом, который почти что отдался эхом. Солукс осветил своим фонариком стену, потом ещё раз, уже медленнее. На второй раз он заметил её: плоскую чёрную панель, блеснувшую металлом, и установленный на ней ряд из трёх внутрисетевых портов. Они были старого образца, с большими бессмысленными пластиковыми закраинами, которые отваливались после пары перигеев и оставляли острые углы, об которые можно было порезать палец, но они были совместимыми. - Мы находимся прямо под архивами данных Имперского Дворца! - гордо сообщил Каркат всё тем же дурацким возбуждённым заговорщицким шёпотом. - В ста семнадцати футах под самым нижним уровнем. Этот туннель был построен как часть проекта расширения, но кое-какие формы перепутались, и проект был заморожен восемьдесят вариаций назад. Они построили три новых комнаты чуть ниже, но так и не установили в них сервера. Там совершенно пусто. - Время? - спросила Терези, чётко, но тихо. Он посмотрел на часы. - У нас ещё шесть минут. Мы вовремя. - Солукс, - сказал Каркат и нерешительно замолк. Потом сказал. - Ты знаешь, что это приведёт тебя только к мейнфрейму? Это не даст тебе никаких протоколов. Сеть всё равно пометит тебя, как неавторизованного пользователя в ту же секунду, когда ты попытаешься врубиться. - Ага, я это, блин, знаю, - ответил он, несколько грубее, чем собирался. Но его голова болела сильнее, чем когда-либо, а ноги по ощущениям были похожи на талое мороженое. Снова пошла кровь из носа, медленная и густая. - Именно поэтому я не буду врубаться ещё пять минут и сорок три секунды. Терези, тебе пора. - Терпение, задротина! - сказала она и поправила трость, висящую у неё за спиной. - Два раза отмерь, один раз прирежь, потом прячь тело. Они стояли и смотрели друг на друга. Терези Пайроп была тремя троллями энергии в шкуре чуть меньше чем половины тролля материи. Если бы она не пошла в армию, неожиданно подумал он, она бы точно была катастрофой: дёрганной, невротичной, прогорающей через жизнь, как зажигательная бумага, вибрирующая чуть-чуть вне ритма мира вокруг неё, чуть-чуть слишком быстро. Тренировка дала ей фокус. Она научилась собирать дрожь своих атомов и направлять в жестокость. Она ломала жизни других по тем же причинам, по которым он ломал код: чтобы почувствовать биение жизни, пение ветра в каждой клеточке тела, каждая из которых зажглась одновременно, никакой слабости или холода. Он представлял, каково это, должно быть, было для неё. Каждый мускул напрягается, чтобы возместить там, где она не получила в высоте и весе; каждое чувство обостряется, чтобы возместить за всё, что она потеряла. Он всегда испытывал удовольствие от функциональности. Она была такой же. Она использовала своё тело там, где он использовал свой разум, но глубоко атавистическое удовольствие было тем же. Нос, хрустящий под ударом её каблука, вызывал звон тоже же маленького колокольчика, который он слышал, когда корпоративная стена льда разлеталась тысячами блестящих осколков и оставляла открытый проход. Я в этом хорош. - Эй, - сказала она, почти нежно. - Я вернусь за тобой. - Будет тяжко, - ответил он, тихо, чтобы Каркат и Непета не расслышали. - Ты знаешь это. - Это не важно, - она потянулась и подняла его правую руку своей левой, сжала между ними. Её кожа была прохладной и сухой. Своим правым указательным пальцем - осторожно, подушечкой, а не когтем - она провела четыре короткие линии над его костяшками: аккуратный ромб. - Я убью всю эту планету, чтобы вернуться к тебе. Он почувствовал, как капля крови сорвалась с его подбородка и упала. Его голову сжимали железные тиски, суставы болели, глаза ныли, лёгкие казались бумажными мешками, выброшенными под дождь, живот сводило от тошноты, но, каким-то образом, в груди было туго сжатое пространство, которое болело сильнее всего. - Смотри в оба, - сказал он. - Ты опять ведёшь себя бесчувственно по отношению к моей травме! - сказала она, ухмыльнулась и отпустила его. Потом отошла в сторону и посмотрела мимо него на Карката и Непету, которые нерешительно стояли чуть дальше по коридору. Глаза Карката вернулись к здоровому жёлтому цвету: Ведьма, должно быть, снова пустила его к рулю. - Помните, - громче сказала она, - когда он включится в сеть, Мистер Каптор будет совершенно беззащитен. Если что-то пойдёт не так, делайте всё что потребуется, чтобы он остался жив! Если не сделаете... - она чуть наклонила голову. - Я вас найду. Я очень хорошо умею находить троллей. Потом она повернулась и бодро пошла от них до металлической лестницы, спускавшейся из круглого лаза в крыше туннеля. Солукс смотрел на неё, пока её сапоги и полы плаща не скрылись из виду, после чего позволил себе глубоко судорожно вздохнуть. Он был уверен, что она каким-нибудь образом поймёт; был уверен, что какая-нибудь нота в голосе или запах, или ещё какая-нибудь хрень выдаст его в последний момент. Но теперь она ушла, и больше он её не увидит. Он посмотрел на часы. Четыре минуты. Нагнулся к ряду сетевых портов и начал расстёгивать карманы своей сумки. - Я всё ещё не совсем понимаю, - застенчиво сказала Непета. Не оглядываясь, Солукс сказал: - Как совершить преступление, чтобы никто не заметил? Повисла озадаченная тишина. Он разложил деку и поставил на металлическую решётку пола, потом вытянул кабель и снял хомут. - Совершить его очень тихо? - наконец, спросила она. - Не-а. Нужно совершить кучу других преступлений в то же самое время, очень громко, - он вогнал серебристый штепсель в среднюю ячейку: он вошёл в разъём с удовлетворительным щелчком. Добрый знак. - Терези научила меня этому. - Погоди-ка... - начал Каркат. - В настоящее время шефом Имперской архитектуры данных - то есть парнем, который построил все системы безопасности Снисходительности - является парень по имени Бастин Малфак, - сказал Солукс. Дека вежливо просигналила, говоря ему, что подключение подготовлено. - Он лучший хакер в мире. Потратил десять вариаций, ломая чужой лёд просто ради интереса, пока его всё-таки не вычислили. Они предложили ему работу. Он был кем-то вроде моего кумира, когда я рос. Парень хренов гений. Вы когда-нибудь слышали о Налёте Вечного Короля? - Я что, похож на тролля, который знает Сливки Общества Нердов? - Нет, ты похож на раздув, который подхватил гонорею. Это было самое масштабное киберограбление за всю историю. Если бы я назвал тебе украденную сумму, ты бы обосрался. Целая куча льда, который считался непробиваемым, и Малфак разнёс его так, что они даже ничего не поняли, пока не прошло две ночи, - он ухмыльнулся. - В любом случае, нынче он играет за хозяев поля, ежевариационно получает чеки на триллион цезарей и, как оказалось, строить стены у него получается даже лучше, чем ломать их. Половина его льда - долбаные игры разума. Я пару раз пробовал потыкаться, просто чтобы посмотреть. Даже в его ловушках есть ловушки. - И что? - нетерпеливо спросил Каркат. Было очевидно, что он нервничает: тревога исходила из его позы и голоса, словно пар. Неудивительно. По-настоящему удивляло Солукса то, что сам он чувствовал абсолютное, чистейшее спокойствие. Он никогда не был так расслаблен перед набегом, даже если это были самые бестолковые вылазки за данными: всегда было напряжение, трепет пульса. Он видел как-то раз дерьмовый фильм, где легендарный синекровный фехтовальщик торжественно поучал своего нетерпеливого прислужника тому, что нужно "жить каждое мгновение так, словно ты уже мёртв". Это казалось Солуксу наитупейшим советом на свете, ведь если ты уже мёртв, то какой смысл вообще вставать по вечерам. Теперь он начал задумываться. - И то, - сказал он и размял костяшки. - Бастин Малфак скоро познает самый худший день в своей ёбаной жизни. Непета тоже нервничала, но история, похоже, заинтересовала её. Она смотрела на него широкими глазами. - Что ты собираешься сделать? - Я собираюсь врубиться, как простой ламер, и начну копаться в содержимом, - сказал он. - И, какое совпадение, ровно в момент, когда я это сделаю, вся Имперская сеть подвергнется атаке невероятно хорошо организованной и крутой команды высококлассных хакеров, работающих заодно друг с другом. - Твои друзья? Он снова ухмыльнулся. - Единственная моя подруга только что поднялась по той долбаной лестнице. - Тогда... - Это удалённая атака. Точнее, где-то восемнадцать удалённых атак, работающих параллельно и поддерживающих друг друга. Я потратил последние две ночи за написанием этого ублюдка, и он обрушится на них, как орбитальная бомбардировка через... - он посмотрел на часы, - бля, всего две минуты. За ней на самом деле никто не стоит; это автоматы, работающие с сети в каком-то дешёвом мотеле на Хреножопинской улице в Нижнем Городе. Но для всех, кто будет смотреть, включая Малфака, это будет похоже на самую масштабную и самую профессиональную террористическую атаку, которую кто-либо проводил за последние пять сотен вариаций. Каждая офисная планктонина во Дворце будет ссать своей голубой кровью, это я тебе гарантирую. - Нихрена себе, - сказал Каркат, против воли показывая своё впечатление. - Значит, пока они все будут бегать с горящими задницами, думая, что это конец цивилизации... -... я просто войду через чёрный ход и сразу же заберу кассу. Ага, - он покопался в кармане джинсов. - Это тот же план, который мы собирались пробовать раньше. Я просто оцифровал его. Есть только один подвох. - А именно? Он нащупал маленький металлический цилиндрик, осторожно вытащил его и зажал между большим и указательным пальцами. - Я буду подключён как минимум пять минут, может быть десять. Мне нужно найти Наследника и отключить все протоколы безопасности, чтобы Терези могла отсоединить его ядро, не активировав ловушки Малфака. Если один случайный стражник забредёт сюда, потерявшись по пути в сортир, например, и найдёт меня... - он провёл пальцем поперёк горла. - Крррр. Конец игре, продолжения не будет. - Не волнуйся! - с жаром сказала Непета. - Можешь рассчитывать на нас! - Бля, мужик, - сказал Каркат. - Это реально безумный, мать его, план. - А, ты же знаешь Законокарателей, - Солукс пожал плечами. - Единственное, что возбуждает их больше, чем убийство, это смерть, - потом он потянулся к затылку и втолкнул цилиндр в пустой разъём. - А это для чего? - спросила Непета. - Дополнительная страховка, - коротко ответил он своим лучшим голосом "скучная техническая фигня", который применял на клиентах, которые проявляли излишнее любопытство. - Повышает мою нейронную защиту. Просто на всякий случай. Тридцать секунд. Двадцать девять. Он чувствовал, что должен придумать последнюю убийственную фразу, но разум всё равно оставался на удивление чистым. Каждое физическое ощущение, казалось, обострилось: не только плохие, но и нормальные, те, на которые он никогда не обращал внимания. То, как пол давит на подошвы ботинок. То, как пот ползёт по рёбрам под футболкой. Он кое-как сел на полы плаща и скрестил ноющие ноги. Сидеть на таком полу было дико неудобно, но даже это неудобство казалось обнадёживающим и грустным; словно ты прощался со старыми друзьями, которые тебе никогда на самом деле не нравились. Они были уродами, это верно, но ты знал их с тех пор, как был малышом. Солукс посмотрел на свои руки: ладони, тыльные стороны. Он никогда не имел ничего против своих рук, наверно. Они исправно служили ему. Не вызывали причин жаловаться. Рэй как-то раз читала ему судьбу по ладони и сказала, что у него необычайно длинная линия жизни. Ну и что, спросил он, это значит, что я буду жить вечно? Она улыбнулась и сказала, Нет, но ты оставишь после себя след. Ну что же. Может быть и оставит. Он рассеяно погладил большим пальцем кожу над костяшками, где Терези нарисовала ромб. Пять секунд. Четыре. Три. - Ладно, - сказал он вслух и подобрал штепсель. - Игрок Два, нажмите старт. Стрелка достигла нуля, и где-то в другом месте бесшумно разорвалась бомба. На секунду он представил, что видит это: видит громадные неоновые цветы взрывов, расцветающих на кристальных стенах ледяного дворца Снисходительности, лиловые ленты, пробивающие внешние экраны, медленно расширяющееся море цифрового огня. Развлекайтесь, детишки, подумал он. Солукс Каптор передаёт привет. Он врубился. * * * Солукс Каптор и Арадия Мегидо переехали в свою новую квартиру дождливым вечером в начале третьего тусклого сезона. У них было немного вещей. По чемодану одежды у каждого, один заметно меньше другого. Картонная коробка книг, ещё одна с кухонными принадлежностями - некоторые из которых действительно работали - и ещё одна с разной электроникой (вся принадлежала Солуксу). Пара коробок поменьше с хламом. Пара пакетов с вещами, которые не влезли в коробки. Вместе всё это почти поместилось на заднее сидение наземного кэба, хотя одну коробку Солуксу пришлось держать на коленях, пока Арадия говорила старому навкому куда ехать. Им потребовалось всего три похода, чтобы перетащить всё из парадной на четырнадцатый этаж, что было хорошо, потому что лифты не работали. Солукс настоял на том, чтобы тащить самые тяжёлые вещи, и Арадия поцеловала его за это в щёку. Квартира сама по себе была маленькой и уютной. Всего две комнаты, правда: одна для гостиной и одна для спальни. В жилом помещении был выложенный кафелем угол с чистой стойкой, но если что-то нельзя было приготовить с помощью разогревания в микроволновке, жарке в тостере или разведением горячей водой, то оставалось лишь грустно смотреть на неё. Всё было нормально. Солукс питался лапшой быстрого приготовления, за исключением тех случаев, когда Арадия заставляла его есть фрукты. У Арадии был потёртый старый котелок для медленной готовки, который она очень любила: снаружи стенки были покрыты патиной высохшего личиночного соуса, накопившейся за двадцать вариаций, которую Солукс неоднократно пытался оттереть, в итоге бросая проволочную мочалку двадцать минут спустя и раздражённо бормоча о возможности военного применения этой дряни. Всё, что оставалось в котелке на огне, превращалось в однородную массу, которую она наливала себе в тарелку пару раз в день, после чего сидела, скрестив ноги, и ела ложкой, в другой руке держа открытую книгу. Никто из них не удосуживался готовить нормальные обеды. За исключением этого, жилое помещение было довольно неплохо оборудовано. Было место, где мог бы порезвиться мурчащий зверь, если это был маленький мурчащий зверь с коротким хвостом и терпеливым нравом. Был ковёр, вроде как. Был диван и пара неудобных пластиковых стульев, и стол для деки Солукса, и стойка для АВ устройства, хотя когда они вообще смогут позволить себе АВ устройство, никто из них не знал. Но это было не важно, у неё были книги, у него был медиум, и, в конце концов, они были друг у друга. В качестве временной меры Арадия поставила на стойку свой любимый череп. Это был череп какого-то древнего козлоподобного создания с тремя рогами. Солукс называл его Мюрреем, хотя Арадия настаивала, что, судя по толщине заглазничных костей, при жизни это должна была быть самка. Мюррей наслаждался собственной коробкой в качестве постамента, охраняя полный набор нижнего белья Арадии. Когда они поднимали его наверх, один из бюстгальтеров повис на его кривом выступающем роге, и Солукс чуть не надорвал животики от смеха. В помещении для отдыха было место для кокона и дверь в углу, и больше ничего не было. Но что вообще ещё делать в помещении для отдыха, в теннис играть что ли? В дальней стене было две подвижных перегородки, одна из них закрывала крохотную комнату с уборной, другая - приличных размеров шкаф для одежды. В уборной был душ, но не было ловушки: до них доходили слухи о туалетных комнатах где-то на десятом этаже стебля, в которых были нормальные ловушки и другие экзотические блага. Он говорил, что как-нибудь соберёт еды про запас, возьмёт фонарик и устроит экспедицию, в следующий раз, когда почувствует себя особенно храбро. Арадия сказала, что одолжит ему свою шляпу. Они довольно легко привыкли к рутинному распорядку. Каждый вечер Солукс выбирался из слизи, игнорируя дверь в углу, вставал под душ, вытирался, натягивал трусы и шёл варить кофе. Запах кофе был одним из многих важных инструментов для выманивания Арадии из глубин кокона: Солукс использовал его выборочно, сочетая с мягким подбадриванием, неожиданными громкими звуками, фальшивыми сердечными приступами и угрозами отказа от секса. Иногда удавалось вытащить её оттуда, сварив кофе, занеся чайник в комнату и поставив за пределами досягаемости из кокона. В конце концов, она появлялась в гостиной, уже одетая, целовала его на прощание и уходила на работу. Когда квартира оставалась в его распоряжении, он варил ещё один чайник кофе, немного разминался и врубался. Наручные часы были настроены бить его несильным током каждые два часа, чтобы он не забывал делать перерывы. Если погода была хорошей, он поднимался на оставшиеся шесть пролётов и прогуливался по крыше, слушая шум города и думая. Если кто-то не хотел бы, чтобы он туда забирался, то ему не стоило устанавливать кодовый замок. Никто, правда, никогда не жаловался. Если моросил дождь, он вытаптывал и без того изношенный ковёр чуть больше или ставил какой-нибудь чип-хоп и сидел на стойке, болтая ногами в ритм. Небольшие разминки на самом деле помогали. Он относился к ним скептически, как и любой кодер - думал, что хардкорным будет сидеть сгорбившись на одном и том же стуле по десять часов кряду, а потом гордиться болями в пояснице как почётным знаком. Но если удавалось разогнать кровь, пусть даже совсем немного, назад он врубался более свежим. Иногда, если у него было особенно хорошее настроение, он опускал занавески и неуклюже плясал, сгибая и дёргая конечностями, словно у него приступ плясок святого Витта. Когда Арадия возвращалась домой, они разогревали немного варева из котелка и сидели вместе. Иногда пили пиво с ледника, иногда трахались на диване. Он никогда не спрашивал, чем она занималась ночью. Одним ранним утром они валялись на диване после утомительного, но, в целом, удовлетворительного секса, слушали альбом эмбиента, который он раздобыл этим вечером. Рэй лежала голой; он натянул трусы, потому что всегда чувствовал себя так удобнее. - Эй, - сказала она и толкнула его в плечо вытянутым пальцем. - Мне стоит погадать тебе. - Серьёзно? - Да! Я уже давно не делала это. - Что, думаешь, что что-то изменилось? - Ну конечно! - сказала она и засмеялась. - Это же судьба, дурила. Она только и делает, что меняется. Сиди здесь. Арадия слезла с дивана и подошла пластиковому ящику под стойкой Мюррея, где она держала разное мелкое барахло, которое больше некуда было девать. Для Солукса это всегда был любимый метод хранения вещей. Она подняла крышку и стала копаться внутри, потом с триумфальным видом выпрямилась, держа в руке колоду карт. - Готов поставить что угодно на то, что мне достанется чёртова Роза, пять раз подряд, - сказал он. - В колоде только одна Роза, Солукс, - сказала она. - Это невозможно, - и тут входная дверь распахнулась, и кто-то очень точно выстрелил ей в живот. Глаза Арадии расширились от удивления. Солукс скатился с дивана и поднялся, чтобы увидеть крупного низкокровку в кожаной куртке и джинсах, с длинноствольным пистолетом в вытянутой руке. От дула поднималась тоненькая струйка дыма. Арадия повалилась спиной на стену, хватаясь одной рукой за АВ стойку, и слабо выдавила: - Солукс... - Ваша пицца прибыла, - сказал низкокровка, направил пистолет в лицо Солукса и выстрелил. * * * Солукс Каптор и Арадия Мегидо переехали в свою новую квартиру дождливым вечером в начале третьего тусклого сезона. У них было немного вещей. Дни шли один за другим, как секунды на часах. Он стоял у окна, сжав кулаки и опершись на раму, смотрел на зиму: безмолвные скованные снегом улицы внизу, вспышки аргонового света заставляют его блестеть, словно кристаллы, и ни одной живой души не видно. Летом улицы были такими же пустыми, длинные тёмные каналы мёртвого воздуха, неподвижно застрявшего между стеблями. Тогда он открывал окно, впускал водоворот воздуха, который был чуть прохладнее того, что уже был в квартире, и ощущал запах выхлопных газов, слушал тишину, в которой не было ни одного работающего мотора. Он снимал футболку, прохаживался по квартире в одних только джинсах и тёмных очках, с голыми ногами, его рёбра и плечи были скользкими от холодного пота. Он заходил в помещение для отдыха и стоял, смотря на дверь в углу, минуту, может быть, дольше. Потом отворачивался. В слабой тени, защищавшей от солнца, она плавала рядом с ним в слизи, её кожа была холодна, она бормотала что-то, может быть, его имя. Он смотрел на потолок и пытался заставить трещины в ламинате сказать ему что-нибудь, но они никогда не были на одном и том же месте два дня подряд, а если он слишком долго смотрел на дверь в углу, она начинала приближаться, ближе и темнее, но с места не двигалась. Он не выдерживал и отворачивался, зарывался лицом в липкие волосы Арадии. Оставшись сам по себе ночью, он выходил на крышу и стоял, смотрел, как гаснут звёзды. Они медленно тускнели, словно кончался заряд их батарей. Он подружился с соседкой, живущей в квартире рядом, встретил её, когда с грохотом корзины тащил бельё в стирку в сырой, пропахший мылом подвал стебля. Он видел её там пару раз и не хотел начинать разговор, решив, что это будет чертовски неудобно, но однажды она убрала волосы, упавшие на лицо, указала пальцем и без малейшей преамбулы спросила: - Что это? Он посмотрел. По костяшкам пальцев его правой руки шёл тонкий шрам: узкая бледная линия рубцеватой ткани на сером фоне. Солукс сжал и разжал пальцы, удивлённый открытием, посмотрел, как он растягивается на коже. - Понятия не имею, - ответил он. Его соседка была зеленокровкой с короткими волосами и маленькими зазубренными рогами, она работала палачителем в одном из крупных военных колледжей: преподавала тактику проникновения и вводный курс Литературы. Она сделала ему чашку нестерпимо крепкого чая и одолжила ему пару научно-фантастических романов, о которых он что-то смутно слышал. Он потратил остаток ночи за чтением первого из них вместо того, чтобы работать. Написано было неплохо, хотя у романа было одно из тех надоедливых двусмысленных окончаний, которые толком не отвечали на его вопросы. Несколько ночей спустя он снова встретил свою соседку, и они поболтали о книге. Она пообещала познакомить его со своим мейтспритом. Он пытался вернуть книгу, но она подняла ладонь и сказала оставить, заявила, что у неё и так уже слишком много книг. Было приятно завести нового друга, пусть и случайного: он никогда не видел, чтобы в других квартирах кто-нибудь жил, и лестницы и коридоры стебля всегда были тихими и заброшенными. На следующее утро высокая женщина в маске вломилась в их квартиру и ударила Арадию ножом шестнадцать раз, пока он смотрел, не в силах помочь. Когда она, наконец, выпрямилась, тяжело дыша, она приставила горячее, скользкое от крови лезвие к его горлу и сказала: - Если бы только ты не был таким слабаком, а? Она надавила. Маска была куском белого литого пластика, раскрашенного под улыбающееся лицо. * * * Он поднимался к двери на крышу и спускался назад по десять раз на день, но так и не набрался храбрости выйти наружу. Он стучался в дверь соседней квартиры, но ответа не было. Оставшись один в жилом помещении, он сидел на продавленном диване, слушал тиканье часов и смотрел на толстого жёлтого червя, корчившегося в правой глазнице Мюррея, чуть-чуть ниже его толстой кривой заглазничной кости. Один раз он попытался прикоснуться к двери в углу, но когда его рука приблизилась на дюйм к ручке, что-то произошло, и Арадия, вернувшись домой часом позже, нашла его свернувшимся под совершенно чистой кухонной стойкой. Он беспомощно плакал, его футболка была мокрой и мятой. Когда она спросила, что случилось, он не знал. Ночью он вытащил все столовые приборы из стола, где они держали их, и разложил в линию на стойке, от самого маленького до самого большого, и яростно смотрел на них, пока виски не заболели, а на настенной плитке не выступили крапинки синей плесени. Тем вечером он стоял в уборной и плескал пригоршни холодной воды в лицо, а когда поднял голову, капая на пол, то заметил в зеркале фигуру, стоящую прямо позади него. Там никого не было; там не было места. Утром он лежал на диване, и Арадия сидела на нём верхом, крепко сжав бёдрами и положив руки на грудь, словно она пыталась делать ему массаж сердца; он зарывался пальцами в её бёдра, она запрокидывала голову назад, тяжело дыша, и багровая кровь медленно текла из её глаз, словно слёзы. Он что-то упускал. В один день он выбрался из кокона, пока Арадия ещё спала. Он не стал смотреть на дверь в углу. Это его злило. Он даже не пошёл в душ, просто прошлёпал прямо в гостиную, оставляя липкие следы слизи на полу. Конечно от них останется пятно, но он был уверен, что на ковёр однажды уже пролилось много крови, и сейчас он выглядел нормально. Он вытащил пластиковую коробку из-под Мюррея, начал копаться в мусоре, накопившимся за две жизни, пока не достиг дна, где Рэй хранила колоду карт, аккуратно сложил её рядом с книгой в мягкой обложке, которую он одолжил у девушки из соседней квартиры, хотя по соседству никто не жил: квартира была заброшена, лежала в руинах, как и все остальные, что были в стебле. Он вытащил оба предмета и сел на диван. - Молодец, - произнёс голос. Он оглянулся и увидел Арадию, стоящую в дверях помещения для отдыха. Она была полностью одета: футболка с названием группы, о которой он никогда не слышал, длинная тёмная юбка с потрёпанным краем и тонкие серебряные цепи, накрученные на поясе. Её волосы были усеяны крупными каплями. - Я всё ещё не понимаю, - сказал он. - Тебе не обязательно. Ты сделал самое трудное. Но нам нужно действовать быстро. Они скоро будут здесь. Она подошла и села на диван чуть в стороне от него, аккуратно и сдержанно, словно они едва знали друг друга. Он сказал: - Рэй, бля. Мне так жаль. Она повернула к нему голову и одарила улыбкой, которая одновременно была полной грусти и доброты. - Солукс, это была не твоя вина. Ты должен понять это или ты умрёшь здесь. - Как ты можешь говорить это? Я мог бы... я мог бы остановить их, я мог бы сделать хоть что-то, я же хренов псионик... - Ты был в коме. По-моему, ты даже не помнишь этого, верно? Ты думаешь, что просто проснулся вскоре после катастрофы, весь такой "эй, где пожар". Ты был в коме три недели. Врачи собирались отключать тебя от системы жизнеобеспечения. Он посмотрел на неё. - Я помню только то, как проснулся, - тупо сказал он. - Ну, да. Все мы помним только это, - она протянула руку и похлопала его по колену. - Я мертва, Солукс. Я была мертва уже давно. Ты знаешь, где мы? Он подумал об этом. Было трудно: его разум всё ещё пытался увильнуть. - Нет, - признал он. - Это ничего! Смотри, я помогу тебе, - она подобрала колоду, быстро сняла три верхние карты и выложила их рубашкой вверх на диванную подушку между ними. - Это самый базовый расклад, - сказала она. - Ты помнишь? - Вроде того. Разве ты не должна сначала перетасовать их? - Не здесь. Сфокусируйся. О чём говорит первая карта? - О, эм... - в памяти всплыл фрагмент воспоминания: те же карты, но лежащие на стальной крышке стола. В тот день она подвязала волосы. - О прошлом. Верно? - Да, - она щёлкнула по левой карте ногтём. Он заметил, что багровый лак облупился по краям. - Дверь - это то, как ты получил свою проблему. - Она щёлкнула по средней. - Замок - это проблема. - По правой. - А ключ - то, как ты выберешься из неё. По-моему, ты уже почти вспомнил. - Потом, без дальнейших церемоний, она поддела когтем левую карту и перевернула её. На ней был стилизованный чернильный рисунок пещеры в склоне горы. - Отшельник, - сказала она и улыбнулась. - Ты всё это время давал самому себе подсказки, видишь? Изоляция, отделение. В положительном смысле это означает возвышение над проблемами мира, обращение к высшим материям, но в отрицательном это означает отказ от участия: отделение себя от мира. В дверь постучали: два резких удара. Он подпрыгнул и повернулся, но Арадия положила ладонь ему на щёку и физически притянула его голову к себе. Её кожа была ледяной. - Сфокусируйся, - решительно сказала она. - Смотри, - и она перевернула вторую карту. На ней был рисунок старомодных напольных часов, стрелки указывают примерно на четверть пятого. - Циклы, - автоматически сказал он. Она улыбнулась. - Хорошо! И другие вещи тоже, но это пока что подойдёт, - она перевернула третью карту. - Ох, бля,- сказал он. На карте была изображена одинокая белая роза. Кто-то ударил в дверь кулаком, несколько раз. - Эй! - крикнул приглушённый голос. - Открывайте! - Что-то не так? - спросила она, словно ничего особенно не происходило. - Жестокая смерть, - ответил он. - Я всегда получаю эту, я знаю её чёртово значение наизусть. Одиночество, иллюзия, жестокая смерть. Она просто улыбнулась. - Ты всегда получал её, но никогда не понимал значение. Думаю, ты настолько сосредоточился на её отрицательной трактовке, что никогда не прислушивался к положительной. Она означает все эти вещи, но также и... ну, их положительные стороны. - Положительная сторона жестокой смерти, - безжизненно сказал он. - Да! - и она ухмыльнулась - даже не улыбкой доброй учительницы, которой она одаривала его до сих пор, но ухмылкой, словно его слова на самом деле казались ей забавными. - Свобода. - Открывайте блядскую дверь! - донёсся крик, и вслед за ним удары в дверь возобновились с удвоенной силой. Дверь была куском говна; вообще было непонятно, почему её до сих пор не выбили, как в первый раз, и в третий раз, и в седьмой раз. - Роза - единственная карта в колоде, которая по-настоящему свободна, - сказала она. - Смерть означает отпущение, и Роза отпустила всё. Он поднялся. Казалось, что это конец разговора. Она тоже поднялась и протянула ему карту с Розой. - Давай, - сказала она. - Закончи это. Шум от входной двери продолжался: удары кулаками, плечом, ногами, почти что безумные от ярости. - Я не могу оставить тебя здесь. Только не с... не с этим, - сказал он. Что бы там ни было, это был не какой-то обычный наёмный бандит с пистолетом или ломом. Звуки были животными. Арадия закатила глаза. - Солукс, ладно тебе. Ты же должен быть умным. Ты не оставляешь меня нигде, разве ты всё ещё не понял? Ничего из этого не существует. Когда ты пройдёшь через дверь, не будет меня, которую ты мог бы оставить. - Должно быть, он выглядел неубеждённым, потому что она положила ладонь к нему на грудь и сказала, уже мягче. - Солукс. Если ты останешься здесь, ты знаешь, что произойдёт дальше. Дверь вышибут, я умру, ты умрёшь, мы начнём всё с нуля. Если ты правда хочешь спасти меня, ты должен двигаться дальше. Бах-бах-бах. Дверь долго не продержится. Вообще было удивительно, что она держалась до сих пор. Он встряхнулся и сказал: - Эй. Скажи мне одну вещь? - Если смогу. - Это... - его голос вышел странно, сдавленно. Он сглотнул и попробовал снова. - Это было больно? Она посмотрела на него. Потом мрачно ответила: - Да, было. Но недолго. Он вошёл в помещение для отдыха. На пороге он замер и осторожно засунул карту Розы в задний карман джинсов. Он обернулся и взглянул на Рэй. Она стояла, бледная и серьёзная, посреди их общей квартиры, которую они всегда собирались завести; по крайней мере, такой, которую он представлял себе. - Прости меня, - сказал он. - Не извиняйся. Ты всегда делал мне лишь добро. - Если бы ты не встретила меня, ты до сих пор была бы жива. - Есть много способов умереть, Солукс. Иди. Переходи на следующий экран. Он повернулся и направился к двери в углу. Это была обычная дверь: толстое чёрное дерево и ручка цвета потускневшего серебра, совершенно ничего особенного. Она открылась без усилия. За ней не было ничего, кроме тьмы, чего, по какой-то причине, он и ожидал. Солукс прошёл через дверь. За дверью была ночь, но ночь странная: никаких лун и слишком много звёзд. Он стоял на траве, земля пружинила под ногами, и прохладный бриз трепал его волосы и полы плаща, который, по всей видимости, снова был на нём. Он не мог сказать, на что вообще смотрит. Казалось, это стена, вот только она была раскрашена в конфетную красную с белым полоску и была чуть наклонена, словно берег пруда. В воздухе был сильный и на сто процентов безошибочный запах горячего жира и попкорна. - Чё как, мудила, - произнёс голос, хриплый, словно кто-то шёл по гравию, очень близко от его уха. - Добро пожаловать на Тёмный Карнавал.