Венская партия

Клоун-сектант не разговаривал: просто вёл Солукса по извилистой тропе между скатами раскрашенных в конфетную полоску шатров и вздрагивал от ночного ветра. Трава была грязной и пожухлой, словно уже сотни ног до них прошлись здесь. Время от времени Солуксу приходилось переступать через натянутый трос или металлический колышек, торчащий из земли. Он был рад, что плащ вернулся. Здесь было холодно. Истории явно преувеличивали. Не было гниющих трупов, висящих в сетях из спутавшегося полотна; не было голов на пиках, не было жутких зазывал с зашитыми ртами, разносящих сахарную вату, из которой торчали свежие глазные яблоки. Это место выглядело просто как заброшенная ярмарка. По какой-то причине, от этого становилось только хуже. Будки и киоски стояли тёмными и пустыми, один даже обвалился сам в себя. В тентах, мимо которых они проходили, не было видно ничего, кроме черноты. Обветшалая карусель с мускулистыми зверями в равных интервалах друг от друга, всё ещё ярко раскрашенными и с глупыми выражениями на мордах. Заброшенный аттракцион "Сбей кокос", лишь один кокос щеголевато валяется на своём месте. То тут, то там на стенках шатров или на задах киосков кто-то намалевал символ вязкой пурпурной краской: грубое улыбающееся лицо из двух маленьких кружков для глаз, одного большого для носа и длинной кривой рта. Звёзды над головой были белыми, как лёд, и безжалостно острыми. Пока они шли вдоль края ещё одного шатра, он спросил: - Это был ты, верно? Тот парень на улице. Снаружи от "Тинкербула". - Как, ёб твою мать, скажешь, братюнь, - сказал клоун и повернул голову, чтобы одарить Солукса широкой и неприятной ухмылкой. - Не надо ебать мне мозги, чел. Откуда ты знал? Как долго ты вообще следил за мной? - Останови мыслю и призадумайся на секунду, - сказал клоун, на этот раз не оглядываясь. - Вспомни всё тщательно. Ты представил себе этого праведного уёбка стоящего на улице, но у него даже не хватает ума носить плащ под разъебучим дождём, - перешагнул через очередной трос, не сбавляя шага. - Ты представляешь себе все до последней ёбаной тени вокруг его долговязой задницы, а, маленький хакер? Солукс моргнул и задумался. Бетон гладкий от дождя, плавающая рябь аргонового оранжевого света отражается в лужах чёрного стекла, и сектант стоит, широко и молитвенно расправив руки... - Сукин ты сын. Клоун издал клокочущий цыкающий звук. - Не стоит жрать наркоту, братюнь. От этого твой котелок ржавеет, и ты начинаешь видеть всякую жуткую поебень, которой на самом деле нет. - Как долго? - требовательно спросил Солукс. - Сколько времени ты сидел в моём мозгу? - Горчичный горшок, - ответил клоун, - ты когда-нибудь слышал ёбланскую поговорку о том, что говорить с самим собой - первый знак безумия? - Ага. Косматая грива волос качнулась влево, вправо, влево, хотя его голова не поворачивалась. - Говорить с самим собой нихера не знак безумия. Первый знак ёбаного безумия - это когда ты начинаешь отвечать тебе. Прежде, чем Солукс мог придумать что-то умное в ответ на это, клоун неожиданно и без предупреждения завернул влево под приколотую полу шатра, мимо которого они шли. Он последовал за ним, наклонив голову, чтобы не зацепиться рогами за ткань. Интерьер внутри тента, в отличие от тех, в которые он заглядывал, был тёплым и хорошо освещённым, сильно пахло древесной стружкой, покрывающей доски, устилавшие пол. Мебели почти не было. Свет исходил от хрустальной люстры в стиле барокко, которая невероятным образом висела на цепи, свисавшей с самой вершины конической крыши, где сужающиеся красные и белые полосы наконец встречались в одной точке. Люстра смотрелась куда уместнее на Вилле Ампора, а не в цирковом тенте. Прямо под люстрой стоял стул с длинными ножками, так что сидение находилось футах в шести над полом. Сидевший на нём был индивидуумом среднего телосложения в идеальном белом фраке поверх зелёной рубашки, цвет которой напомнил Солуксу о конфетах, которые они ели с Терези на платформе в тоннеле. Его брюки и ботинки были безупречного белого цвета, одна нога лениво заброшена на другую, вместо головы - гладкая и полностью бесцветная белая сфера. Одна рука в перчатке покоилась на подлокотнике стула, сжимая то, что выглядело, как зелёная верёвка; после секундного замешательства Солукс осознал, что это был лошадиный кнут. Всё же, у него не было времени долго разглядывать инспектора манежа. Четыре металлические клетки, цилиндрической формы и выше роста тролля, стояли вокруг стула: две спереди, две сзади, как башни. Три из них, по всей видимости, были пусты. Четвёртая - стоящая перед стулом слева от Солукса - содержала юную девушку в длинном чёрном платье, перевязанном в талии пурпурным поясом. Её руки сжимали прутья клетки, волосы были бледными, почти что белыми. Она увидела его, и её глаза слегка расширились, но она не двинулась с места. - А, Мистер Каптор, - произнёс инспектор. У него не было рта, но голос звучал чётко, холодно и точно: аккуратные гласные, резкие согласные. - Добрый вечер. Благодарю за то, что присоединились к нам. Меня зовут Скратч. Солукс глянул на него, потом вернул взгляд на Роуз. - Неплохой костюм. Что ты такое? Автомат безопасности? ИскИн? - Нечто куда более сложное, чем любое из них, - ответил Скратч. - Но да, если это поможет, вы можете думать обо мне, как о необычайно сложном искусственном интеллекте. Мне не нравится этот термин: что делает один интеллект более искусственным, чем другой? Но эти названия, увы, устоялись. - Ага, у меня есть ещё пара вещей, которые тебе не понравятся, - сказал Солукс. - Вытащи мою подругу из этой клетки, или цирк уедет из города с большим шумом. - Ваша верность делает вам честь! В последний раз, когда вы встречались с Мисс Лалонд, она продала ваш мозг голодному богу. Я думал, что это как минимум уязвит вашу гордость. - Скратч переменил позу на стуле. - Скажите, вы уже успели познакомиться с Мистером Макарой? Солукс повернулся. Клоун-сектант, который всё ещё стоял у его правого локтя, тоже повернулся и выбросил вперёд длиннопалую ладонь с кривыми и грязными когтями. Солукс проигнорировал её и сказал: - Макара? - Так меня зовут, - клоун утвердительно наклонил голову. - Быть того не может. Невозможно, бля. Гамзии Макара? Ты тот парень из истории. Тот, который нашёл Карнавал. Ты же мёртв. - Чертовски, ёб твою мать, верно, - учтиво сказал клоун. - Ты сейчас стоишь и треплешься с охеренно дохлым уёбком. - Это полная херня, - сказал Солукс, но он знал, что это не так. Узоры в коде клоуна озадачивали его всю дорогу, пока они пробирались между шатрами. У него была подпись органики - никакого чистого программного кода, даже ИскИна, а вполне отличительная мешанина живого пользователя - но при этом у него не было никаких следов подключения: ни одной волшебной нити, бегущей вдоль нитей медиума к интерфейсу или шлюзу. Либо программа была очень, очень умело замаскирована под органику, вместе с её излишествами и неэффективностями, либо органика каким-то образом была отделена, чтобы действовать, как программа. Первое казалось бессмысленным. Последнее было невозможно. Но, в конце концов, ветра в медиуме тоже не было. - Уверяю вас, - сказал Скратч. - Мой спутник больше не является живым. Он, биологически говоря, прекратил своё существование. Он экс-Макара. Гамзии улыбнулся. Солукс встряхнулся и сосредоточился. Он точно должен был спросить - что? как? - и он точно не собирался развлекать эту выставку уродов. - Слушай, - сказал он, снова повернувшись к Скратчу. - Мне нравится, как вы тут устроились, но я обещал, что завершу работу, и я собираюсь завершить её, не важно, сколько ещё мёртвых подружек, ёбнутых глюкавых циклов и мудацких клоунов ты против меня выставишь, так что давай обойдёмся без лишней поебени? Вытащи Роуз из клетки и свали нахрен с моего пути, или я пройду через тебя. Время пошло. К его удивлению, он обнаружил, что это была не просто бравада. Теперь в нём на самом деле кипела злость, какой он не чувствовал уже давно, со времён катастрофы. Не усталое презрение, на котором он держался в свои ночи изгнания, болтаясь по улицам с тупым негодованием, наполнявшим его котелок, как статический шум, мутный от дымки дешёвого пива из зелёных бутылок, красных таблеток из пластиковых пузырьков и рюмок очищенной, валяясь в просыпанном мусоре в тёмных переулках и ощущая кислый вкус рвоты в носу. Когда он увидел Арадию, мёртвую, мрачную и одинокую, что-то встряхнулось и освободилось в нём: воспоминание о ярости, как минимум. Это была старая ярость, быстрая и безжалостная, и он обнял её, как кружку горячего кофе зимним утром. Всё это был просто код, и он ломал код. Скратч сделал элегантный жест свободной рукой. - А, да. Непростительная небрежность с моей стороны. Мистер Макара мёртв, а я никогда не жил, но вот вы? Вы, Мистер Каптор, умираете, и, насколько я понимаю, этот процесс имеет быстрый характер. - Потом он чуть наклонился вперёд: не драматический жест, а просто чуть опустил широкие плечи. Стул скрипнул. - Как бы вам хотелось перестать умирать? Солукс смотрел на него. - У меня сложилось такое впечатление, что все, в конце концов, перестают умирать. - Забавно, - сказал Скратч, - но я имел в виду не это. Нет, я говорю о... не совсем жизни, но чём-то лучшем. Загробной жизни, возможно. - Я не могу уделить тебе время на сраную беседу о Мученике, - спокойно сказал Солукс. Тон голоса подразумевал, что Скратч наморщил бы нос, если бы ему было, что морщить. - Бог ты мой. Нет, ничего такого провинциального. Я здесь не для того, чтобы навязывать вам памфлеты, Мистер Каптор; я высоко ценю ваш интеллект, который, вообще-то, является основным моментом вопроса. - Он снова откинулся назад. - У меня для вас очень простое предложение. Вы меня выслушаете? Ваше согласие никоим образом не предопределено заранее. - У тебя тридцать секунд. После этого бивневый зверь Нелли пакует свой гидростатический цепкий нос. - Я никогда не понимал, почему именно эта песенка вновь появилась в Альтернии, - задумчиво сказал Скратч. - Шутка больше не работает. Ну, не важно. Предложение таково: вне зависимости от успеха или провала вашей попытки извлечь Наследника и распространения идеи смены режима правления - о, прошу, не надо так смотреть на меня - лично вы находитесь в крупной беде. Ваше тело, уж простите мне прямолинейность, рушится. Вы уже подверглись метаболическому отключению и интрапаренхиматозному кровоизлиянию, полная остановка сердечнососудистой системы всего лишь в нескольких нетвёрдых шагах от вас. Мне не нужно быть Провидцем... - он сделал свободной рукой жест в сторону Роуз, которая застыла, смотрела на Солукса через прутья клетки, - чтобы увидеть, что ваше будущее будет не самым здоровым. - Да, я знаю, - сказал Солукс, хотя услышать это сказанным настолько прямо, настолько цинично чётким безжалостным голосом было тяжело, его руки затряслись. Он затолкал их карманы, чтобы Скратч не заметил. - Знал это ещё когда врубался. - Вы знаете это, - ответил Скратч, - однако, как мне кажется, Мистер Каптор, вы не осознаёте этого. Все рациональные разумы сжимаются от перспективы умереть. Ваш интеллект не освобождает вас от этого страха. Вы зашли настолько далеко, держась на адреналине, ужасе и амбиции именно потому, что не осмеливались повернуться и посмотреть во тьму, наступающую вам на пятки. Вы умрёте, и вы будете мёртвы окончательно: от вас не останется ничего. Или, может быть, вы всё же выживете? В коматозном, овощевидном состоянии, будете плавать сотню ночей в стазис-коконе, прежде чем будет принято решение отключить вас. Если вам повезёт, вы отделаетесь параличом всего, что ниже шеи. Я уверен, что кто-нибудь обязательно будет выкатывать ваше инвалидное кресло в сад время от времени, чтобы вы могли послушать пение птиц. - Просто заебись, - напряжённо сказал Солукс. - Почему бы тебе не рассказать ещё подробнее о том, насколько быстро я превращаюсь в жидкое дерьмо? Это прекрасно помогает мне расслабиться и внимательно тебя слушать. Скратч развёл руки. Кнут куда-то исчез; должно быть, он уже сказал самое главное. - Смерть не обязательно должна быть концом, Солукс. Я могу освободить вас. Солукс инстинктивно посмотрел направо, где всё ещё продолжал стоять клоун, наблюдавший за ним. Макара утвердительно наклонил голову. - Тебе бы лучше внимательно, блядь, слушать, братюнь, - строго сказал он. - Зловещие святые истины оглашают здесь сегодня. - И что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, - сказал Скратч. - Бедный Гамзии умер, найдя способ вернуться ко мне! И теперь его вера была вознаграждена, ибо он живёт, служа мне. Это Карнавал, друг мой. Мы не нуждаемся в плоти. - Погоди-ка, блядь, секунду. Ты хочешь сказать, что ты можешь - что? Каким-то образом сохранить моё сознание? Переписать данные? Это невозможно. - Для Альтернианской технологии - несомненно, - согласился Скратч. - Я не являюсь Альтернианской технологией. Я значительно старше вашей Империи и значительно мудрее. Мне потребует лишь мгновение, чтобы прервать нить, которая связывает путами ваш искромётный разум, вместе с его юностью, его силой, его великими идеями, с истекающим кровью мешком мяса, к которому вы никогда не испытывали особой привязанности, - он снова наклонился вперёд. - Вы могли бы быть свободным, Солукс! Свободным, как вы всегда хотели этого! Свободным парить на сияющих крыльях над бесконечными каналами и дворцами знаний. Вселенная данных, никаких стен, удерживающих вас. Разум такой силы и сообразительности встречается слишком редко, чтобы тратить его на смерть. Вы должны жить и сидеть по правую руку подле меня, как зловещий Мистер Макара сидит по мою левую руку. Солукс задумался. Он помнил, как чувствовал себя, когда в первый раз попробовал мёд и врубился в первый раз после нескольких перигеев, на том странном недостроенном чердаке, где Канайя держала нож в десяти футах от его спины. Он помнил, как атомный огонь пронзил его конечности, и ощущение глубины, ощущение того, как пространства снова собираются вокруг него. До катастрофы он иногда задавался вопросом, не чувствуют ли морские жители того же, когда входят в воду: когда расправляются их плавники, зрение обостряется, и они могут двигаться в любом желаемом направлении, а не только вперёд, назад, влево и вправо. Тогда, на чердаке, он знал это наверняка. Это было всё равно, что снова получить возможность дышать. - "Пока у нас есть тела, и наши души осквернены их ядом, мы ни за что не сможем по-настоящему получить то, чего желаем - то есть того, как мы утверждаем, что является истиной", - сказал Скратч, словно читая по памяти, что, скорее всего, он и делал. - "Ибо тело обременят нас тысячами обязанностей по причине того, что за ним нужно следить; и более того, если одолеет нас болезнь, она задержит нас в нашем поиске истины. И тело наполняет нас привязанностями и желаниями, страхами и разнообразными фантазиями, и бесконечной бессмыслицей, настолько, что, как говорится, мы не можем мыслить ни о чём правильно и подлинно. И все войны, революции и битвы проистекали из тела и его желаний, и ничего более: это жажда денег порождает конфликт, и это тело заставляет нас искать деньги, поскольку мы рабы, служащие ему. Так что очевиден факт того, что если мы хотим достичь чистого знания, мы должны освободиться от тела и мы должны взирать одной лишь душой". Это Платон, которого в вашем случае не было. - И я буду, кем, - спросил Солукс, пытаясь придать голосу интонацию того, что это неплохая идея, но он видит в ней некоторые недостатки, - твоим слугой или что? - Или что, - Скратч наклонил свою странную белую голову. - Чуть больше чем слуга, но меньше, чем ровня. Агент, пожалуй? Или ангел, если угодно. Я висел в ветвях на ветру девять долгих ночей, Мистер Каптор: мне принадлежит и королевство, и сила, и слава. Терпеливый, внимательный Гамзии служит мне Памятью, но вы? С вашей скоростью и вашим огнём? Вы могли бы быть моей Мыслью. - У меня есть подруга в мире мяса, - сказал он. - Я сказал, что вернусь к ней. - Нет, - мягко ответил Скратч, - не говорили. Она сказала, что вернётся к вам. Вы очень осторожно избегали подобных обещаний, потому что были прекрасно осведомлены о том, что даже в маловероятном случае того, что вы переживёте вход в Имперскую сеть, вы выйдете из неё с физическими и психическими характеристиками печёной картофелины. Ложь недомолвки, пусть и милосердная, как мне кажется. Мысли о Терези напомнили ему о предстоящем, и он почувствовал укол ненависти к себе от того, что он слишком увлёкся панорамой, которую расписывал Скратч, вместо того чтобы думать. - Как насчёт всех остальных? - сказал он. - Я не говорю, что я согласен, но допустим, что так. Ты обрываешь связь, я остаюсь в медиуме. Что произойдёт с моими друзьями? Скратч замер, по всей видимости, обдумывая вопрос. Потом сказал: - Полагаю, вас больше всего беспокоит Мисс Пайроп? - Да. - Она справляется весьма неплохо, если уж на то пошло. Я приглядываю за ней. Она встретила некоторые проблемы со Страйдером, но, благодаря комбинации мастерства рукопашного боя и необычайной целеустремлённости, похоже, она смогла с ним справиться. Я сомневаюсь, что какая либо из иных систем защиты дворца теперь может доставить ей неприятности. Солукс не стал даже пытаться прятать ухмылку. - Ништяк. Что насчёт Вантаса и Лейжон? - Их не потревожили. И не потревожат. Никому не нужно умирать, Солукс. Вашим друзьям будет позволено беспрепятственно покинуть Дворец. Великолепная Мисс Пайроп с высокой долей вероятности получит предложение работы. У меня нет интереса увеличивать количество трупов, и когда исчезнет угроза короне, этот интерес пропадёт и у Императрицы. Он закусил губу и сказал: - Ладно. Сделка такова. Ты позволяешь мне закончить мою работу и освободить Наследника. После этого я весь твой. Можешь превратить меня в ангела, можешь использовать меня для дефрагментации своего винта, можешь делать со мной что угодно, мне уже будет похрен. - А. Нет, так не пойдёт, - сказал Скратч деликатным мелодичным тоном вежливого сожаления: "прошу прощения, сэр, он на совещании". - Наследник должен остаться на месте. Жизненно необходимо, чтобы Её Императорская Снисходительность оставалась на Альтернианском троне ещё как минимум ещё несколько вариаций. Вы ещё не видите всей картины; но вы увидите её. - А Роуз? - спросил Солукс, заранее зная ответ. Она не отводила с него глаз. - Провидица принадлежит мне. Равно как и Ведьма, и даже Рыцарь, каким бы непокорным и назойливым источником лишних затрат моего времени он ни был. Это программы, Мистер Каптор, и в самом буквальном смысле они являются моей собственностью. Я не желаю им зла! Они очень драгоценны для меня. Но я не могу позволить им вот так просто распространиться по свободному рынку. Вы понимаете ценность проприетарного программного обеспечения. - Ага, клетки мне нравятся. Очень мило и изящно. Итак, я бросаю миссию, присоединяюсь к твоей команде, и все остаются жить; или я посылаю тебя подальше, мой мозг вытекает через мои глаза, а все остальные рискуют попасться? - Коротко и точно, - сказал Скратч довольным голосом. - Как мне кажется, тут едва ли есть выбор; но я оставляю окончательное решение за вами. Он просмотрел всё с самого начала. Бар " У Тинкербула" и поцарапанный угловой столик, Тав Нитрам полирует стакан. Серкет и Канайя. Фефери Пейшес с её искренней добротой и её ужасный тупорылый моирейл. Эквиус Заххак, лежащий в луже собственной синей крови с мёртвыми глазами, смотрящими в никуда. Котодевушка-убийца и низкокровный пророк, застрявшие на вершине дикого стебля в комнате полной ароматных свечей. Волосы Арадии, мокрые от дождя, и её руки на картах, выражение на её лице, когда он вышел из комнаты, ни счастливое, ни грустное, просто смотрящую на него. Арадия, говорящая, что ей нравится его куртка. Терези Пайроп. Крохотный ухмыляющийся Законокаратель, которая уже дважды спасла его жизнь. Она сделала ему бутерброд и купила ему пиво, и убила как минимум двенадцать троллей, и это только те, кого он насчитал. Она была сообразительной и безжалостной и, скорее всего, умнее его, и у неё были зеркала там, где должны были быть глаза, и в затхлом полумраке мотеля она клала руки на его плечи и сжимала их: он чувствовал прикосновение твёрдых пальцев, разминающих самые худшие узлы, а потом она обнимала его и крепко прижимала к себе, её кожа была такой же гладкой, как и его, но гораздо приятнее и холоднее, и она прижималась сухими губами к краям его наспинных разъёмов. - Ага, - сказал он. - Слушай... сделай мне одолжение, хорошо? Дай мне поговорить с Роуз. Гамзии передёрнул локтями. Голос Скратча оставался бесцветным и пустым: - Лично? - Не. Прямо здесь. Я просто хочу удостовериться, что она в порядке. - В таком случае, прошу. Хотя я бы посоветовал вам быть кратким. Вы, как вы сами столь наглядно выразились, превращаетесь в жидкое дерьмо. Солукс вынул руки из карманов джинсов и двинулся в сторону занятой клетки. Роуз смотрела, как он подошёл ближе, её взгляд был почти что таким же отстранённым и нечитаемым, как и белая сфера Скратча. Приблизившись на шесть футов, он остановился. Её чёрное платье доставало почти до пола, оно было очень простым, с высоким вырезом, и зазубренный шов казался не слишком модным: он был жёваным и рваным, то тут, то там торчали отдельные нити. Её бесполезные тупые когти были всё такими же пурпурными, как и в его снах, её губы были окрашены в тот же цвет, и ему, наверно, не стоило смотреть на её рот. - Привет, - сказал он. - Привет, - ответила она. Он подождал пару секунд, просто чтобы насолить Скратчу. Потом сказал: - Я так полагаю, что ты не будешь пытаться сказать мне "нет, Солукс, не делай этого". - Я не могу, - сказала она. - Всё, что он сказал тебе, было абсолютно верно. Он не пытается ввести тебя в заблуждение, и он никогда не лжёт. - Что-то всё-таки было? Какое-то крохотное напряжение в её челюсти; какое-то нервное подёргивание за спокойным фиолетовым взглядом. - Даже в той части, когда он говорил о тебе, как о своей собственности? - Даже в той части. - Мда. Я так и подумал. - Мне правда жаль, - тихо сказала она. Это застало его врасплох. - Из-за чего? - Из-за Ямы Отсеивания. Из-за Дальнего Кольца. В твоём мозгу был расставлен силок, и я толкнула тебя туда. - Ох, бля! Да об этом уже давным-давно забыли, - сказал он и потянулся к заднему карману. - Просто плюнь на это. Эй, ты же не настоящая девушка, верно? Уголок её рта дёрнулся, что, возможно, означало улыбку, и она сказала: - Нет. Нет, боюсь, я не настоящая девушка. Можно поспорить о том, была ли я ей вообще когда-нибудь. - Значит ли это, что ты не любишь цветы? - спросил он, вытаскивая руку и протягивая вперёд. Она лежала на его ладони: идеальная роза, чёрная как тушь, слои лепестков раскрывались во все стороны от плотного центра. Он почувствовал краткий трепет гордости, несмотря на всё. Она смотрела на розу, но прежде чем она могла ответить, Солукс присел на корточки и смахнул опилки перед своими ногами, открыв узкую щель между двумя досками. Он ущипнул нижнюю часть цветка и вытянул тонкий зелёный стебель шести дюймов в длину, словно вытащил меч из ножен. Действуя как можно осторожнее, он направил стебель в щель и протолкнул кончик вниз. Он вошёл без усилий. Потом Солукс поднялся и стряхнул опилки с ладони пальцами другой руки. Всё произошло даже быстрее, чем он надеялся. Холст стенок тента тихо пошёл рябью вокруг них от неожиданного порыва ветра, а потом длинный зелёный побег пробился через доски пола, обвился вокруг прута клетки, увеличиваясь с невозможно большой скоростью. За ним появился второй, потом третий. Воздух был полон тихими скользящими шумами, словно распутывалась верёвка. Он повернулся и увидел дюжину побегов: любознательные завитки тряслись и хватались, ползли вверх, извиваясь вокруг прутьев клетки и ножек стула инспектора. Гамзии смотрел себе под ноги, его размалёванное лицо выражало крайнее удивление: два толстых побега схватили его, обернувшись вокруг ног и удерживая их на месте, прежде чем разветвиться на множество маленьких ростков и поползти вверх к его груди. Пока Солукс наблюдал, один из завитков выбросился в сторону, как язык, и обвился вокруг руки клоуна. Он снова повернулся к Роуз. Клетка теперь была похожа на затейливую садовую беседку: настолько плотно она была обвита зеленью, металл прутьев был почти невидим, хотя общая бочкообразная структура была очевидной. Аккуратные чёрные бутоны выступили в некоторых местах среди листьев, один из них со слышимым хлопком раскрылся в новый цветок - почти идеальная, он знал это, копия того, который он посадил, но не совсем такой же. Ни один из них не будет точно таким же. Донёсся глухой металлический скрежет и гудение, когда дверь клетки отворилась, и Роуз толкнула её, срывая тонкие стебельки и листья, застрявшие на пути. Она вышла наружу. - Нам надо двигаться, - сказал он. - Прямо сейчас. Она не задавала дурацких вопросов, просто взмахнула рукой. Солукс в последний раз глянул на Скратча, примотанного к своему стулу дюжиной зелёных оков, на его отвороте раскрылся первый цветок. Потом тент, клоун и Скратч исчезли, и вместо них вокруг Роуз и Солукса раскрылась и засияла обширная световая сеть Имперской системы, похожая на облако серебряного волокна. Он посмотрел вниз. Ну, разумеется: артерия данных была прямо под ними, идеально гладкая толстая линия спокойного небесно-синего света, которая подверглась вторжению. Нити ярко-зелёного цвета растекались по её поверхности, извиваясь и опутывая по всей длине. Темная, утыканная шипами, масса набухла в точке, где пересекались две нити, что-то вроде звездообразного геометрического всплеска чёрного света, как опухоль в кристалле. - Бог ты мой, - сказала Роуз. Он посмотрел на неё: она тоже разглядывала извивающиеся щупальца. На секунду он запаниковал, что она сейчас закричит "что, что ты натворил??", но Роуз просто сказала: - это восхитительно, - и он чуть не вздохнул от облегчения вслух. - Я назвал его Вирусом Чёрной Розы, - гордо сообщил он. - Мерзкий ублюдок. - Да, это я вижу, - она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. - Этот код превосходен. Мне потребовалось бы много часов, чтобы разобрать его. Как, ради всего святого, ты умудрился найти время на него? - Я работал над ранней версией ещё на вилле, - признался он. - Но вообще он должен был быть гораздо умнее. Видишь ли, они хотели, чтобы я открыл замки на Наследнике, но никто не мог сказать, чем он вообще, блин, заперт. Я не могу сделать ключ под замок, которого никогда не видел. Поэтому я решил... -... сделать программу, которая вскрывает всё подряд, - закончила она и улыбнулась. - По тому принципу, что двери можно просто выбить. - Ага, по сути да. Это универсальный ликвидатор. Если он находит замок, он вскрывает его и движется дальше в поисках следующего. Рандомизированные итерации означают, что автоматы не могут охватить все созданные им процессы, - он инстинктивно почесал голову, хотя в медиуме никогда ничего не чесалось. - Проблема была с доставкой. Я собирался подцепить его к умной бомбе и загрузить эту дрянь удалённо, с безопасного расстояния, но потом всё пошло прахом. В итоге мне пришлось всё дописывать за две ночи в дерьмовом мотеле, страдая от трясучки и постоянных кровотечений из носа, а Терези пыталась кормить меня каким-то просто жутким карри. Я не мог потратить ещё одну ночь на написание бомбы для доставки. - Поэтому ты обратил себя в Троянского Коня. Он пожал плечами. - Это был единственный способ. Использовать моё собственное сознание как агент проникновения вируса. Это значит, что мне нужно было лишь ввести свой разум за пределы сетки безопасности. Система отбросила бы заражённый пакет в ту же секунду, как засекла, но заражённый пользователь? На такое дерьмо они не сканируют. Роуз смотрела на него с выражением, которое он не мог нормально охарактеризовать. Было странно так хорошо знать её голос, но в то же время впервые говорить лицом к лицу. - Я так полагаю, ты случайно забыл сказать Терези о том, что это, несомненно, убьёт тебя. - Мда, - он заставил себя не отводить взгляд. - Совсем запамятовал рассказать о самоубийственной части этого забега. Хотя она наверняка что-то подозревала. Разберётся потом сама. - Мистер Каптор, - сказала она, и теперь в её голосе отчётливо звучало удовольствие, - мы ещё сделаем из вас Провидца. Они повернули головы и оглядели сеть, наблюдали, как зелёные вирусные нити жадно распространяются по сотням узких волокон данных. После нескольких секунд она сказала: - Идём. - Идём? Роуз, мне конец, - он беспомощно развёл руки. - Можешь хоть двусторонний трезубец в меня воткнуть. Это была моя часть игры. Я только что вскрыл вообще все протоколы безопасности Имперского Дворца одновременно и расписался своим именем поперёк всей сраной системы. Наследник свободен. Терези может забрать ядро и уехать в рассвет, и, готов поспорить, что через неделю-другую они будут говорить "долгой жизни Императрице Фефери". А я свою сраную работу сделал. Теперь мне осталось лишь сдохнуть здесь. - Я знаю. Ты поступил очень храбро. Отверг его предложение. - Думаешь, меня оно соблазняло? - спросил он, пытаясь произнести это небрежно. - Я знаю, что соблазняло. Как оно могло тебя не соблазнять? Он предлагал тебе то, чего ты хотел всю свою жизнь. - Не, иметь тело вполне нормально, - неубедительно сказал он. - Есть, знаешь, много чего хорошего. Жрачка, кофе, всё такое. Она остановилась и сказала. - Солукс, когда тебе было восемь вариаций, ты взломал сервер управления дронами и вычеркнул своё имя из списков Жатвы, потому что это было проще, чем заниматься сексом. Он не мог заливаться краской в киберпространстве. Просто смотрел на неё, приоткрыв рот, но когда она встретилась с ним взглядом, в её глазах была лишь грусть. Разумеется, она знала это; ну что он за идиот, она же просидела в его голове несколько недель без его ведома. Но всё же, слышать, как она говорит о вещах, о которых он всегда молчал... - Я полюбила тебя в тот момент, когда нашла, - сказала она. Смерть Имперской системы была бесшумной. Вокруг него осыпались и обваливались, словно снег с двери, стены льда, чёрные стеклянные розы расцветали на гладких бледных краях ядер данных, защитные структуры разлетались, словно прах на ветру, которого он не мог чувствовать, и всё это в полной, абсолютной тишине. - Почему? - Потому что, - сказала она, - я тоже сделала такое однажды, - и она взяла его руку в свою. - И я хотела бы дать тебе то, что он предлагал. Я хотела бы освободить тебя. Но грешникам нет покоя, и мы ещё не закончили. - Наследник свободен, - беспомощно повторил Солукс. Всё это время он концентрировался на одной фразе: освободи Наследника, освободи Наследника. Освободи Наследника, и хорошие ребята победят. И правда, надо было догадаться, что будущее Альтернианской Империи не могло быть решено одним раундом игры в Захват Флага, но он предпочитал работать с одной чётко установленной целью в разуме: взломай то, вытащи это, укради другое. Он ненавидел побочные задания. Всегда играл на победу. Желание спать было невероятным, даже здесь. - Терези в опасности, - возразила Роуз. Он уставился на неё. - Что? - Мой бестолковый моирейл, - сказала она, - связался своим сознанием с твоим бестолковым моирейлом, тем самым породив обширную вращающуюся сингулярность бестолковости, в которую никто не сможет посмотреть и уйти неизменённым. Боюсь, она может умереть. Дейв не оставит её: Дейв, он... - её лицо на мгновение переменилось, - не слишком хорошо умеет оставлять других. Даже когда ему приказывают. Кристаллические вены сети, казалось, опадали вокруг него. Он крепко схватил руку Роуз, чтобы холодный укол осязательного ощущения пробежал прямиком в то, что осталось от его мозга, и сказал: - Где? - Следуй за мной, - и она взмахнула свободной рукой. Сеть данных запульсировала и поплыла, и он на секунду подумал, что чувствует вкус крови, и что он знает, что это означает... Они стояли в голом сером коридоре, в котором не было совершенно ничего интересного, даже текстура стен не была различима: самая низкокачественная виртуальность, из тех, которые используют для рабочего пространства при строительстве, куда не забредёт ни один пользователь. Это был киберпространственный эквивалент шахты для обслуживания: путь для техников, чтобы побыстрее и прямо добраться до кишок системы. Если ты набредал на такой, то это означало, что ты мог выйти куда угодно. Никто никогда не беспокоился о том, чтобы устанавливать защиту на такой глубине, а это означало, что у тебя был свободный доступ во все уголки системы без лишних вопросов. Здесь не было следов развившейся листвы или проросших побегов, что было вполне логично: он сказал Чёрной Розе искать замки, а здесь никаких замков не было. В дальнем конце коридора была дверь, пожалуй, в тридцати футах от них. Между дверью и ними стоял Гамзии Макара. Он держал в обеих руках по ярко-раскрашенной жонглёрской булаве, и он больше не улыбался. Солукс сжал кулаки. - Неплохой, ёб твою мать, трюк ты провернул, пацан, - сказал клоун. - Очень, ёб твою мать, неплохой. - Ага, - ответил Солукс и маниакально ухмыльнулся. - Должно быть, это было какое-то чудо. - Полегче, малец, - Гамзии задумчиво похлопал себя булавой по ноге. - Не стоит так просто разбрасываться этим волшебным словом, маленький ламер. Или ты решил перейти прямо к ёбаному богохульству, еретической, блядь, поебени и попыткам выдать её за слова Мессий? - он тоже ухмыльнулся: медленно, сонно и, как подозревал Солукс, раз в пять страшнее, чем его попытка. - Братюнь может даже немного обидеться на такое. Смекаешь? - Ты жалкий клоунский обмудок, - сказал Солукс, делая шаг вперёд. - Ты просто жалок. Всё трындишь и трындишь о какой-то херне. Меня уже тошнит от твоего дерьма, меня тошнит от твоего дурацкого культа, меня тошнит смотреть на твоё по-уродски размалёванное хлебало, у меня сегодня ночь не задалась, и я собираюсь вырвать твой раздув и затолкать тебе в жопу. И если я когда-нибудь встречу твоих ёбаных Мессий, я сожгу их обоих и обоссу трупы, - он прервался. - Тебе достаточно богохульства? Я могу продолжить. Гамзии усмехнулся. - Малыш Каптор. Маленькая горчичная личинка. Ты действительно уверен, что тебе хватит пороху, ёб твою мать, начистить это праведное рыло? Я резал лёд своими священными тесаками, когда ты ещё не выполз из пещер, сопляк. Я был лучшим хакером во всём сраном мире. - Был, - сказал Солукс и поднял руку, чтобы сорвать очки с лица. В одно мгновение Гамзии стоял, подсвеченный идеальным ореолом пурпурного света, словно он вдруг получил возможность флюоресцировать. Потом он начал распадаться на куски. Солукс сначала даже не понял, что происходило: неожиданно силуэт клоуна размыло по краям, а потом он на самом деле начал растворяться, серые пиксели и осколки материи трескались и осыпались. Он поднял руку, всё ещё сжимающую булаву, но медленно: Гамзии с невероятным удивлением смотрел, как всё большие и большие куски того, из чего он там состоял, отваливались от его руки и рассыпались пылью, оставляя только дыры. - Ну что за ёб твою мать, - произнёс Гамзии Макара тоном детского изумления и испарился. Солукс тяжело сглотнул. Потом обернулся. Роуз стояла справа и чуть позади от него, держа в руке что-то похожее на тонкую чёрную иглу, кончик которой указывал на пустое место, которое секунду назад было занято. - Боюсь, у нас правда нет времени, - сказала она и заложила иглу за пояс своего платья. - Давай двигаться дальше. - Ты его убила. Она прошла вперёд него по коридору в сторону двери. - "Не убивай – но продлевать; жизнь надо ль тщиться помогать? " Я стёрла его, Солукс, - она обернулась. - Он умер уже давно. Всё что от него осталось, было призраком данных и не более того. Ты же играл в Довериждение, разве нет? Тьма очень эффективна против Призраков. Идём. - Поверить не могу, что ты провела несколько недель в моей голове, разучивая правила долбаного Довериждения, - пробормотал он и пошёл следом. Комната по ту сторону от двери была ещё одним пустым пространством: высокий цилиндр, гладкие серые стены поднимаются к плоской серой крыше далеко вверх. В центре комнаты стоял на коленях парень, на нём не было ничего, кроме джинсов: ноги и грудь голые, руки широко разведены и висят выше головы. Выбора куда деть руки у него не было, поскольку оба запястья были скованы толстыми металлическими наручниками, от которых к кольцам в противоположных стенах комнаты шли точно такие же толстые цепи. Ему было может девять вариаций на вид, и он выглядел представителем того же вида, что и Роуз - нет рогов, что-то в чертах лица было резче и острее, чем у неё - но он был сделан из света: тёплого оранжевого света, который то тут, то там ходил рябью, как поверхность воды. Даже узкие треугольники линз его очков, казалось, были сделаны из того же вещества. Когда они вошли, он поднял голову и сказал: - Привет, мам. - Привет, Дирк, - сказала Роуз. - Это Солукс Каптор. - Ага, я знаю. - Солукс.. - она сделала странный формальный жест в сторону парня в цепях, словно бы в комнате был кто-то ещё, о ком могла идти речь. - Это Дирк Страйдер. - Страйдер? - тупо сказал он. Потом: - Ох, бля. Ты - это они, верно? Ты их мастер-ИскИн. - Чёрт возьми, да, - сказал Дирк Страйдер. - Я, собственной персоной, каждый из этих размахивающих катанами металлических ублюдков в Альтернианской Империи. Ты спросишь меня, как я отслеживаю так много изолированных кластеров восприятия без скатывания в безумие, а я тебе отвечу, что они написали мой код так, что я не способен обезуметь, и ты будешь впечатлён и предложишь мне молодецки стукнуть кулаками, но я с сожалением отвергну предложение. - Он дёрнул одной рукой так, что цепь звякнула. - Но я рад познакомиться. - Я не понимаю, - сказал Солукс. - Вирус должен был вскрыть эти штуки на твоих руках. Я построил его ломать всё. - Ладно, я буду честен, это действительно офигенно, - сказал Дирк. - Если бы робо-стояки существовали, я бы сейчас испытывал громаднейший робо-стояк на код этого вируса, и точка. Но эти цепи на сто процентов созданы Скратчем, и они так просто не сломаются. - ИскИн Принц, - сказала Роуз, - контролирует Страйдеров. Страйдеры контролируют Империю. - L’état, c’est, мать его, moi, - подтвердил Дирк. - Я думал, Наследник был ключом к наследованию? - Он был. И он остаётся им, вообще-то, в самом законном смысле термина. Но цель Принца, в отличие от Наследника, состоит не в защите трона, а в защите самой Снисходительности. Страйдеры - её личная стража. - Если вы, ребята, хотите, чтобы Снисходительность освободила большой стул, - сказал Дирк, - вам придётся убрать из уравнения Страйдеров. Вы не могли бы перебить нас даже с целой армией, поверь мне. Вам нужно убить меня. Последнюю фразу он произнёс очень непринуждённо. Солукс посмотрел на него. - Херня. Нам нужно вытащить тебя из этих сраных цепей, верно? Дай мне пару минут. - Чувак, без обид, - Дирк криво усмехнулся, - почёт и уважуха твоим навыкам, но мне эти извращения самому не по нраву, и я пытался подобрать кодовое слово к этим железкам уже где-то четыре сотни вариаций. Ты не сможешь сделать это за пару минут. - И у нас всё равно нет двух минут, - добавила Роуз. - Дирк, ты можешь быстро обрисовать Солуксу текущую ситуацию? Я не хотела бы рисковать привлекать внимание своим присутствием. - Конечно. Секунду... - и кривая стена позади него замерцала, а потом дала превосходно чёткую картинку Терези. Солукс выругался. Она была ранена: он не мог сказать, насколько сильно, но её лицо было залито бирюзовым, и она держала меч только одной рукой. Пока он смотрел, она поднырнула под клинок Страйдера и ударила снизу вверх, вызвав фонтан искр из его плечевого шва. Робот пошатнулся, но продолжил наступать, заставив её отступить на пару шагов. Позади неё были другие Страйдеры, но они, кажется, не смотрели на неё, слишком занятые... - Нихрена себе, - сказал он. - Это что, Вриска? - Мне там надирают задницу, - одобрительно сказал Дирк. - В этой комнате прямо какая-то команда берсерков-Ангелов Чарли. Единственная проблема в том, что их только трое, а я только что подозвал ещё двенадцать меня. - Ради, блядь, всего святого! - практически заорал Солукс, впившись глазами в экран, где Терези уклонилась от ещё одного удара. У неё нос был сломан? - Просто... просто прекрати, прекрати драться с ними! Выключись или перейди в режим сбережения энергии, что угодно! - Не получится, чел, - голос ИскИна оставался раздражающе спокойным. - Этого нет в программе. Ты правда думаешь, что будь у меня какая-нибудь форма автономного контроля, я стал бы постоянно убивать малышей? Блин, да я бы попытался побить рекорд галактики по самой большой одновременной Макарене. Цепи не просто сраный символ, знаешь ли. О чёрт, отличный выпад. Роуз подошла ближе к нему и смотрела на него со странным отстранённым выражением, которое Солукс только начал понимать. - Ты уверен, что другого способа нет? - Роуз, я и этот лабораторный скелет могли бы совместно ковырять эти сраные протоколы своими громадными, мощными мозгами всю ночь напролёт, иногда останавливаясь, чтобы попить и дать пять друг другу, и всё равно к утру бы я был прикованным и послушным, как в херовом фанфике сомнительного содержания. И к этому моменту Дилан, Алекс и Натали уже успеют порубить на сашими, - на экране Терези вогнала свой меч глубоко в глазную линзу Страйдера с такой силой, что Солукс заметил кончик меча, выступивший из обратной стороны гладкой металлической головы. Но от этого клинок застрял, и ещё один робот подходил к ней сзади. - Просто сделай это поскорее, хорошо. Я не хочу больше никого убивать. Это уже так задолбало. Солукс не знал, куда смотреть. На Роуз, её фиолетовые глаза, пустые и спокойные; на Дирка, его прозрачную оранжевую кожу, переливающуюся между лопатками, как масло; на Терези, маленькую, окровавленную, решительную, медленно падающую, пока он наблюдал. Размашистый удар Страйдера отсёк бы ей голову, как секатор цветок; она дёрнулась в сторону от меча и выхватила свой, попыталась встать в стойку... Роуз сделала шаг вперёд, обхватила ладонью подбородок Дирка; Солукс видел, как её пальцы засияли, словно она прикрыла ими фонарик. Она наклонилась и нежно поцеловала его в лоб, и на мгновение её глаза закрылись. Потом она отступила назад, и Солукс увидел иглу в другой её руке. Чёрная точка появилась в центре груди Дирка. Солукс видел, как тонкая нить тьмы выползла из неё, словно трещина на стене. Потом ещё одна. - Ахх, - выдавил Дирк и потянулся. Цепи зазвенели, когда он дёрнул сначала одним, потом другим плечом: чрезмерно сильный, мощный рывок, словно в конце рабочего дня. Чернильные нити гасили массу жидкого оранжевого света. Одна перекинулась на его руку. Дирк ухмыльнулся. - Пора мне оторваться и взлететь к солнцу как ёбаный кусок мусора. Он распался. Шума не было: в одно мгновение посреди комнаты стояла на коленях фигура в тёмных очках, а в следующее тысяча осколков оранжевого стекла почти что лениво разлетелась во все стороны. Цепи, вместо того чтобы упасть, просто исчезли. Свет моргнул и пропал. Солукс посмотрел на экран. Терези стояла, её рёбра и плечи тяжело опускались и поднимались под заляпанным кровью плащом, меч всё ещё в защитном положении, она яростно смотрела из стороны в сторону, словно пытаясь понять, в чём подвох. Чуть в стороне от неё Вриска подняла руку и почесала голову в странном нехарактерном для неё жесте. Она тоже была в полном беспорядке, но повернулась к Терези с выражением абсолютного непонимания происходящего на лице, которое каким-то образом выглядело до странного смешно на фоне крови и её сияющего роботизированного глаза. Канайя ступила в кадр, одна её рука была мокрой от зелёной крови, она сжимала бок. Другая держала - без особого видимого усилия - работающую цепную пилу. Страйдеры стояли вокруг них, неподвижные и погасшие. Их глаза больше не светились. Вриска вытянула руку и толкнула одного в грудь: тот повалился на спину. Солукс обернулся к Роуз, которая всё ещё стояла со своей иглой в руке. - Эй, Ты в порядке? Она подняла голову и одарила его лёгкой улыбкой. - Я искусственный интеллект, Мистер Каптор. Ваш вопрос не имеет смысла. - Ну, а я жалкий мешок мяса. Я постоянно задаю бессмысленные вопросы. Это особенность класса. Она вздохнула. - Что случилось с Солуксом Каптором, который в возрасте шести вариаций думал, что эмоция - знак слабости? - Я начинаю думать, что он был полным идиотом. - Мм. Если это тебя утешит, Роуз Лалонд в возрасте тринадцати лет была катастрофой. Но, наверно, мы учимся, совершая ошибки. Ты всё ещё планируешь умереть или хочешь пойти выпить кофе?