Хеталийский Хогвартс (Remake)

В субботу у кабинета профессора Эдельштайна столпилось довольно много студентов со всех факультетов. Каждый был взволнован: кто-то больше, кто-то меньше, и все оживленно переговаривались между собой, обсуждая предстоящее занятие, надеясь, что им не предстоит ничего сложного. Один только Джонс думал о другом: он усиленно промывал мозги своему брату, утверждая, что создание команды для спасения Хогвартса очень важно и должно состояться как можно скорее. Проблема была лишь в том, что Альфред не мог придумать название. Нужно было что-то емкое и запоминающееся, а фантазии не хватало, потому и пришлось обратиться за помощью. К сожалению или к счастью, но Меттью ничем не мог помочь. То ли хотел предостеречь брата, то ли правда не мог подобрать что-то подходящее. Но энтузиазма Джонса это ничуть не убавляло. Вообще, больше всего он рассчитывал на Санни, но та пока и слышать ничего не хотела обо всей это спасательной операции. — Доброе утро, — раздался уверенный, но при этом мягкий голос профессора за спинами студентов. На него тут же обратилось несколько взволнованных взглядов. — Извиняюсь за небольшое опоздание. Надеюсь, вы готовы к отборочному уроку. Студенты переглянулись. Стало ясно, что они не готовы... Они впервые слышали о том, что вообще будет какой-то отбор, и оттого волнение их усилилось. Сильнее всех волновалась, пожалуй, Санни, осознав тот факт, что ей, судя по всему, придется петь при всех, чего она, конечно, не станет делать ни в коем случае и непременно опозорится перед своими сокурсниками и перед преподавателем. Скрипнул ключ в замке, и Эдельштайн впустил своих учеников внутрь, в просторный кабинет. Обстановка, царившая там, заставила всех окинуть ее взглядом. Некоторые восторженно ахнули, несмотря на то, что удивляться было особо нечему. Самым главным украшением кабинета был черный блестящий рояль, стоявший посреди комнаты, у самого окна. По обеим сторонам стены украшали портреты самых разных композиторов. С одного из них на студентов смотрел немолодой мужчина, чье лицо обрамляли длинные темные волосы. Его черная мантия выглядела ужасно потрепанной, но при этом не придавала хозяину нелепый или бедный вид. Руки лежали на клавишах пианино, подбирая какую-то мелодию. Переливание аккордов прекратилось, когда в кабинет вошли студенты. — Это Фредерик Шопен, — пояснил австриец, видя заинтересованность студентов. — Обратите внимание на его пальцы. Между прочим, они не от природы такие длинные. Герр Шопен изобрел некое приспособление, которое растянуло ему пальцы. Удивительно, не так ли? — И каким же образом выглядело это приспособление? — задал кто-то вполне логичный и ожидаемый вопрос. — Без магии здесь не обошлось, естественно, — подал голос композитор с портрета. Все заметили, что у него очень странный акцент, который напоминал речь Феликса. — Но большего вам, юные умы, знать не положено. — Никто не знает, как оно выглядело, — озвучил очевидный ответ профессор. — Нам остается лишь гадать. А вот на том портрете, — Эдельштайн указал на другую картину. — Моцарт и Сальери. За клавесином, конечно же, Моцарт, а Сальери со скрипкой. Студенты обратили свое внимание на картину, жители которой не спешили отвлекаться на то, чтобы хотя бы посмотреть на пришедших гостей. Они были увлечены обсуждением чего-то, смотря в одну нотную тетрадь. Изредка они что-то исправляли там, задумчиво кивая друг другу. По внешнему виду их было заметно, что они жили куда раньше Шопена. На Моцарте был напудренный парик и алая мантия с оборками, в то время как Сальери парика не носил, но одет был в похожую одежду. — Долгое время бытовало мнение, что Сальери отравил Моцарта, — привел профессор очередной факт. — Но мнение это имело место по большей части среди магглов. Среди нас, волшебников, эта версия даже не подразумевалась. Далее вы можете видеть пустую раму. Она принадлежит Сальери. Я довольно редко вижу его на своем месте. Куда чаще он проводит время вместе с Моцартом. Еще дальше запечатлены Бах, Бетховен и Чайковский, но о них я расскажу в следующий раз. Не стоит забывать, зачем мы собрались здесь. Уважаемые коллеги! — Родерих повернулся к портретам, обращаясь уже к самим композиторам. — Отложите на время ваши занятия, пожалуйста. Студенты собираются проходить практику, а ваша игра будет мешать им и сбивать с толку. Великие волшебники недовольно забурчали каждый на своем языке, однако все же послушались и встали, покинув свои портреты. То, куда они ушли — это уже их личная тайна, узнать которую присутствующим вряд ли удастся. — Что ж, — удовлетворенно продолжил Эдельштайн. — Теперь мы можем приступать непосредственно к занятию. Занимайте места поудобнее, я буду вызывать вас к роялю по одному. Не стоит делать такие испуганные лица, я всего лишь проверю наличие у вас музыкального слуха. Санни облегченно выдохнула. Может, и петь не придется? Было бы замечательно, если так. По крайней мере, так она считала. Она заняла место поближе к окну, чтобы было не так скучно. Начался процесс отбора. Сюзанна слышала только звуки рояля, какие-то комментарии профессора и хлопающую дверь, которая выпускала справившихся или не справившихся студентов. Понять, что происходит за ее спиной, она не хотела и не проявляла особого внимания к этому. Всему виной было ее волнение перед предстоящим испытанием. Она ведь никогда не занималась музыкой всерьез, поэтому не знала ничего о своих способностях. Вдруг их вообще не было? Тогда ей будет очень неловко перед профессором... Так или иначе, но благодаря подобным размышлениям девушка и не заметила, как кабинет постепенно опустел. В последний раз хлопнула дверь, выпустив на волю Феличиано, а затем Эдельштайн назвал последнюю в своем списке фамилию. — Мисс Хемлок, прошу. Мисс Хемлок? Санни обернулась на зов, со страхом осознав, что ее час настал. Ошибки быть не могло: профессор смотрел на нее в упор, улыбаясь чему-то. — Вы выглядите перепуганной. Что-то не так? Подойдите поближе, не стоит бояться. Я не кусаюсь. Мой рояль, стоит заметить, тоже, — голос Родериха звучал нестрого, даже как-то ласково. Это немного успокаивало. — Да, — только и смогла выдавить из себя гриффиндорка, словно в каком-то дурном сне подойдя к роялю. — Вы готовы? Ничего страшного не случится, настройтесь на работу, пожалуйста. — Да, профессор... Простите мне мое волнение, ничего не могу поделать с этим. — Я прекрасно вас понимаю, не стоит извиняться, — вновь улыбнулся профессор. — Послушайте внимательно. Тонкие пальцы уверенно пробежались по клавишам инструмента. Ничего необычного, обычное перебирание клавиш по очереди... Однако даже это простое действие звучало по-особенному в исполнении Эдельштайна. — А теперь ответьте мне, мисс, — обратился он к ученице, прервав волшебное звучание. — Это была мелодия с повышением или понижением? — С понижением?.. — неуверенно ответила Санни, будто боялась, что за неправильный ответ ее могут поднять на смех или выгнать прочь с позором. — Абсолютно верно. Почему в вашем голосе такое явное сомнение? Неужели вы гадаете? — В-вовсе нет, профессор! — вспыхнула девушка. — Я... Я точно слышу и знаю. — Такой ответ мне куда больше по душе, — с улыбкой отметил Родерих. — Что ж, а теперь еще кое-что... Слушайте. Он вновь заиграл. Теперь это было совсем не перебирание клавиш, а полноценная мелодия, пусть и довольно простая. Она звучала очень радостно и весело, даже беззаботно. От нее на душе становилось еще легче... — Очередной вопрос, — вновь обратился Эдельштайн к Сюзанне. — Мажор или минор? — Мажор, — выдала девушка, изо всех сил стараясь говорить уверенно. — Это определенно мажор. — Вот видите, ничего страшного, — заметил профессор. — Вы успешно справились. — Это все?.. — неверующе переспросила гриффиндорка. — Скажу вам честно: это не все, что я приготовил. Другие выполнили больше заданий, но я не вижу смысла продолжать в вашем случае. — Почему? — не поняла Санни, снова испугавшись. — Ваш друг по секрету рассказал мне, что вы замечательно поете. Из этого я сделал вывод, что слух у вас определенно есть. "Вот же вредная спагеттина!" — про себя выругалась девушка, решив, что она еще разберется с этим самым другом. — Он преувеличил, профессор, — заявила она. — Я не обладаю какими-либо особыми умениями. — Мой опыт позволяет мне видеть таланты насквозь, но почему бы нам не проверить это прямо сейчас, чтобы вы сами убедились, мисс? — спросил Родерих, требовательно смотря на ученицу. — Мы здесь одни, и нам никто не помешает. Ваш друг предупредил меня, что вы очень стесняетесь своего таланта, но, уверяю вас, меня стесняться не стоит. Я ваш преподаватель, все-таки. — Я-я не уверена, что стоит, профессор Эдельштайн! Я сегодня не в голосе! И... И вообще, я немного приболела! — Санни притворно кашлянула. — Вот! Слышите? Мне нельзя петь сейчас! Родерих лишь усмехнулся. — Я начну играть, мисс, а вы подхватите. Мелодия должна быть знакома вам. Если не получится сразу, то ничего страшного. Вы можете вступить тогда, когда вас будет удобно. — Н-но!.. Возразить что-то еще она не успела: Эдельштайн начал играть. Мелодия и в самом деле оказалась знакомой с первых же секунд... Она была такой простой, такой наивной! Еще бы... Это ведь самая обычная детская песенка, которую знает каждый ребенок, выросший среди волшебников. Знала ее и Санни... Зажмурившись, она пропела первую строчку. Голос ее был совсем сжатым, неуверенным, будто скованным невидимыми тисками. Однако это только поначалу... Одна строчка, другая... Куплет за куплетом, и голос становился все свободнее и свободнее. Он не просто звучал отдельно, а прочно переплетался с мелодией, становясь одним целым. Это благозвучие не могло не радовать нежный слух Эдельштайна... Даже некоторые композиторы с портретов вернулись в свои рамы, чтобы послушать. Голос стих, а за ним стихли и звуки рояля. В кабинете раздались жидкие, но искренние аплодисменты, исходящие от классиков. — Вот видите? — с довольной улыбкой спросил Родерих. — Все совсем не плохо. Даже моим коллегам пришлось по вкусу. Сюзанна смущенно отвернулась. Она и подумать не могла, что может произвести такое впечатление... Это было так странно, хоть и очень приятно. — Я так понимаю, вы не учились этому? Учтите, в таком случае ваши умения вдвойне похвальны. Значит, у вас талант от природы. Разве это не замечательно? — Я не считаю, что у меня есть талант... — смущенно пробормотала Санни. — Вы только что доказали обратное, — справедливо заметил профессор. — У вас точно есть талант. Его нужно обязательно развивать, и в этом я вам с радостью помогу. Надеюсь, вы не будете против. — Я-я... Н-ну... Н-нет, не буду... — окончательно растерялась девушка. — Вот и прекрасно. Я назначу время следующих занятий чуть позже. Ждите сову от меня, мисс. А сейчас давайте продолжим начатое. Не хочу так скоро расставаться с такой талантливой Frau. Вы ведь никуда не торопитесь? — Нет, не тороплюсь... — тихо ответила Санни, понимая, что отказаться она не может. — Тогда продолжаем, — Эдельштайн снова повернулся к роялю, и практика продолжилась, затянувшись почти до отбоя...

***

Сюзанна вернулась в гостиную измотанной, но при этом она была довольна. За время занятий ее стеснение практически полностью испарилось, и она смогла показать свои умения в полной силе. После такого испытания она хотела спокойно отдохнуть и провести остаток вечера в тишине, вот только не тут-то было! — Ну наконец-то! — буквально налетел на нее возбужденный Джонс, стоило ей войти. — Ты чего так долго там делала?! — А вот не скажу, — упрямо заявила Санни. — Дела у меня были. И если ты опять по поводу своей глупой идеи, то лучше оставь меня. — Ты угадала! — улыбнулся Альфред. — Но я не отстану! Помоги с названием, а? Ну ничего в голову не лезет! Гриффиндорка тяжело опустилась в кресло и вздохнула. — Ты уже половину Хогвартса достал со своим названием... — тихо заметила она. — Лига Одержимых Хорошей Идеей, блин... — Погоди-погоди! — оживился Джонс. — Можешь повторить?! — Лига Одержимых Хорошей Идеей! — нервно повторила Сюзанна. — Тут тебе и конспирация, и звучащая аббревиатура, и кратко, и понятно. — Лига Одержимых Хорошей Идеей... Л.О.Х.И... Слушай, а ты права! — вдохновленно заявил Альфред. — Это же гениальная идея! Пойду всем расскажу! — он тут же сорвался с места и стремительно побежал в сторону лестницы, чтобы подняться в спальни и подонимать Меттью. — Каков идиот... — устало вздохнула Санни и прикрыла глаза. Теперь она могла отдохнуть хотя бы несколько минут, не подозревая о том, что Л.О.Х.И. окажется не такой уж бесполезной командой.