Любовь, что движет солнце и светила

Узкая тропинка петляла в колючих кустах, росших на каменистой земле у подножия гор. Дикая малина и редкие, едва заметные, ягоды ежевики чередовались с васильками и чертополохом. Весьма странное сочетание растений для южной части Линдона. По тропе двигался отряд из двенадцати эльфов. Несмотря на то, что эта часть Эред Луин была достаточно безопасна, эльдар старались идти осторожно, ведя за собой коней. Ехать верхом по столь узкой и неровной тропе не представлялось возможным, поэтому путь предстоял долгий и длинный. Во главе отряда шел высокий черноволосый эльф. Рядом с ним изредка оказывался еще один, но почти сразу же уходил к другим. Замыкали шествие двое, скрывавшие лица за низко опущенными капюшонами плащей. Вечерело, и отряд свернул с тропы на небольшое плато. Ходившие этой дорогой часто делали остановки на этом плато, благо там была еще и небольшая пещера, скрытая от лишних глаз большими серыми валунами. — Тьелпе, мы уже неделю идем по этим горам. — Скажи спасибо, что по горам. Мы, конечно, могли пойти вдоль залива Лун и выйти в Эриадор, переправившись через реку. Только вот те земли куда менее безопасны, чем эти горы. — Мы могли бы пойти через Виньялонде. — Чтобы каждый адан знал о возвращении владыки Ост-ин-Эдила. Феанор с самого начала пути огрызался на любое слово. Глорфиндел как-то пошутил, что у бывшего главы Первого дома разом заболели все зубы. По несчастливой случайности Феанор это услышал, и Глорфиндел едва сам не расстался с парой зубов. Лютиэн, так же шедшая с отрядом, больше не пыталась образумить вспыльчивого нолдо, который пользовался этим. Доставалось всем, а больше всего Глорфинделу и Элронду: первый приходился родственником эльфам Второго и Третьего дома, а второй обладал слишком неуемной натурой, чтобы долго молчать. Сопровождающие, отправленные Гил-Галадом, держались особняком. Келебримбор пребывал в подавленном настроении уже который день: перед их отъездом из Митлонда его дядюшки и дед, не к ночи будь помянут, перессорились между собой из-за пустяка, потом едва не разорвали его самого на мелкие кусочки, когда он отказался принимать чью-либо сторону. Элронд еще издевался, что для прямого потомка Феанора Келебримбор слишком спокойный и рассудительный. — Не тревожься, ничего дурного не случится. — Леди Лютиэн, тяжело на сердце. Я ведь все время думаю про эти кольца. Ладно, что он пришел в Эриадор обманом. От того, кто служил Морготу, честности ждать не стоит. Но кольца эти… Я никому не говорил об этом, но все они связаны меж собою. Те, которые создавались мной для эльдар, я отдал Гил-Галаду, и Саурон даже не видел их. Гномьи мы делали вместе, а с людскими я уже почти не работал, там больше дед мой в обличье Серого с Аннатаром творили. Когда Аннатар пришел ко мне и мы начали работу, он рассказал мне о его идеях: есть три рода эльфов, которые самые могущественные, а все остальные эльфы так или иначе из этих трех народов происходят; есть семь родов гномов, и девять народов людей — это которые основные. И мы сделали кольца, в которые заключили силу, с помощью которой можно управлять народами. Я сначала подумал, что это будет что-то вроде символа власти, и в эльфийских кольцах заключил силы, связанные с природой. Гномьим и людским кольцам Аннатар сам дал силу. — Саурон гораздо опаснее Моргота. — Он майа, тогда как Моринготто был сильнейшим из Валар. — Нет, дело не в этом. Саурон больше любит порядок, ему нужны четкие рамки и границы. Моринготто же был больше воплощенной стихией. Он не творил зло бездумно, у него были свои мотивы, пусть и черные. Ты был в Ангбанде? Я там была, и могу сказать, что это была безумная крепость. Ее обитатели боялись своего хозяина, но при этом творили, что хотели. Тогда как в Тол-ин-Гаурхот, которым командовал Саурон, царили тишина и порядок. Орки не смели заходить дальше определенного места в крепости, жившие там люди делали только то, что им велят. Саурону нужен порядок. Он представил себе картину мира, и теперь желает привести мир к тому порядку, который считает наиболее верным. — Так что же, нам ждать войны? — Не знаю. Мне не известны планы врага, если ты об этом… Скажи, Тьелпе, как стал другом Гил-Галаду и познакомился с Элрондом? — Это было давно. Началось все еще тогда, когда я покинул Нарготронд. С Эрейнионом, сыном Фингона, я тогда был почти не знаком, да и что говорить — я его недолюбливал сильно. Потом пал Гондолин, и Фингон стал Верховным королем. Я слышал, что некоторое время Туор и Идриль удерживали город после первого его падения, но потом все кончилось. Фингона убили, а его сын перебрался куда-то к Гаваням, и тогда уже я больше начал узнавать о нем. Гил-Галад оказался прекрасным воином. Однажды я был в Гаванях, и там уже я более близко начал общаться с ним. Когда я покинул Гавани, а это было ранней весной, Эрейнион вызвался меня проводить. Именно тогда туда пришли мои разлюбезные дядюшки и устроили там самую настоящую резню. Как потом мне рассказал Келегорм, в Гаванях тогда жили дочь Диора из Дориата, ваша внучка, и сын Туора и Идриль из Гондолина — Эарендил. Эти двое познакомились, сыграли свадьбу и Эльвинг даже родила двоих детей. Они были совсем маленькими, и во время резни их не тронули. А вот Эльвинг и Эарендил покинули Средиземье и увезли Сильмарилл в Валинор. Элроса и Элронда приютили у себя Амбаруссар — самые бесшабашные из моих дядюшек. Когда Гил-Галад вернулся в Гавани, он нашел их, потому что Эарендил взял с него клятву, заботиться о его детях. Несколько лет братья жили в доме Амбаруссар, но потом те погибли, и Эрейнион забрал их к себе. После этого прошло я уже и не вспомню лет, я несколько раз бывал в доме Эрейниона и общался с братьями. Последний раз я видел Элроса перед его отплытием в Нуменор. Тогда же Эрейнион отправил нас в город, и мы там напились как два дурака. Элронд из-за расставания с братом на пару месяцев уезжал в Виньялонде, тогда городишко был так себе. Я поехал с ним — слишком уж вспыльчивым он тогда был. По возвращению в Линдон Элронд принес присягу государю Линдона и стал герольдом Эрейниона. Хотя, на самом деле, таковым он стал еще живя в доме Амбаруссар. — Мне жаль, что Валар предложили им такой выбор. Пути людей и эльфов идут в разные стороны.       /1680 год В.Э./ Весна в этом году выдалась ранняя. Повсюду цвели россыпью первые лютики, а в лужах купались шумные воробьи. Когда-то, около сотни лет назад, Келебримбор так же стоял на ступенях Дома мастеров и ждал тогда еще своего друга Аннатара. Теперь же он дожидался Элронда. Полуэльф в который раз задерживался в лавке булочника, выбирая самую свежую из самой свежей выпечки. В Ост-ин-Эдиле широкими шагами бродила весна, и Элронд поддавался ее чарам. — Вот, держи, только из печки. Элронд довольно прищурил глаза и широко улыбался. Келебримбор взял корзинку и поспешил скрыться в полумраке кузницы. — Опять яблоки. Ты предсказуем, как никто другой. — А ты снова соперничаешь с грозовыми тучами. Что на этот раз:? — Феанор. Я скоро не выдержу его. Он, кажется, совсем не в себе. На последнем совете нес редчайшую чепуху. — О том самом кольце Саурона? — Ну да, о чем еще. Говорит, нам надо собирать армию и идти войной на Мордор. В чем-то он прав, но не сейчас. Я до последнего не хочу войны, а дед помешался, что без этого мы все погибнем. Ладно бы еще против Саурона идти, так он настаивает на завоевании Мордора, представляешь?! — Да, дела. А что же леди Лютиэн? — Ничего. Неделями где-то пропадает, а когда возвращается, дед замолкает. Они вдвоем идут в сад и о чем-то часами говорят. Дед злится, но перечить ей не рискует. Было дело, один раз решил он по-своему поступить, так потом несколько дней правым глазом не видел. А Лютиэн тогда отмахнулась, что это все привычки от тела эдайн остались. — Эрейнион мне пару лет назад обмолвился, что Саурон своим заклятьем добился того, что может слышать мысли тех, у кого остальные кольца. Эльфийские ему пока не подвластны, но все может случиться. Келебримбор привычным жестом завязал волосы и прошел в зал к кузнецам. После памятного возвращения из Митлонда он очень редко приходил сюда. Зато Феанор первое время едва ли не ночевал там. Правда, через пятьдесят с лишним лет Куруфинве стал принимать участие в жизни города и многие в Совете начали прислушиваться к его мнению. Год 1675 Второй эпохи ознаменовался тем, что Феанаро Куруфинве стал советником властителя Эрегиона, и за эти пять лет успел собрать вокруг себя тех, кто поддерживал немедленную войну. Более того, своими словами в Совете он сеял смуту среди эльдар и даже те, кто ранее не интересовался делами государственными, теперь все чаще говорили, что Келебримбор ведет их народ к погибели. »…Зло надо давить в зародыше. Саурону и без того дали слишком много времени собраться с силами. Если бы был жив Морифинве, или же Майтимо, я мог бы надеяться, что они образумят его. Но мой бездарный внук слишком прислушивается к советам Эрейниона. В этой ситуации я вижу только один путь, я сам должен возглавить борьбу с выкормышем Моринготто…» Лютиэн Тинувиэль, в прошлом Дориатская принцесса, разбирала записи Феанора, пока он сам сидел в кресле и ждал приговора. Пока нолдо плел политические интриги против своего единственного внука, эльдиэ проводила много времени в Виньялонде, помогая людям. За прошедшее время характер Феанора еще больше испортился, теперь почти в каждом жесте и слове нолдо чувствовалось его превосходство над другими, а на губах все чаще появлялась жуткая самодовольная ухмылка. — Сам, значит, решил править в Эрегионе. — Мой внук оказался бесполезным щенком, который бегает хвостом за этим Эрейнионом. — Раньше ты говорил о Тьелпе иначе. — Ну не знал я тогда, во что он превратился. Прекрати его защищать! Этот бездарь ведет страну в пропасть, понимаешь? Сейчас нужна твердая рука, чтобы вести нолдор в бой. Феанор начал ходить кругами по комнате, размахивая руками и наигранно меняя интонации. — Ты не понимаешь, Лютиэн, мои сыновья предали меня. Вместо того, чтобы строить великое царство нолдор, они якшаются с гномами и прочими отщепенцами вроде эдайн. Я давно говорю, что здесь нужно навести порядок. К счастью, Совет тоже это понимает, поэтому на ближайшем собрании мы будем говорить о том, что не следует нам так много позволять другим народам в нашем государстве. Нужно поднять торговые пошлины для гномов, выселить всех их вместе с людьми куда подальше из города. И с морийскими поменьше дел вести. — Где-то это я уже слышала. Подобные речи очень любил мой отец, но ты уже знаешь, чем все закончилось. — Это потому, что он позволил адану войти в свою семью и… Нолдо не договорил фразу до конца, потому что его скрутила волна жуткой боли. Лютиэн смотрела на него, представляя тугой узел, в который скручивались феаноровы внутренности. Плохо отзываться о ее семье она не позволяла никому. Феанор отдышался и рухнул обратно в кресло. Спорить с Лютиэн не стоило, потому что эта эльдиэ могла стать союзником. Если у него получится убедить ее в его, феаноровой, правоте, Лютиэн могла бы не только помочь в борьбе против Саурона, но и наладить отношения с другими эльдар. — Прости, я сказал лишнего. Но я правда хочу добиться того, чтобы Мордор не был для нас угрозой. Дело тут не в задумке Валар, и не в том, что я желаю зла своему внуку. Я вижу, что он не способен справиться с этой ситуацией. Тьелпе мастер, но править государством ему не по силам. В комнате в северном крыле главного дворца Ост-ин-Эдила собрались Элронд, Келегорм, Маглор и Келебримбор. На круглом столе у окна лежали карты и несколько тонких кинжалов. Келегорм что-то отмечал на картах границ Эрегиона, тогда как остальные сосредоточенно молчали. Они-то знали, что Феанор говорит о войне, и что почти весь Совет поддерживает его. Келебримбор не хотел, чтобы Совет посчитал его трусом, поэтому собрал тех, кому мог доверять, и теперь они все вместе оценивали возможные риски. Когда Эрейнион Гил-Галад узнал о том, что говорит и делает Феанор, он отправил в Эрегион две сотни лучников и попросил Элронда возглавить этот отряд. Сыновья Куруфинве решили в такое время быть ближе к отцу и постараться удержать его от безрассудных поступков. — Вот. Смотрите: этот тракт уже не используется людьми, потому что ночью там опасно. Большой отряд тут не поможет, но мы может пройти вот здесь, и вот здесь. Для того, чтобы выйти к воротам Мордора, нам может потребоваться помощь гномов. Отец, конечно же, и слышать не хочет о гномьих доспехах, но наша задача заключается в том, чтобы не положить бездумно много народу. — Ты это отцу скажи. Он тебя назовет трусом или еще как. Келебримбор беспомощно переводил взгляд с Элронда на Феанора. Куруфинве и многие из тех, кто его слушался, явились на Совет вооруженными. Сам же Тьелпе, как и его дядюшки, появились в положенных обычаями нарядами, и у них были всего лишь короткие кинжалы. Феанор достаточно долго говорил о своих планах, о торговых пошлинах и армии. Скрипнула дверь и нолдо осекся на полуслове: в зал ворвался эльф в окровавленных доспехах и прохрипел севшим голосом: «Война»… Страшное слово. Выходит, Феанор был прав, и теперь нужно поднимать армию, да и лучники Линдона вовремя пришли. Мысли пронеслись в голове за мгновение, а следом в зал ворвались люди в доспехах Мордора. Завязалась схватка, и последнее, что увидел Келебримбор, было перекошенное от ярости лицо деда.