Любовь, что движет солнце и светила

Белое южное солнце раскаленным шаром висело в небе, и до линии горизонта нигде не было ни единого облачка. Глубокая синева манила, а воздух, казалось, плавился от жары. Толстые стены харадских домов, округлые крыши и узкие улочки поглощали дневное тепло. На главной площади города как обычно шумел базар, а чуть дальше каменной громадой высился дворец правителя. В тот день там было особенно многолюдно, потому что к народу вышел наместник. Высокий, как и все южане закутанный в одежды, но все равно глаза и кисти рук выдавали в нем белокожего. Смуглые жители ближнего Харада и почти черные выходцы из дальнего Харада к белым людям относились не слишком хорошо, считая их жалкими чудаками. Ходили слухи, что Наместник вовсе не человек, а эльф. К Перворожденным харадрим относились еще хуже, чем к белым людям материка. Правда, даже будь наместник эльфом, всенародное почитание его бы нисколько не пошатнулось - ведь Наместник прибыл в эти земли по воле Хозяина. Вопреки расхожему мнению, бытовавшему среди эльфов и людей Средиземья, харадрим очень хорошо понимали, кто такой Хозяин, и почему его стоит бояться. Кханд и Харад некогда воевали между собой, но с приходом Хозяина все изменилось, диковатые жители Кханда перестали нападать на харадрим, в то же самое время хищно поглядывая на истерлингов из земли Рун. Харадрим успешно торговали с Мордором, вели дела с островом белых, Нуменором, иногда их корабли заходили в гавань Виньялонде. Несмотря на торговлю, южане оставались жестокими противниками, пиратами, которые нападали на чужие корабли. На их рынках ценились белые женщины, бывшие редкостью для этих краев. Харад не был единым государством, десятки племен и народов уживались на здешних местах. У Харада был правитель, который объединял все здешние народы. Наместник вышел на широкие ступени и замер, чуть прищурив глаза. Ничего нового - кто-то голодает, у других сын подался в пираты, в Дальным Хараде полутролли взбесились. Люди слились в один бесконечный поток. Кланялись, потом становились на колени и целовали полу одежды, потом говорили о своих проблемах, и отползали, согнувшись едва ли не до земли. Наместник Даэрон ненавидел местные обычаи, но Саурон не позволил ничего менять. Из военачальника Даэрона сделали наместником правителя, что само по себе не нравилось эльфу. После падения Ангбанда Даэрон посчитал своим долгом вывести остатки армии Моргота. Люди севера ушли к Мглистым горам и основали там небольшое поселение. Даэрон настоял на том, чтобы они отказались участвовать в войнах и тем самым спас их. После того, как Саурон занял Мордор и начал строить там укрепления, Даэрон пришел к нему на службу. Эльф считал себя виноватым во многих бедах, и не мог вернуться к своему народу, даже назвавшись другим именем. В отличие от Моргота, Саурон справедливо считался жестоким. Если Мелькор действовал так, как считал нужным для достижения своих целей, больше желая заниматься своими научными изысканиями и нарушить мировой порядок, Саурон оказался слишком упрямым и прямолинейным, желая получить в свои руки власть над миром. Любовь к порядку и желание построить свою собственную гармонию привели майа к тому, что он не раздумывая уничтожал любого, кто смел ему перечить. Даэрон не знал, как вести себя с новым хозяином, поэтому обрадовался, когда тот вышвырнул его в Харад. Дикие, с точки зрения эльфа, южане обладали способностью безграничной преданности любому, у кого было достаточно власти. Правитель, его наместник и, конечно же, Хозяин, были чем-то сродни божествам, которым поклонялись все от мала до велика. Когда толпы просящих закончились и Даэрон вернулся к себе, его уже дожидалась одна из дочерей правителя. Это могло означать только то, что из Мордора прибыл важный гость. В покоях повелителя сидел некто, закутанный в черный плащ, и молча ждал Даэрона. - Ты должен вернуться, господин, - тихий шипящий голос вызывал дрожь. - Хозяин хочет тебя видеть. Я буду ждать тебя один день, а потом поеду с тобой. - Хорошо. Что-то случилось? - Господин, не спрашивай, об этом ты узнаешь потом. Даэрон усмехнулся, и кивнул, сквозь прищуренные веки разглядывая незнакомца. *** Лютиэн осторожно взяла шкатулку и осмотрела ее со всех сторон. Ничего страшного в ней не было, самая обычная шкатулка, таких в Ост-ин-Эдиле можно сотню найти. Щелкнул замок, и внутри обнаружился перстень. Мифрильные листы меллорна и тончайшая россыпь изумрудного блеска вспыхнули в пламени свечей. “Самой прекрасной из эльдар этого мира” Тонкие буквы складывались вязью слов. Лютиэн уже видела такие буквы, здесь, в городе. Такими осторожными буквами Келегорм оставлял пометки на картах. Листок выпал из ослабевших пальцев. Лютиэн растерянно смотрела на кольцо, завороженная игрой света. Прими она этом подарок, и у Келегорма появится надежда. Эльдиэ решительно захлопнула шкатулку и сожгла записку: она вернет перстень и не станет делать глупостей. Уже у самой двери в ее голове зазвучал голос из воспоминаний. - Я знаю, ты считаешь меня чудовищем, но, просто поверь, я не хочу зла твоему сыну. - Ты даешь ему ложную надежду, Артано! Он еще ребенок, и он не может принимать участие в походе. Эти проклятые болота принесут гибель многим взрослым сильным воинам, а ты обещаешь Диору, что он обязательно пойдет в этот поход с отцом. - Прости, но так надо. Диор должен сам все понять, он для этого достаточно взрослый… Эльдиэ сжала шкатулку так, что побелели пальцы. Снова Саурон, снова ложные надежды. Она не могла сказать, что ее сердце свободно, но ради собственного спокойствия она могла позволить себе отпустить старые раны и принять чувства Келегорма. Он изменился с их встречи в Нарготронде, и теперь уже это не тот излишне гордый и заносчивый эльф. Феанор не узнавал своего сына, считая того слишком мягким и добрым. - Так вот кому мой непутевый сын колечко делал. Феанор возник неожиданно, мягкой тенью возникнув на пороге. Лютиэн растерянно смотрела на нолдо, пытаясь найти то ли одобрение, то ли раздражение в его взгляде. - Что стоишь? Разговор есть. Нолдо по-царски расположился в кресле и ждал чего-то. Лютиэн занервничала, но присела рядом. - У нас проблемы, серьезные. Эрин Ласгален вот-вот заключит торговый союз с Харадом. Посредником в этом союзе выступает Мордор. - Что? - Лютиэн не выдержала и сорвалась на крик. - Во имя Валар, что происходит? Почему, почему Орофер на это соглашается? - Как тебе сказать… Харад - это много драгоценностей, изысканные ткани, необычная еда… Орофер и его свита такое любят, король Зеленолесья даже сына своего воспитал в духе роскоши и пьянства. Артанис обеспокоена подобным событием, ведь мы все ждали, что Орофер станет на нашу сторону. Мне неприятно об этом говорить, но надо спешить. - Феанаро, что мы будем делать? Я видела его, он приходил в лес… - Я знаю, мы с тобой можем чувствовать его присутствие. - Он говорил, что не хочет войны. Он говорил, что хочет мира, что хочет установить порядок. - Лютиэн Тинувиэль, ты что-то скрываешь, да? - С чего ты так решил? - Не дурак ведь. Говори. - Саурон… Артано, так его тогда звали, он учил моего сына, несколько лет он был советником моего мужа, а потом защищал нас в Менегроте. Это долгая история, но из-за этого он оставил службу Морготу и по просьбе моей матушки защищал нас. - О как, и тут этот гаденыш замешан. Ну и дела! Вы, синдар, странные такие. То майа-предателей пригреете, то еще что-то. В Хараде сейчас наместником Саурона сидит некто Даэрон, вроде как из эльфов. - Даэрон? Ты не ошибся? - Может и ошибся, я не особо хорошо знаю, так говорят. Тут приехали Эрейнион и Артанис, мы хотим решить, что нам делать. Скажи, Лютиэн, ты согласна продолжить борьбу? Валар навязали нам эту войну, но у нас нет выбора. Если честно, мне нет дела до их прощения, но тебе они обещали нечто иное. - Пути людей. Если мы справимся с Сауроном, я получу право уйти вслед за Береном по Пути Смертных. - И ты, стало быть, хочешь этого? - Феанор указал на шкатулку с подарком Келегорма. - Ты пойми, он мой сын. Я не хочу, чтобы он страдал. Если ты подаришь ему надежду, а сама уйдешь за своим мужем, он будет страдать оставшуюся вечность. Я не хочу такой судьбы для своего сына. Сделай свой выбор, сейчас сделай. Или ты останешься здесь женой моего сына, или ты останешься лишь для того, чтобы бороться с Сауроном. Феанор ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Дракон рассказал ему о странных отношениях между принцессой эльфов и майа. Нолдо не сомневался, что Лютиэн будет сражаться с Сауроном в этой войне, но что делать, если на одной чаше весов оказалось счастье сына, а на другой - судьба всего мира, он не представлял. Куруфинве не находил ответа на этот вопрос, и, наверное впервые в жизни, боялся неизвестности. - Проходи, мы уже готовы. А где Лютиэн? - Келебримбор кивнул отцу, приглашая его к столу. - Она скоро будет. Артанис, Ты некоторое время жила в Дориате, так? - Феанор был непривычно серьезен. - Да. - Ты знала эльфа по имени Даэрон? - Да. Это менестрель, друг Лютиэн. - Вот как… - Лорд Феанор, вам что-то известно? - Эрейнион понимал, что Куруфинве менестрелями просто так интересоваться не стал бы. - Да. Дело в том, что некто по имени Даэрон от имени Саурона руководит правителями Харада. Эрейнион, у меня свои связи, если ты об этом. Хотя, вся эта клятая гавань только и тарахтит о том, что этот самый Даэрон скоро прибудет к ним. - Отец, погоди… Это что же получается-то? У самых границ Линдона наш враг? - Маглор оторвался от окна. - Вы уверены? Феанор, это не шутки! - Лорд Куруфинве не шутит… - Галадриэль прикрыла глаза, будто бы хотела увидеть что-то глубоко внутри себя. Она умела видеть то, чего не могли видеть другие. - Даэрон, менестрель из Дориата, перешел на сторону Моргота. А теперь он служит Саурону. И я вижу, что по доброй воле. - Не может быть, Галадриэль! Это не правда! Я знала Даэрона, он пропал во время войны. Лютиэн быстрым шагом вошла в кабинет и остановилась напротив владычицы Лориэна. Немой диалог по осанве заставил ее едва ли не взвыть от ужаса. Даэрон, ее друг, тот, кто помогал ей в ее проказах детства - и вдруг добровольный предатель? Тот, кому верил ее отец, тот, кто мог бы стать ее мужем, и предал их?! Эльдиэ не понимала причин этого чудовищного поступка, и не хотела принимать это. Келегорм хмурился и смотрел на Лютиэн, сжимавшую кулаки. - Война, говорите? Хорошо, пусть так. У нас достаточно войск, чтобы противостоять Саурону? - эльдиэ невероятным усилием воли усмирила чувства, которым теперь не было места. - Против армии Мордора и его союзников мы можем пойти объединенными силами Линдона, Лориэна и Эрегиона. Гномы Мории выступят на нашей стороне. Так же, в случае войны, Эрин Ласгален обязуется немедленно выступить под нашими знаменами. - Эрейнион, ты уверен? - Да, Маглор, уверен. Орофер сам мне об этом написал. - А что Нуменор? - Тьелпе, тут не все так просто. Но, я думаю, они помогут нам. Флот острова силен, и они будут сдерживать пиратов с юга. - Канафинве, ты так уверен в этих людях? Мне кажется, что ничем хорошим доверие к эдайн не закончится. Маглор поморщился и растерянно посмотрел на брата. Он доверял нуменорцам просто так. Люди, избранные Валар, люди, чей род происходил от той самой легендарной Лютиэн Дориатской. Нолдо перевел взгляд на саму Лютиэн и ее родича Элронда. Что-то оба они не выглядели счастливыми. Маглору вспомнилась аданет, подруга Карантира. Халет отличалась хищной, не свойственной эдайн красотой и стальным характером. Лишь в обществе Морьо она могла выглядеть простой женщиной. Карантир никогда не жалел ее, лишь пару раз дарил маленькие букеты из полевых цветов. А потом эта аданет покинула его земли и ушла со своим народом. Вот и Лютиэн, когда заговорили о войне и острове, словно бы потускнела и выцвела. Ее руки бессильно лежали на столе, а лицо оказалось скрыто за волосами. Невольно Маглор смотрел на тонкие девичьи пальцы, и заметил кольцо. То самое, над которым трудился его брат. Келегорм, казалось, не замечал ничего, лишь о чем-то перешептывался с Галадриэль. - Так, хватит разводить долгие разговоры. Я вот что думаю: самим нападать на Мордор нам нет необходимости. Из того, что мы знаем, можно сделать выводы, не слишком утешительные для нас. Саурон не хочет открытой войны, он говорит о мире, заключает торговые союзы. Но те, кто не подчинятся его воле, окажутся втянуты в войну, и вновь нас ждет много смертей. Тьелпе, ты говорил о кольцах, и я могу сказать, что все они нашли своих владельцев. Я помогал создавать их, поэтому могу чувствовать это. Люди, гномы, эльфы - мы все в опасности. Саурон - это не Моргот, который стремился исследовать и творить, пусть даже и столь чудовищными способами. Саурон - жестокий, злой и хладнокровный враг, которого победить будет очень сложно. - Лорд Феанор, мне очень приятно слышать от тебя такие речи, - Гил-Галад выглядел достаточно довольным, что расслабиться и не ожидать серьезных ссор. - Прости, Куруфинве, я хотела спросить… Ты сейчас здесь по велению сердца или по воле Валар? - Галадриэль пристально смотрела Феанору в глаза, не позволяя отвести взгляд. - Дорогая племянница, у меня нет сердца, и мне плевать на Валар. Я здесь, потому что считаю это необходимым. Остальное тебя не касается, ты уж извини. Для той, у кого белые волосы ваниар, ты слишком много себе позволяешь. Пойдем, Лютиэн, дело есть. И родича своего забери, он нам понадобится.