So the Jewel of jepordy shines with each dangerouse step So unsure of what we've become What we have and what we have left… (Blackmore’s Night — Castles and dreams, 1999)
Лютиэн Великие Валар! Этот мир сошел с ума. Лютиэн догадывалась, за что он просил прощения — не за свои слова, но за свою резкость. Саурон, похоже, и сам толком не понял, что сказал это вслух, и уж точно не повторил бы это еще раз. Только почему он так много говорил за высоком наречии эльдар Валинора? Неужели для него еще сильна память об этом прекрасном Крае? Саурон стоял, прислонившись к стене и удерживая ногой тяжелую дверь открытой. Лицо его оказалось скрыто за растрепавшимися волосами, взгляд направлен куда-то в пол. Глядя на него такого и не скажешь, что он — слуга Мрака, жестокий и беспощадный убийца. Поддавшись странному чувству, Лютиэн поднялась и неслышно подошла ближе, почти соприкасаясь с ним. Он почти не дышал, и, кажется, даже закрыл глаза. Лютиэн коснулась сначала щеки, отведя ладонью волосы, провела по скулам, и нерешительно убрала руку. Саурон был гораздо выше, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Когда она уже решилась отойти, Саурон прижал ее к себе. У него оказались очень холодные руки. Странная, неправильная и необъяснимая нежность тугим клубком скрутилась возле сердца и стало очень спокойно. — Я повел себя как дурак, — едва слышно прошептал майа. Ей не хотелось говорить — ведь так легко и спокойно она чувствовала себя в последний раз только когда ее обнимал Берен. Память лениво подбросила причину ее прихода в крепость, и уже через секунду Лютиэн оттолкнула от себя Саурона, посмотрев на него едва ли не с ненавистью. — Что случилось… А, ну да, обнимать врага для эльфа недопустимо, да? Или твой melda сейчас где-то тебя дожидается? — Откуда ему знать? Да что вообще он мог знать! — Не смей говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего представления. Что можешь ты знать о любви? Неужели Гортхаур Жестокий знает это чувство? Лютиэн говорила тихо, едва ли не впервые глядя ему в глаза. Его взгляд, кажется, мог резать ножом по коже, и от этого становилось страшно. Она отвела взгляд первой, уходя наверх в башню. Дверь в комнату для верности Лютиэн подперла креслом, хотя вряд ли это могло остановить Саурона. Но хозяин крепости не появился ни вечером, ни на следующий день, ни через три дня. Кто-то из людей-северян, живших в крепости, приносил ей еду, но не разговаривал с ней. К концу третьего дня Лютиэн окончательно запуталась в своих мыслях. Желание помочь Берену перемешалось с горечью того, что она, похоже, обидела Саурона. От гнетущей тоски хотелось завыть по-волчьи, но даже Хуан куда-то пропал. Сердце чувствовало, что он жив, но где он и что делал, ответа не было. Лютиэн понимала, что очень хочет увидеть Саурона и удостовериться, что все осталось как прежде. Он пришел поздно ночью, когда Лютиэн уже уснула. Лунный свет скользил по ее щеке, придавая ее коже необычный цвет. Саурон опустился на пол у ее кровати и смотрел на спящую Лютиэн, провел почти невесомо по волосам и легким поцелуем коснулся губ. Что же она с ним сотворила? Утром все вновь молчали, но Лютиэн не хотелось ни о чем думать. Она мысленно позвала Хуана и он откликнулся. Через несколько минут Лютиэн тихонько вышла из комнаты, спустилась по лестнице вниз, вздрагивая от каждого шороха. Хуан дожидался ее внизу и повел тотчас в подвал. Сырой воздух, пропитанный запахом крови и ощущением ужаса, оседал в легких, подрагивающий свет факелов рисовал на стенах ужасающие фигуры. Лютиэн было страшно, но рядом с ней шел верный друг, который сможет ее защитить. За одним из поворотов послышались тяжелые шаги и гортанная ругань: орки, стража. Лютиэн прислонилась к неровной стене, чувствуя, как острые камешки впиваются в кожу. Хуан тут, рядом, он обязательно поможет. Она тихонько запела, и звук ее голоса отразился от каменных сводов подземелья. Колдовская песня заставила стражу уснуть, но их сон будет недолгим. У одного из них к поясу пристегнута тяжелая связка ключей. Лютиэн осторожно отстегнула ее и скрылась за поворотом. Хуан уверенно шел по лабиринтам подземелья, а у нее сердце было готово выпрыгнуть из груди. Наконец волк остановился возле одной из камер. Лютиэн наугад взяла один из ключей, и судьба оказалась к ней благосклонна — ключ подошел. Дверь коротко скрипнула и с трудом поддалась. В темной камере в самом углу сидел ее Берен, ее любимый. Он недоверчиво посмотрел на силуэт в дверном проеме. — Тинувиэль! Ты ли это или это чары врага? — Это я, милый, это я. Идем же, нам нужно спешить. Идем, любимый, у нас очень мало времени. Они тихо выбрались из подземелий, Лютиэн даже успела возвратить ключи на место, чтобы их не хватились слишком скоро. Поднявшись к выходу, она заметила дверь той темницы, где сидела сама. Сердце сжалось от предчувствия беды, но в тот момент это показалось не главным. Все тот же Хуан провел их к реке — за время своих отлучек он нашел небольшую лодку и спрятал ее у берега. Скорее всего, ей пользовались люди крепости, когда не хотели идти по мосту.Walking on foreign ground, Like a shadow, Roaming in far off Territory. Over your shoulder, Stories unfold, you're Searching for sanctuary. You know you're (Mike Oldfield feat. Maggie Reilly — to France, 1993)
Саурон Он сходил с ума, или же это эльфийская гостья сводила его с ума? Почему его так к ней тянуло?! Откуда появилось это дурацкое желание обнять и защищать от всего мира? Это колдовство, это точно наваждение. Его терпения хватило ровно на три дня. А потом он пришел к ней, смотрел на нее спящую, и в груди начало зарождаться странное чувство, так, что кончики пальцев начинали покалывать, когда он проводил рукой по ее волосам… Тьма раздери, что эта колдунья сотворила с ним? Утром Тхурингветиль принесла приказ Хозяина выяснить расположение укреплений эльфов по границам, и Саурон лично решил этим заняться чтобы отвлечься. Странное чувство не давало покоя и от него стоило избавляться. На границах царило привычное затишье. Кое-где у подножий Эред Ветрин можно было заметить укрепления эльфов, следом шли границы Дор-Ломина и горная гряда Митрима, а потом и практически свободный от эльфов Дортонион. По соображениям майя, недолго оставалось и расположившемуся южнее Нарготронду. Закончив с разведкой, Саурон поспешил обратно в крепость. В Дор-Ломине ему попались на глаза синеватые васильки, которые напомнили заколку в волосах Лютиэн. Дурацкое наваждение! Саурон был готов выть от понимания, что его тянуло к этой эльфийской девчонке, но он привычно замкнулся в себе. Оказавшись в крепости, он сразу понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее: орки старались обойти его десятой дорогой, а людей вообще не попадалось на пути, Тхуринветиль только-только покинула остров. Самый смелый (или, может быть, наименее расторопный) орк резким движением оказался притянут ближе, а потом и вовсе поднят за шиворот над землей. Орк скулил и бормотал что-то невразумительное про темницы. Последовавший за бормотанием прицельный бросок орка в стену помог тому успокоиться, и он, почти не заикаясь, сообщил, что пропал один из пленников — бледнолицый человек, что пришел с эльфами, а с ним эльфийка и пес. По всему выходило, что Лютиэн помогла смертному убежать. Только вот зачем кому-то из эльфов вытаскивать смертного, а своих же оставлять на растерзание врагу? Факт, правда, оставался фактом: Лютиэн, наверняка, применила колдовство, вытащила пленника и удрала с ним. Кстати, каким образом ей удалось покинуть остров? Призванный верный Кархарот тут же повел его в подобие сада, куда Саурон приводил ее во время их единственной прогулки. Стало быть, беглецы раздобыли лодку, если они бежали по реке, а не по мосту. Легче не становилось. В груди разгоралось тяжелое пламя, требующее вернуть законную добычу. Карательная операция не могла принимать серьезный размах — чем тише, тем лучше. Кархарот указывал на север. Еще одна странность — зачем им бежать на север? Там только сторожевые посты подчиненных самого майа. Ну не в Ангбанд же они отправились?! Саурон в мгновение обернулся волком и бросился вслед за Кархаротом — подобные догадки лучше бы проверять сразу. Саурон появился на узкой тропинке, когда Кархарот уже сцепился с эльфийской псиной. Лютиэн испуганно прижималась к человеку, а тот не сводил глаз с поистине ужасающей схватки. Лютиэн вздрогнула, когда заметила присутствие еще одного прислужника Тьмы. — Стой! Останови его! Высокий сильный голос эхом отбился от тяжелых скал. Саурон с удовольствием бы прикончил псину, но появилась мысль получше: Кархарота отбросило от добычи на несколько шагов, и оборотень не спешил нападать вновь, повинуясь молчаливому приказу. Псина Оромэ изрядно потрепана, но все еще сильна. — Что же ты, Лютиэн, решила покинуть крепость подобным образом? Неужели не понравилось в гостях? Лютиэн побледнела, а человек недоверчиво посмотрел на недавнего противника. — Ладно, не смотри на меня так. Если тебе так дорога эта псина, ну и этот смертный, могу их отпустить, мне они без надобности. Но ты вернешься со мной. Лютиэн могла бы прожечь в нем взглядом дырку, но ее лохматый приятель оказался ранен сильнее, чем думалось вначале, и эльфийка бросилась к нему. Да только вот у Кархарота был приказ задержать любого, кто рискнет пошевелиться. — Соглашайся, и я даже исцелю пса. Не глупи, эльда, Кархарот сейчас без труда убьет твоего пса, а если и я обращусь в волка, у вас вообще не будет шансов. Если же ты примешь мое предложение, все останутся живы и здоровы. Эльда уже была готова принять его условия, но тут решил вмешаться ее спутник, до этого момента молчавший. Вся суть его речи свелась исключительно к угрозам и обвинениям, отчего Саурону захотелось засмеяться. — Послушай, Майрон… Я пойду с тобой, если ты выполнишь свое обещание. Но сначала проведи нас в Ангбанд. Что? Она, похоже, совсем с ума сошла. Зачем ей к Хозяину? Саурон удивленно посмотрел на нее, пытаясь понять, что же творилось с этими двумя. Но нет, девчонка в здравом уме и полностью отдавала себе отчет в том, у кого и что она требовала. И Саурон уже готов был схватить ее и забрать силой, но Лютиэн опустилась на колени. — Прошу тебя. Только доведи нас до Ангбанда, и я уйду с тобой. — Нет. В Ангбанд я вас точно не поведу. Если надоело жить — скажите сразу, я сам могу вас убить, нечего Хозяина по пустякам беспокоить. Либо ты идешь со мной, либо твои спутники — трупы. Итак… Когда Лютиэн решилась и сделала первый шаг, человек выхватил неизвестно где раздобытый короткий кинжал и бросился вперед. Но Саурон с легкостью оттолкнул его от себя, после чего тут же обернулся волком. Что же, если человек выбрал смерть, майа с удовольствием ему в этом поможет. И в ту же секунду Лютиэн закричала, тонко и пронзительно, и так, что Саурона буквально отшвырнуло от человека. Эльфийка подошла настолько близко, что обостренное волчье чутье уловило запах ее кожи. Саурон еле сдержался, чтобы не завыть, и принял привычный облик. Адан сверлил его ненавидящим взглядом, но к такому Саурон уже привык. — Берен, прошу тебя, не вмешивайся. Сделай то, что собирался. Не печалься обо мне, мы обязательно встретимся. Но сейчас мне действительно лучше пойти с ним. Лютиэн отпустила его руку и подошла к Саурону, избегая смотреть в глаза. Человек из последних сил сдерживался, но смолчал. Кархарот первым сорвался с места. В крепости вновь царило привычное оживление — орки уже сообразили, что убивать их не будут. Саурон привел Лютиэн в ту самую комнату, где они сидели в первый раз. — Итак, дорогая моя… Предлагаю тебе выбор — либо ты отправишься в темницу, либо поклянешься именем Эру, что не станешь делать глупостей. Ты ведь знаешь, какую клятву принесли феаноринги, и что из этого вышло? — Гортхаур, не много ли ты на себя берешь? Я согласилась пойти с тобой только лишь для того, чтобы спасти тех, кто мне дорог. О клятвах не может идти и речи. — Гортхаур? Ну и ладно. Пустых камер тут предостаточно.