Outside of the law And eternal war No one can hold him back Ready to attack. (Warlock — Metal racer, 1984)
Лютиэн Вечерняя прохлада касалась щек, щекотала пальцы и пробиралась под плащ. Диор сильнее кутался в тонкую ткань, вглядываясь в непрозрачную муть ночи. Ночь середины лета — особенная: звезды сияют ярче, луна кажется ближе. Кузнечики слишком громко стрекотали в высокой траве. Совсем еще мальчишка, двенадцать лет. Вчера впервые пошел со взрослыми в дозор. Берен был уверен, что в такие времена его сын просто обязан стать сильным воином и талантливым следопытом — война еще не закончена. Десять дней назад уехали послы из Дор-Ломина. Вастаки и истерлинги слишком хорошо обжились в чужих домах и почуяли прелесть своего собственного хлеба. Теперь они даже были готовы помочь разбить орков у переправы Эйтель Сирион, только бы отогнать от себя опасность. Переход через Эред Ветрин оставался слишком опасным местом даже для тех, кто подчинялся Морготу. Вряд ли Враг считал шайку оборванцев стоящими союзниками, но одно их предательство уже много чего показывало. В траве особенно громко чирикнул кузнечик. Так же, как и в родном Дориате. — Возьми накидку, сегодня прохладно. Берен привычным жестом потер переносицу и расправил плечи. — Отец решил оправить Сильмарилл. Помнишь обруч государя Фелагунда? — Я думаю, наугримы легко выполнят его просьбу. — Я чувствую, что это добром не кончится. Камни прокляты, а Наугламир для гномьего племени значит слишком много. Она сердцем чувствовала надвигающуюся тьму. — В этом мире есть то, чему предначертано свершиться, какими бы не были наши стремления. — Ты сейчас не только о моем отце. Ты сейчас говоришь и о том, что близится конец мирных лет. — Пока стоит Черная Твердыня, покоя нам не будет. Берен скрылся в комнате, а Лютиэн спустилась в сад. — Мое почтение, госпожа Лютиэн. Артано. Приторно-учтивый, но с холодным и цепким взглядом. — Добрый вечер. — Вы уже слышали новость? Моргот явил всем своего нового военачальника, бывшего менестреля из Менегрота по имени Даэрон. Не может быть! Такого предательства род эльдар еще не знал! — Не везет эльфам в последнее время. То родич королевский Гондолин сдал, теперь вот менестрель из Дориата силами Ангбанда командует. — Зачем ты это говоришь? — Делюсь новостями. Эдна три года назад умерла. Какое отношение та женщина имела к предательству друга ее детства и юности? Наверное, никакого. — К осени начнется война. Твой муж даст крестьянам собрать хоть часть урожая, иначе придет голод. Я думаю, что Диор вполне сможет сладить со взрослой лошадью. — Я не позволю своему сыну участвовать в этой кровавой бойне! — Так надо. Пусть он увидит кровь сейчас, пусть перестанет ее бояться. Артано хищно улыбнулся своим мыслям. — Про Утумно ходили разные небылицы. Кто-то рассказывал о полчищах демонов и искаженных эльфах, кто-то нес откровенную чушь о Великом Учителе. Глупости это все. В Утумно было холодно. Тамошние эльфы не создавали безделушек. Зато они преуспели в кузнечном деле и их мечи были весьма хороши. Да, они не были похожи на других эльдар — отсутствие света и холод несколько исказили их тела. Услышь ты их язык, ты бы испугалась — гортанная и резкая речь как нельзя лучше подходила кузнецам. Артано вальяжно развалился на широкой ветке старого дуба. На садовых деревьях вообще никто, кроме него не сидел. А он сидел, жевал травинку и смотрел на звезды. — Слезь с дерева. — Не хочу. — Говорю тебе, слезь с дерева. Ты ему не нравишься. — Оно мне тоже. В расщелине старого вяза в северной части сада у твоего сына тайник. Кинжал, моток веревки, нож. Он задумал удрать куда-то. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Ладрос не настолько безопасен, чтобы двенадцатилетний мальчишка мог вот так запросто пойти куда-нибудь. — Мы не так далеко от Дориата, чтобы кого-то бояться. — Ошибаешься. Таур-ну-Фуин соседствует с Эред Горгорот. Тебе ли не знать, что это за место. — Обитатели Эред Горгорот не спускаются с гор, и, тем более, не придут сюда. Он не пытался запугивать. Скорее наоборот — предупреждал. За время, проведенное в Дортонионе, Артано ни разу не дал усомниться в своих намерениях сражаться против Врага. Он стал Лютиэн другом, важным для нее. Проницательный майа куда лучше понимал ее мысли и страхи, чем кто-либо из людей. Казалось, ему нет дела до того, чья она жена, и он привязался к ее сыну. Диор любил своего учителя, слишком любил. Лютиэн одно время опасалась, что Артано научит ее сына темной магии или тому, что почерпнул за время службы Морготу. — Почему ты так спокойно отнеслась к тому, что менестрель из Менегрота возглавил армию Врага? Мне казалось, ты будешь куда более эмоциональна. — Я не хочу в это верить. Я не чувствую в твоих словах лжи, да и проверить тебя не сложно. Но я не хочу верить, что Даэрон пошел на такой шаг. Это слишком… — Неожиданно? Неприятно? Я не понимаю тебя. Как мне кажется, это не так уж и трудно объяснить. Вероятно, Даэрон чего-то очень сильно хотел — власти, признания, обладания тем, что можно взять силой. Вероятно, им двигало отчаяние или обида, и он вполне может раскаиваться в совершенном, но необычного здесь нет. — Я знаю Даэрона много лет. И тот, кого я знаю, не способен на предательство. Да, он гордый и свободолюбивый. Да, он мог быть ранимым, но пойти на предательство… — Расценивай это не как предательство, а как смену диспозиции. Если нельзя получить что-то здесь, значит это можно получить там. Артано иногда бывал слишком жестоким и упрямым. Ну вот как ему объяснить, что сама природа эльдар не позволит пойти на сделку с Врагом? Как рассказать, что Даэрон слишком светлый и открытый миру для предательства? Ей не хотелось продолжать тяжелый разговор. В комнате наверху ее ждал Берен.I stand by my window And all seems so low Slow but sure I understand The good times we had… (Warlock — Without You, 1984)
Саурон То ли эльфы и вправду были слишком наивны, то ли Лютиэн не хотелось признавать очевидного. Берен планировал поход к осени. Сезон дождей здесь бывал ближе к зиме, когда в горах уже вовсю белели снежные шапки. Поход по территории Ард Гален, который сейчас вполне заслуженно прозвали Анфауглит, в такое время невозможен. Но если пойти внутренней границей Дортониона и перейти Эхориат на устью Ривиль, то можно будет очень быстро добраться до Эйтель Сирион по реке. Места там темные и непригодные для жизни, и это, в некоторой степени, облегчит путь, потому что орки вряд ли станут усиленно стеречь безжизненную местность. Южный Дортонион после Дагор Браголлах превратился в пустыню, где не бывало даже случайных путников. Эред Горгорот надежно стерегли границу, а значит ждать помощи из родственного теперь Ладросу Менегрота не приходилось. Следовало оставить здесь хорошую дружину из проверенных людей. К примеру, старший воевода из северных земель, Брего, доверия не вызывал. Он явно не был доволен тем, что сын Барахира вернул себе причитающееся. Ведь если так посудить, не вернись Берен домой, и властителем в Ладросе был бы именно Брего, дальний родич Бреголаса и Барахира. Берен, скорее всего, принял Брего в дружину только из уважения к родичу, ведь тот был уже в закате своих лет и скверно видел левым глазом. Достаточно было вспомнить, кто прибрал власть после Дагор Браголлах, когда по сути весь Дортонион был под контролем Моргота. И все же, старик много сделал для своего народа в те дни, когда истинный хозяин этих земель скитался с сыном по своей же земле. Зато Бран, безродный мальчишка шестнадцати лет из народа Халет, мог стать достойным разведчиком. Артано осторожно помогал ему обходить острые углы в общении с главами родов дома Беора, и за это Бран был ему очень благодарен. Для Артано безопасность Лютиэн и Диора была превыше всего, а воевать мальчишке еще рано. Конечно, Лютиэн с сыном могли бы отправиться в Дориат через Химлад. Но Артано не переносил отпрысков Феанора, поэтому он не позволил бы Лютиэн путешествовать через подконтрольные им земли. Оставалась возможность увезти Лютиэн в Эстолад или даже в Таргелион, хоть он и находился под властью лорда из рода Феанора. Но она сама не согласилась бы. — Я жалею, что проклятый камень оказался в моем доме. Хотела бы я знать, какую силу сокрыл в нем Феанор. — Сильмариллы опасны, Мелиан. Однако куда большая опасность таится не в камнях, а в тех, кто ими обладает. Сильмариллы не сводят с ума, но те, в чьи руки попадают камни, начинают думать, что в их руках находится сокровище. — Думаю, Феанаро и сам не понимал, что свет Древ сведет с ума любого. Что эльдар, что эдайн — все хотят коснуться того, что им не подвластно. — Не буду спорить. Так что же ты хочешь от меня? Я сейчас занят подготовкой к войне. Берен решил освободить Эйтель Сирион. — И ты не хочешь, чтобы Лютиэн оставалась в Ладросе. Я пришлю за ней Эйдена, и он заберет ее и Диора в Менегрот. — Я слышал, Тингол Серый Плащ поссорился с наугримами. — Не думай об этом. Между эльдар Дориата и наугримами дружбы не будет никогда. Это Финрод ладил с ними. Наугримы даже обруч ему подарили. Теперь, правда, Наугламир достался Тинголу. Не важно. Я отправлю Эйдена к тебе. И еще, наши разведчики сообщают о том, что к Химладу подтягиваются силы Врага. Незаметно, скрытно, медленно, но стягиваются. Скоро грядет великая битва. — Благодарю за помощь. Они до сих пор общались во снах. Осанве майа не знало преград. Мелиан боялась открытой войны. Она не хотела слышать о смерти, не хотела хоронить тех, кто был ей дорог. Но война подбиралась все ближе. Разбитый четыре года назад Гондолин восстанавливался. Уцелели многие. Пусть погиб Тургон, пусть Королевство не было теперь скрытым, но дочь Тургона Идриль и Туор, сын Хуора из рода Хадора, отстроили город и теперь в открытую сражались с Тьмой. Теперь в городе осталось лишь пять домов. Мелиан говорила, что Дом Крота — тот самый, предводителем которого был Маэглин, отказался от своего имени и присоединился к Дому Золотого Цветка. По всему выходило, что судьба эльдар и младшего народа тесно сплетались. Кто знает, угодно ли это Эру, или же это воля случая. И Берен, и Туор были храбрыми воинами и талантливыми военачальниками. Главная же их беда была в том, что век их был недолог, и скоро оба они были бы немощными старцами, а потом и вовсе мертвецами. Им отпущено еще лет тридцать, может, чуть больше. Но что значат тридцать лет для бессмертного Врага, который помнил еще зарю этого мира! Артано не понимал сам себя. Последние тринадцать лет им владело пугающее безразличие. После ухода из Ангбанда исчез не только привычный уклад жизни, но и поблекли краски. Ему было все равно, на чьей стороне выступить, за чью правду убивать и чей трон поддерживать. Какая разница, Ульфанг ли будет хозяином на этой земле, или же Берен. Обещание Мелиан прислать сюда дракона обнадеживало: так будет спокойнее… всем. — Как ты думаешь, если мы пройдем этими ущельями и выйдем не к самому истоку Ривиля, а примерно вот здесь, сколько времени мы выиграем? Берен казался озадаченным. Старик Брего вспомнил об ущелье и горном перевале, которыми давно никто не пользовался. Будь на месте Берена Диор, он бы сразу же принял помощь родича. Но Берен не дурак — не зря выжил в Эред Горгорот и просидел в застенках Тол-ин-Гхаурот. Доверяй, но проверяй, как говорится. И правильно. В горах много всякой нечисти, да и в заброшенных ущельях лучше не бывать. Теперь важно не спугнуть старика. Он не просто так предложил перевал. — Я не думаю, что мы действительно выиграем время. Но попытаться можно. Вряд ли кто-то действительно ожидает оттуда нападения, поэтому я бы предложил отправить туда разведчиков Гарса и отряд Брета. Получай! Захочешь ли отправить на перевал своего сына и брата своей жены? Но отказаться уже не получилось бы. Брего побледнел и поджал бескровные старческие губы. Водянистые глаза неотрывно следили за Береном. Тот тоже не слишком тепло относится к родичу. — Хорошо. Да будет так. Брет и Гарс поведут по сотне человек через ущелье, и выйдут на соединение вот здесь. По донесениям разведки вот в этой части гор мы можем столкнуться с орками из числа тех, которые остались там после памятной многим Дагор Браголлах. Однако они измельчали и одичали, превратившись в подобие голодных зверей. На столе в неровном пламени свечей темнели свитки карт. Вокруг подсвечника вилась стайка мошкары и кое-кто из их братии то и дело попадал в пламя. За окном слышались переговоры стражи и тоненький голосок младшей кухарки. Лето здесь холодное, а ночью вообще без плаща не выйти. В камине горел огонь, но тепла от него почти не было. Артано мешал тихий монотонный голос южанина Ульта и поскрипывание сапог Брего. Берен хмурился и поглядывал в окно, словно ожидая чего-то. Они разошлись, когда время перевалило за полночь. Артано не хотелось спать. Горло сжимала глухая тоска и он размашисто плеснул в стакан здешнего пойла, которое по нелепой случайности называли вином. Оно отдавало полынью и яблоками. Странное сочетание. Диор пришел неожиданно. Поскребся в дверь, осторожно проскользнул в комнату и забрался в угол, что темнее. Мальчик предпочитал темное время суток. — Я слышал, что готовится поход. Но меня не приглашают на собрания. — Рано тебе, успеешь еще и повоевать, и стариков послушать. — Мне уже двенадцать. Многие в этом возрасте уже берут в руки оружие. — Но не многим потом править своим народом. — Но как я смогу править народом, если не буду ничего знать? — Ты много уже знаешь, но тебе еще многое предстоит познать. Мальчик нервно потер запястье — дурацкая привычка всегда выдавала его с головой. — Мама грустит. Я не знаю, как это описать, но я чувствую ее грусть. — Она далеко от своего дома и здесь почти нет эльфов. — А со мной иногда говорит бабушка. — Она очень добрая и мудрая. — Она говорит, что я не простой ребенок — во мне кровь майа, одного из Первых эльфов и одного из величайших родов эдайн. — Госпожа Мелиан права.