Записки Странника. Первые шаги

       Утро вступало в свои права. Из-за горизонта уже виднелся краешек солнца, а его лучи раскрасили немногочисленные облака нежным абрикосовым и вишневым цветом. Мне всегда нравилось на это смотреть, утром все кажется свежее и чище: на улице еще не видно людей, не слышен шум машин, и лишь иногда раздается пение немногих птиц, избравших своим домом столь негостеприимное место. Помнится в свое время наш зоолог сильно обломал романтически настроенных одногрупниц, популярно объяснив, чем являются эти звонкие птичьи трели. А являются они ничем иным, как выкриками, что территория занята и у нее есть хозяин. Вот такие неромантические будни были у нашего курса, ведь на птичках отнюдь ничего не заканчивалось. Биология вообще к романтике не располагает, а уж разделы, имеющие хоть какое-то отношение к физиологии, и подавно.        Неспешно раздумывая над причинами, заставившими меня так налажать в разговорах, я медленно потягивал горячий зеленый чай. Они, конечно, были несколько… Детскими, наверное. Перекосы в развитии всегда аукаются, так или иначе, вот и мне прилетел очередной привет из прошлого. Ведь, класса так до седьмого, я был похож на Коту. Сильно похож. Хотя нет, между нами есть вполне существенная разница — все же, я не сломался до конца. Он ведь считает, что его сила в оружии, и если оружия не будет, то он снова станет никем. В моем случае все обстоит несколько иначе — если прижмет, то я и отстреливаться буду до последнего и отмахиваться, чем смогу. Ну а если дела совсем запахнут керосином, то одна граната для личных целей у меня припасена. Допроса я все же не выдержу, и не сказал бы, что мне стыдно из-за этого, ведь: «при допросе четвертой степени говорят все и все, просто вопросы иногда задают не те». Ну а смерть… Смерть ждет каждого из нас, и рано или поздно все мы встретимся с ней.        Лирическое настроение как ветром сдуло, когда я увидел, как во двор вышла Саэко. Хотя нет, пожалуй, оно все же исчезло, когда я увидел выполнение стандартных ката кендо, ее фигура буквально размывалась во время исполнения отдельных ударов. Вслед за ускорением темпа следовало его постепенное замедление почти до полной остановки. И так раз за разом. Надо отметить, что куртка от спортивного костюма была ей немного мала. Видимо, именно поэтому Саэко застегнула ее не полностью, и во время выполнения приемов время от времени из-под нее проглядывались витки эластичного бинта. И в правду, бесконечно можно смотреть на три вещи — как горит огонь, как течет вода, и как работают другие люди. Если, конечно, они являются профи в своем деле.        Пока я любовался окрестностями, избегая концентрировать взгляд на мечнице, наша медсестра в очередной раз попыталась незаметно зайти мне за спину, однако, в этот раз у нее ничего не получилось, а слегка раздосадованное выражение лица бальзамом пролилось на мою душу. Не стоило ей пить кофе, особенно такой. Настоящий…. Уж этот запах я узнаю сразу, два года жизни по соседству с итальянцами, и каждое утро встречало меня этим неповторимым ароматом. Правда, с тем, чтобы его попробовать был жесткий облом. А вот капучино как-то довелось, и пить после этого растворяшку из автоматов меня не тянет. Совсем.        — Мог бы порадовать девушку, чурбан ты бесчувственный! — Шутя, сказала мне Морикава. Во всяком случае, общее выражение ее лица, а также улыбка свидетельствовали именно об этом. Но вот мне было не до шуток. Я и сам любил так делать, до одного случая, и совершал подобные маневры не в пример удачнее. Но когда тебя берут на удушающий прием исключительно на рефлексах, едва не сломав руку, только потому, что ты слишком тихо двигаешься, и подошел с неудачной стороны, то это становится поводом задуматься над своим поведением. Особенно, если это делает знакомый твоего друга, несколько лет занимающийся боевыми искусствами. Хорошо хоть, что он не служил — уж больно специфические рефлексы у армейских отставников. Подчас, смертельные.        Раздраженно делаю замечание:        — Я вполне мог бы порадовать себя, дав волю своим рефлексам. Конечно, мне бы пришлось долго объяснять, почему я так отреагировал, но нужные слова не так уж и сложно найти. Только вот тебе бы точно уже было все равно. Это второе предупреждение, третьего может и не быть. И если хочешь отыгрывать блондинку, то делай это перед кем-нибудь другим, мне гораздо больше нравятся умные девушки. А если они еще могут за себя постоять…. — За этим последовал мой тяжелый вздох. — Только вот им нахрен не сдался я….        Глядя на развеселившуюся медсестру, я пытался понять, что же вызвало такую реакцию. Наконец, перестав смеяться, она ответила:        — Если не сдашься, то у тебя есть все шансы. Просто продолжай двигаться в том же направлении и сам удивишься результату. Главное — не останавливайся на полпути.        — И снова какие-то ребусы, хотя… Сам виноват, ведь это я начал первым. — А затем добавил, ожидая весьма негативной реакции. — Это завуалированное предложение?        — Если бы…- Шизука горько вздохнула. — Будь ты постарше… Но здесь есть и другие девушки, которым ты симпатичен.        — Между нами не такая и большая разница. Тем более, ты же медик, будь проще. Примерно как в медицинском университете, от больничных приколов лучше воздержаться. Боюсь, остальные их не поймут.        Медсестра тяжело вздохнула и с раздражением произнесла:        — Здесь даже университетских не понимают. В Европе с этим было попроще.        В голове мелькает пара воспоминаний. Был у нас один препод, рассказывал про медицинское образование в странах ЕС. Надо же, а ведь пригодилась информация.        — Часом не во Франции? — Попытка закинуть крючок удалась. Как-то странно на меня посмотрев, она поинтересовалась:        — С чего ты так решил?        Заметив ее интерес, прохожусь по всем замеченным мной нестандартным деталям:        — Профессия в сочетании с твоим характером. И всего два варианта — Англия или Франция, но во втором случае накрутка за имя ВУЗа ниже, население относится гораздо дружественнее и богатеньких детишек вроде как поменьше. А вот Рика в Италии точно бывала, и не по одному разу. Общий стиль отделки дома, продукты на кухне, кофе в конце концов. — И сглотнув слюну, спросил. — Кофе… Там как, наберется на еще одну чашку?        — Даже на две, если возьмешь среднего размера. — И в качестве ответной подачи звучит. — Ты бывал в Италии?        Вставая, лениво отмахиваюсь:        — Да нет. Просто разбираюсь в кое-каких нюансах и немного знаком с их кухней. Если честно, то даже языка не знаю.        В спину прилетает:        — В медицине ты тоже немного разбираешься?        Обернувшись, улыбаясь, отвечаю:        — Совсем чуть-чуть. Практики было по минимуму, да и заключалась она в перевязках, наложении шин и других вариантах оказания первой помощи. Я за завтраком.        Внизу мне довелось пересечься с Саэко, по всей видимости, направлявшейся в душ. Ну, столкнулся и столкнулся, казалось бы, ничего особенного, если бы не ее задумчивый взгляд, сопровождавший до самой кухни. Непривычное ощущение, если честно, раньше мной особо и не интересовались. Да и сам я тоже отличался толстокожестью в плане взглядов, да и не только их. Слишком слабо была развита невербалка, она «качается» при общении, мне не раз доставалось, казалось бы, за сущие мелочи — то взгляд слишком борзым покажется, то еще что-нибудь похожее. Не сказал бы, что так было часто, но периодически все же случалось. Все же, я довольно сильно изменился, очутившись в теле Комуро. Изменения отнюдь не затронули мой характер, все было куда сложнее и проще одновременно. Я плохо сближаюсь с людьми, в целом напоминая Хауса из первых серий, будучи завзятым циником и мизантропом лет так с шестнадцати. Чтобы из аморфной личности превратиться вот в это мне хватило года. Еще одного мне хватило для осознания, что свой характер нужно светить только в тех случаях, когда по-другому уже никак. Всегда найдется пара человек, которые захотят влезть тебе в душу, наплевав на твое мнение по этому поводу. К их великой скорби, это было позволено только одному человеку помимо меня, но он этой возможностью не пользовался никогда. Отец всегда обходился другими, более мягкими методами, предпочитая не доводить дело до крайностей.        Кухня радушно встретила меня запахами свежего кофе и сливового варенья. Что тут у нас? Хлеб, масло, мед, джем, пакет молока. Чашка кофе, рядом еще одна, с соком. Я посмотрел на кофейник, прикидывая, что лучше: притащить его наверх или просто налить еще одну чашку. Немного подумав, решил не жадничать и не брать лишнего — поднос все же не резиновый, да и перегружать его не следует. Взяв его, я направился на балкон.        Кота все также дрых в конце коридора, рядом с ним лежал дробовик и пачка патронов. Надеюсь, в ближайшее время нам не понадобится выход на террасу, обращенную к реке — его тушка надежно перекрыла доступ к двери. Будить же вооруженного человека — аттракцион сродни русской рулетке. Впрочем, надо будет — поднимем, тут главное — оружие заблокировать.        Посмотрев на поднос, я убедился, что ничего не пролилось, и спокойно пошел дальше.        Сая и Рэй пока спали, Саэко все еще находилась в душе. Уже скоро будет семь часов утра и, скорее всего, скоро тишине придет конец. Как никак, уроки начинаются утром, а сегодня среда. Все же, привычки — это страшная сила.        Шизука спокойно сидела на моем месте и рассматривала тепловизор, прикрученный на АЕК. Я решил не снимать коллиматор с калаша, проще было перекрутить глушитель и навесить прицел на второй автомат. Только вот, сообразил я это сделать только во время своего дежурства, а Кота был с калашом. Но никто не идеален, осечки случаются у всех. Заметив меня, она оторвалась от этого весьма интересного ей занятия. Дождавшись, пока я положу поднос на стол она, присев рядом, нагло утащила сок. Ну, не больно то и хотелось, поэтому мне оставалось только флегматично готовить себе бутерброд… Который она не менее нагло захапала. Я невозмутимо начал делать себе следующий.        — Ну, ты бы хоть возмутился для приличия?! — Наконец прожевав откушенное, заявила она.        — Зачем? Мне несложно сделать новый. — С весьма ехидной улыбкой заметил я. — Да и с соком, похоже, не ошибся. Как и с твоей реакцией. Полагаю, спрашивать, какая ты настоящая — бесполезно?        — О чем это ты? — с вполне явным непониманием спросила Шизука.        — Мы изучаем реакции друг друга, при этом ты так и не смогла подобрать ко мне ключ, понять мою логику. В свою очередь, мне так и не удалось разобраться в твоих масках. Если это, конечно, маски, а не что-то другое.        Протянув мне автомат, медсестра ответила на мой вопрос.        — Ты воспринимаешь все слишком серьезно. Если не научишься вовремя сбрасывать напряжение, то свихнешься от стресса, просто сгоришь на работе. — На ее лице не было ни обычной улыбки, ни шальных отблесков в глазах. Только на миг проглянула безмерная усталость и отчаяние. — Да и не любят в Японии умных женщин, умеющих принимать решения, а у меня нет даже парня, не говоря уже о муже. — Откинув голову назад, она продолжила со злыми нотками в голосе. — У Рики тоже, но по другим причинам. Совсем другим. А маски… Это не маски, просто воспоминания о детстве, тогда все было куда как проще. Да и грузят на работе меньше, — в ее голосе плескалось море иронии — ведь что взять с «блондинки»?        — И на карьере можно ставить крест, что в твоем случае являлось оправданным решением. Как я понимаю, даже должность школьной медсестры для тебя была большой удачей?        В ответ на мой вопрос раздался негромкий, но весьма злой смех. Хотя нет, не злой, такой бывает, когда горло заполняет непрошенная горечь, оно отказывается двигаться. Отсмеявшись, Шизука разъяснила:        — Не в том смысле, который ты подразумеваешь. Это не было моим потолком, но на работе в больнице пришлось бы гораздо сложнее. Судя по твоей реакции, ты как минимум догадываешься, что я имела в виду.        Слегка прикрыв глаза, комментирую ее последнюю фразу:        — Японская привычка страдать херней на работе известна всему миру. Усердие заменяет талант и все такое…. Учитывая консерватизм медицины, нагрузки там должны быть жуткие, а о стрессах я вообще промолчу. Наверное, работа школьной медсестрой на этом фоне выглядит раем. Надеюсь, со скальпелем ты работать не разучилась?        Шизука спокойно ответила:        — Не беспокойся, практика у меня была. Так что при необходимости я смогу вас заштопать. — И с немалым интересом добавила. — Или ты справишься и с этим делом?        Дожевав очередной бутерброд, лениво отмахиваюсь от подобных подозрений:        — С этим не справлюсь, я больше по химической части. Да и то, даже в этой области мои знания довольно посредственны.        Слегка улыбнувшись, она заметила:        — Для школьника даже такой багаж знаний очень неплох.        — Есть такое, но ко мне это не относится. Знал бы, что попаду в такую ситуацию, ставил бы иные приоритеты в образовательном процессе.        — Подобное развитие событий предусмотреть невозможно, слишком оно невероятно.        — А я говорю о глобальной катастрофе в общем смысле, а не о восстании мертвецов. Чем-нибудь наподобие третьей мировой войны, падении метеорита и других, более вероятных вариантов. Единственное, что я сейчас могу — это анализировать обстановку и примерно прикидывать последовательность действий, необходимых для нашего выживания. Хотя, большего нам и не нужно, мы все же не боевая группа на выходе. К счастью.        Последние фразы крепко ее задели. Немного сощурившись, она пристально на меня посмотрела, заодно задавая вопросы, каждый из которых был схож с ударом кувалды по лому:        — Так тебя специально обучали? Может, ты еще и знаешь, как такая группа должна вести себя правильно?        — Обучали? — Выразительно изгибаю бровь. Надеюсь, получилось, потренироваться перед зеркалом времени не было. — Разве что оказанию первой помощи. В остальном — скорее это было хобби, в первый раз мои знания пригодились совсем недавно. И не рассчитывай на многое, они находятся скорее на любительском уровне. Присмотришь за остальными? Мне сейчас не хочется разруливать проблемы, причиняя добро и нанося справедливость.        — Тогда, я, пожалуй, пойду вниз. Но с тебя должок.       

***

       Завершив тренировку, Бусуджима Саэко привычно направилась в душ. Чего она не ожидала, так это встречи с Комуро, всю ночь безвылазно находившимся на балконе. Парень вызывал у нее весьма сложные чувства, одновременно и привлекая и раздражая своим поведением. С одной стороны, он плевать хотел на нормы поведения в обществе, неоднократно нарушая все приличия. Более того, своим поведением он в чем-то походил на одного из учителей — Коичи Шидо, точно так же, не стесняясь в средствах достижения своих целей, а также отношении к людям. Однако, в отличие от последнего, он заботился не только о себе, но и об остальных, пусть и весьма своеобразно.        Гораздо чаще Комуро был похож на ее отца, с таким же бескомпромиссным и жестким характером. Только он еще молодой, без должного опыта и еще не битый жизнью. Она видела, как менялись ученики отца, постепенно взрослея, становясь крепче и оттачивая свой дух и разум, словно клинки, выковываемые ударами умелого кузнеца. Так было и с ней, отец с детства учил ее искусству битвы, передаваемому в их семье. По сути, это было не искусство спортивного фехтования, а путь меча — отточенное многими поколениями умение выжить в бою и победить. Тренировка не только тела, но и духа, закалка характера.        Саэко была единственным ребенком в семье, когда умерла ее мать, то стало понятно, что ей достанется все наследство ее рода. Рода, ведущего свою историю с эпохи Эдо, но в котором осталось лишь два человека. Вторая мировая война не пощадила никого, мужчины гибли на фронте, а ковровые бомбардировки уносили жизни женщин, детей и стариков. В те годы оказались уничтожены многие старые семьи, и судьба рода Бусуджима была не самой трагичной. Все же, линия наследования не прервалась, уцелел ее дед, который приложил все силы, чтобы уберечь то немногое, что осталось от их имущества. А главное — воспитать наследника, достойного своих предков. Ему удалось справиться с обеими задачами, но, как оказалось, жизнь любит вносить коррективы в любые планы. Все бы ничего, но у Бусуджима Ренджиро родилась дочь, а через год в автомобильной катастрофе трагически погибла жена. После ее смерти он посвятил все свое свободное время двум вещам — созданию своего додзе и воспитанию дочери.        Оба занятия имели весьма… Занятные последствия — передача некоторых семейных секретов резко подняла результативность выступлений его учеников, а весьма вольная манера общения стала весьма широко известна в узких кругах. А дочь… У Саэко было весьма интересное детство, да и не только детство. Обычно в школе дети стремятся затравить тех, кто не похож на остальных, выделяется из толпы. Но в любом правиле не обходится без исключений, одним из которых стала и она. После нескольких показательных разборок с остальными ее предпочли оставить в покое. Саэко это вполне устраивало, ведь у нее хватало знакомых, занимавшихся в додзе отца. Да и разговаривать с ними было гораздо интереснее, пусть большинство учеников и были намного старше нее.        В средней школе сначала ей пришлось вступить, а потом и стать главой клуба кендо. Примерно тогда же ученики Ренждиро стали выходить на международный уровень на соревнованиях любительского, а иногда и профессионального уровня. Ее отца заметили и журналисты, но он не стремился к известности, предпочитая заниматься делом, а не игрой на публику. Последние четыре года ему часто приходилось бывать за границей, возглавляя команду спортсменов и представляя свою родину. А Саэко… Саэко уже была достаточно самостоятельна, чтобы позаботиться о себе. В том числе и в плане самозащиты. Уже в пятнадцать она смогла выйти на республиканский уровень и оказаться в первой десятке. Учитывая привычку носить с собой бокен — подарок отца, ей было нечего бояться. И некого, за исключением одного человека — себя.        Каждый может обнаружить в своем характере черты, которые ему не нравятся, или совершить ошибки, которых будет еще долго стыдиться. Но не у каждого хватает духу взглянуть правде в глаза и понять, что никто не идеален, признать свои изъяны и трудится над их исправлением. Часто люди считают, что их не оценивают по достоинству, забывая о своих недостатках и преувеличивая чужие. Пословица про бревно в своем глазу появилась не на пустом месте. И другие пословицы тоже, точно также как и притчи и сказки. Но тут был несколько иной случай. У Саэко с самооценкой все было в порядке, люди с заниженной самооценкой в мире боевых искусств, как правило, не задерживаются или, меняя свое мировоззрение, или же уходя в другое место — туда, где их пожалеют и приласкают. Только вот не любят в этом мире тех, кто получает удовольствие от чужой боли, унижения противника или же убийств. Такие люди становятся изгоями, их сторонятся, перестают признавать и зачастую просто вычеркивают из своей жизни. О спаррингах даже речи не идет, а это означает завершение пути бойца, ведь только в поединке с равным или превосходящим противником можно совершенствоваться, изобретать что-то новое. Учитывая стиль и направление ее обучения, было неудивительно, что, когда она обнаружила подобные черты в себе, то первой ее реакцией было жесткое неприятие, в дальнейшем сменившееся отвращением к себе.        Тогда, когда она провоцировала того педофила, Саэко просто хотела устранить угрозу для остальных девушек и совсем не ожидала таких последствий. А последствия были неприятные, и дело совсем не в том, что у этого извращенца были сломаны бедро, предплечье и запястье. И даже не в том, что ей пришлось давать объяснения в полиции, там ее только опросили и отпустили. Просто она чуть было не убила человека, выполняя одну из простейших связок. Завершающий удар должен был прийтись по шее, что привело бы к смерти или инвалидности. Хотя, дело было даже не в этом, все же, тело сработало на рефлексах, вбивавшихся с детства. То ощущение мрачного торжества, появившееся в момент, когда жертва осознала свою роль, когда в его маслянистых глазках появился ужас, она запомнила навсегда. Точно так же, как и ощущение власти над его жизнью, ведь Саэко могла убить его в любое время, с ее навыками это бы не составило никакого труда. Это воспоминание было до отвращения притягательно, вызывая желание ощутить подобное вновь. И она боялась, что однажды утратит над собой контроль, и ничем хорошим это не закончится. Пожалуй, это было единственным, чего Саэко по-настоящему боялась.        В обычной жизни причин для потери контроля, как правило, немного. Но ситуация значительно изменилась после того, как мертвые начали убивать живых, превращать их в себе подобных. В стрессовых условиях вероятность слететь с катушек повышается многократно, а уж когда события принимают подобный оборот… Сложно сохранить душевное равновесие. Да еще эта симпатия к Комуро, время от времени толкающая на дурацкие поступки. Пока ей удавалось себя сдерживать, заметить это удалось только школьной медсестре, с которой у Саэко состоялся весьма интересный разговор. Они тогда о многом поговорили, и, поняв позиции друг друга, договорившись о совместных действиях. Сейчас, несмотря на некоторое затишье, ситуация все же не располагала к ссорам и выяснению отношений. Это было не в их интересах, тем более, что их положение в группе устраивало обеих … На данный момент.        Саэко довольно прищурилась, расслабившись в кресле. После утренней тренировки мышцы приятно тянуло, а душ освежил девушку. Ну а сам день обещал быть хорошим, хотя бы в плане погоды, не говоря уже обо всем остальном. Если его, конечно, никто не испортит.        Со второго этажа спустилась медсестра, и, отнеся поднос с остатками завтрака на кухню, уселась в соседнее кресло. Справа. Пауза затянулась надолго, каждая думала о чем-то своем, молча смотря друг на друга. Мимо них прошла Рэй, направляясь в ванную комнату, но на нее не обратили никакого внимания. Наконец, поборов накатывавшую на нее дремоту, Саэко поинтересовалась:        — Так вы узнали, то, что хотели, Шизука-сан?        В ответ на это блондинка пожала плечами.        — Сейчас это сложно понять, слишком много важных мелочей. Но они настолько противоречат друг другу, что я уже не знаю, как их можно сложить в единую картину. — Шизука ладонями потерла виски. — Его поведению есть два объяснения — либо Комуро плевать на последствия, либо это зачем-то ему нужно. Точно так же, как раскол внутри отряда, ты ведь заметила, как он смотрит на Саю и Рэй. Любовью там и не пахнет, хотя и ненавистью это назвать сложно. Но ему явно неприятно находиться рядом с ними, и девчонки это чувствуют, закатывая истерики. Они ведь друзья детства, вроде бы. Были.        — Это не Комуро. — Прозвучало со стороны гостиной. В дверном проеме стояла Сая с хмурым выражением лица. — Это может быть кто угодно, только не он, мы дружили с детства и Рэй может сколько угодно пытаться не замечать этого, но это не Комуро Такаси. Да он этого и не скрывает, если вы заметили. Как не скрывает желания отделаться от нас. Не избавиться, а именно отделаться, переложив заботу на плечи наших родителей.        — Надеюсь, ты не собираешься делиться своими мыслями с Рэй? — С весьма прохладной интонацией ответила Сае Шизука. — Она может сорваться с непредсказуемыми для всех последствиями. Сомневаюсь, что это пойдет на пользу хоть кому-нибудь.        Сая смущенно потупилась и даже слегка покраснела, что было ей отнюдь не свойственно. Ее ершистый характер предрасполагал к несколько другим вариантам действий. Более «стервозным». Еще больше выбивали из колеи виноватые нотки в голосе розововолосой.        — Я не дура, просто… Вчера все было так… Я растерялась. Морикава-сан, что вы собираетесь делать?        Медсестра устало посмотрела на Саю. Очевидно, для нее разговор с Комуро прошел не так гладко и легко, как ей хотелось бы.        — Думать. — Жесткие нотки, появившиеся в голосе Шизуки, быстро разрушили это, без сомнения, обманчивое впечатление. — Если мы начнем делать поспешные и при этом ошибочные выводы, то плохо станет всем. Не стоит раскачивать лодку, в ней и так хватает воды. Тем более, что мы не знаем, кто за ним стоит.        — А за ним кто-то стоит? — С сомнением спросила Сая.        Незаметным жестом остановив начавшую было говорить Саэко, медсестра ответила:        — Надеюсь, сомнений в том, кому предназначалась эта машина, нет? — Дождавшись подтверждающих кивков, она продолжила. — Можно не обращать внимания на саму машину, на оружие находящееся внутри, и, пожалуй, даже на одежду. Но вот наличие тепловизионных прицелов, причем не одного и не двух — это повод задуматься. Военных прицелов, один из которых предназначен для установки на крупнокалиберное оружие. — Посмотрев на ничего не понимающих девушек, она на мгновение задумалась и продолжила. — Во всем мире технологиями их производства обладает всего несколько стран, и в обычном магазине такое не купишь. Их экспорт ограничен, попытка вывоза даже одного уже может закончиться реальной отсидкой в тюрьме. — Ненадолго прервавшись, Шизука продолжила. — В Штатах Рику так просто отпустили только из-за семейных связей, ограничившись конфискацией винтовки и прицела. Винтовку, правда, потом, все же, вернули.        — Этот… Комуро мог заинтересовать кого-то серьезного? — Неверяще спросила Сая. — Настолько серьезного, что потеря нескольких сотен тысяч долларов ничего для них не значит?! Он же с виду обычный парень….        — Я не знаю, кто и почему в нем заинтересован. — Раздраженно ответила медсестра. — Комуро все равно не собирается ничего рассказывать, а рисковать, пытаясь выбить из него информацию — попросту опасно. Он уже упоминал о том, что не собирается сдаваться живым, и мне совсем не хочется загонять его в угол. — И чуть позднее добавила. — Попытавшись копать под него, мы при любом исходе потеряем намного больше, чем приобретем. Сейчас он нам хотя бы доверяет… Немного.        Неожиданно со второго этажа зазвучала тяжелая музыка, на весьма высокой громкости. Продолжалось это недолго, от силы секунд десять, после чего наступила тишина, время от времени прерываемая неразборчивой руганью.        Шагов Комуро не было слышно вплоть до самой лестницы, поэтому его появление оказалось для всех несколько неожиданным. Буквально слетев вниз, он направился было к выходу, но резко затормозив, развернулся и подошел к столику.        — Шизука-сан, здесь найдется мышь и клавиатура? — И, привычным движением пригладив подбородок, уточнил. — Желательно с латинским алфавитом.        Медсестра ненадолго задумалась. Видимо, определившись, она спросила:        — Может, сразу компьютер дать? Интернета, правда, сейчас нет.        Парень покачал головой.        — Спасибо, но в этом нет необходимости. Разве что наушники пригодились бы. Я скоро вернусь.        Развернувшись, Комуро быстрым шагом отправился к входной двери. Хотя, тут скорее подошло бы слово рванул, потому как это скорее походило на бег, чем на ходьбу. Вернулся он буквально через несколько минут, таща с собой связку каких-то кабелей. Забрав мышку с клавиатурой, Комуро поблагодарил медсестру и резво упрыгал наверх, заниматься своими делами. Посмотрев на все еще спящего Коту, держащего дробовик за ремень, Сая слегка поморщилась:        — Похоже, они нашли друг друга — теперь он с оружием даже спит.        Рэй, наконец вылезшая из ванной, направилась было на второй этаж, но ее перехватила Саэко.        — Тебе не стоит идти туда, вы лишь еще один раз поссоритесь.        В ответ на это Рэй вскинулась:        — А, может, это вы семпай так считаете? Считаете, что он хочет говорить только с вами.        Саэко только улыбнулась в ответ на эти заявления, но сказать ничего не успела. Вместо нее ответил Комуро, в очередной раз спустившийся на первый этаж:        — Она хотя бы не претендует на то, что ей не принадлежит. У нас ничего не получится, не стоит даже пытаться. Слишком поздно, Рэй… Слишком. И если тебя это утешит, то терпеть меня осталось недолго, меньше двух недель.        Глаза Рэй заблестели от сдерживаемых слез.        — Что такого есть в них, чего нет во мне? Скажи, Комуро, почему ты выбрал их? — От избытка чувств она хотела было подбежать к нему, но отпрянула от ледяного взгляда парня, не предвещавшего ничего хорошего. Голос Комуро был еще холоднее, чем его взгляд, буквально промораживая насмерть всех, кто его слышал.        — Ты, похоже, так и не поняла одной простой вещи — это не те отношения, о которых мечтает большинство сопливых девчушек. Любовной романтикой тут и не пахнет, Рэй, как и клятвами любви до гроба. Правда, и боевым братством это не назовешь, просто я верю в то, что Шизука, Саэко и Кота мне в спину не ударят, без серьезных на то причин. А их пока нет.        — Ты… Ты во мне сомневаешься? — Смаргивая слезы, спросила Рэй.        Комуро тяжело вздохнул, и медленно, подбирая каждое слово, начал вбивать гвозди в гроб надежды Миямото.        — Нет, не сомневаюсь. Просто тебе нужен парень, а мне нужны соратники, те на кого я смогу опереться, без опасений, что они ударят в спину… Хотя бы из ревности. Мы слишком разные, и цели у нас тоже разные. — Прервавшись на пару секунд, он продолжил. — Не стоит ждать от меня того, чего я не хочу и не могу тебе дать. — И видя, что Рэй пытается его прервать, закончил, делая «контрольный выстрел». — То, что было в прошлом, в прошлом и останется.        Рэй убежала в гостиную, а присоединившаяся Сая начала ее успокаивать, прикрыв дверь. Саэко не знала, как отнестись к его поступку, с одной стороны — все, что он сказал, судя по всему, было правдой. Во всяком случае, поведение Комуро отличалось логичностью и последовательностью решений, особенно, принимаемых в отношении Саи и Рэй. Однако методы, которыми он действовал, были слишком прямолинейными, и подчас предельно жестокими. Комуро словно не хотел быть мягче и дипломатичнее, сглаживая углы… Или не мог? Возникало ощущение, что парень не понимал, насколько сильно ранит стиль формулирования его мыслей. (Особенности японской культуры, менталитета и языка).        Раздумья Саэко были прерваны Шизукой, сначала внимательно прислушивавшейся к диалогу Комуро и Рэй, а после поднявшейся с кресла, и подошедшей к нему.        — Зачем ты с ней так? — Комуро долго молчал, но видя, что медсестра не собирается отступаться, решил ответить на ее вопрос.        — Я не умею по другому, в прошлом мне не приходилось решать подобные проблемы. Вернее, не приходилось решать применительно ко мне, все ограничивалось сторонними наблюдениями. Если считаешь это возможным, то можешь поговорить с ней.        Скептически изогнув бровь, Шизука заметила:        — Ты ведь прекрасно понимаешь, что она не станет слушать ни меня, ни Саэко.        Комуро отрывисто кивнул головой и горько усмехнулся.        — Знаю. Вы из разных групп, Миямото и Такаги не потерпят соперниц. Это одна из причин, мне нафиг не сдалось слушать змеиное шипение, глядя на милые улыбки. Насмотрелся уже, блевать тянет при одном намеке на подобное. — И негромко, так, чтобы не было слышно в соседней комнате, добавил:        — Такие, как Рэй страшно ревнуют своих парней, мне подобного счастья даром не нужно и даже возможный секс не кажется достаточной компенсацией. Нервы дороже.        — Ты преувеличиваешь. — Быстро, словно проводя укол шпагой, заявила Шизука. Ответ был больше похож на удар «полуторника»:        — Не слишком. Если ты хотела поговорить только об этом, то я пойду, займусь более полезными делами, пока связь еще держится. Если она ляжет, то восстанавливать систему никто не будет, некому это делать.        — Связался со своим командованием? — Насмешливые интонации в голосе никак не вязались с серьезным выражением лица, и понять, какие именно чувства она испытывает, было сложно.        — Командованием? — На лице Комуро было написано нарочитое удивление. — У меня появился командир? Надо же, какая интересная новость…. — Тут его выражение лица сменилось на привычно-безразличное. — Нет, я всего лишь серфил по сети в поисках нужной информации. Пришлось, правда, неслабо поизвращаться с телефоном, но он все же соизволил начать работать в качестве модема. Ну и других проблем тоже хватило, особенно с настройкой громкости.        — Удалось подчерпнуть что-нибудь полезное? — Деловито поинтересовалась Шизука.        — Ханэда (токийский аэропорт) пока держится, во всяком случае, самолеты с него все еще взлетают. Спутниковых снимков предъявить не могу, только отдельные сообщения, выложенные в сеть.        — Их вообще мало кто может предъявить, особенно свежие. Ты ведь работаешь не на Штаты?        — Я вообще не работаю на конторы, в том числе и Штатовские. А свежие снимки — что ты скажешь, если в сети появится сервис, где будет вестись потоковое вещание со спутника в режиме реального времени?        — Скорее президентом Америки станет негр.        — А в Северной Корее смогут разработать ядерное оружие. — Комуро негромко рассмеялся. — Ладно, больше ничего интересного мне не известно, так что пора и честь знать. Будет что-то важное, зови! — Развернувшись, Комуро буквально взлетел по лестнице.        — Не известно ему… Говорить он не хочет, а не неизвестно. — Негромко проворчала Шизука. — И свои обязанности сбагрил на меня, а сам занимается не пойми чем.        Саэко, смотревшая на все происходившее со стороны и не вмешивавшаяся в беседы, пожала плечами. Со стороны поведение Комуро и Шизуки было на удивление похожим. Причем похожим именно в целях — никто из них не хотел взваливать на себя «лишнюю» ответственность, предпочитая наблюдать со стороны. Такаси — так вообще старательно расшатывал связи, не давая группе сплотиться. Вернее, создавал все условия для разделения группы по интересам с дальнейшим безболезненным расставанием. Впрочем, нормального будущего у них быть не могло даже по киношным меркам. Пожалуй, в живых могла бы остаться Миямото, и возможно — Комуро. Только вот жизнь — не кино, и в ней действуют другие законы.        Кота все еще спал. Саэко, подошедшая к нему, заметила блистер с таблетками, две ячейки которого были пусты. Заметила лекарство и Шизука, подобрав и осмотрев упаковку. Видимо, что-то упрямо не хотело сходиться, потому что медсестра проверила пульс Коты, затем его дыхание, потом еще раз посмотрела на блистер… И отправилась к тому, кто явно был в курсе, в том числе и того, откуда здесь могли появиться вещи, содержание которых не соответствовало их внешнему виду.