Королева Мечей

Аркан Королева Мечей – умная и одинокая. Королева Мечей — это женское проявление стихии воздуха. Она олицетворяет собой ум, открытость, независимость, фантазию и сообразительность. Это — выражение нашей способности решать проблемы при помощи логики, восходить на всё более высокие ступени познания, не теряясь перед наплывом идей и сомнений. В отличие от прежнего представления о Королеве Мечей как «злой женщине», в лучшем случае — вдове, сейчас мы видим в ней женщину (или женское начало в мужчине), освобождающую себя от зависимости благодаря силе своего разума. Лишь в некоторых случаях нам открывается негативная сторона этой карты: это чаще всего «снежная королева», за внешней привлекательностью которой скрывается холодный расчет и почти непреодолимое отчуждение.(с)http://arsmagica.org

Время в камере течет своим чередом, и я уже давно путаю день с ночью. Первый месяц прошел как в бреду. Допросы были каждодневными и утомительными, но более деликатными, если так можно сказать. А сейчас же я не могу понять, что происходит, потому что теперь после этих «бесед» на моем теле остаются следы. Чаще всего меня бьют по лицу, от чего соленая кровь наполняет рот и стекает по подбородку. Человек ко всему может привыкнуть, я вот привыкла получать удар, если мой ответ не устраивал допрашивающих. Однако сегодняшний день был другим, хотя, может, это был вечер? Мои руки как всегда стиснуты наручниками и лежат на холодной поверхности стола. Сегодня все по-другому, потому что впервые передо мной лежит крайне неуместный предмет - хрустальная пепельница. Я лениво размышляю о том, смогу ли как-то ее использовать, но тут дверь открывается, и я впервые вижу этого человека вживую, до этого я видела лишь снимки. Мои губы растягиваются в широкой улыбке. Вошедший мужчина держится высокомерно и даже презрительно, явно считая себя на голову выше других. Что ж… Насколько я знаю, ему это позволительно. - Мисс Сворд, - он садится напротив, прожигая меня взглядом. – Как ваше самочувствие сегодня? Я закусываю губу, еле сдерживая смех. - Давайте не будем играть в игру про плохого и хорошего полицейского, - я подаюсь вперед, и наручники жалобно звенят. – Вам же и так все обо мне известно. Известно, что за все это время я ничего не сказала, так вы думаете, что вам суждено меня разговорить, - я демонстративно облизываю разбитые губы. – Мистер Снеговик? Его тонкие губы кривятся в подобии улыбки, но лицо все так же выражает тотальное презрение. Он достает пачку сигарет и зажигалку, прикуривает и, блаженно закрыв глаза, выпускает дым в потолок. Если честно, я уверена, что курит он не так часто. - Мисс Сворд, я в курсе своего крайне забавного прозвища, которым меня наградил ваш хозяин, который, кстати, сегодня был нами отпущен. Он смотрит прямо на меня, словно надеясь считать малейшую реакцию. И я выдаю себя, потому что мне сложно унять внезапную дрожь в ослабевших руках. Цепочка от стальных браслетов, что обвивают мои запястья, противно скребется о железную столешницу, а я смотрю на свои пальцы, словно вижу их впервые. - Мы отпустили его, - продолжает мужчина. – И если вы, мисс Сворд, думаете, что он вспомнил о вас, то я вынужден вас разочаровать. Мистер Холмс щелкает каким-то маленьким пультом, который вытащил словно из воздуха, и на огромном зеркале, что занимает всю стену слева от меня, загорается экран телевизора. Я с жадностью смотрю на человека, который на нем появляется. Как давно я его не видела! Все те же безумные глаза, лицо похудело, щеки запали, и этими скулами можно убивать не хуже, чем любым другим колюще-режущим. - … у нас твоя сообщница, - слышу я за кадром, и узнаю голос Снеговика. – Мисс Сворд, если помнишь. - Она мне не нужна, - его речь звучит как всегда чуть жеманно, и он так знакомо тянет гласные. – Можешь оставить ее себе, толку от нее больше нет. - Ты не боишься, что она сдаст тебя с потрохами? Черные глаза смотрят с экрана прямо на меня, словно он знает, что Холмс-старший будет показывать мне эту запись. Я нервно сглатываю, чувствуя, как в животе неприятно ворочается тревога. - Не сдаст, - он улыбается. – Она настоящий боец, и знает свой долг. Я выхожу, а она остается – все честно! - И тебя совсем не волнует ее судьба? – в голосе Снеговика слышится удивление. - Дорогуша, - он смеется, – я всегда могу заточить себе новый клинок, который будет так же остр. Майкрофт Холмс выключает экран и смотрит на меня. - Он оставил вас, Арлин, вы для него лишь разменная монета, деталь механизма, которую можно заменить. Подумайте об этом, и быть может, - он встает, – у вас появится идея, что нам сказать. Он неспешно выходит из комнаты, а я чувствую, как к глазам впервые подкатывают слезы. Впервые за все время, что я здесь. Я не должна плакать, только не сейчас, когда каждое мое действие снимается на камеру и анализируется. Поэтому я вновь прикусываю свои многострадальные губы и начинаю очень быстро считать про себя, стараясь не запнуться и не пропустить ни одной цифры. Физическая боль и концентрация на мелочах порой бывают весьма полезны. Когда меня возвращают в мою уютную камеру, я ложусь на узкую койку, повернувшись лицом к стене, и даю волю слезам, чувствуя себя маленькой девочкой. Соберись, Арлин, соберись! Еще ничего не закончено, всегда есть выход! Однако, почему у меня такое чувство, что мое сердце сегодня сожгли? *** Если у Джокера была Харли Квинн, то у Джима Мориарти была я. Вы уже знаете, как все это началось. И не сложно догадаться, что за первой «просьбой» Эдварда Макроу последовала другая, а потом еще одна. Я не успела оглянуться, как стала киллером. В профессии наемника сложно сохранить анонимность, чтобы не говорили на этот счет голливудские фильмы. Наш мир очень мал, и все поистине хорошие мастера знают друг друга настолько, что по фотографии пулевого отверстия в теле жертвы могут опознать, кому принадлежит автограф. В какой-то момент на мой крайне засекреченный е-мейл пришло письмо, в котором содержались не самые приятные факты моей биографии, грозящие разрушить алиби скромной женщины. Помимо этого в письме было предложение перейти на «темную сторону». В конце стояла подпись: «М.», тогда я еще не знала, кто это, и понятия не имела, чем все это обернется. Однако было очевидно - кто-то был крайне заинтересован моим «почерком». Я проигнорировала то письмо, и через неделю мистер М заявился ко мне лично. Он сидел передо мной в идеальном костюме-тройке, и я невольно залюбовалась рисунком его галстука. - Армани? – зачем-то спросила я. - Вествуд, дорогуша, - хохотнул он, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Минуты две мы провели в молчании. Мистер М со скучающим видом смотрел в одну точку, а я просчитывала варианты выхода из этой ситуации. Определенно, визит этого незнакомца ознаменовал новый этап моих отношений с судьбой, и я отчетливо понимала, что моя жизнь уже не будет прежней. К тому моменту Макроу стал для меня бесполезен, я давно сделала себе имя, и многие уважаемые люди обращались ко мне напрямую. Я бы давно замочила Эдварда сама, но досье на Рейчел лежало у него в сейфе, а сама девочка только пошла в колледж, и я все еще боялась за ее судьбу. Технически, я работала на копа, но фактически – на себя. - Ваше предложение заманчиво, - я улыбнулась мистеру М. – Но, боюсь, я связана некоторыми обстоятельствами с прежним работодателем. Мужчина рассмеялся, и по моей спине побежали мурашки. Мы сидели в моей небольшой гостиной, и все, что могло меня спасти в случае непредвиденных обстоятельств - это короткоствольный пистолет, что я давно уже снимала, лишь принимая ванну. - Мисс Сворд, - он практически пропел мое имя, растягивая букву «о», – неужели вы думаете, что я пришел бы к вам с подобным предложением, если бы не знал о ваших отношениях с Эдвардом Макроу? - он доверительно наклонился ко мне. – Уверен, мисс Сворд, что потный коп вам давно уже надоел! Я поджала губы. Мистер М не ошибся, последнее время Макроу потерял всякие границы, его просьбы давно стали приказами, а степень шантажа переходила все возможные пределы. - Но сделать вы ничего не можете, ведь так? – продолжал мужчина. - Зачем вам мои ответы, если вы и так все знаете? – я слегка изменила положение тела, что бы ничего ни сковывало моих движений, если вдруг придется с помощью пуль расчищать себе дорогу к запасному выходу. – Зачем вы здесь? - Чтобы предложить вам работать на меня. - Раз вы такой умный, то должны понимать, что я откажусь, - я пожала плечами. - Понимаю, - кивнул мистер М. – И поэтому я подготовился к нашей встрече, - он достал из внутреннего кармана пиджака телефон и набрал номер, ответили сразу. – Себастьян, приведи его. Арлин Сворд образца двухлетней давности испугалась бы, но новая Арлин лишь приподняла бровь, когда на ковер передо мной бросили Эдварда Макроу. Его руки были искусно связаны за спиной, а рот заклеен серой изолентой, коп мычал, глядя на меня, его некрасивое лицо покраснело от напряжения, виски были мокрыми от пота. - Спасибо, Себастьян, - мистер М кивнул высокому светловолосому мужчине с грубым шрамом на правой щеке. – Итак, мисс Сворд… - Арлин, - поправила я. – Может, хватит формальностей? Мужчина широко улыбнулся, обнажая ровные зубы. - Тогда прошу вас называть меня Джим, - он вздохнул. – Джим Мориарти к вашим услугам. - Итак, Джим, что у вас за предложение? - Эта свинья пыталась вас шантажировать, насколько я знаю, - Джим поджал губы и пнул Эдварда в бок носком своего ботинка. – Эй, крошка! Никогда не пытайся делать то, что не умеешь! Я усмехнулась. - Арлин, я предлагаю вам работать на меня, взамен я уничтожу всю компрометирующую информацию о вашей племяннице, - Джим посмотрел на меня в упор. – Вас бы это устроило? - А зачем мне работать на вас, Джим? - Потому что я всегда обеспечиваю безопасность своих людей, - Мориарти развел руки. – И мне не нужно прибегать к грязному шантажу, чтобы принудить людей к сотрудничеству. - И в чем же смысл? - Я обеспечу безопасность вашей племянницы, даже если с вами, Арлин, что-то случится, - Джим улыбнулся. – Никто не узнает о ее прошлом. Арлин Сворд образца двухлетней давности, скорее всего, крепко задумалась бы, взвешивая все «за» и «против». Но новая Арлин, которая уже перестала напрягаться в обществе Джима Мориарти, доверяла только своей интуиции. А ее интуиция прямо сейчас валялась в ногах обаятельного Мистера М и вопила о том, что ему можно доверить своих не рожденных детей. Джим Мориарти, очевидно, был безумцем, но и с моей головой давно были проблемы. Он смотрел на меня, и в его темных глазах я видела вопрос, этот же вопрос я видела в глазах Макроу. Мне потребовалась лишь мгновение, чтобы вытащить свой пистолет из кобуры и всадить пулю точно между глаз Эдварда. Мориарти даже не вздрогнул, но на его лице появилось выражение беспокойства. - Арлин, я прошу вас, прямо сейчас мы едем в магазин, я просто обязан купить для вашей уютной квартиры новый ковер, - он кивнул на красное пятно, которое расползалось под мертвым телом полицейского. – Себастьян, прибери тут! – коротко бросил он своему боевику. Из своей маленькой квартиры я выходила, держа под руку Джима Мориарти, и, кажется, впервые за долгое время чувство беспокойства покинуло мою душу. *** Джим внушал железобетонную уверенность в завтрашнем дне. Не будь он главой крупнейшего европейского преступного синдиката, и не будь я киллером, то можно было бы смело сказать, что Арлин Сворд влюбилась в Джима Мориарти. Когда я узнала, зачем ему нужна, то, не скрою, в моей душе кольнуло разочарование. Было вполне очевидно, что приводить на деловые встречи Себастьяна Морана - это фактически значит объявить войну. Кто поверит в твои добрые намерения, если за твоей спиной стоит высокий мужчина, выражение лица которого не оставляет сомнения в его решимости убить тебя при первой удобной возможности? Именно поэтому параноик-Мориарти хотел видеть рядом с собой красивую женщину, которая могла, как пригладить выбившуюся прядь его волос, так и вогнать пулю в лоб особо неугодному партнеру. Надо сказать, что наш союз был более чем успешным. Странно, но именно благодаря Джиму я наконец примирилась со своим отражением в зеркале. Если раньше оно меня пугало, то теперь я испытывала некое удовлетворение при виде бледной женщины с темными волосами и прозрачно-серыми глазами. Мое тело – худое и поджарое – весьма выигрышно смотрелось в строгих брючных костюмах, что Джим передавал мне через мистера Морана. По сравнению с тем, что я делала для Макроу, моя нынешняя работы была чудесной. От меня только и требовалось хорошо выглядеть. Джим Мориарти был в восторге от моих манер, от того, как я беру бокал с вином или каким образом раскладываю салфетку у себя на коленях. Казалось, именно этого он ждал от меня, а никак не навыка владения огнестрельным. Он незаметно для меня самой проник во все сферы моей жизни, и то, что в итоге я оказалась в его постели, казалось мне вполне закономерным. Джим был не особо внимательным любовником, в его темных глазах я не видела даже намека на то, что я могу ему нравиться по-настоящему. Но мазохизм, видимо, был у меня в крови. Я искала в его взгляде хотя бы тень чувств, и иногда мне казалось, что я и правда вижу какие-то тени. Однако, на самом деле, это был деловой подход. Днем я была его наемницей, ночью – любовницей. Несмотря на то, что мы стали близки, я не чувствовала, что этот мужчина открывает мне свое сердце. Иногда я сомневалась, если ли оно у Джима вообще. Чаще всего это случалось после моих возвращений с заданий. Я заходила в свою квартиру, оставляя сумку с винтовкой у двери, и слегка ослабляла узел шарфа, как вдруг слышала голос Мориарти из самой глубины моей квартиры: - Не утруждайся, я раздену тебя сам. Я мало задумывалась о том, почему он с таким безумным блеском в глазах медленно развязывает шнурки на моих ботинках, а потом стягивает пальто, которое как всегда полетит мимо вешалки. Я не хотела знать, почему почти всегда мы делаем это в таких позах, в которых он не будет видеть моего лица. Все это казалось мне чем-то лучшим, нежели чем скучная жизнь секретарши и глупые свидания, которые с каждым годом все больше походили на собеседования. Мориарти плел свою сеть вокруг меня столь искусно, что очень скоро я поняла - я не могу без него жить, пусть даже мои чувства никогда не будут взаимными. Джим был сказочником, который скорее играл, а не просто проживал отведенные ему дни. Он сочинял безумные сюжеты своих сказок, и я даже не тешила себя надеждами на главную роль в них. Скорее всего, дело было в моих светлых глазах и темных кудрях. Я была слишком похожа на Шерлока Холмса. А именно его Джим Мориарти хотел всей душой. Это не была страсть, это была настоящая одержимость, и все окружавшие Джима делали вид, что не замечают ее. Я тоже делала вид, что не слышу, как иногда он стонет не мое имя. Я не была на него в обиде за это. В конце концов, в любых отношениях один любит, а другой позволяет себя любить.