Билетик в кино

– Я тебя ненавижу!       … Когда летишь с большой высоты, то перед твоими глазами сразу встает не самая лучшая картинка. Я тут же представила себе, как разобьюсь о толщу воды, и вскоре буду порхать около Хао в роли духа. Ветер дует в лицо, визг стоит такой, что все птицы встрепенулись и слетели с еловых рукавиц. Я прокляла тот день, когда впервые познакомилась с Хао; прокляла ту минуту, когда попала сюда. Прокляла все, что только можно и нельзя.       Перед глазами стоял счастливый Мэтт, который, наверное, посапывал у себя дома в кроватке. Его вечно смеющиеся глаза и радостная улыбка. На миг я представила, что больше никогда его не увижу. Захотелось, чтоб, откуда не возьмись, полил сильный дождь, с водой погибать не так страшно. Внезапно я услышала пронзающий вопль ястреба, который парил вместе со мной. Недолго думая, я также расправила свои «крылья» и начала ими махать, как можно чаще. Но человек устроен так, что летать он никогда не научится… – Да ладно тебе, красивый полет был, ты не согласна?       … Как только до воды оставалось метров пятнадцать, я вспомнила уроки плавания в школе. Нет, я вспомнила не то, как я их прогуливала, а то, как нас учили прыгать с вышки. Была ни была, я сгруппировалась, спрятав голову в коленки, самое главное не удариться ей, а то Хао будет еще пыхтеть от моих психопатических выходок.       Я вошла в воду, как входят многократные олимпийские неудачники. Никогда не забуду тот момент, когда я почувствовала холодную, прожигающую до костей водичку, что подхватила меня и понесла восвояси. Никогда не забуду потоки быстрой воды, в которой я захлебывалась; они поглощали меня в свои сети, манили ко дну, но я, как истинный борец за справедливость, старалась еще причалить к берегу, или, в крайнем случае, ухватиться за какой-нибудь корень дерева. Сколько случаев было, о которых передавали в новостях, что спасением послужила лиана или дерево, за которое утопающий схватился… – В следующий раз летать будешь ты!       … И на мое счастье такой корень оказался в воде. Я здорово зацепилась онемевшей рукой за него, разодрав при этом об камни, что томились на дне, себе ногу. Я была бы не я, если бы не обошлась без порезов и царапин на своем теле. Вскоре подлетел Хао на своем огненном аппарате. Клянусь, если бы был камень у меня в руках, я бы, не думая, залепила бы в него. Он присел передо мной на корточки, мило улыбаясь и протягивая мне руку. А я вглядывалась в его нахальные глаза.       Зачем? Зачем он это сделал? Хотел избавиться от меня? Так можно было просто сказать, мол, топай отсюда, Джо, тебе здесь не рады. Я ведь не глупая, ушла бы. Но, как же это низко и подло сталкивать человека с высокой горы, который не умеет летать. Я специально выпустила корягу из рук, и вода тут же подхватила меня, забирая в свой плен… – Ну, ты же осталась жива, зачем теперь на меня дуться?       … Чертыхнувшись, Хао уселся на руку своего духа хранителя, и они полетели за течением реки. Сейчас мне хотелось только одного: захлебнуться и уйти камнем на дно, и чтоб Хао мучила совесть! Только я упустила один очень важный момент: он же великий шаман. Барахтаясь в воде, я постаралась причалить к противоположному берегу, где начинался еще один лес. Куда меня только несет?       Убедившись, что мой преследователь потерял меня из виду, я кое-как вылезла на глинистый берег, утопая в нем, словно в болоте. Тяжело дыша, я опиралась мокрыми руками на холодную землю и слышала, как мои зубы постукивали друг о друга, так и норовя раскрошиться в дребезги. Внезапно я услышала, как хрустнула палка в лесу, оповещая, что кто-то приближается. Я мысленно сосчитала до трех, и как выдумаете, кто вышел из-за дерева? Правильно, кто же еще, если не Хао, будь он проклят одну тысячу и триста пятьдесят раз...! – Нечего было меня спихивать с уступа!       … На этот раз он с сожалением смотрел на меня и также протягивал руку в знак помощи. Вскоре мы сидели около костра, что являлся единственным источником света в лесу на берегу реки… – Хватит пыхтеть, и раздевайся быстрее! – Я и так стараюсь, как можно быстро. Кто виноват, что тебе так неймётся?! – Ты! Мне так и хочется что-нибудь с тобой сделать! – Я тебя ненавижу! – Я это уже слышал! – Идиот! – И это тоже! Я хочу, как лучше, а ты тут выпендриваешься! Да убери ты кофту, наконец, она тебе не поможет. – А вдруг нас кто-нибудь увидит? – Мы находимся к западу от нашего лагеря, никому даже и в голову не придет, сюда соваться. Ты готова? Долго мне еще тебя ждать? – Это больно? – Сначала будет неприятно, а потом тебе понравится. – Господи Иисусе, на что я подписалась? – Ты хочешь согреться или нет? – Конечно, хочу. – Тогда не ной и делай все, что я тебе скажу. Повернись ко мне! – Фу-у, Хао, воняет! – Потерпи, я здесь не причем. – Хао, больно…       Я стояла около костра в одном нижнем белье, что мне удалось отвоевать у огненного шамана, не снимать хоть это, а он намазывал меня какой-то вонючей смесью, что пахла так «вкусно»… На помойке, наверно, приятнее пахнет, чем эта гадость. Вскоре эта штука начала полыхать адским пламенем на моей бедной коже. И я уже чувствовала, как к глазам подкатывали слезы. Кожа горела так, словно на нее вылили раскаленный металл, захотелось рвануть обратно в воду, чтоб охладиться хоть как-нибудь. – Чем ты там меня мажешь? – я дернулась, потому что терпеть уже не было сил. – Все, я закончил, – Хао отошел от меня, присаживаясь обратно к костру, а прохладный ветерок нежно обдувал мою распаренную кожу, что все тело наполнилось некой слабиной и блаженством. Такая приятная усталость… – Хао, высушишь мою толстовку? – я подошла к шаману, держа в руках свою тряпку. Откровенно сказать, мои вещи уже все потрепались, и я бы не отказалась бы от похода по магазинам. – Ты теперь доверяешь мне толстовку? – Хао изогнул одну бровь, и, оторвавшись от созерцания огненного пламени, посмотрел на меня, – после того, как я чуть не сжег твои панталоны? – Это были джинсы, – перед глазами всплыла картинка, как одна штанина моих любимых джинс вспыхнула благодаря Хао, и я рванула к воде, чтоб хоть спасти остатки и сварганить себе потом шорты. Однако сейчас начало осени, и она отнюдь не теплое время года, поэтому я хожу с одной прожжённой штаниной. – Ну, не сидеть же мне перед тобой в неглиже? И уже прохладно, – я немного поежилась от холодного ветерка, – я так заболею.       Поразмыслив над чем-то, Хао отодвинул мою руку с протянутой ему толстовкой, встал с бревна, на чем сидел у костра, и быстрым движением руки снял с себя свитер. Я не успела ничего сказать и возразить, что мол, это лишнее, но Хао пихнул мне свой свитер в руки, и только потом я увидела на нем еще беленькую футболку, которая, оказывается, была надета под низ. – Спасибо, конечно, – Хао усмехнулся, садясь обратно на место, – я не стану тебя спрашивать, замёрзнешь ли ты? – я примостилась рядом с ним, поднося руки к огню, чтоб согреть оледенелые пальчики. – Хао, – он молча кивнул в ответ, – куда мы идем? И почему ночью? – В город, – как ни странно, но от огня руки совсем не грелись, поэтому я стала дышать на них, а огненный шаман молча наблюдал. – А почему мы не можем долететь до него? – Потому что ты летать не умеешь, я уже проверил это, – он снова усмехнулся, довольствуясь своим подколом надо мной, и развел руку, приглашая меня к себе в объятия. – Мне не холодно, – буркнула я себе под нос, даже не пошелохнувшись. Он думает, я сейчас брошусь к нему в объятия? Не тут-то было.

***

      Я совсем не заметила, как начала проваливаться в сон.       Темное, словно порождающее чудовищную катаклизму, небо сгустилось над Нью-Йорком, и через некоторое время над Empire State Building взрывается огненной вспышкой яркая кровавая звезда. Ее лучи спадают на землю, словно капли крови в виде дождя. На самой крыше стоит человек в плаще с бензопилой в руках. Его длинные красные, как хорошей выдержки вино, волосы развеваются на ветру, а голоса обеспокоенных людей, что бегают, как муравьи, заставляют его улыбнуться во все свои белые острые зубы. Вид его ужасен, как ужасна и сама картина. Через свои очки он видит, как страх и паника захлестнули весь город.       А я стою на Бродвее, наблюдая за ним. Внезапно чувствую, как кто-то дергает меня сзади за плечо. Обернувшись, вижу молодого человека, и через секунду понимаю, что это Хао. Его лицо все в рубцах и шрамах, окровавлено, он глупо улыбается мне в ответ, смотря на меня своими пустыми стеклянными глазами. Мертв? – Идем со мной, – протягивает руку в порезах, а я со страхом пячусь и врезаюсь в кого-то, – ну же, идем, Джо. Не бойся. Со мной ты будешь в полной безопасности.       Его голос напоминает мне больше стоны измученного и распятого на кресте Иисуса, хотя откуда мне знать, как он кричал? Хао все еще подкрадывается ко мне, а незнакомец теперь насильно сдерживает меня за плечи, не давая убежать, как делают все люди вокруг. – Джоанна… Джоанна, – зовет он меня, – любовь моя, не бойся… – А! Нет! Не надо! – я вскочила на ноги, ловя на себе недопонимающий взгляд Хао, что все еще посиживал у костра. Тут же понимаю, что я уснула на его плече… Боже, Джоанна, когда же ты возьмешься за ум?! – Ты чего раскричалась? Всех птиц перепугаешь так, – я в суматохе кружусь вокруг себя, не осознавая, что все это был дурной сон. Не очень хочется видеть сейчас этого очкастого идиота с бензопилой. Но в темноте никого нет, кроме сидящего Хао у костра. – Мне приснился страшный сон, – я вернулась к огненному шаману на бревно и прижалась к нему, с минуту думая, он обнял меня, потому что я тихонько всхлипывала в его футболку. – Джоанна, это всего лишь сон, ничего не произошло, – я чувствовала, как Хао уперся своим подбородком в мою макушку. – Там были… какие-то страшные лица… – Здесь из всех страшных лиц только я, – я слышу, как он в очередной раз усмехается, и чувствую, как на его лице появляется некая странная улыбка.       После долгого успокаивания Хао решает двигаться дальше вглубь леса. Ну, вот опять… Кого на этот раз мы повстречаем? Медведя Гризли? Или голодного койота? Перспектива быть съеденной одним или быть разорванной другим меня не сильно воодушевляет, поэтому Хао пришлось потратить время на уговоры. Я согласилась пойти только потому, что Хао пообещал купить мне новые штаны и пару свитеров, чему я была безудержна рада! – Джоанна? – позвал меня Хао, когда мы пробирались снова сквозь чащу леса. – Я тут, пока еще не отстала от тебя, – перегибая ветку и снимая паутину с рук, ответила я. – Что ты больше всего ненавидишь в жизни? – Хао резко остановился и повернулся ко мне лицом, что я врезалась в него и чуть не упала на землю, однако он успел меня подхватить. – А потом нельзя было задать этот вопрос? Место не ахти какое для философии ты выбрал, – я медленно опустила его руки со своей талии, ибо незачем со мной сейчас флиртовать. – Не хочу нарушать уже сложившуюся традицию, – мы уже шли по протоптанной дороге, а это значило только одно: город совсем близко. – Что я ненавижу больше всего в жизни? – переспросила я, вглядываясь в безумно красивые огни города, что сверкали во всей своей красе, – ненавижу время… – Почему? – Хао серьезно смотрит на меня, а я молча пожимаю плечами в ответ, не зная, что и сказать, – потому что его нельзя остановить, Джоанна. – А ты что ненавидишь? – я опустила голову вниз, всматриваясь в свои потертые кеды. На его фоне я кажусь такой тупой… – Ненавижу слезы, потому что они выдают твои слабости. Ненавижу, когда лгут, потому что от этого бывает больно, – Хао глубоко вздохнул, а потом продолжил, – знаешь, когда я был маленький, я думал, что есть правда в устах людей. Верил в любовь, был наивен и верил в доброту, а также в справедливость… – А сейчас? Сейчас не веришь? – я вглядывалась в задумчивого шамана, что буравил взглядом долгожданный город. – Смотря во что. – Во все это, – я пошла к мосту, что вел через реку, а Хао смотрел мне в след. – Нет, сейчас не верю. Особенно в любовь, – я резко остановилась, будто бы в меня со всей силы воткнули нож, и, повернувшись в его сторону, недоверчиво смотря на огненного шамана. – Знаешь, почему ты так говоришь? – вдоволь налюбовавшись ночным городским пейзажем, Хао подошел ко мне. – Почему? – только я набрала в легкие воздуха, чтоб ответить, как Хао тут же меня перебил, – полюбить – это значит отдать частичку своей необъятной души другому человеку, – он взял меня за подбородок, серьезно смотря мне в глаза, – а этот человек может спокойно уйти из твоей жизни, наплевав при этом на твой подарок… – Ты так говоришь, потому что с тобой так поступали? – я вглядывалась в шоколадные глаза, которые истощали грусть, тоску и безнадежность. Бедный Хао, как же мне его жаль… – Нет, это выводы моих многовековых наблюдений, – он усмехнулся, все еще не выпуская мое лицо из рук, – к тому же, я ведь вымышленный персонаж, как я могу полюбить кого-то?