Рисуя любовь...

— Мне кажется, ты выглядишь ещё хуже, чем вчера, — заметила утром Лика, пока я апатично жевал свой тост. — Что случилось? — Ничего. Всё отлично, — я попытался растянуть губы в улыбке. — Теперь мне будут кошмары сниться, — не оценила моих усилий девушка. — Вы с Шо поссорились? При упоминании этого имени я скривился как от зубной боли. И почему женщины такие проницательные? Хотя сложно сказать, что мы с Шо поссорились. Мы просто целовались. Подумаешь! Фигня какая! Я с глухим стуком приложился лбом о столешницу. … Первым уроком была физкультура. Я так и не смог собрать себя в кучу, поэтому получил баскетбольным мячом в обгоревший нос. Хлынула кровь, а сам он начал прямо на глазах увеличиваться в размерах и синеть. Учитель схватил меня за плечо и потащил в медпункт, не особо заботясь, могу ли я вообще передвигаться… Ну, да, мне же в нос попали, а не ноги переломали… Интересно, а если бы мне действительно сломали ноги, как бы я попал в медпункт, который почему-то расположен на 3-м этаже? Я представил, как поднимаюсь на руках по лестнице, а рядом идёт наш физкультурник и прикрикивает: «Локти выпрями! Осанку держи! Дыши глубже!». Хотя не, последнее – это уже откуда-то из родов… Медсестра долго ощупывала мою многострадальную часть лица и задавала тупые вопросы. Я что-то нечленораздельное гнусил ей в ответ. Она с умным видом кивала головой и даже записывала. Думаю, если бы я сейчас продекламировал ей «Письмо Татьяны к Онегину», она бы всё равно кивала и записывала. После 15-минутной пытки, мне выдали салфетку, смоченную холодной водой, таблетку анальгина и отпустили с миром – помирать дома. Я оставил Лике свои тетради, забрал сумку и с видом ветерана, пережившего две Мировые войны, побрёл к своей берлоге. Отличная возможность проваляться весь день в кровати и поковыряться в себе. Я включил музыку погромче и потяжелее, задёрнул шторы, приложил к носу пакет замороженных ягод и погрузился в раздумья. Надрывающиеся в колонках Rammstein подействовали лучше любой колыбельной, и я почти сразу отрубился, используя пакет с ягодами вместо подушки. Разбудила меня Лика. Она долго вертела моё лицо, рассматривая опухший нос, и качала головой. Я зевнул и попросил накормить пострадавшего. — Пошли, несчастье ходячее. — Хвала небу, что ходячее! — уверил я её, вспоминая свои фантазии о лестнице и физкультурнике. Она поставила передо мной тарелку странного варева. Я скептически выгнул бровь, но решил не спорить – не хочется обзавестись ещё и фингалом. — Я видела Шо, — сообщила сестра, с интересом наблюдая, как я кашляю, захлебнувшись бульоном. — Он выглядит как зомби, но тоже твердит, что всё хорошо и ничего не случилось. Я рассказала ему, что тебе нос сломали… — Мне его не сломали! Всего лишь ушиб! — я наконец прокашлялся и вытирал рукавом выступившие слёзы. — Он очень расстроился и распереживался, — продолжала рассказывать девушка, как ни в чём не бывало. «Так вот у кого Шо этому научился», — промелькнула мысль. — Я предложила ему тебя проведать, — она бросила взгляд на моё вытянувшееся лицо. — Но он почему-то отказался… Теперь я точно уверена, что между вами что-то произошло! Она сияла как детектив, вышедший на след преступника путём сложных умозаключений. — Надо было тебя Шерлоком назвать, — мрачно прокомментировал я её вдохновенную разоблачительную речь. — Ладно, спасибо за суп. Пойду дальше спать. — Эй, ты мне так ничего и не расскажешь?! — Нет, — отрезал я, закрывая дверь в свою комнату. … На следующий день на меня из зеркала уже смотрел более или менее адекватный человек. Нос ещё был припухшим и синеватым, но жить можно. Лика дулась из-за вчерашнего разговора, но это тоже терпимо. А вот что делать с Шо, я не знал. Весь день я искал среди толп школьников знакомые тёмно-карие глаза. Когда находил, расстраивался. Когда не находил, расстраивался ещё сильнее. Несколько раз ловил на себе его взгляд, но делал вид, что не замечаю. Уроки тянулись как резиновые. Я изнывал от скуки, полулёжа на парте и уставившись в окно. Учителя меня не трогали, наслышанные о травме. Как будто мне мозг повредили, а не нос! В голове постоянно крутились воспоминания о том дне, когда Шо приспичило позировать мне без одежды. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что мне не было противно прикасаться к нему, целоваться с ним. Я даже готов признать, что мне понравилось. Просто я испугался. Испугался того, насколько мне понравилось. А что случилось бы, если бы я не остановился? Понимаю, будь кто из нас девушкой, а так? Меня никогда не интересовали геи и то, как они занимаются сексом… Так! Стоп! Куда это меня уже потащило? Я думаю о сексе с Шо??? Я до сих пор не разобрался, как отношусь к нему, а уже готов бежать гуглить гейскую порнушку? Лёша, какой же ты идиот… … Я лежал на кровати и буравил взглядом потолок. Пять утра как раз самое подходящее для этого занятия время. А всё из-за дурацкого сна, где Шо в кожаной кепке пристегнул меня наручниками к железной кровати и отымел по всем статьям. У меня только два вопроса: что за стандартный образ гея из «Голубой устрицы», и почему моё подсознание знает, как именно это происходит у гомосексуалистов, а я – нет? Пятница тянулась так же, как и четверг. Я поставил свой новый личный рекорд по зеванию. Странно, что челюсть не вывихнул… Мы с Шо продолжали играть в гляделки, только я теперь ещё и краснел при виде него – воображение тут же дорисовывало кожаную кепку и наручники, которые он просто обязан залихватски крутить на пальце. Отмучившись в школе, я приплёлся домой. Лика куда-то пошла после уроков, поэтому я погулял с собакой, съел кусок холодной курицы и решил немного порисовать. И вот тут меня ждало настоящее разочарование. Линии кривились и ложились на бумагу как попало, пропорции никак не хотели соблюдаться, а эскизы получались больше похожими на рисунки пятилетних детей. Я с удивлением рассматривал результат и злился. Как такое вообще может быть? У меня что, руки сползли к пятой точке? Или за те два дня, что не рисовал, я забыл, как карандаш в руках держать? Еле справившись с желанием пойти отпилить неверные конечности и пришить обратно в плечи, я решил перебрать свои старые рисунки и отобрать лучшие, чтобы потом довести их до ума. Я вывалил на кровать ворох бумаг, несколько альбомов и стал раскладывать работы по кучкам. Когда я открыл самый первый портрет Шо, на меня настороженно смотрели выразительные самурайские глаза, а нарисованные губы так и просили к ним прикоснуться, почувствовать их тепло и нежность. Сердце забилось где-то в горле. «Ты правда меня видишь так?» — всплыл в голове вопрос азиата, когда он увидел себя на бумаге. Теперь я понимаю, чему он так удивился. Я стал листать дальше, подолгу всматриваясь в каждый лист, задумчиво проводя пальцами по тонким карандашным линиям, чуть растирая их. Стоящий, сидящий, улыбающийся, хмурящийся, полуобнажённый, и, наконец, абсолютно голый на моей кровати… Спина с выпирающими позвонками, изумительные руки, ключицы, к которым хочется прикоснуться губами, рельефный пресс, красивые ягодицы, длинные натренированные ноги… А вот и последний рисунок. Я посмотрел на него и протяжно застонал, уткнувшись носом в альбом. Я хочу. Я хочу общаться с ним, рисовать его, прикасаться, целовать… Он мне нравится. Очень нравится. И не просто как друг. Друзья не смотрят с таким неприкрытым желанием в глазах… Я сидел посреди вороха рисунков, прижимал альбом к груди и думал. В голове роем кружились мысли. Хотелось куда-то бежать, орать, падать на колени, клясться в вечной любви и верности… Я достал из кармана телефон, набрал сообщение: «Встретимся завтра после уроков. Надо поговорить», — и собрался уже нажать на кнопку «Отправить», как дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась сияющая Лика. — Ну, что? Молодец! Поздравляю! — О чём ты? — не понял я её радости. — Я на месяц освобождаю тебя от швабры и кастрюль! Шо пригласил меня на свидание!!! Спасибо, братик! — и она кинулась меня обнимать. Я поражённо хлопал глазами. Когда до моего мозга всё же дошёл смысл сказанного, я стёр сообщение и зашвырнул телефон в угол комнаты. — Что-то не так? — удивилась Лика, провожая взглядом летящий мобильный. — Да нет, всё в порядке. Поздравляю, — я замолчал, но она и не думала уходить. — Ты не дашь мне полежать в тишине? Голова болит… Сестра недоверчиво посмотрела на меня, потом чмокнула в лоб и ушла, кинув взгляд на разложенные по всей кровати рисунки. На душе было так тоскливо, что хотелось выть. Сначала он целует меня, а потом приглашает на свидание мою сестру. Как такое вообще может быть? Я тут как идиот страдаю четвёртый день подряд, а он за Ликой приударил? До жути захотелось разбить кому-нибудь лицо… Красивое азиатское лицо… Я рухнул на кровать, подминая под себя изрисованные листы, отвернулся к стене и крепко зажмурился. «Вот бы больше никогда не просыпаться», — стучало в голове. … Моим мечтам не суждено было сбыться уже просто потому, что я не смог заснуть. Так всю ночь и пролежал с закрытыми глазами и мыслями о том, насколько мне обидно. Я жалел себя и порывался погрызть подушку от досады. Но это вряд ли бы помогло… Раздвинув шторы, я открыл окно и стал наблюдать, как над крышами домов восходит солнце. Абсолютно пустая улица, поющие на деревьях птицы, блестящая на траве роса… Тишь и благодать. Конечно, сейчас больше бы подошёл ливень с грозой, но природе не было никакого дела до моего настроения. — А ведь я только смирился с тем, что мне нравится парень… Пробегавшая мимо собака гавкнула пару раз и исчезла за углом. — Вот и я так думаю, — пробормотал я, закрывая окно. … В школу идти не хотелось. Дождавшись, когда Лика уйдёт, я пристегнул Айка к поводку и отправился бродить по городу. Я часто так делаю, когда не в настроении. Просто бесцельно шатаюсь по улицам, смотрю на людей. Оказывается, вдоль реки уже зацвели яблони и вишни. Я не смог пройти мимо такой красоты и спустился к воде. Мы с собакой сидели на траве, жевали сосиску в тесте и смотрели, как рыбаки закидывают удочки, по небу бегут редкие белые облачка, а солнце яркими бликами играет на волнах… Я даже не заметил, как задремал под тенью ивы. Разбудил меня звонкий лай – Айк носился по берегу, распугивая чаек и рыбаков. Кое-как поймав разыгравшегося пса, я посмотрел на часы. Через два часа с курсов должна вернуться сестра, так что пора домой. Около своего подъезда я заметил двух людей. Подойдя поближе, я узнал Лику и Шо. Они стояли очень близко друг к другу и… целовались. Я встал как вкопанный. Айк, учуяв знакомых, рванул вперёд. Поводок выпал у меня из рук, и пёс с радостным лаем побежал к целующейся парочке. На Лику я даже не смотрел, всё моё внимание было сосредоточено на азиате. Он повернул голову на лай, заметил меня, несколько раз удивлённо моргнул и сделал шаг назад, отстраняясь от девушки. — Лёша… И в этот момент я сорвался и побежал. Мне было всё равно, куда. Просто как можно дальше от этого человека.