Утренняя молитва

       Тогда       С начала сезона дождей прошла неделя. Наанда и Мвези продолжали жить в пещере, но, впрочем, прятались там лишь в то время, когда шёл дождь, предпочитая проводить время на улице. За это время Мвези успела познакомиться с Илой и Раби и облазить всю пещеру, в том числе и так манившую её отдельную часть, куда Раби провёл их, когда ни его родителей, ни Асабы, ни старого короля не было дома. Скрывавшийся за выступом скалы проход вёл в ещё одну боковую пещеру, куда меньше основной, но весьма уютную. Пол здесь был покрыт толстым слоем песка, осыпавшегося со стен, а в стене у потолка имелось крошечное отверстие, пропускавшее немного света и воздуха. Эта часть пещеры служила спальней только королевской семье, и остальной прайд не входил сюда, потому Мвези невольно чувствовала себя преступницей, хотя Раби и заверил её, что с ним здесь находиться можно. О том, что ей здесь, возможно, разрешено находиться как дочери Асабы, львичка даже не задумывалась. Если его, и то с натяжкой, она ещё и могла причислить к королевской семье, то себя таковой она точно не считала – слишком большая была пропасть между ними с Наандой и остальным прайдом, включая и Асабу, который открыто игнорировал дочь, да и на её мать не обращал внимания, полностью увлёкшись новой пассией.       Наанда по-прежнему предпочитала спать в дальнем углу, подальше от остального прайда. Львицы с ней больше не заговаривали, хотя злыдня спустя пару дней и взбунтовалась, что она должна охотиться вместе со всеми. Вместо ответа Наанда, разумеется, не собиравшаяся этого делать, в тот же вечер, когда прайд так ничего и не поймал, притащила в пещеру тушу маленькой антилопы – первой вестницы грядущего изобилия, не в добрый для себя час зашедшей в эту местность, и демонстративно съела её на глазах у всего прайда, разделив трапезу только с Мвези и остальными львятами. Этой выходкой Наанда убила сразу двух зайцев: во-первых, по закону, любой, съевший свою добычу перед прайдом и не поделившийся ей со всеми, автоматически отлучался от общего стола и отныне должен был добывать себе пропитание сам; львицы поворчали на эту проделку, но с тех пор Наанда могла быть спокойной, что она вольна охотиться для себя отдельно, как и раньше. А во-вторых, даже если она ничего не поймает, Мвези не останется голодной: закон заботы о львятах в этом небогатом краю, где малышам и так приходилось нелегко, соблюдался очень строго, и даже единожды накормив чужих львят, львица могла быть уверена, что её собственный львёнок тоже отныне будет накормлен. Отношения с львицами, конечно, от этого не улучшились, но Наанда и не хотела этого. Она уже привыкла к одиночеству, позволявшему ей иногда представлять себя гордой королевой в изгнании.       Когда не было дождей, матери отпускали погулять львят неподалёку от пещеры. Непоседы Раби и Инзи решительно не признавали никаких игр, кроме догонялок, и Мвези поневоле пришлось бегать с ними. Впрочем, она была счастлива тем, что наконец-то играет с другими львятами. Омрачало игры только одно – Ила.       Она была младше остальных львят, включая Мвези, примерно на месяц, а кроме этого, ещё отличалась неважным здоровьем, за что и получила своё имя*. Болезненной Иле их игры давались слишком тяжело, и иногда она просто сидела, наблюдая за ними. Раби и Инзи частенько дразнили её, но она не обращала внимания. Казалось, ей вообще всё равно, но Мвези как-то раз заметила вспыхнувший в её глазах огонёк обиды в ответ на очередную колкость Инзи.       Несмотря на то что Ила никогда не могла угнаться за резвыми Инзи и Раби, она старалась изо всех сил, но обычно всё заканчивалось тем, что она падала на землю, задыхаясь.       – Опять добегалась, – ворчала тогда Инзи и звала на помощь свою тётку – мать Илы. Та ругала дочь, запрещая ей бегать и грозясь не выпустить в следующий раз играть, но каждый раз всё повторялось заново.       Однако сегодня Ила, похоже, была решительно настроена не показывать свою слабость и доказать остальным, что она не хуже. Уже довольно долго она бегала вместе со всеми, и Мвези невольно начала переживать за неё. Тихая, спокойная Ила, никогда не сказавшая ни про кого дурного слова, в отличие от своей кузины, которая обожала пересказывать все сплетни взрослых и за глаза любила пообсуждать всех и каждого, – и Мвези была уверена, что Инзи не раз прошлась и по ней, – нравилась ей. А вот для Инзи, похоже, проверить выносливость сестры было забавой.       – Ну давай, догони меня, размазня! – вновь поддразнила кузину она. Ила рванулась вперёд, понеслась было за львичкой, но...       – Опя-ять, – закатила глаза Инзи, наблюдая, как сестра жадно ловит ртом воздух, распластавшись на земле.       – Я... в по... порядке, – выдохнула Ила, поднимаясь на дрожащие лапы. – Играем дальше!       – Какое играем дальше, посмотри на себя! Ты вот-вот копыта откинешь! – проворчала Инзи. Мвези исподтишка покосилась на Илу: выглядела та и впрямь плохо, слишком тяжело дышала, но отчаянно старалась стоять прямо и делать вид, что она в полном порядке. На фразу кузины Ила упрямо щёлкнула зубами.       – Играем дальше! – отчаянно выкрикнула она. Переглянувшись с Раби, Инзи покачала головой.       – Нет, – с ноткой раздражения сказала она. – Ты неженка, ты слишком слабая, чтобы играть с нами. Теперь у нас есть Мвези, и ты нам не нужна. Иди домой.       Ила замерла, широко открывая и вновь закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба. Мвези показалось, что она сейчас снова упадёт в приступе удушья, но вместо этого Ила подняла голову ещё выше, глубоко вдыхая воздух.       – Но я хочу играть с вами! – звенящим голосом сказала она, глядя Инзи прямо в глаза.       – Ну зареви ещё, – фыркнула та и, повернувшись, пошла прочь, через плечо позвав: – Идём, Мвези!       Пожав плечами, Раби двинулся за Инзи. Ему было всё равно, с кем играть, – с Мвези или Илой. Он говорил мало, но держался всегда очень величественно, как и подобает принцу, и Мвези невольно робела перед ним. Проводив его взглядом, Мвези обернулась на Илу: она всё ещё стояла прямо, но казалось, что она вот-вот расплачется, а в её глазах Мвези прочитала те же отчаяние и страх перед одиночеством, что ещё совсем недавно раздирали её саму. Ей стало остро жаль эту маленькую болезненную львичку, и она сделала было шаг к ней...       – Так, Мвези! – её лапа зависла в воздухе, когда её настиг немного визгливый окрик Инзи. – Я не поняла, ты с нами или с ней? Если с ней, можешь к нам больше не подходить!       Мвези замерла, опустив лапу, и снова посмотрела в блестящие влажные глаза Илы, на дне которых плескалась надежда. Она вспомнила свою печаль, своё одиночество, свою страстную жажду игр и проказ с другими львятами... Что может дать ей Ила? С ней она не сможет ни слазить на гору, ни побегать по лужам за разлетающимися в разные стороны птицами, что уже прилетели на разливавшиеся озёра, ни ещё раз сходить в так полюбившуюся ей отдельную часть пещеры...       – Так ты идёшь? – снова позвала сзади Инзи.       – Иду, – опустив взгляд и отчаянно стараясь не смотреть на Илу, отозвалась Мвези. Потом быстро повернулась и побежала следом за Инзи и Раби, встретившими её удовлетворёнными взглядами.       – Вот и молодец, – хмыкнула Инзи. – Айда на равнину, тушканчиков погоняем!       Мвези молча направилась за ними, однако у самого края плато она быстро обернулась. Ила всё стояла на том же месте, глядя им вслед.       – За что ты с ней так? – спросила Мвези, когда набегавшиеся львята, почуяв приближение дождя, уже возвращались домой.       – С кем? – не поняла уже успевшая позабыть про кузину Инзи.       – С Илой. Она могла бы просто сидеть с нами, когда мы играем.       – А, – махнула лапой львичка. – Она всегда меня бесила. Рохля трусливая. Ещё и попадало постоянно из-за неё от мамки с тёткой. «Зачем вы заставляете её бегать, неужели нельзя просто посидеть и порассказывать истории», – умело подражая тону матери, передразнила Инзи. – Тухлятина! Сами пусть сидят ей истории рассказывают, раз так надо.       Мвези промолчала, остро ощутив, что боялась, что львята не примут её в свою компанию, не напрасно. А ещё острее она ощутила страх, что в один прекрасный день Инзи так же легко прогонит и её, Мвези. Что она тогда будет делать? Снова наблюдать за ними издалека, страдая от одиночества и жалея, что она не с ними?       – Ну тогда так ей и надо, – без особого энтузиазма, но чувствуя, что должна поддержать Инзи, чтобы получить её одобрение, сказала она. Инзи довольно улыбнулась ей в ответ.       Но Мвези не думала, что по возвращении в пещеру ей будет так стыдно поднять глаза, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Илой. Мрачно прошествовав до дальнего угла, Мвези плюхнулась рядом с Наандой.       – Хорошо погуляла? – подняв голову, поинтересовалась та.       – Угу, – буркнула львичка, утыкаясь в бок матери. На неё ей тоже было стыдно смотреть. Ей казалось, что мать всё уже знает и смотрит на неё с осуждением. Причём с совершенно заслуженным, ведь Мвези подставила её перед матерью Илы и другими львицами.       Но тонкий голосок Инзи за спиной звенел весело и бодро, и Мвези понемногу успокоилась. Может, всё не так уж и плохо, как ей показалось? Может, подобное обращение Инзи с Илой происходит не впервые?       Медленно и осторожно Мвези повернулась лицом к прайду и сквозь щёлочки глаз попыталась отыскать взглядом Илу. Мать той лежала спиной ко всем, и Мвези не было видно, лежит ли Ила за ней. Но наверное, лежит, иначе её мать обязательно спросила бы у Инзи, где Ила. Значит, она, по крайней мере, здесь, пусть Мвези и не может видеть, в каком она состоянии. Львичка почувствовала, что с облегчением вздыхает. Сама она на месте Илы наверняка убежала бы куда подальше, чтобы больше никогда не вернуться в это место, где её так опозорили и предали.       «Предали», – мысленно повторила Мвези и вздрогнула. Она предала Илу. Но, с другой стороны, останься она с ней, она предала бы Инзи и Раби... А они были больше нужны ей. В их компании было весело, и Мвези забывала, что она ненужная и чужая здесь, когда играла с ними. Рядом с Инзи и Раби она могла по-настоящему почувствовать себя частью прайда, частью большой семьи. И она была счастлива этим. А кем бы она была рядом с Илой? Всё той же странной девочкой со странной шерстью, выбравшей сидеть с калекой, а не играть с другими здоровыми львятами... Нет, это было слишком.       «Я всё сделала правильно», – попыталась убедить себя она. Но тонкий голосок совести всё равно звенел где-то внутри, не давая забыть, что это не так. Теперь       Ещё до начала сезона дождей Мвези перебралась в облюбованную пещеру вместе с Арви, хотя тот и отчаянно сопротивлялся, не желая уходить от любимой шестёрки старших львят. Но доводы матери, что он всё равно сможет их видеть, а если он не будет видеть их часто, то ему не будет так больно и обидно, что он не играет с ними, наконец убедили его.       Сезон дождей начался с сильной грозы. За несколько минут светлый день превратился в тёмную ночь, и по Прайдленду, пригибая траву до самой земли, пронёсся холодный ветер, сопровождаемый глухими раскатами.       – Сейчас начнётся, – констатировала Мвези и не ошиблась. Первые редкие капли дождя быстро сменились сплошной стеной ливня, а уже спустя мгновение мирная саванна превратилась в болото, над которым, словно желая поярче осветить творящееся светопреставление, вспыхивали молнии и гулко хохотал в ответ гром.       Прижавшись друг к другу в глубине пещеры, львица и львёнок наблюдали, как Прайдленд заливают потоки воды. От каждого удара грома Арви вздрагивал и пятился, пытаясь плотнее вжаться в мать.       – Ты мне так рёбра сломаешь, – добродушно усмехнулась она, когда львёнок в очередной раз впился ей задом в бок.       – Но мне страшно, – жалобно отозвался он.       – Бояться нужно не следствий, а причин, – задумчиво сказала львица. Арви непонимающе уставился на неё.       – Ты о чём?       – В данный момент о том, что опасны молнии, а не гром, – пояснила она, наблюдая, как очередная яркая вспышка рассекает небо, озаряя словно на мгновение замершие в воздухе тяжёлые капли. – Но нас здесь они не достанут, поэтому мы в безопасности.       – Угу, – хмуро отозвался львёнок, демонстрируя, что он принял сказанное к сведению, и снова вздрогнул он раскатившегося над саванной грохота.       – Всё проходит, и это пройдёт**, – заверила сына Мвези. – Ничего не бойся и ложись спать. Я буду рядом.       – Уснёшь тут, как же, – проворчал львёнок, но всё же послушно улёгся между матерью и скальной стеной и вскоре засопел. А Мвези ещё долго смотрела, как жадно впитывает влагу жаждущая земля, и думала о грязно-оранжевой равнине, которую щедрые тучи скоро снова превратят в прекрасные кристальные озёра. Только вот любоваться на это, радуясь обилию добычи, будет уже некому...       Главный выступ Скалы и спуск с неё просматривались просто отлично от восточного входа в их пещеру, и несколько дней спустя они лежали там, наблюдая, как носится по Скале шестёрка львят в компании кабана-бородавочника. Мвези знала, что где-то должен быть ещё и сурикат, но он был таким маленьким, что его, конечно, не было видно отсюда. Зато весёлые вопли и визги львят слышались прекрасно, и Арви беспрестанно вздыхал. Наконец Мвези надоело слушать результат усиленной работы лёгких сына, и она недовольно проворчала:       – Ну что ты так вздыхаешь, Арви?       – Мне скучно, – стандартно пожаловался львёнок.       – Можем снова пойти в северные пустоши, – усмехнулась львица.       – Да лучше бы уж пошли! – в сердцах воскликнул Арви, но Мвези проигнорировала его отчаяние.       – Помнится, когда мы шли, ты жаловался, что предпочёл бы быть дома, на Скале, – вновь хмыкнула она.       – Но я ведь не на Скале, – едко парировал львёнок, и львица невольно восхитилась тому, как ловко он перенял у неё манеру иронизировать.       – То есть если мы сейчас встанем и пойдём лежать в пещеру на Скалу, твоя скука пройдёт? – со смешком поинтересовалась она. Арви задумался на минутку, а потом вздохнул:       – Нет.       – То-то и оно, – буркнула львица. – Пойми, Арви. Я не хочу делать тебя несчастным. Совсем наоборот, я лишь хочу тебя защитить. Если хочешь, ты можешь сейчас пойти и попытаться поиграть с ними. Но они просто не примут тебя, обидят, чего доброго, прогонят. Я уже видела такое. Львята не любят играть с теми, кто намного слабее.       Львёнок угрюмо молчал, разглядывая свои лапы.       – Ты вбил себе в голову, что станешь счастливее, если будешь играть с ними, – продолжала Мвези, – но это совсем не так. Ценен не тот, с кем ты можешь бегать весь день напролёт и ходить в запретные места, а тот, кто научит тебя мудрости и поможет разобраться в себе. Таких ты ещё встретишь, а пока работай над собой. Ты можешь стать счастливее и сам по себе, если найдёшь себе занятие по душе. Если тебе скучно в одиночестве, то дело вовсе не в них, а в тебе. Как говорится, если тебе плохо наедине с собой, значит, ты в плохой компании, – улыбнулась львица.       Арви медленно поднял голову и внимательно посмотрел на Скалу. Шумиха там уже улеглась, не было слышно голосов, не было видно бегающих силуэтов.       – Зато они в хорошей, – кивнув головой на выступ, буркнул он и, поднявшись, поплёлся в глубь пещеры. Мвези не обернулась на него, тоже устремив взгляд на Скалу, и лишь медленно и глубоко вздохнула.       Чаще всего Мвези ходила на охоту в одиночку, но в сезон дождей, не желая надолго оставлять мёрзнущего Арви одного, она решила, как в старые добрые времена, присоединиться к общему охотничьему отряду – это позволяло ей возвращаться с добычей быстрее. Дела прайда волновали её постольку-поскольку, но по пути на охоту и с неё она не могла не замечать, как некоторые из львиц, держась отдельно и оглядываясь по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их другие, шёпотом шушукались между собой. Подозрительной львице это казалось странным, но она не подавала виду. В тайны других львиц, не касающиеся её, ей незачем было лезть. Однако гнетущее чувство тревоги осталось, и потому Мвези нисколько не удивилась, в один из вечеров обнаружив, что на Скале началась паника. В полном составе высыпав наружу, прайд лихорадочно метался по главному выступу, над ними бешено носился королевский мажордом, а Мвези, сощурив глаза, с мрачным выражением на лице молча наблюдала за всем этим из своей пещеры. Испуганный Арви жался к её лапам.       – Что происходит, мам? – уже в третий, наверное, раз спросил он, когда Мвези наконец услышала и медленно покачала головой.       – Не знаю, Арви.       – Давай сходим узнаем? – жалобно попросил он.       – Нет, – вновь качнула головой львица. – Погляди, что там творится. Тебя там сразу затопчут.       – Тогда сходи одна, – предложил львёнок.       – И оставить тебя одного, когда, возможно, нам грозит опасность? Ещё чего! – рыкнула Мвези. – Нет уж. Посидим здесь и посмотрим, что будет дальше.       Арви напугали слова об опасности, и он жалобно заскулил, прячась под брюхо матери. Она же, всё так же сощурив глаза, продолжала хладнокровно наблюдать и вскоре увидела, как на самый край выступа выскочил король Кову, а затем, обернувшись, что-то прокричал, и паника быстро стихла. Прайд дружно устремил взгляды на восток, во что-то вглядываясь. Тоже переведя взгляд на равнину, Мвези присмотрелась и обнаружила приближавшихся льва и львицу, в которых узнала сестру короля со львом, с которым она ушла в джунгли. «Это из-за них, что ли, переполох поднялся?» – недоумевая, мрачно подумала львица. Она поразмышляла над этим немного, наблюдая, как лев с львицей приближаются и поднимаются на Скалу, а затем, развернувшись и раздражённо махнув хвостом, направилась в глубь пещеры. Задремавший под её животом Арви, проснувшись, лениво потащился за ней.       – Ну что там? – сонно спросил он.       – Всё в порядке, – абсолютно спокойным тоном отозвалась львица. – Вернулись наши, а прайд испугался, приняв их за чужих. Спи, – велела она, ударив хвостом по земле возле своего бока, приглашая львёнка прилечь. Успокоенный, он устроился рядом, а Мвези, внимательно прислушиваясь, вновь устремила взгляд в темноту, чувствуя, как ощущение тревоги и пробудившихся страхов прошлого только нарастает в её животе. Прайд никогда так не пугался чужих львов. Во всяком случае, этот...       Почему львицы так бегали по выступу? Кто-то дезинформировал их? Или... подговорил? Что означало их странное поведение на охоте, когда они шептались между собой парами и группками, настороженно оглядываясь на других? Неужели кто-то готовит заговор?       Словно ощутив тревогу матери, Арви поднял голову и посмотрел на неё.       – Если всё в порядке, почему ты такая грустная? – спросил он. Мвези чуть вздрогнула от неожиданности, услышав его голос.       – Потому что в прайде происходит что-то непонятное, – обдумывая ответ, медленно произнесла она. Вспомнила шушукающихся львиц и добавила: – Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь замыслил измену или предательство.       – А что такое предательство? – задрав голову, наивно спросил львёнок, но от этого простого вопроса у Мвези сжалось сердце. Однако голос её не дрогнул.       – Предательство – это очень плохой поступок, когда ты причиняешь зло тому, кто был твоим другом, – пояснила она.       – А, ну тогда мне оно не грозит, – хихикнул Арви. – У меня же нет друзей.       Он замолчал, загрустив. А потом снова поднял голову.       – А у тебя было предательство?       – Что? – не поняла задумавшаяся Мвези.       – Ну... Тебя когда-нибудь предательств... преда-тель-ство-ва...       – Предавали? – подсказала львица       – Да! – обрадовался Арви. – Тебя когда-нибудь предавали?       – Нет, – покачала головой Мвези. – Ложись спать.       Львёнок послушно опустил голову на лапки. Было уже поздно, он и сам чувствовал, что устал, но ему так хотелось ещё поговорить!       – А ты кого-нибудь предавала? – снова посмотрев на мать, спросил он и с удивлением заметил, как когти на передней лапе львицы впились в каменный пол пещеры.       – Давай спать, Арви, – выдохнув, устало отозвалась Мвези.       – Ну предавала? – настойчивей повторил тот.       – Спать, Арви! – тихо, но грозно рявкнула львица, отворачиваясь от него. Львёнок ещё немного поворчал, но вскоре затих, свернувшись клубком. А Мвези лежала и смотрела на кусочек неба, видимый через восточный вход. Тучи на востоке разошлись, и на небесном тёмно-синем бархате, подмигивая ей, весело сияли звёздочки.