Утренняя молитва

       Тогда       Под проливным дождём, серой пеленой скрывавшим всё вокруг, они медленно брели к пещере прайда. Слегка прихрамывая, Мвези шла впереди, не оборачиваясь. Ила беззвучно ступала за ней, и лишь изредка до слуха молочно-бежевой львицы доносились её всхлипы. Когда Мвези рассказала ей, что произошло, она не сказала ни слова, и лишь теперь, похоже, тихо плакала. А может, и нет – Мвези не оборачивалась, чтобы посмотреть. Слишком велик был стыд перед Илой за то, что она подставила её, не сумев защитить их общую добычу. Охотиться под стеной ливня больше не было ни возможности, ни сил, и они шли домой, готовясь к наказанию и позору – что им ещё оставалось?       Мвези слабо представляла, что их ждёт. Инзи, делая вид, что разговаривает с Раби, но слишком уж откровенно косясь на двух львиц, обожала запугивать их историями о том, как раньше неудачников, проваливших первую охоту, изгоняли из прайда. Но едва ли Мвези этого боялась теперь – это было лучше, чем оставаться в этом прайде, снова и снова видеть ненавистную Инзи, снова и снова остро осознавать, что она никому, кроме Илы, не нужна здесь... А вот для самой Илы изгнание, пожалуй, станет ударом. Ну да ничего. Она, Мвези, не даст ей пропасть. Они вместе отправятся в Прайдленд и заживут лучше прежнего. Наверное...       Уже на подступах к плато Ила остановилась и тихо окликнула подругу. Мвези обернулась, равнодушно встряхивая ушами, чтобы стряхнуть капли дождя.       – Не подставляйся, – тихо сказала Ила, глядя подруге прямо в глаза, которые Мвези упрямо отводила. – Что бы ни случилось, не лезь. Говорить буду я сама.       Молочно-бежевая львица равнодушно дёрнула плечом, но её сердце сжалось. Ила слишком хорошо её знала. Слишком хорошо знала, чтобы прочитать по её лицу все её мысли...       Прайд сидел в пещере, окружив тушу убитой антилопы, к которой никто не притрагивался. Лица всех были нахмурены, и холодные и сердитые взгляды встретили двух юных львиц, когда они, отряхиваясь, ступили под своды. Мвези не поднимала головы, чтобы не рисковать встретиться взглядом с Инзи – тогда, она была уверена, она не удержится от того, чтобы броситься на неё и вонзить клыки ей в горло. Слишком уж ей этого хотелось сейчас. Но рядом, ободряюще касаясь её, стояла Ила, и молочно-бежевая львица уняла свой гнев ради неё. Сейчас нужно было сделать всё возможное, чтобы не сломать жизнь подруге. Чтобы у неё всё было хорошо...       Потягиваясь, из отдельной части пещеры неторопливо и величественно вышел король Мрифи, которого позвала его жена. Мвези мельком взглянула на него, чувствуя, как холодеет в животе от страха и благоговения перед ним, и вновь опустила голову.       – Итак, церемония первой охоты завершена, – спокойно и, как показалось Мвези, немного грустно произнёс он. – И двое из вас вернулись без добычи.       – Да, Ваше Величество, – покорно отозвалась Ила, а Мвези лишь сглотнула, пытаясь слюной увлажнить внезапно пересохшее горло. Её всегда бросало в дрожь, когда с ней заговаривал король, и она не осмеливалась даже поднять на него взгляд.       Среди львиц пробежал недовольный шёпот.       – Дата была назначена неудачно, Ваше Величество, – довольно спокойно продолжила Ила, а Мвези мысленно поразилась её наглости. Самой ей никогда не хватило бы духу заявить королю, что он был в чём-то не прав. – Животные ещё не вернулись на равнину. Мы потратили на поиски добычи весь день, но так никого даже не нашли, не говоря уж о том, чтобы поймать.       – Не ври, – зашипела на неё львица-злыдня. – Почему-то принц с принцессой вернулись с добычей, а вы нет! Вы просто не умеете охотиться, а умеете только отбирать чужое! – крикнула она. Мвези бросила на неё озадаченный взгляд, не совсем понимая, к кому было обращено последнее предложение. Однако прайд не обратил на выкрик особого внимания.       Раби переглянулся со своей матерью, и королева, в свою очередь, покосилась на своего мужа.       – Что теперь? – спросила она. – Изгнание?       Мрифи поморщился.       – Что за пережитки седой старины? – проворчал он. – Может, когда-то давно юные львы и вправду изгонялись, если не проходили испытание первой охотой, но сегодня этот обычай довольно формален, и такое наказание попахивает варварством. Кроме того, изгонять двух юных львиц, которые так нужны нашему прайду, только за то, что в конкретный день у них случилась неудачная охота...       – Ах да, тебя же не было здесь. Речь не о провале первой охоты, – покачала головой королева. – А о более серьёзном преступлении. Раби, – она перевела взгляд на сына, – расскажи ещё раз всем то, что ты рассказал мне.       – Две этих львицы, – равнодушно кивнул принц на Илу и Мвези, – пытались отнять добычу у Инзи, моей невесты, когда она завалила её, а я ещё не успел подбежать к ней. Мвези набросилась на неё и оцарапала ей щёку, но, к счастью, Инзи сумела защитить нашу добычу, и они отступили, когда подбежал я, но ещё издалека угрожали нам неприятностями, если мы расскажем об этом всем.       Тёмная пелена словно затмила глаза Мвези, когда она услышала это. Перед глазами мгновенно возник образ Раби, закидывающего на спину их с Илой антилопу, сама Ила, бегущая ей на помощь, но бессильно падающая наземь, противный и омерзительный свистящий голос Инзи прямо над её ухом... В животе будто что-то взорвалось, в ушах зашумело от притока крови, мышцы окаменели, словно напрягаясь для прыжка, а когти непроизвольно вонзились в каменный пол пещеры.       – Это ложь!! – чуть сама не оглохнув от своего голоса, во всю силу лёгких выкрикнула она, прежде чем Ила успела даже открыть рот.       – Это наглая ложь! – громко повторила Мвези, выпрыгивая вперёд и мгновенно забыв про свой страх перед королевскими особами. – Это наша добыча! Я! Я завалила эту антилопу! Я убила её, я взяла её последнее дыхание! Инзи ударила меня и держала, пока принц отбирал её у нас! Это их нужно судить, а не нас! – не слыша ничего, кроме шума в ушах, не видя ничего, кроме ненавистной перекошенной морды Инзи, в которую она впилась взглядом, кричала Мвези.       – Спокойно, – едва услышала она сквозь шум в ушах, подобный рёву водопада, холодный повелительный голос Мрифи, и страх снова нахлынул на неё. Она замерла, чуть склонив голову перед королём.       – Это так, Раби? – король перевёл сощуренные глаза на сына. – Кто из вас врёт мне сейчас?       – Я не стал бы лгать тебе, отец, – твёрдо произнёс принц. – Это наша с Инзи добыча.       – Ложь! – снова завопила Мвези, мало что соображая от гнева и даже не чувствуя, как Ила кусает её за хвост, призывая заткнуться.       – Молчать! – рявкнул Мрифи. – Так, – холодно сказал он. – Возвращение с первой охоты без добычи не преступление, но клевета и, более того, покушение на принца и его невесту уже совершенно иное дело... Я предлагаю выслушать обе стороны, а затем провести голосование, чтобы решить, кто же из них прав, а затем мы подумаем над наказанием. Возражения? Возражений нет. Тогда приступим.       Мвези не запомнила, как говорила Ила, как, ни капли не смущаясь, нагло свидетельствовала Инзи, разумеется, не сказав ни слова правды и всё переврав, как львицы одна за другой высказывались, сообщая, кому и почему они верят больше. Мвези даже не слушала, не обращая внимания ни на что. Стыд, стыд раскалённым углём жёг её душу. Ещё никогда ей не было так стыдно. Ещё никогда она не оказывалась настолько опозоренной при всём прайде, вынужденной так отчаянно отстаивать правду, в которую, судя по всё больше искажающемуся от страха и душевной боли лицу Илы, всё равно никто не верил. Больше всего ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться в воздухе. Мысли бешено метались в голове, львицу бросало то в жар, то в холод, по мере того как она испытывала спектр эмоций от леденящего страха до клокочущей ненависти и кипящего гнева. Успокаивало и возвращало к реальности только одно – тёплый бок Илы рядом. Последняя опора. Единственное, что придавало сил.       Мвези даже не заметила, как все высказались и наступила тишина, пока Мрифи обдумывал решение. Но, с трудом заставив себя сосредоточиться, она превратилась в слух, когда он заговорил.       – К сожалению, у нас нет свидетелей произошедшего, кроме непосредственных заинтересованных участников, на слова которых мы полагаться не можем, – осторожно начал король. – Но вы путались в показаниях, – кивнул он на Илу. – Мой прайд верит моему сыну, и я сам склонен больше верить ему. Налицо преступление не просто против брата и сестры по прайду, но против члена королевской семьи и его невесты, – Инзи довольно улыбнулась при этих словах, но никто, кроме Мвези, этого не заметил, – и я вынужден наказать виновных...       На лице Илы отразилось отчаяние. В жилах Мвези же бурлил только гнев. И... холодная решимость. Она понимала, что отстаивать свою правоту уже бесполезно. Выбор уже сделан. Прайд уже решил их судьбу. Благодаря Инзи и Раби они уже будут наказаны за то, чего не только не совершали, но чего они сами были жертвами. Но Инзи была права – они ничего не докажут... И Мвези может теперь сделать лишь одно – защитить Илу.       Разум давно уже отключился, забрав с собой все страхи, оставив лишь равнодушие, презрение ко всему, ненависть и стыд. С холодной ясностью Мвези внезапно поняла, что ей нужно делать. Поняла и мысленно расхохоталась, представив себе, что будет, если она действительно сделает это. Только вот вряд ли она это сделает. Она же не идиотка, в конце концов.       – ...Но изгнать обеих львиц, даже на время, я не могу, – качнул головой Мрифи. – Нам нужны молодые львицы сейчас, поскольку нужны львята, чтобы восполнить число членов прайда взамен погибших в засуху. И потому наказание будет следующим. Зачинщица заговора будет на время выслана из прайда, вторая же останется, но без права голоса в делах прайда и с обязанностью выносить и родить детёнышей в ближайший же сезон. Всех устраивает такое наказание? – обратился он к прайду.       – Вполне, – кивнула королева. – Но как же мы узнаем, кто из них зачинщица?       – А это они скажут нам сами, – Мрифи обернулся к Иле и Мвези. – Ну? Кто?       – Я, – одновременно произнесли они и тут же со злостью друг на друга переглянулись. Мрифи приподнял одну бровь.       – Мило, что вы выгораживаете друг друга, – процедил он. – Но одна должна остаться, а другая уйти. Определитесь, кто это будет.       – Я слишком слаба, чтобы роди... – начала было Ила, но молочно-бежевая львица решительно перебила её.       – Вот именно, Ваше Величество! – почти выкрикнула она. – Ила слаба, посмотрите сами, разве она может быть зачинщицей? Ею была я. Я ударила Инзи, и только я виновата. Я уйду.       – У тебя не было мотива, а я хотела отомстить Инзи за то, что она издевалась надо мной в детстве, – впившись в подругу взглядом, процедила Ила.       – Если так, нужно выгнать обеих, – зло сообщила Инзи, и это всколыхнуло новую бурю в душе Мвези, окончательно сметя все остатки здравого смысла и оставив лишь бушующие внутри эмоции. Едва сдерживаясь, Мвези быстро глянула на ненавистную бывшую подругу. Лицо Инзи пересекала самодовольная усмешка окончательной победы и торжества свершившейся мести. Мрифи нахмурился, и в душе Мвези снова шевельнулся страх за подругу.       – Какого чёрта ты делаешь?! – обернувшись, почти беззвучно, чтобы её слышала только Ила, зашипела Мвези. – Хочешь остаться одна, без прайда, и сдохнуть в своей беспомощности?       Ила замерла, широко распахнув серо-синие глаза. Это было жестоко, и Мвези знала это. Но только так, обидой, она могла перебить желание Илы выгородить и защитить её, взяв всю вину на себя. Ей, Мвези, всё равно не было возможности остаться здесь теперь. После этого дня, после этого вечера, после всего того, что она услышала, после всех этих взглядов, которыми награждал её каждый член прайда, после самодовольной улыбочки мерзавки Инзи... Ей оставался только один путь – прочь из прайда. Неважно, куда. Главное, прочь, прочь, подальше от Инзи, подальше от позора, подальше от этого обжигающего чувства стыда...       «Прости меня, Ила», – подумала она, горько вздохнув. У неё не было выхода. Оставалось лишь надеяться, что Ила поймёт...       – Не слушайте её, Ваше Величество, – вновь повернувшись к королю и пытаясь говорить ровно, не обращая внимания на ходившую ходуном грудную клетку – так тяжело она дышала – произнесла Мвези. – Слушайте меня. Во-первых, я бесплодна и ничем не могу быть полезной Вашему прайду. Во-вторых, – она глубоко вдохнула, поколебалась мгновение и всё же выпалила: – Ваш сын – ублюдок, а Ваша невестка – мерзкая вонючая гниль, хуже которой нет на свете. А в-третьих, Вы сам, извините, полный кретин, если верите им. Это они отняли нашу добычу, а Вы осудили не просто невиновных, но самих жертв преступления вашего выродка и его потаскухи. Вот такой Вы мудрый и справедливый король. Запомните это.       Задыхаясь от собственной отчаянной смелости, тяжело хватая воздух, она замолчала, глядя, как округляются от шока глаза и рты всех без исключения членов прайда. С особым удовлетворением она отметила, как изумление перекосило ненавистную морду Инзи. Она не обернулась только на Илу, боясь прочесть свой диагноз в глазах подруги.       – Пошла... прочь, – тоже задыхаясь от её наглости, еле-еле выдохнул Мрифи. Мвези пожала плечами.       – Удачного сезона дождей, – только лишь и проворчала она, даже не окинув взглядом прайд напоследок. Повернувшись, на секунду встретилась глазами с Илой и замерла, обнаружив в них не презрение и шок, а слёзы боли – боли за неё, за Мвези...       – Прости меня, – только лишь и прошептала она Иле.       И, не оборачиваясь больше, одним прыжком выскочила из пещеры и растворилась в сгущающейся тьме. Теперь       Почти всю дорогу Арви шёл молча, угрюмо нахохлившись и опустив голову, и даже не стонал по своему обыкновению. Мвези несколько раз облизывала его, пытаясь определить, не заболел ли он, а когда осознала, что он даже не вырывается, перепугалась не на шутку и всерьёз решила вернуться. И только когда Арви всё так же хмуро заверил её, что абсолютно здоров и просто не в духе, она немного успокоилась и позволила себе продолжить путь. Оставшееся время, пока они шли, она пыталась вытянуть из сына, чем вызвано его плохое настроение, но он отвечал односложно и угрюмо, ссылаясь на разлуку с друзьями. В конце концов Мвези отстала, зная, что Арви всё равно расскажет всё сам, когда отойдёт. И в результате именно так и вышло.       – Мам, – тихо позвал он, когда они встречали первое утро на плато в краю Кристальных озёр, а Мвези по своему обыкновению возносила мысленную молитву в розовые небеса.       – М? – задумчиво отозвалась львица, не открывая глаз.       – Прости, что я сказал тебе, что я тебя ненавижу, – тихо произнёс Арви, а Мвези замерла, чувствуя, как разливается в груди чувство щемящей жалости к нему. – Я тебя не ненавижу. Просто я... В общем, прости. Мне очень стыдно за это.       Львица медленно и шумно выдохнула через нос. Так вот чем терзался сын всю дорогу. Чувство вины и стыда, голос совести... И как она могла подумать, что её сын лишён их?       – Я не сержусь на тебя, – так же тихо и мягко отозвалась она.       – Правда? – львёнок вскинул на неё блестящие золотисто-карие глаза.       – Правда, – кивнула Мвези, прикидывая, стоит ли извиниться перед ним тоже или это будет уже слишком для её педагогической системы. Но решить она так и не успела.       – Мам, – снова позвал Арви. – А когда ты сказала, что во мне сказывается дурная кровь... Ты имела в виду моего папу?       Львица замерла. Глупо было надеяться, что львёнок не услышал этого, но она хотела бы, чтобы он не обратил на брошенную в сердцах фразу внимания. Однако, конечно же, всё, как обычно, вышло не так, как она хотела.       – Отчасти, – процедила львица, лихорадочно придумывая, что сказать.       – Он был плохим? – грустно спросил Арви.       – Не самым хорошим, – медленно выдавила Мвези, поколебавшись пару секунд, и тут же устыдилась, что говорит такое ребёнку. Каким-никаким, но он был его отцом...       – А как его звали? – снова вскинул львёнок на неё свои большие глаза.       Львица ударила хвостом по земле. Разговор ей совершенно не нравился. Но стоило ли утаивать от ребёнка это? Он всего лишь хотел узнать имя... А рассказать рано или поздно всё равно придётся.       – Раби, – решившись, вздохнула она. – Его звали Раби.       – Раби... Арви... Наши имена похожи, – улыбнулся львёнок. – Ты назвала меня в честь него?       – Нет, – нахмурилась Мвези. – Тебя назвала так Ила.       – Кто такая Ила? – немедленно удивился Арви, а Мвези тяжело вздохнула и обернулась на груду исцарапанных камней, словно ища у них поддержки.       – Ила была моей подругой, – сказала она, не поворачиваясь.       – А, точно, – вспомнив, обрадованно кивнул львёнок. – Ты рассказывала о ней.       Мвези хмуро кивнула. Арви помолчал, глядя на поднимающееся солнце.       – А где Ила и мой папа сейчас? – робко, боясь, что мать рассердится, спросил он. Мвези задержала дыхание и с шумом выдохнула.       – Я всё расскажу тебе, когда ты вырастешь, – пообещала она.       – Но я уже большой! – подскочил львёнок. – Я хочу знать всё сейчас!       – Всему своё время, – как можно спокойнее отозвалась львица. – Некоторые вещи лучше узнавать позже, нежели раньше. Ты ещё не готов. И я не готова.       – Я готов! – заспорил было Арви, но, поймав тяжёлый взгляд матери, умолк. Несколько минут они посидели в тишине.       – Ты говорил мне, что я твой лучший друг, – наконец произнесла львица, а Арви недоумевающе кивнул. – Тогда просто поверь мне. Поверь, как другу. Я всё расскажу тебе, но потом. Когда придёт время.       Львёнок нетерпеливо вздохнул, но промолчал, понимая, что упрашивать мать бесполезно.       – Тогда расскажи мне о папе, – жалобно попросил он. Мвези качнула головой.       – И о нём я расскажу тебе позже. Сейчас мне больно говорить о нём. Мне стыдно перед ним... и ещё одной львицей.       – За что? – полюбопытствовал Арви, но львица лишь вновь тряхнула головой.       – Бывает так, что тебе просто стыдно, – махнув хвостом, сказала она. Львёнок понурился.       – Мне тоже стыдно, – тихо сказал он. – Но как будто не просто, а... за всё. Стыдно за всё. За то, как я вёл себя... Со всеми. Я так на них всех наорал... Даже на Суру с Сири...       Мвези с болью посмотрела на него.       – К сожалению, стыд – довольно сильное чувство, – тихо сказала она. – Будь готов к тому, что он будет твоим спутником, так же как горе и радость. К сожалению, моменты, за которые нам стыдно, мы помним намного лучше, чем те, которыми можем гордиться. А ещё их обычно больше... Они могут всплывать в памяти непроизвольно, ни с того ни с сего, заставляя тебя снова и снова стыдиться, снова и снова жалеть...       – Сура говорил, что ни о чём не надо жалеть, – доверительно поделился львёнок и нахмурился, вспомнив вместе с Сурой и Думу, и произошедшую драку, и в деталях всё то, чего стыдился сейчас...       – Отчасти он прав, – склонила набок голову львица, не заметив замешательства сына. – Но совсем ни о чём жалеть тоже нельзя. Иногда полезно пожалеть о своих плохих поступках, чтобы не совершать их впредь.       – А ты совершала много плохих поступков? – спросил Арви.       – Достаточно, – усмехнулась львица, чувствуя, что её душевное спокойствие приходит в норму. Буря улеглась, не успев начаться. Но это только в этот раз... Мвези была уверена, что она ещё не раз вернётся.       – Ладно, пойдём пройдёмся, – зевнула она, поднимаясь и потягиваясь. – И давай поговорим о чём-нибудь приятном.       Львёнок забавно нахмурился, усиленно придумывая, что бы спросить приятного, но заметив, что мать уходит прочь, вскочил и быстро потрусил за ней.       Они провели на равнине пару недель, пока пересыхающие озёра совсем не измельчали и стада не потянулись прочь. Тогда они отправились следом за ними, однако стараясь не приближаться к травоядным: среди них было много детёнышей, и они проявляли агрессию при виде одинокой хищницы. Арви без умолку трещал целыми днями о какой-нибудь ерунде, а Мвези рассеянно слушала, иногда вставляя пару слов. Ей нравилось учить сына, только вот он начал относиться к её поучениям довольно скептически и порой с жаром спорил, доказывая точку зрения, почерпнутую от друзей. Впрочем, всё равно чаще львица побеждала в споре, и Арви обиженно умолкал, хотя и ненадолго.       – А знаешь, я, кажется, начинаю привыкать ходить в Северные пустоши, – сообщил он, когда на горизонте показалась вершина Прайдрока. – Мы так и будем всю жизнь бродить между ними и Прайдлендом?       – Не знаю, – задумчиво дёрнула ухом львица. – Может, и нет. И даже скорее нет. Когда ты вырастешь, ты определишься, где твой дом, и останешься там.       – А ты? – испуганно спросил львёнок.       – А я останусь с тобой. Если ты, конечно, захочешь.       – Я подумаю, – хихикнул Арви.       Первую ночь после пути они ночевали у Ауни. Львёнок, наигравшись и наболтавшись с Сурой и Сири, с которыми сразу помирился, крепко уснул вповалку с ними, а матери сидели неподалёку под звёздным небом, тихо разговаривая. Когда гепардиха закончила пересказывать ей все новости Прайдленда, Мвези помолчала, глядя на переливы звёзд, а потом тихо спросила:       – Ты помнишь нашу первую встречу?       – Ещё бы, – хмыкнула Ауни. – Не каждый день на тебя нападает львица, желая убить тебя ради твоего грудного молока.       Мвези невесело усмехнулась.       – Ты знаешь, в последнее время мне очень стыдно за всё то, что я творила тогда, – тихо сказала она. – Я была будто одержима... Мне было плевать на все законы, на нравственность, добро и дружбу... Как легко я оборвала все отношения с прайдом. А теперь я жалею об этом...       – У тебя было горе, – осторожно заметила гепардиха. – Значит, ты отошла от... – она на секунду замялась, боясь огорчить подругу, но, так и не подобрав синонимов, выговорила как есть, – смерти сестры только сейчас.       Мвези вздохнула, не отрывая взгляда от ночного неба.       – Но жизнь продолжается, – ласково продолжила Ауни. – Теперь ты можешь всё исправить.       – Не всё, – снова вздохнула львица. – Но ты права. Только вот думаю: а стоило ли всё это творить, чтобы теперь исправлять?       – Что было, то прошло, – пожала плечами Ауни. – Нужно жить настоящим, а не прошлым. И не стоит жалеть о нём.       – Понятно, откуда твой сын нахватался такой философии, – добродушно усмехнулась Мвези.       – И научил твоего? – хихикнула гепардиха.       – Друзья детей так легко ломают педагогические усилия родителей, – кивнув, хмыкнула львица.       – Дети сами возьмут от нас то, что им нужно, – улыбнулась Ауни. – Главное, подавать им хороший пример.       – И смириться с тем, что наши дети не будут идеальными, как бы нам этого ни хотелось, как не идеальны и мы сами, – снова усмехнулась Мвези.       – О небо, какая ты пессимистка! – засмеялась гепардиха. – Будь светлее, Мвези. Тебе будет проще жить. Во всяком случае, радостнее и не так тоскливо.       Львица улыбнулась.       – Я постараюсь, – то ли шутливо, то ли серьёзно пообещала она и снова посмотрела на звёзды. Подмигивая ей, они мерцали тёплыми серебристыми бликами.