Утренняя молитва

       Тогда       Когда она уходила, в Прайдленде уже вовсю царствовал сезон дождей, но Северные пустоши были сухими и тихими. Нахмурившись, Мвези угрюмо обводила взглядом грязно-оранжевую равнину с холма, пограничного между ней и другими землями. Звенящая, будто зловещая тишина висела над долиной. Отверстие пещеры чернело пятнышком вдали, но не было видно никого из членов прайда. Ни души вокруг, лишь сухие шары перекати-поля оживляли раскинувшуюся внизу пустыню движением.       Хмуро оглядев безрадостную картину запустения, Мвези призадумалась. Значит, край Кристальных озёр снова захватила в плен засуха. Прайд, конечно же, в пещере, пережидает зной, чтобы выйти на охоту ночью. Но что же делать ей? Рискнуть и пойти в пещеру или, как в прошлый раз, поджидать, пока покажется Ила? А если Ила больна? Может, она лежит в пещере без сил и ей срочно нужна еда, а она, Мвези, будет сидеть и ждать?       Львица всё-таки ещё немного посидела на холме, вспоминая слова Илы о том, что её никто не тронет и все давно уже забыли инцидент с первой охотой. Ила так упорно пыталась затащить её в пещеру... Но она ни за что не причинила бы ей вреда. Если она так настаивала, значит, прайд и вправду встретил бы Мвези спокойно.       Вздохнув, молочно-бежевая львица ещё раз оглядела равнину и решилась. Поднявшись, она медленно побрела по направлению к пещере. Несколько раз она останавливалась, колеблясь, и каждый раз страх за Илу гнал её дальше, заставляя приближаться к пещере, что когда-то была ей домом, а теперь стала местом стыда, позора и страха. Она боялась того, что увидит там. Боялась встречи с прайдом. Но переживания за здоровье Илы всё равно были сильнее, и она упрямо перебарывала себя и шла вперёд.       Уже поднявшись на плато и приблизившись к пещере вплотную, Мвези в последний раз остановилась и глубоко вдохнула воздух. Из пещеры по-прежнему никто не выходил, и это немного успокаивало львицу. Вздумай кто выйти, пока она приближалась, и, кто знает, возможно, она пустилась бы бежать. Но всё было тихо...       Задержав дыхание, Мвези медленно и осторожно ступила под своды. Несколько раз моргнула, привыкая к полумраку, и удивлённо выдохнула. В пещере была одна-единственная львица. Ила. Лёжа у стены, она спала.       – Ила, – тихо позвала львица, опасливо приближаясь к подруге. Она на самом деле просто спит? Или всё-таки больна?       Похоже, Ила дремала чутко. Лениво пошевелившись, она открыла глаза... и замерла, увидев молочно-бежевую подругу. А в следующий миг вскочила на лапы.       – Мвези, – выдохнула она, и её рот расплылся в улыбке. – Ты вернулась...       – Ну, я же обещала, – кивнула львица. – А где все?       Улыбка Илы тут же потускнела, а уголки серо-синих глаз печально опустились.       – Инзи и Раби там, – кивнула она на камень, за которым скрывалась отдельная часть пещеры. – А львицы на охоте...       – Инзи и Раби здесь? – испуганно выдохнула Мвези. – Идём скорее нару...       Она не успела даже договорить, когда из-за камня, с которого Мвези не сводила напряжённого взгляда, очевидно, привлечённая голосами, показалась львица. Замерев, Мвези впилась взглядом в удивлённые тёмно-карие глаза Инзи.       На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь глубоким дыханием Мвези, а затем Инзи слабо улыбнулась.       – Привет, Мвези, – грустно-насмешливо произнесла она. – Неужели надумала вернуться в родные края?       Молочно-бежевая львица медленно скосила глаза на Илу и встретилась с ней взглядом. Быстро и едва заметно подруга кивнула ей.       – Я пришла повидать её, – сухо отозвалась Мвези, кивая на Илу, и замолчала. Говорить с Инзи ей не хотелось. Не хотелось даже на неё смотреть.       – Ну, с возвращением, – снова как-то тоскливо усмехнулась Инзи и скрылась за выступом. Ещё несколько секунд Мвези оторопело смотрела на то место, где в последний раз мелькнула коричневая кисточка её хвоста, а затем, резко повернувшись, пошла следом за Илой наружу.       – Идём подальше, – шепнула Ила, перебивая раскрывшую было рот подругу. – Я всё расскажу тебе.       Мвези хмуро повиновалась. Какое-то время они шли в тишине, а затем Ила остановилась, тяжело дыша.       – Я так хочу дойти до ключика, – хрипло пробормотала она. – Ужасно хочется пить... Но до него так далеко...       – Вовсе не далеко, – качнула головой Мвези. – Идём, я помогу тебе.       Тяжело вздохнув, Ила опёрлась на подставленный подругой бок и медленно пошла дальше. Подниматься на гору оказалось труднее, и львица постоянно останавливалась, тяжело дыша.       – Мне всегда было трудно карабкаться на горы, – насмешливо выдохнула она в один из таких привалов, еле отдышавшись. – А в теперешнем положении и подавно.       – Положении? – изумлённая Мвези невольно скользнула взглядом по животу подруги и приглушённо охнула.       – Не охай, – усмехнулась Ила. – Живот маленький даже для моего срока. Вряд ли его заметно.       – Ты не такая уж толстая, как ты думаешь, чтоб его не было заметно, – хмыкнула в ответ Мвези. – И... как это случилось? Когда?       – Скоро два месяца, – вздохнула Ила. – Сейчас я попью и всё расскажу тебе.       Они медленно двинулись дальше. Не оглядываясь на подругу, Мвези упорно пыталась отогнать от себя чувство злости. Подумать только, она ушла из Прайдленда, чтобы не видеть счастливых матерей вокруг, и на тебе. Просто закон подлости какой-то. Она даже ничуть не удивится, если окажется, что Инзи...       – Инзи, кстати, тоже беременна, – тяжело отдуваясь, выдохнула сзади Ила. – Всё-таки сумела забеременеть. Жаль, что поздно...       – В смысле поздно? – хрипло поинтересовалась Мвези, ощущая, как сердце проваливается куда-то в низ живота. Инзи всё-таки не бесплодна... Даже слабенькая Ила носит дитя... Так «повезло» только самой Мвези.       – Сейчас, – шумно выдохнула Ила. Они уже поднялись на площадку к ключику, и Ила, немного отдышавшись, жадно припала к воде. Мвези терпеливо ждала, пока она напьётся, а потом принялась лакать воду сама. Сидя рядом, Ила внимательно и грустно смотрела на неё.       – Что? – спросила Мвези, выпрямляясь и слизывая капельки воды с шерсти вокруг рта.       – Ничего, – качнула головой Ила. – Просто... До чего же мы лицемерны, – вздохнула она. – Сначала сами отпускаем тех, кто дорог, искренне желая им счастья, отпускаем их быть счастливыми. А потом обижаемся на них за то, что они ушли и бросили нас. Ушли за этим своим счастьем, оставив нас наедине с нашим собственным несчастьем. И обижаемся на них, обижаемся на самих себя, что отпустили...       – Я обидела тебя тем, что ушла, да? – тихо спросила Мвези. Ила снова покачала головой.       – Я сама отпустила тебя, – ответила она. – Ты сказала, что тебе не место здесь, и я отпустила тебя. Нет, я не обижаюсь на тебя. Разве можно обижаться на того, кто ушёл искать место, где ему будет лучше? Это слишком эгоистично. Но мне очень не хватало тебя, Мвези. Правда. Очень не хватало... Столько всего плохого случилось с нами...       Тихо всхлипнув, она уткнулась в плечо подруги. Вздохнув, Мвези утешающее приобняла её лапой.       – Ну же, не плачь, – шепнула она. – Вредно для малыша, ты что, забыла?       В её голове всё ещё не укладывалась новость о беременности подруги. Но это было так, а значит, львёнка нужно было беречь. Особенно такой хрупкой и слабой львице, как Ила...       – Хуже ему уже вряд ли будет, – снова всхлипнула Ила.       – Ну что ты такое говоришь? – нарочито зло рыкнула Мвези. – Ты должна беречь своё дитя. Ты ведь так хотела его, разве нет? А кому-то такая роскошь вообще недоступна.       Задержав дыхание, Ила вскинула на неё прозрачные серо-синие глаза.       – Прости, – выдохнула она. – Я совсем забыла... Но неужели всё ещё...?       – Можно подумать, бесплодие проходит с возрастом, – горько усмехнулась Мвези.       – Но ведь Инзи...       – Инзи никогда не была бесплодной, – отрезала Мвези, глядя вдаль. – Она просто долго не могла забеременеть после выкидыша. Но забеременела ведь. Кстати, почему поздно-то? И... как ты...? Кто его отец? Неужели ты всё-таки нашла себе льва?       Ещё раз всхлипнув, Ила тоже отвела взгляд на раскинувшуюся внизу долину, частично загороженную соседней горой.       – Столько всего случилось... – тихо повторила она. – Я даже не знаю, с чего и начать.       – Начни по порядку, – посоветовала Мвези, внутренне напрягшись от той боли и безнадёжности, что она услышала в голосе подруги. Решительно вытерев нос лапой, Ила ещё раз вздохнула и тихо заговорила.       – Вскоре после твоего ухода умерла моя мама. Она была уже совсем стара и тихо угасла. Мы проводили её, как и положено, и стали жить дальше. Ты знаешь, Инзи даже поддерживала меня. Говорила со мной, а как-то раз даже поймала для меня тушканчика... Будто извиняясь за тот случай в детстве. Она и вправду очень изменилась, Мвези. Все мы взрослеем, набираемся мудрости...       – Мне плевать на неё, – довольно грубо прервала подругу Мвези. – И плевать на то, что с ней происходит. Так что дальше?       Вздохнув, Ила продолжила.       – Жизнь шла своим чередом, но львы-одиночки по-прежнему иногда показывались нам на глаза. Жена Асабы пилила его день и ночь, но он лишь отмахивался. К несчастью, у них родился сын, а у Раби по-прежнему не было наследника. И вот чуть больше трёх месяцев назад серьёзно заболел Мрифи...       Опустив голову, Ила печально покачала ей. Мвези терпеливо ждала.       – С этого момента и начались наши несчастья, – тихо продолжила львица. – Болезнь была опасной и, как говорили львицы-старейшины, заразной. Не желая подвергать опасности прайд, Мрифи ушёл из пещеры. Возможно, именно это его и доконало... Но вскоре королева, сопровождавшая его, вернулась с известием, что он умер. А потом снова ушла – она тоже заразилась от него этой болезнью... Я впервые в жизни видела, что Раби плакал. Да что там я – все видели это впервые... Даже Инзи. Но он всё же провозгласил себя королём, и тогда началось... В прайде всё больше шептались о перевороте – может быть, жена Асабы подговаривала львиц, я не знаю. Львицы-старейшины посоветовали Раби как можно скорее родить наследника – только это могло укрепить его власть. Но Инзи всё не могла забеременеть... Тогда старые львицы посоветовали ему пойти на крайние меры... Но было уже поздно. Охотницы снова увидели на равнине одиночек, да в придачу ко всему пришла эта чёртова засуха... Асаба объявил, что, поскольку у Раби нет наследников, то его королевская ветвь тупиковая, а значит, он, Асаба, имеет больше прав на престол. Он ссылался на какой-то древний закон, подтверждающий это, но никто не знал, правда ли это, даже старейшины. Асаба провозгласил себя королём и объявил, что уходит прочь, на другие земли, искать новый дом. И он вправду ушёл. А вместе с ним ушло больше половины прайда...       Ила снова замолчала, глядя куда-то на горизонт. В её больших серо-синих глазах медленно зарождались слёзы. Мвези с болью смотрела на неё. Вот, значит, как тут всё обернулось, пока она мирно поживала в Прайдленде... Ей стало страшно, когда она поняла, что ей, по сути, наплевать на ушедший прайд, Асабу, Мрифи, Раби, Инзи... Но ей пронзительно было жаль сидящую рядом сгорбленную подругу, для которой, похоже, всё произошедшее стало страшным ударом. Хотелось как-то утешить её, пообещать, что всё наладится... Но что теперь могло наладиться? Теперь, когда она осталась практически одна, потеряв свой прайд, свою семью?       – И все ушли? – хрипло спросила она.       – Остались только мы, – тихо всхлипнула Ила. – Те, кто остался верен Раби. Я, Инзи, две львицы-старейшины и одна помоложе... А мать Инзи ушла с Асабой, бросив её. Она до сих пор не оправилась от этого... А спустя некоторое время мы обе обнаружили, что беременны. Наверняка хоть одна из нас родит наследника... Жаль, что уже слишком поздно...       – Подожди, – мотнула головой Мвези. – Наследника? Как твой львёнок может быть наследником?       – Это и были крайние меры, на которые пошли мы с Раби, – грустно отозвалась Ила. – Старейшины посоветовали ему попытать счастья с другими львицами... Инзи была в отчаянии и даже не стала возражать. И я согласилась помочь ему...       – Хочешь сказать, что ты... – Мвези задохнулась от своей догадки. Ила обречённо кивнула.       – Я ношу львёнка Раби, – тихо сказала она. Теперь       С приближением сезона дождей в прайде всё чаще стали слышны тихие разговоры о предоставленном юным львам, только-только прошедшим церемонию первой охоты, выборе остаться в Прайдленде или уйти. Арви прислушивался к ним с беспокойством. В прайде давненько не вырастало столько мальчиков сразу, и от того, как пройдёт этот своего рода эксперимент, зависела и его собственная дальнейшая судьба. Если в прайде станет слишком много самцов, ему поневоле придётся уйти. Конечно, ему, в принципе, было куда пойти – иногда он вспоминал о Северных пустошах, которые могли бы принадлежать ему по праву, во всяком случае, как утверждала его мать. Но возвращаться туда и поселиться там насовсем, после привычного раздолья Прайдленда кое-как перебиваясь от одного сезона дождей до другого... Нет, этого ему совершенно не хотелось. Конечно, для Мвези это было привычно – как-никак, она выросла там, но ему, Арви, совершенно не улыбалась такая жизнь. Он предпочёл бы остаться в Прайдленде...       Юные самцы, Джуба, Фуруфу и Самавати, стали угрюмы и задумчивы. Порой, собираясь вместе, они тихо переговаривались, но Арви видел, как каждый из них напряжён во время таких бесед. Теперь они были не просто друзьями. Теперь они были друг другу конкурентами, и каждый прекрасно осознавал это. А что ещё хуже – теперь они были конкурентами и для самого Арви, которому тоже недолго уже осталось до совершеннолетия. И от понимания этого ему становилось грустно. Вот что имела в виду Мвези, говоря о взрослых тревогах и заботах... Беззаботной дружбе между львятами пришёл конец, а на смену ей пришла борьба за собственное место под солнцем. И Арви было так больно это осознавать... Неужели им самим, неразлучным с детства, не больно терять свою дружбу? Неужели они никак не попытаются сохранить её?       Грустно, похоже, было не только Арви. Всё чаще он видел, как в одиночестве уходит гулять юная принцесса Кианга. С детства привыкнув внимательнейшим образом наблюдать за каждым из шестёрки, юный лев с удивлением заметил, как часто Кианга с грустью и нежностью поглядывает на Самавати. Но кроме Арви этого, похоже, никто не замечал. Сам Ват, казалось, не замечал вообще ничего вокруг. Из услышанных обрывков разговоров парней Арви знал, что он собрался уходить, и только на этом он, видимо, и был сосредоточен. Знал ли он, что симпатичен Кианге? А может, именно от этого он и хотел убежать?       Львицы шептались о кандидатуре нового принца, но эти разговоры приносили Арви одно разочарование. Главным претендентом был Джуба, а о нём, Арви, вообще никто не вспоминал. Совершенно никто не принимал его всерьёз, совершенно никто даже не допускал мысли, что Кианга могла бы выбрать и его... Конечно, ни единого повода для таких соображений не было – Арви практически не общался с принцессой, – но его невольно задевало такое положение вещей. Казалось, что его вообще не воспринимают всерьёз в прайде. Казалось, что до него никому нет дела. И тогда он чувствовал себя одиноким...       Приближались дожди, и Мвези, истосковавшаяся по родному краю, стала всё чаще заговаривать о выдвижении в Северные пустоши. Однако Арви не собирался никуда уходить до того, как узнает о судьбе старших мальчишек. Торопиться всё равно было некуда, и единственным неудобством могли стать только ливни во время пути. Но дорогу они оба уже прекрасно знали и без ориентирования по солнцу, оба переносили капающую на голову воду спокойно, а потому Арви не видел препятствий, чтобы задержаться. Озёра всё равно нальются не сразу, напоминал он матери. Мвези лишь вздыхала, согласно кивая. Ей так хотелось поскорее увидеть родину...       Тем временем Фуруфу и Бариди объявили о своей помолвке. Львицы поздравляли юную пару, образование которой, впрочем, ни для кого не стало сюрпризом – все давно уже заметили симпатию этих двоих друг к другу. Только Кианга, казалось, стала ещё грустнее. «Что же всё-таки происходит между ними с Ватом? – задумчиво размышлял Арви. – Почему они словно бегут друг от друга?».       Глядя на печальную Киангу, на счастливых Бариди и Фура, он подсознательно чувствовал любовь. Но она была для него неизвестной областью, таинственной и непонятной. Иногда он с ноткой зависти думал, что сам был бы не прочь узнать, что же это такое – любить. Но в кого ему было влюбляться? Бариди с самого детства была занята Фуром, Кианга явно питала симпатию к Самавати, да и от одной мысли о том, чтобы влюбиться в принцессу, Арви становилось смешно – подобная перспектива явно была безнадёжной. Единственная свободная Екунда никогда не нравилась ему до такой степени, чтобы влюбиться в неё, а больше претенденток не было. Все остальные львицы были значительно старше Арви, и он не мог себе даже представить роман с одной из них. Конечно, он знал, что ничего предосудительного в этом не будет, когда он достигнет совершеннолетия, – в конце концов, львицы рассказывали, что часто находили себе львов-одиночек куда младше себя, – но он не мог представить себе такую ситуацию всерьёз. Любить львицу, годящуюся ему в матери, казалось ему смешным. Вот ровесница или чуть младше – другое дело... Но таковых в прайде не было. Видимо, ему придётся ждать, пока подрастут девочки, которые сейчас совсем крошки. Но он тогда будет уже совсем зрелым львом, а они будут такими молодыми, что скорее тоже полюбят своих ровесников...       Подобные мысли снова и снова будили в Арви обиду на мать за то, что она родила его так не вовремя, что у него совершенно не оказалось сверстников, хотя он и понимал, что обижаться на такое глупо. В конце концов, никто не выбирает, когда именно ему родить ребёнка, как и его пол, и внешность, и характер... Но самой-то ей было хорошо, её друзья и его отец, Раби, были с ней одного возраста и росли вместе с ней... Может, всё-таки можно было как-то подгадать, другие-то вон смогли, шестёрка ведь родилась практически одновременно... Ну ладно, пришедшему позже Самавати просто повезло оказаться с остальными одного возраста, как не повезло самому Арви. Иногда юный лев размышлял и об этом. Будь Ват чуть младше, и он стал бы его другом, а не членом компании принцессы и её друзей... И кто знает, как сложилась бы жизнь Арви тогда...       А между тем, хотя несостоявшийся друг уже и не скрывал своего намерения покинуть прайд, в это до сих пор мало кто верил. Все ждали первых дождей и Совета, на котором будет объявлено окончательное решение Короля. Арви волновался так, будто ему тоже предстояло выступить на Совете с собственным решением. Он боялся любого выбора старших парней: если они останутся, то наверняка ему придётся уйти через полгода, а если кто-нибудь из них уйдёт... То тогда он потеряет какого-никакого, но друга. К каждому из юных львов он был по-своему привязан, каждый нравился ему, каждый служил ему в чём-то примером, и распада привычной с детства шестёрки, казавшейся чем-то нерушимым и непоколебимым, ему совершенно не хотелось.       И вот этот день настал. Небо, ещё с прошлого вечера затянутое тучами, хмуро серело над потемневшей саванной, когда Мвези разбудила сына утром. Моросил противный мелкий дождь.       Кианга, едва поднявшись, куда-то ушла и к началу Совета не вернулась. Рассевшись на выступе и поёживаясь от холодного дождя, прайд ожидал того, что скажут юные львы. Арви с тревогой поглядывал на каждого. Синеглазый Джуба казался безмятежно спокойным, черногривый Фуруфу нервно поглядывал на Бариди, а золотистый Самавати хмуро глядел в одну точку перед собой.       «Да никто не уйдёт, – мысленно успокаивал себя Арви, слушая, как один за другим берут слово Фур и Джуба. – Ладно у меня есть свои собственные владения, а им куда идти? Жить одним, и это после такой комфортной и счастливой жизни в прайде? Примкнуть к союзам одиночек? У каждого здесь матери и друзья. Только полный безумец решится...»       – Я ухожу, – прервал его размышления тихий голос Вата. Потрясённый Арви замер. Оторопело глядя на юного льва, он слушал его, но не слышал. Не мигая, он наблюдал, как Самавати прощается с прайдом и спускается вниз со Скалы. И лишь когда золотистый силуэт окончательно пропал из виду, вздохнул и перевёл взгляд на нахмурившуюся мать.       «Вот тебе и любовь», – мысленно проворчал он и снова вздохнул. Почему-то было очень жаль глупого Самавати и невесть куда пропавшую Киангу, которая так ласково смотрела на него...       Весь день Арви прождал юную принцессу, чтобы посмотреть на её настроение, но она так и не возвращалась. Когда уже начало темнеть, обе королевские четы заволновались. Король-отец и Королева-мать расспрашивали львиц, кто и когда видел Киангу в последний раз, Король Кову нервно бродил по пещере туда-сюда. Арви следил за поднявшейся паникой с тревогой и интересом. «А может, Кианга ушла вместе с Самавати? – размышлял он. – Может, они просто разыграли эту сцену, чтобы сбежать вместе?».       Заметив, что Екунда поднялась со своего места и подошла к Королю, юный лев изо всех сил напряг слух, но, как оказалось, это было лишним.       – Что? – выслушав что-то прошептавшую ему на ухо юную львицу, охнул Кову. – Любит Самавати?! Плачет?!       Взгляды всех без исключения членов прайда с интересом устремились на Короля. Но встревоженный Кову даже не сообразил, что мгновенно выдал так старательно оберегаемую Екундой тайну. Поблагодарив смутившуюся подругу дочери, он направился успокаивать супругу, а Арви лишь удивлённо подумал, почему эта информация стала для всех таким открытием. Неужели это заметил он один?       Ему захотелось поговорить об этом с матерью, но уставшая и сонная Мвези явно была не настроена сейчас беседовать. Вздохнув, Арви отвернулся к стене, продолжая анализировать всё произошедшее сегодня. Ват всё-таки ушёл... Теперь, пожалуй, он сам сможет остаться в Прайдленде. А если ещё уйдут и Фур с Бариди, то и подавно. А принцем наверняка станет Джуба...       На следующее утро, едва прайд начал просыпаться, Кианга вернулась в сопровождении мандрила-шамана и улеглась спать в углу пещеры. От внимательно взора Арви не укрылось её подавленное состояние.       «Похоже, он её не любит, – с жалостью подумал он. Хотя он и не так часто общался с принцессой, равно как и другими девочками, предпочитая из шестёрки всё же парней, но сейчас ему было искренне жаль её. – Право же, сбеги они вместе, это было бы куда романтичнее... Вот тебе и любовь, – снова возвращаясь на привычную волну, мысленно буркнул он. – Страдания одни из-за неё только... Понятно теперь, почему мама так холодно говорит о папе. Тоже небось ничего хорошего в итоге не вышло...»       Эта мысль увлекла его, направив размышления в иное русло. Мать никогда не рассказывала о своих отношениях с его отцом. По сути, она вообще почти ничего о нём так и не рассказала, кроме того, что он был принцем и её другом в детстве. Она не рассказывала, ни как она оказалась в Прайдленде, ни как снова встретилась с Раби, ни об их любви, если, конечно, мать не соврала и таковая действительно была... Вполне возможно, что он, Арви, просто плод случайной связи, а судя по тому, каким тоном вспоминала Мвези о Раби, скорее всего, так и было...       «Любовь, – мысленно ворчал юный лев. – А есть ли она вообще? Что именно они называют любовью? Чувство привязанности? Чувство влечения? Когда мама сказала мне, что я был рождён по любви, она имела в виду обоюдное желание близости или что-то большее?»       Все эти размышления настолько захватили его, что он, ещё раз сочувственно покосившись на спавшую в углу Киангу, немедленно отправился разыскивать мать, чтобы поговорить с ней. Искать долго не пришлось: Мвези как раз возвращалась с водопоя. Заметив её на равнине, юный лев быстро спустился со Скалы и направился к ней.       – Ты куда? – встревоженно спросила она, заметив, как сын быстро направляется к ней.       – К тебе, – удивлённо отозвался Арви. – Хочу поговорить с тобой.       – А, – успокоенно отозвалась Мвези. – Ну ладно. Тогда идём хоть под выступ, там сухо. Как там принцесса?       – Кианга? Спит, – пожал плечами Арви.       – Бедная девочка, – вздохнула львица. – Ей теперь придётся нелегко... Всегда неприятно, когда твоя любовь заканчивается вот так, да ещё когда об этом узнают все. Будто твоя душа выставляется всем на обозрение. А девочка такая скромная... Мне на её месте хотелось бы провалиться сквозь землю. Бедняжка...       Арви снова дёрнул плечом. На его взгляд, ситуация не была такой уж трагичной. Ну да, конечно, он сочувствует ей, но мать слишком всё драматизирует.       – Ладно, небо позволит, так всё у неё наладится, – снова вздохнула Мвези. – Глядишь, всё будет хорошо...       – Как же всё будет хорошо, если лев, которого она любит, ушёл прочь? – проворчал Арви. Львица медленно качнула головой.       – Когда мы говорим, что всё будет хорошо, мы на самом деле не имеем в виду, что всё вернётся, что всё будет так, как было. Мы имеем в виду, что со временем мы свыкнемся с этой ситуацией и научимся жить с ней. Снова научимся радоваться жизни и будем жить дальше. Время вылечит боль, и когда-нибудь всё вправду станет хорошо... Уже не так, пусть иначе, но всё равно станет...       Арви нахмурился. Слишком уж как-то... безнадёжно это звучало.       – Значит, мы всю жизнь обречены лишь свыкаться с болью? – горько усмехнулся он.       – А у нас есть выход? – грустно посмотрела на него Мвези. – Если мы не будем с ней свыкаться, она рано или поздно раздавит нас.       – Ты так говоришь, будто вся жизнь целиком состоит только из боли, – насупился подросток.       – Нет, – задумчиво качнула головой львица. – Жизнь состоит и из счастья. Но у радостной стороны жизни есть огромное преимущество – чтобы её пережить, не нужно прилагать для этого усилий.       Арви угрюмо замолчал, и повисла тишина. Они уже дошли до Скалы и вступили под своды величественного главного выступа, сразу же бережно укрывшего их от дождя. Тщательно отряхнувшись, Арви ещё несколько раз встряхнул своей небольшой гривой, чтобы уложить её как обычно, и даже пригладил лапой. Присев рядом, Мвези с лёгкой улыбкой смотрела на эти манипуляции.       – Как же ты вырос, – ласково шепнула она. – Матерям всегда нелегко свыкнуться с этим.       Арви сел напротив и внимательно заглянул в серые глаза львицы.       – Мам, я и вправду вырос, – сказал он. – А ты обещала рассказать мне всё о моём отце, когда я вырасту, помнишь? Я хочу знать о нём всё. Ты расскажешь мне?       – Не когда ты вырастешь, а когда ты будешь готов, – грустно опустила уши Мвези. – И когда я буду готова...       – А если ты никогда не будешь готова? – чуть раздражённо отозвался Арви. Он уже достаточно ждал, неужели она хочет ещё отложить? Что же такого она хочет рассказать, что он не может узнать это прямо сейчас?       Львица слушала его, чуть склонив голову. Чем больше он рос и чем больше ей хотелось открыть ему всё, тем больше она отгоняла от себя эту мысль, пугаясь её. Что она будет делать, когда расскажет? А главное, что будет делать он?       – Так расскажешь? – прервал её размышления недовольный тон сына.       – Идём в Северные пустоши, – уклончиво ответила она. – Тебе нужно тренироваться охоте, помнишь? А по дороге я подумаю. Если я что и расскажу тебе, то только там.       Покосившись на неё, Арви угрюмо кивнул.