Ничего не было. Кроме того самого поцелуя на Думской. Нежного, крышесносного, чувственного и немного неумелого, что, впрочем, совершенного не испортило впечатления. Даже наоборот: Женькина неопытность вкупе с искренней самоотдачей сделали его каким-то особенно трепетным, честным что ли... Сто лет ни с кем не целовался вот так: на улице, ночью, под моросящим дождем, на виду у прохожих. Романтика. Но это был все лишь поцелуй. И стоило нашим губам разъединиться, Женькино бессознательное тело едва не рухнуло на землю под воздействием гравитации и – о, да! – выпитой им в «Фиделе» текилы. Слава богу, со скоростью реакции у меня проблем никогда не наблюдалось, и я успел подхватить парнишку, не дав ему соприкоснуться с мокрым асфальтом. Интересно, сколько он умудрился в себя опрокинуть, пока меня не было?
И вот я стою на углу Думской и Невского с повисшим на плече невменяемым подростком, идиотски хихикающим мне на ухо и бормочущим нечто нечленораздельное о том, какой я замечательный, добрый, умный, красивый и далее по списку. Словом, само совершенство. И он не против, понимаете ли. Он совершенно не против лишиться девственности прямо здесь и сейчас, лишь бы со мной. Остальное не имеет значения.
- Мда… - скрыть разочарование не получается. - Что ж ты тогда так надрался-то?
- Для храбрости! – Женька резко дергается, пытаясь заглянуть мне в глаза, но едва удерживается на ногах, и мне приходится прижать его к себе еще плотнее.
- Я такой страшный, что по трезвости со мной никак? – презрительно фыркаю.
- Неприступный, - виновато бормочет Женька. «Это я-то?!»
- Зато ты, я смотрю, пошел вразнос. Ну, вот скажи, если бы меня не было рядом, что бы ты сейчас делал? – пытаюсь воззвать к голосу разума.
- Спал бы? – резонно предполагает он.
- Действительно, - с правдой не поспоришь: в том, что ребенок сейчас пьян в стельку, виноват только я. Не уследил. Да и вообще, дурацкая была идея тащить его в кабак.
Ладно. Не время для самобичевания, надо отвезти его домой. Вскидываю руку, и тут же с диким скрежетом материализуется ржавое ведро с хачиком за рулем.
- Куда надо?
- Пешком дойдем, - получается грубо.
- Патаму чта я нэрусский? – вдруг спрашивает мужик.
- Патаму чта тачка у тебя говно, – равнодушно бросаю я. – Боюсь, не доедем. У меня груз ценный.
- Пидарас! – обиженно выкрикивает водила и скрывается из виду.
«И с этим тоже не поспоришь. Ни дать ни взять - вечер откровений!» - стою, злюсь. Подъезжает вполне себе приличный мерин с тонированными стеклами. Водительское опускается:
- Подвезти, ребятки? – насмешливо интересуется до боли знакомый голос. Влад. «Сука, а он-то что здесь делает? Хотя где ему еще ночью ошиваться как не на Невском? Только почему-то без Сережи. И машины у него такой вроде не было. Или я чего-то не знаю? Странно все это».
- Вали отсюда, а? – нет ни малейшего желания вступать с ним в перепалку. – Вроде еще не успел соскучиться.
- Темочка, я тебе руку помощи протягиваю, а ты, зайка, не ценишь, хамишь как быдло последнее. Разве так интеллигентные мальчики поступают? – елейным голосом вопрошает мой бывший.
- Съебись отсюда, пока я из себя не вышел, - перехожу к угрозам.
- Что, так херово, что шлюху снял? – ухмыляется Влад, оценивающе рассматривая Женьку. – Со вкусом у тебя никогда проблем не было. Хорошенький.
- Не твое дело, - шиплю сквозь зубы.
- Я не шлюха, - подает признаки жизни тело на моем плече.
- О, оно еще и разговаривает!
- Я его парень, - совершенно спокойно произносит Женя.
- Это он тебе сказал? – смеется Влад, и мне кажется, что он начинает истерить – излюбленный метод давления. – Так он соврал, малыш. Видишь ли, Артем у нас одиночка. Ему до пизды, что у тебя к нему чувства, он тобой попользуется и выкинет - как котенка, на улицу, под проливной дождь. Можешь мне поверить, я с ним полтора года трахался, а он меня даже в гости не пригласил. Так что мой тебе добрый совет: беги, пока есть возможность, пока окончательно не вляпался…
- Просто ты ему не подходишь, - отважно заявляет мой «найденыш».
- А ты подходишь? – не скрывая раздражения, спрашивает Влад.
- А я подхожу.
- А давай у Артемия узнаем? – не унимается придурок. – Поведай-ка нам, Артемий? М? Сколько ты собираешься ребенку мозги пудрить? День, два, неделю?
Две пары глаз в ожидании устремляются на меня. «Да что ж за день-то сегодня такой? Сплошное попадалово. Вселенная явно решила на мне отыграться за все грехи разом».
-Тема… - едва различимый испуганный шепот. Я задерживаю воздух в легких, пытаюсь принять осмысленное решение, а в голове – полный хаос. Не могу я подставить Женьку, по каким-то неведомым, необъяснимым причинам не могу его обидеть, унизить вот так – перед своим бывшим, позволить Владу оказаться правым.
- Я люблю его, Влад. Понимаешь? Люблю на самом деле, - выпаливаю на одном дыхании и чувствую, как земля под ногами плывет. «Что я делаю? Зачем? Кому и что пытаюсь доказать?» Холодные пальцы благодарно сжимают мою ладонь, придавая уверенности. Все я правильно делаю!
- Вот как, - мой экс-бойфренд явно застигнут врасплох. Нервный смешок. Отводит взгляд в сторону. «Что, больно, скотина? Получай!» – И когда только успел? О том, что ты полгорода перетрахал, пока мы вместе были, я в курсе. А теперь вот еще узнал, почему ты так спокойно отреагировал на наш разрыв… Я только одного не пойму, Тем, хуле ты мне раньше не сказал, что у тебя другой есть? Ждал, что я сам догадаюсь? Заморачиваться не хотел, типа само отвалится?
- Слушай, Влад!.. – понимаю, что перегнул палку. «Боже, почему я такой дебил?»
- Да не хочу я тебя слушать, - отмахивается парень. – Садитесь оба на заднее сиденье, подкину, а то, знаю я тебя, найдешь приключений на жопу, и пацану перепадет! Он не виноват, что ему такой долбоеб достался…
- Влад…
- Садитесь!
Сидим в машине. Молчим. Чувствую, Женьку мутит, и он заваливается на меня, пытается отстраниться, держаться прямо, но ничего не получается.
- Да лежи уже, чучело, - как дурак улыбаюсь, кладу его голову себе на колени и ласково перебираю промокшие под дождем волосы. Нежность. Ловлю себя на мысли, что испытываю тонны нежности к этому странному юноше. Он весь такой нереальный: красивый, открытый, беззащитный.
- Спасибо, - мурлыкает от удовольствия и, кажется, сразу проваливается в сон.
- Да у вас по ходу и правда серьезно, - хмыкает Влад. – Куда едем-то? Или так – покататься решили?
- На Петроградку, - говорю я. Причем, сначала говорю, а потом думаю: студия на Петроградке – она для меня святое, крепость, убежище, только мое – личное пространство, и я туда никогда никого не приводил. Даже Влада. Он сейчас наверно понаделает для себя выводов. С другой стороны, да и черт с ним – пусть гоняет, что хочет… Мне, может, переодеться надо!
- В гости, конечно, не пригласишь? – неожиданно осведомляется мой экс. – Я ведь так у тебя ни разу в этой квартире и не был.
- Ремонт шел, - пожимаю плечами. – Сам знаешь.
Влад ничего не отвечает, слегка покачивает головой в знак согласия и делает музыку громче. «Монте-Карло» - моя любимая радио-станция. Всю оставшуюся дорогу молчим. Минут через 15 машина плавно останавливается у моего дома на Большой Пушкарской.
- Тебе помочь? – Влад имеет в виду спящего Женьку.
- Нет, спасибо, я сам…
- Правильно, - понимающе кивает. – Своя ноша не тянет, да?
- Точно.
Осторожно выволакиваю полусонного парня на улицу, прощаюсь с Владом.
- Ты прости, что с деньгами так вышло, - зачем-то вспоминает он. - Сержа и самого кинули...
- Забей, - останавливаю его я. - Это уже не важно. И Сержу передай, что мстить я ему не буду, пусть не стремается, но и близко ко мне чтобы не подходил.
- Ладно. Позвони как-нибудь, - говорит Влад на прощанье. – Пообщаемся по-человечески… А то все как-то неправильно.
- Хорошо, - обещаю и скрываюсь за тяжелой металлической дверью парадной.
***
Затаскиваю Женьку в комнату, кое-как сгружаю на кожаный диван, принимаюсь избавлять от обуви и одежды. Сижу на коленях, распутываю морские узлы на его мокрых насквозь кедах.
- Что ты делаешь? – сонно бурчит.
- Если собираешься спать в моей постели, то уж никак не в грязных шмотках, - язвительно сообщаю я.
- Собираюсь, - подтверждает парнишка и отдается мне на растерзание, раскинувшись морской звездой.
- Вот и отлично… Тогда застынь на месте и не пинайся!
- А мы будем заниматься любовью? – неожиданно интересуется Женя.
- Сколько ты выпил текилы, пока меня не было? – задаю встречный вопрос.
- Три.
- Идиот, - вздыхаю я. «0,3 темной Крушовицы, 0,5 подозрительного светлого пива, предположительно – Бочкарев, 3 стопки 40-градусного чего-то - и вовсе не факт, что это была текила… Даже человек с хорошей закалкой захмелел бы, не говоря уж о новичке!»
Стаскиваю с парня футболку, принимаюсь стягивать узкие джинсы с длинных ног. «Ну, надо же! Тебя, мальчик, часом, не искусственно вывели путем генетических экспериментов? Что-то я не припомню, чтобы встречал таких идеальных…» На несколько мгновений зависаю. Просто стою и охуеваю, за что мне такое счастье привалило, и почему привалило оно в таком невменяемом состоянии? Что, блять, за ирония судьбы?! Я, конечно, мог бы воспользоваться парнем и без его ведома, но мне почему-то очень хочется, чтобы он свой (наш!) первый раз запомнил навсегда.
- Нравится? – активизируется юная пьянь, приоткрыв один глаз и щурясь от яркого света.
- Нравится, - признаю я. Резко тяну его за руку, заставляя принять стоячее положение, он прижимается ко мне, кладет ладони на плечи.
- Очень нравится? – шепчет в губы. «Предлагаешь себя? Ну, уж нет, котенок. Так не пойдет».
- Очень, - закапываюсь пальцами в светлых волосах, трусь щекой о его щеку, чтобы избежать поцелуя и не сорваться, не завалить его прямо на ковре. Запах его кожи сводит с ума. – Очень нравится, Жень. Но сейчас ты пойдешь спать, хорошо?
- А ты?
- А я приду попозже, малыш.
- Куда-то собрался? – смотрит удивленно своими огромными голубыми глазищами.
- В душ схожу, подрочу, - отшучиваюсь я.
- На меня?
- На тебя. На кого ж еще? – смеюсь и укладываю Женьку в кровать, аккуратно накрываю одеялом, подсовывая под бока – как моя мама в детстве делала, чтобы я согрелся быстрее.
- Поцелуешь на ночь? – чмокаю в кончик носа, хотя это явно не то, чего от меня ждали, но возражать мальчишка не решается. – На меня, ладно? И больше ни на кого! – бормочет, уже вырубаясь.
- Спи, эротическая фантазия! - выключаю свет и оставляю ночник.
Ну, вот. Я привел домой парня, и он спит в моей постели. Мой первый гость в этой квартире – пьяный в хлам несовершеннолетний подросток родом из какой-то дыры под Саратовом. Я всегда думал, что это будет кто-то особенный, как знал, что когда-нибудь встречу вот его – именно его – Женьку этого. А в том, что он особенный, я почему-то не сомневаюсь. И правда, наверно, влюбился. Или это алкоголь вперемежку со «скоростью» во мне говорит? Да нет же. Он ведь мне сразу понравился, себе-то я могу признаться.
***
Иду на кухню, ставлю чайник, размышляю обо всем, что произошло за последние сутки. Мы с моим гостем явно в противофазе, потому что под действием принятого порошка уснуть я не смогу еще минимум часа три-четыре, а то и больше. 00.47 – и время-то детское. Почему-то вспоминаю про Родиона Михайловича. Надо бы его как-то навестить, зря я зарекался в метро спускаться ближайшие пять лет. Пью чай – единственно верный напиток в моем состоянии, достаю из заначки пачку сигарет и выкуриваю три штуки подряд. Никогда не испытывал никотиновой зависимости, но иногда все равно хочется затянуться. Вспоминаю, что в холодильнике мышь повесилась, а мальчишку утром завтраком кормить придется, не голодом же его морить. «Может, пиццу с утра заказать? Или суши?» Но все же решаю подорваться до ближайшего круглосуточного магазина. Одеваюсь. Выхожу в дождь. Затариваюсь по полной программе. Возвращаюсь. Распихиваю продукты по местам. Снова пью чай, выкуриваю еще пару сигарет. 5.32 – кажется, самое время попробовать уснуть.
Достаю из кладовки второе одеяло и ложусь на край постели, чтобы не побеспокоить Женьку. В тусклом свете ночника видно, как он во сне улыбается, двигается ко мне, скидывает с меня одеяло и накрывает своим. Веки плотно сомкнуты. Тепло. Тонкие руки ложатся на мои бедра, чувствую горячее дыхание на шее. Обнимаю его, притягиваю ближе.
- Женя…
- Спасибо тебе, Артем, - шепотом.
- За что?
- За то, что ты есть… У меня.
И в этот момент я понимаю, что да – я у него, и я – его. Только его и ничей больше. А он мой, и хрен он от меня куда денется! Необычное такое чувство – осознавать, что ты теперь не один, что ты больше не свободен. И не свободен, потому что тебе самому так хочется.
