Звездный ветер

— Вы только подумайте, господа, четвертый налет за два месяца! Этот наглец просто удержу не знает! — И не говорите, господин министр, — вздохнул лысый толстяк в малиновом жакете со знаками чрезвычайного представителя планеты Турон. — Два грузовоза со слитками латиума и два же вип-лайнера с гостями из системы Кван. Одному Вальдосу известно, как мы сможем покрыть эти расходы. Налогоплательщики… — Да он просто рвется под двойную пулю! — перебил толстяка начальник жандармерии Фо-5, и сам засмеялся своей шутке, однако, никто его не поддержал. — Надо же что-то предпринять! — вяло сказал кто-то. — Предпримите, — в голосе отвечающего звучал сарказм. — А почему я? Неужели среди нас нет…. Янарет Ирзе открыл правый глаз, зевнул, переместил подбородок на другую ладонь и закрыл глаз левый. Не то, чтобы положение не позволяло ему в наглую завалиться на стол и задать храпака на этом скучнейшем собрании по поводу очередного налета некоего Принца на чей-то лайнер — все эти куски чиновничьего дерьма, воры и взяточники не вызывали у саллийца ни грамма сочувствия, ибо лучше надо следить за своим добром. Мысленно он даже одобрял смельчака, дерзнувшего насыпать преступной братии Галактического Союза немного перцу в портки. Пусть попрыгают на своих толстых жопах. Хоть раз в жизни. — И мы требуем, да-да именно требуем, чтобы вы поймали этого разбойника и примерно наказали! — от ворвавшегося в ухо резкого крика Ирзе поморщился, стряхнул дремоту и повернулся к собеседнику, придав лицу самое дружелюбное выражение. — Требуете? — мягко уточнил он, глядя в глаза витийствовавшего соседа Морепа Базо — кажется, владельца последнего ограбленного корабля. В конференц-зале воцарилась мертвая тишина. Мореп нервно оглянулся на других участников. Выражение их лиц понравилось ему ещё меньше, чем милая улыбка Ирзе. Так смотрят на приговоренных к смерти. И пыл Базо стремительно начал улетучиваться, казалось, он даже теряет в объемах, съеживаясь в своем уютном широком кресле обитом бордовой кожей. — Я-я хотел сказать, настоятельно просим… Б-будем очень признательны… — залепетал он. И какой черт дернул его сесть рядом с этим рыжим гигантом. Ирзе ведь маньяк. Самый конченый. Самый страшный. Он. Он… Сколько людей убили эти холеные руки с плетеными золотыми браслетами на белых запястьях? А его плащ, украшенный перьями редчайших экзотических птиц, небрежно лежащий на широченных плечах — говорят, он сделан из кожи младенцев, умерщвленных лично Янаретом…. И Мореп совершенно некстати стал вспоминать все факты и слухи, что крутились вокруг персоны его остроухого соседа. Воспоминания были неприятными, но перепуганный делец уже не мог остановиться. — С чего бы мне этим заниматься? — вдруг спокойно спросил Ирзе, подаваясь назад, тем самым давая Базо понять, что его не размажут по стенке за столь вызывающий выпад, по крайней мере, до конца собрания. — Это вас грабят, а не меня. — Господина Морепа можно понять, — примиряюще поднял ладони председатель собрания — длинный, сухой, серокожий дорианин, разумное и напрочь лишенное эмоций, но не деловой хватки, насекомое. — Все-таки по части силовых воздействий вам, господин Ирзе, нет равных в обозримом секторе галактики. Да и вообще во всей галактике, я полагаю. — Я не вижу в этом мелком бандите столь серьезной угрозы, которая требовала бы моего вмешательства, — парировал Янарет.– Обратитесь к начальнику полиции. Начальник полиции при упоминании своей персоны Янаретом Ирзе, которого восемь лет назад самолично поймал и упрятал в захолустную тюрьмишку экстремально строго режима, согласно утвержденному плану этого же собрания, и с тех пор периодически мающийся бессонницей в ожидании мести со стороны саллийского наркобарона, занервничал и начал затравленно оглядываться. Для пущей внушительности он даже положил перед собой пудовые волосатые кулачищи и, опершись на них, как на костыли, обратился в вежливое внимание, попутно прикидывая, под каким бы благовидным предлогом смыться из зала. Однако, такое предложение не устроило дорианина, чья влиятельность в законных и незаконных кругах власти ничуть не уступала влиятельности Ирзе, а может быть, и в чем-то превосходила её. — Не сомневаюсь в компетенции уважаемого начальника Олтена, — дипломатично начал он, обращаясь к Ирзе, — но вы упускаете одну маленькую, а, между тем, чрезвычайно важную деталь. Ваше превосходство при необходимости жестких мер, заключается именно в филигранности их применения. Мне думается, Принц не так уж и прост, чтобы его ловила одна только полиция. Вы читали отчеты наших потерпевших? — Читал, — без энтузиазма отозвался Ирзе. — А раз читали, то знаете, что он не ограничивается простой пальбой и победными прыжками по мостику захваченного корабля, размахивая саблей и распевая похабные песни. Он действует целенаправленно. Его люди обучены действовать незаметно с минимум инструментария, чтобы не оказаться пойманными самыми чувствительными сканерами. Все их инструменты буквально находятся на кончиках их пальцев, включая оптику, как ни глупо это звучит. — Почему же глупо? — возразил Ирзе. — Я действую практически так же. Вы знаете. По залу прокатился понимающе-сдержанный смех. В обращении, транспортировке и реализации наркотиков и рабов легендарному Ирзе не было равных, и именно потому он тут, среди них… — Тогда, тем более, вам должно быть это интересно, — председатель сложил все четыре тонких руки на груди и в упор посмотрел на Янарета. — Конкуренция в вашей профессии штука опасная и непредсказуемая. Излишняя самоуверенность выходила боком слишком многим. Янарет приподнял медную бровь. Угроза прозвучала столь явно, что невольно вызвала у него усмешку. Похоже, этот Принц действительно крепко прижал здешних толстосумов, раз они осмеливаются угрожать саллийцу. Это становилось интересно. Когда за двести с небольшим лет вдруг кто-то осмеливается катить на тебя бочку — значит, или ты теряешь свою квалификацию, или потенциальная угроза перерастает в реальные финансовые потери. И суммы этих потерь могли стоить кое-кому и жалований и постов. Фу! Какая грязная вещь — политика! Ирзе улыбнулся последней мысли и ответил, обращаясь к собранию. — Вам удалось заинтриговать меня, господа! Я подумаю, стоит ли мне браться за это дело. После чего встал, с удовольствием ловя чувствительными ушами недовольный ропот присутствующих. Естественно, он не боялся их глупых угроз. Если кто и сдвинет некоронованного хозяина галактического преступного мира, так только матушка-Смерть, но и ей придется попотеть ради такого изысканного лакомства. — Элир, вверх, — коротко скомандовал он. Красноватые лучи телепортера упали на него пятью светящимися кольцами. Через мгновение Янарет очутился на борту своего корабля. — Как все прошло, сэр? — Элир, личный адъютант вышел из-за пульта и принял у Янарета его роскошный плащ. — Скучно, — коротко ответил саллиец, садясь на скамейку у кровати и стягивая сапоги. — Кажется, я старею, Эли. Наши мерзавцы пытались втюхнуть мне работу рядового киллера. Неужели я так плохо выгляжу? — Никак нет, сэр. — Я сказал бы, что это — бесстыдный подхалимаж, но я и сам так думаю. Либо они ищут повод меня подвинуть, либо… — Осмелюсь спросить, сэр, какую именно работу вам пытались. эммм… — Втюхнуть, — подсказал Янарет. — Они хотели, чтобы я разобрался с каким-то Принцем. — О! Янарет прищурился. Удивление Элира не ускользнуло от него. — Ты знаешь, о ком идет речь? — требовательно спросил саллиец. — Да, сэр, — ответил адъютант. — Ему сулят хорошие перспективы, но чаще называют сумасшедшим. Ещё более, чем… чем. — Я, — сказал Ирзе, а адъютант покраснел. — Раз ты в курсе, то и мне стыдно о нем не знать, — заключил Янарет. — Через полчаса жду тебя с досье на этого «перспективного». — Да сэр, — невозмутимый Элир, перекинул плащ Янарета на левое предплечье и покинул каюту. — Ни сна, ни отдыха измученной душе, — пожаловался Ирзе сам себе, протягивая руку за бокалом с вином, приготовленным Элиром специально к возвращению хозяина. Кристально-прозрачная розовая жидкость с нежным сладким букетом. Хрусталь бокала такой тонкий, что кажется, жидкость парит в невесомости над изящной, переливающейся радугой ножкой. Ирзе сделал глоток, поморщился. Нет, не лез пятисоттысячный изыск в глотку. Все настроение изгадили, сволочи. Янарет запустил бокалом в стену. Бокал пролетел над комодом, свалил рамку с фотографией и брызнул во все стороны крошечными блестящими осколками, а позади на стене уже расплывалось безобразное мокрое пятно. — Shrrakh! — выругался Ирзе по-мукарски, поднимаясь с кровати и подходя к комоду. Взял рамку, обтер о задний карман штанов и поставил на место. В принципе это фото для того тут и стояло, чтобы метать в него всякие пачкающие предметы, а потом вытирать об задницу. Ирзе никогда не питал нежных чувств к брату, по счастью, уже давно покойному. Дрянь была, а не родственник. Левый выродок Янаретова папаши и его троюродной племянницы, решившей улучшить свое финансовое положение за счет бастарда. Положение улучшить не получилось — Нерс Ирзе мог соревноваться в скупости разве что с Первым Межпланетным Кредитным Фондом, но выблядка Ино признал и даже забрал на воспитание. Тот же, как и положено гнилому куску падали, даже не пытался быть благодарным за возможность жить в роскоши и получать хорошее образование наравне с законным сыном Нерса. Более того, он постоянно гадил последнему — видимо мысль, что он всегда останется второсортным приемышем, не давала ему покоя. Став совершеннолетним и получив доступ к специальному счету, открытому отцом на его имя, помойный сын шлюхи снял деньги, взял обратно неблагородную фамилию матери — Шелгерин, купил звездолет и свалил куда-то за темные дыры, за серые туманности, изредка проявляясь лишь для того, чтобы выклянчить грош-другой. И как позже выяснилось, в конце концов, издох от руки собственного раба. Куда ему и дорога. Янарет узнал об этом совершенно случайно, через несколько лет после того, как стало известно о смерти Ино. Причем поведал ему об этом сам убийца, который ни сном ни духом не подозревал, что Ино — сводный брат Янарета. Впрочем, Ирзе был даже немного ему благодарен, хоть и не высказал этого. Если бы Ино не успел умереть, то очень скоро Янарет прикончил бы его сам, потому что когда они виделись в последний раз, сводный братец подложил Ирзе жирную-прежирную свинью. И можно сказать, ему очень повезло сдохнуть ДО того как они встретились снова. Но все это дела минувших дней. Нет Ино, нет и того убийцы. Только память о нем. Нескладном молоденьком охраннике, смешном и отчаянно храбром, не сломавшемся до самой смерти. Проклятая память. Рука Янарета сама собой тянется к статуэтке, стоящей на полке над комодом. Маленькое хобби тирана. Никто из нынешнего окружения о нем не знает, а диплом выпускника Саллийской Академии Искусства пылится где-то в старых шкафах, рядом с кучей других таких же. Ирзе осторожно берет статуэтку в руки и долго любуется ею. Это, наверное, самая лучшая из его работ. Потому что, помимо мастерства, в неё были вложены чувства. Странные, не свойственные холодному логическому разуму высшей расы — смятение, влечение, жалость, нежность, симпатия… Объект этих чувств умер, а они остались и воплотились в десятидюймовой фигурке. Угловатая нескладная фигурка обнаженного юноши, на вид лет восемнадцати, не старше. Черные волосы немного ниже плеч, седая прядь надо лбом — они настоящие, мягкие на ощупь, сделанные из безумно дорогого меха сквалии, почти вымершего вида. Паренек сидит, откинув голову назад, словно опирается спиной о стену, бедра раздвинуты, но ступни скрещены, руки с тонкими запястьями лежат на бедрах, между указательным и большим пальцем правой кисти сигарета с черно-золотым кантом — всем известная «Грёза», смертельное лекарство от тоски. На шее юноши толстое кольцо с зеленым камушком. Раньше это колечко украшало левый сосок того, с кого была создана статуэтка. Но самым примечательным было его лицо. Те, кто когда-либо обращал внимание на эту статуэтку, поражались работе мастера, сумевшего столь живо передать выражение мучительной боли и наркотического блаженства одновременно. А Янарет в ответ на восхищенные вздохи лишь горько улыбался. Даже спустя много лет, он видел это лицо, так ясно, словно вчера. Помнил каждую мельчайшую деталь — полузакрытые глаза с темными кругами смертельной болезни, четко очерченные бледные губы, изогнувшиеся в слабой, но искренне счастливой улыбке, заострившиеся скулы, нос с тонкими трепещущими ноздрями. И эту память, эту боль, лишившую его покоя на долгие годы, он выплеснул на пластик и фарфор. Он был никем. Безвестный охранник, оказавшийся на свою беду не в том месте и не в то время. Маленький злой крысенок с острым языком (за свой язык, кстати, и напоровшийся задницей на установку казни), побитый жизнью, однако не утративший гордости, даже когда на него в буквальном смысле поставили ноги. Была в нем какая-то особая чистота… То, что невозможно было истребить никакими пытками и унижениями (а, зная Ино, можно было только догадываться, что перенес этот мальчик). Даже распятый на установке, он казался благородным мучеником, а не псом-вертухаем. И именно этот внутренний свет побудил Янарета убить юношу. Что-то шевельнулось тогда в душе наркоторговца. Почему-то Ирзе не захотел, чтобы этот свет однажды угас в душе человека, а это неминуемо произошло бы само по себе. То, что было не под силу пыткам и насилию, могла завершить однообразная жизнь в грязной трясине закона. Решетка ломает личность, и неважно — охранник ты или заключенный. Ирзе тоже сломан. Но по-другому. Может быть, даже хуже, потому что он не потерял способность видеть неприглядность подобных перспектив со стороны. Норд умер. Счастливчик. А вот Янарет жив, и Янарету больно. До сих пор. Потому что он больше не встречал таких людей или существ, как маленький гордый охранник. Разве только Рейн…. Но о нем не хотелось вспоминать. Тренькнул дверной коммуникатор. Янарет вернул статуэтку на место и открыл дверь. Пришел Элир с досье. Ну что ж, посмотрим, что за птица этот Принц. Чем раньше Янарет вышибет ему мозги, тем лучше — одним дерьмом меньше, и Совет будет вести себя тише. Как бы он ни хорохорился, Ирзе прекрасно понимал, что его часы неумолимо тикают, и однажды ему придется уступить место тому, кто окажется сильнее и моложе. Но это будет не сейчас.