Ино прекрасна в глазах многих, пока не заговорит. Нежный, невинный цветок источал яд, и лишь Дейдара имел иммунитет к нему. Ино любила брата не меньше, но доверять ему — непосильная задача для девушки. Жизнь с ним словно в заточении. Золотая канарейка задыхалась в красивой и просторной клетке, окружённой голодными котами. Ино мечтала о другой любви, к которой общество не отнеслось бы с осуждением. А жить, держа в тайне далёкую от духовных идеалов связь с родным братом с каждым днём всё труднее. Сколько она уже любовница Дейдары? Сложно сосчитать, но, глядя на Хинату, Ино могла примерно ответить самой себе на этот вопрос. Почти два года.
Хината во всём стала для Ино мерой исчисления: во времени, ведь у Хьюга была дочь, которая росла и менялась, и отталкиваясь от этого Ино не путалась в годах. Также Хината была эпицентром заботы и любви в окружении полных ублюдков. Несломленная, свободная, счастливая — Ино ненавидела её за это и завидовала, хотя при всех своих противоречивых чувствах доверяла ей. Все осуждали Хидана, но любили Хинату — на неё смотрели, о ней говорили с удовольствием, а Ино была чужаком. Когда Кисаме застал её в объятиях брата, выражение его лица говорило само за себя — ему было мерзко. Он не рассказал об этом секрете никому, но отношения Ино с Кисаме стали ещё натянутей.
— Почему именно с тобой? — без злобы, но с упрёком сквозь зубы процедил он, пройдя мимо девушки, нарочно задев её локтём. — Уберись в зале, а я возьму на себя кухню. Не хочу находиться с тобой рядом.
— Я сама не в восторге, так что держи свой язык за зубами.
— Хочешь предложить самой убраться, а мне уйти?
— Я похожа на сестру милосердия?
— Мне сказать правду о том, на кого ты похожа?
Его широкая спина — непробиваемая стена впереди. Нахождение Кисаме поблизости угнетало и без того несчастливую Ино, потому она лучше промолчит и он исчезнет, чем подвергать себя пытке разговором с ним.
В зале уборки было меньше, чем на кухне, но после одной большой компании столы у окна были сдвинуты, нарушая своим существованием гармонию стройных рядов в зале. Ино специально тянула время, надеясь, что Кисаме к этому моменту закончит и выйдет проверить её работу — тогда-то она и заграбастает его помощь. Но мечник не спешил к девушке.
Зал чист. Полы вымыты, влажным блеском отражая горящие лампы у потолка, но эти столы, подпирая друг друга, — они никуда не делись. Тяжело вздохнув, Ино вытерла влажные руки о полотенце и с силой швырнула его на полированную поверхность соседнего столика. Сама справится. Ей не привыкать справляться самой с любым дерьмом в жизни. На мужчин нельзя надеяться — все они эгоистичны и лживы. А ещё грубы.
— Грубы и невежественны! — пробурчала она себе под нос, глянув на закрытые двери кухни.
По ресторану раздался звонкий скрежет. Он был столь громким и мерзким, что пробирал до костей, завывистым, дребезжащим криком взывая к Кисаме. Мужчина со страхом выскочил из кухни и схватился за голову. Ино покраснела от напряжения, толкая перед собой внушительный стол, чьи деревянные ножки жалобно цеплялись за пол.
— Ты что творишь, глупая женщина?! — закричал он и перегородил Ино дорогу. Ему хватило силы только одной руки, чтобы остановить её, упёршись ладонью в столешницу.
— Убираю, — тяжело дыша, ответила она и выпрямилась, смахнув с влажного лица длинную чёлку.
— В таких ситуациях надо звать меня! Ты едва пол не испортила. Ещё и тяжести таскаешь, идиотка!
Кисаме выругался, но быстро успокоился, сам расставив оставшиеся три стола по местам. Ино обессиленно села на стул и принялась обмахивать лицо полотенцем.
— Ты всё уже сделала? — спросил Кисаме, и девушка раскинула в стороны руки, указывая на идеальный порядок. — А салфетки подготовила к завтрашнему дню?
Эти саркастически приподнятые брови, едва сдерживаемый оскал — Ино вскипала при виде Кисаме.
— Это не мои обязанности.
— Нянчиться с вредной сучко-принцессой тоже не входит в мои обязанности, но, как видишь, я до сих пор здесь. Встала и сделала.
Мужчина вновь скрылся за дверьми кухни, даже не оглянувшись на Ино. А ведь она так старалась, вытягивая свой тонкий, идеально ровный пальчик ему вслед, будто этот отчаянный жест — её последний шанс высказаться. Хотя хорошо, что он этого не видел. Кисаме непредсказуем, мог и палец сломать, а потом здорово так пошутить, словно это действительно забавно. Ох уж эти шутки Хошигаки — они были действительно забавными, но жестокими. Ино любила их слушать где-нибудь в тени чьего-либо мужского силуэта, чтобы не портить атмосферу между ними своим присутствием. Всё-таки сестра Дейдары — лишняя.
Ино искренне удивлялась, когда кто-нибудь звал её по имени. Итачи, Хината — они сразу запомнили, как зовут девушку и были дружелюбны. Но, при всех манерах и приветливости, от Учиха веяло холодом. А Сасори вообще не замечает её. Было бы удобнее, если бы и Кисаме с Хиданом забыли об её существовании — шакалы, любящие глумиться. Да, было бы комфортней.
— Закончила? — спросил Кисаме, докуривая сигарету. Он обернулся на скрип двери за спиной. Ино молча кивнула и демонстративно вновь помахала полотенцем у лица.
— Разве Итачи не запрещает курить на кухне?
— А Итачи и не узнает, если ты ему не вякнешь.
Мужчина перебирал счета и вшивал их в папку, щёлкая тонкие стопки уже затупившимся дыроколом. Этот глухой щелчок раздавался вновь и вновь, а здоровяк, как прилежный школьник, склонился над столом подачи и педантично ровнял всё новые и новые листы, насаживая их на толстые металлические клыки скоросшивателя.
— Если ты мне заплатишь, то я ничего и никому не скажу…
— Продажная… — хотел он закончить фразу, но осёкся, скосив в её сторону взгляд. Ино пожала плечами и развязала узел фартука, снимая его.
— Каждый в этой жизни выживает, как умеет. И продаваться лучше, чем отдаваться задаром.
— О, ты в этом знаешь толк, я забыл. Могу оплатить хорошим трахом — в этом я спец… Хотя, — Кисаме сделал паузу и широко улыбнулся, — я запамятовал, что твоя крошка уже отрабатывает у родного брата.
Это впервые, когда Кисаме упомянул тайну, свидетелем которой стал случайно и нелепо. Ино застыла, и мелкая дрожь сковала тело, не в силах двинуться от яда произнесённых слов.
— Ты ему тоже продаёшься, раз «отдаваться» не в твоих правилах?
— Можно сказать, что продаюсь. Для своих целей. А ты? — Ино для храбрости втянула носом больше воздуха. — Хината тебе тоже продалась? Или она столь глупа, что…
Кисаме вновь хлопнул ладонью по дыроколу. От тяжёлого удара тонкая металлическая ручка прогнулась, и лезвия застряли в бумаге. Взгляд жёлтых глаз в тот момент был острее его меча, и сейчас он желал прикончить Ино, но она принадлежит Дейдаре.
— Ты своей смертью не умрёшь, бледная поганка, — хмыкнув дрожащими губами, Кисаме поспешил отвернуться, но на лопатках сквозь футболку выделялись напряжённые мышцы. — Вали домой, чтобы я тебя не видел. Иначе покалечу…
— Прости, — прошептала Ино, почувствовал неловкость, и схватила сумку, устремившись к выходу из ресторана.
На оживлённой улице было прохладно и машин для такого позднего времени было предостаточно, но ночь и тусклые фонари, полумёртвым светом освещая улицу, где вывески сияли гораздо ярче — от этого девушке стало страшно. Заглянув в небольшую сумку, Ино долго рыскала в поисках телефона, чтобы позвонить Дейдаре или, на худой конец, Итачи. Даже если брат пьян, а Учиха занят — пока она будет вести с ними диалог, то будет чувствовать себя в чужой машине в безопасности. Только вот телефона ни в одном из карманов не было.
Окинув тусклым от безысходности взглядом ресторан позади, Ино зашагала к дверям прямой, угловатой походкой, унимая дрожь. В зале уже были выключены лампы, но девушка по памяти без труда прошла сквозь зал и распахнула перед собой двери на кухню. Под ярким светом своей высокой, величественной тенью стоял Кисаме. Его непривычно спокойное лицо, расслабленная фигура, с чуть сгорбленными плечами — таким мечник выглядел моложе и совсем не пугающим. И кожа на его обнажённом торсе имела красивый синий оттенок, а не серый, как Ино всегда казалось.
— Чего вернулась? — спросил он её и закинул футболку в сумку, натянув вместо неё более плотную, с длинным рукавом.
— Телефон забыла.
Кисаме согласно закивал и отвёл своё внимание. Но Ино не двигалась, и Кисаме вновь поднял взгляд, нахмурив брови. Девушка не шелохнулась, и впервые мужчина обратил внимание на удивительный оттенок светлых глаз блондинки. Сквозь синеву холодной воды пробивался зелёный блеск, играя двумя оттенками радужки под искусственным светом. Холодный, безжизненный взгляд с давно потухшей надеждой.
— Телефон бери и пошли. Хочу напиться и лечь спать. — Ино по-прежнему стояла у дверей, и Кисаме внезапно растерялся. — Выпьешь со мной, а то бледная как стена… Всё хорошо? Ино?!
Услышав своё имя, произнесённое другим в дружеской, но обеспокоенной манере, девушка вздрогнула и сжалась. По её телу разрядом тока пробежали мурашки. Она оказалась напротив Кисаме, приблизившись к нему вплотную за пару широких шагов, беззащитно стоя перед гигантом. Кисаме вздрогнул от прикосновения её холодных рук и чуть наклонился, чтобы слышать её тихий голос.
— Если я отдамся?.. Если я отдамся тебе, ты примешь меня?
— Что?
— Просто прими меня, — зашептала Ино и обхватила ладонями грубое лицо изумлённого Кисаме. От удивления мужчина даже не мог сказать ей ни одной шутки в ответ. Ино выглядела опустошённой.
Тяжело вздохнув, Кисаме едва заметно закатил глаза и нагнулся к Ино, поцеловав девушку в её пухлые, пахнущие спелой вишней губы. Наощупь тело худой блондинки было куда мягче и приятнее, чем мужчина мог представить. Но её талия такая тонкая, что Хошигаки боялся сильно сжать Ино в объятиях и ненароком сломать её.
— Хорошо. Только быстро. Времени на ласки нет.
— А ты знаешь, что такое «ласка»? — усмехнулась Ино, ловко зацепившись за шею мужчины, чтобы он без труда поднял её и усадил на высокий стол раздачи.
— А ты? — спросил её в ответ Кисаме и стянул с себя футболку. — Не раздевайся.
Кисаме задрал узкую юбку Ино, и чёрная ткань жалобно затрещала под сильными пальцами мужчины, когда Хошигаки стянул её с округлых бёдер девушки. Ино, непослушными от сомнения и желания пальцами попыталась расстегнуть пуговицы блузки, но Кисаме остановил её, снова поцеловав, соприкоснувшись губами. Ино хотела приоткрыть рот и впустить мужчину глубже, но Кисаме реагировал отрицательно на этот жест, сжимая губы лишь плотнее.
— В сумке надо презервативы взять, — отстранился он, оглянувшись назад, где на полу стояла его скинутая в порыве сумка.
— В моей возьми, — окликнула его Ино. Её маленькая сумочка лежала тут же на столе.
Недолго думая, Кисаме высыпал всё содержимое на матовую поверхность стола и, не обращая внимания на интересные женские мелочи, рылся в поисках небольшого квадратного пакетика. Наткнувшись на тампон, запечатанный в яркую плёнку, мужчина протянул его Ино.
— Оу, мадам, вы потеряли, — не без улыбки произнёс он, и Ино выхватила его со злобой и смущением.
Наконец обнаружив презерватив, Кисаме надорвал зубами фольгу, и теперь Ино поняла, почему Хошигаки не целовал её. Зубы мужчины острее его слов.
— Тц… Мал! — раздражённо рыкнул Кисаме, попытавшись натянуть круглую, скрученную резинку на головку. — Ты нормальных размеров и не видела что ли? Носишь с собой детские, — бурчал он, подойдя к своей сумке и достав из кармана свой презерватив. Ино обратила внимание на расстёгнутую ширинку мужчины, откуда торчал внушительный, большой член, и внезапно её тело прошиб озноб.
— Теперь расслабься, — хрипло прошептал ей Кисаме, сжав бёдра девушки и подвинув её к себе чуть ближе. Голос его успокаивал своей уверенностью, но вот боль, которую он доставлял, пытаясь войти в Ино, заставляла девушку сжаться, вцепившись пальцами в напряжённые руки Кисаме.
— Так больно?
Ино согласно закивала, до красноты закусив нижнюю губу.
— Хорошо, чуть помогу, — согласился Кисаме и протянул ладонь к промежности Ино, всунув в неё два пальца.
Девушка коротко и громко вздохнула, уткнувшись лбом в широкую грудь мужчины. Пальцы Кисаме вошли полностью, и он резко их высунул, в следующий раз с лёгкостью скользя внутрь. Кисаме терпеливо растягивал Ино, пока внутри не стало влажно и свободно; мышцы девушки расслабились, перестав тугим, плотным кольцом обхватывать его с сопротивлением.
Глянув на наручные часы, где маленькая стрелка уже приближалась к двенадцати, Кисаме воспользовался замешательством Ино и приставил головку сильно набухшего члена к влажной промежности и подал бёдра вперёд, настойчиво вставляя его, буквально насаживая на себя вскрикнувшую Ино.
От возбуждения холодные глаза Ино чуть потеплели, затягиваясь тусклым зелёным туманом, потемнев в тени густых полузакрытых ресниц. И голос её гораздо громче и звонче, чем Кисаме мог себе представить — стон Ино ласковой птичьей песней наполнял душную кухню, и Хошигаки улыбнулся своим мыслям.
«Стонет она приятней, чем ругается».
Её тонкие пальцы цеплялись за плечи и руки мужчины, как за последнее спасение в своей жизни, боясь выпустить из цепкой хватки и потерять, обхватив его бёдра длинными ногами. Кисаме ненавидел, когда к нему так близко, нависая на нём всем телом и прижимаясь. Мужчине было жарко, муторно душно и неудобно, и Кисаме отодвинул от себя цепкую блондинку, уложив её спиной на холодную столешницу. Ино шумно вздохнула и выгнулась от холода. Кисаме сжал её раскрытые губы и скользнул пальцами внутрь, поглаживая горячий, влажный язык. Ино почувствовала солёно-горьковатый вкус и знакомый запах, и хотела закрыть рот, отвернувшись, но Кисаме не давал девушке сомкнуть зубы, и ей пришлось слизывать остатки своей влаги с его грубых, шершавых пальцев.
Они были едины, но совершенно далеки друг от друга. Кисаме слишком холодно и обыденно касался девушки, а Ино наигранно придавалась наслаждению, хотя ей действительно было хорошо с ним. Но не настолько, чтобы извиваться под этой синей, тяжёлой тушей, постанывая с невинным лицом.
Делая последние вколачивающие толчки, Кисаме нахмурился и скрипнул зубами, сжимая в своих ладонях худые ноги блондинки. Ино почувствовала пульсацию внутри себя, и эта дрожь ненадолго передалась и Кисаме. Его руки мелко задрожали, и мужчина с облегчением выдохнул и выпрямился.
— Живо приводи себя в порядок, и поехали, — поторопил он Ино и хлопнул девушку по ягодицам. Ино что-то фыркнула под нос и убежала в туалет.
Кисаме ждал её на улице, подогнав машину к самому входу. Услышав приближающиеся шаги, он, не глядя в сторону Ино, сел за руль и широко зевнул, обнажая острые клыки. Когда дверь за девушкой захлопнулась, Кисаме наконец заговорил:
— Передо мной не обязательно ноги раздвигать, чтобы я отвёз тебя. В таких случаях можно просто попросить. Я же не зверь, человеческий язык понимаю.
— Что? — растерялась Ино и обернулась к мужчине, нахмурившись. — Я не из-за этого!
— Тогда почему? Не просто так же ты…
— Просто, — невнятно промямлила Ино и отвернулась к окну. Кисаме наклонился к ней ближе, не сводя внимательного взгляда с дороги.
— Что «просто»?
— Захотела почувствовать себя особенной. Когда о тебе заботятся. Поставить себя на место Хинаты, — всё тише и неуверенней говорила она, и Кисаме молчал в ответ. Повисло напряжённое молчание.
Внезапно Кисаме протянул руку к Ино и, не сразу попав, похлопал ладонью по макушке её светлой головы.
— Ты чего? — отшатнулась она от него и оттолкнула руку.
— Жалею тебя. Чего непонятного?
— Засунь свою жалость в…
— А ты умелая, — перебил её Кисаме, улыбаясь. — Я по самые яйца вошёл! Уже не помню, с кем в последний раз такое было.
— Ты — мутант, а не человек. Монстр!
— Мутант? — переспросил Кисаме и сгримасничал собственным мыслям. — Подумаешь, загорелый стал и зубы сточил. Я и до службы был высоким и членастым.
Ино звонко рассмеялась, тряхнув головой.
— Члена… — попыталась сквозь смех она повторить, но смеялась вновь и вновь.
— Вот так, — остановившись на светофоре, кивнул головой он, вновь похлопав Ино по голове, взъерошив длинную чёлку. — Улыбайся. Ты красивая и улыбка у тебя нежная. Украшает.
Ино поджала губы и сгорбилась.
— Чему в этой жизни улыбаться?
— И забей. Хватит со мной пререкаться постоянно только лишь потому, что я застукал вас с Дейдарой тогда. Веришь, нет, но мне глубочайше пофиг, кто и с кем. А вот когда мне маленькая заноза пытается говорить поперёк — это бесит.
— Это твой способ примирения — трахаться?
Кисаме аж подпрыгнул на сидении, заоглядывавшись на наглую блондинку.
— Ты сама прыгнула на мой член!
Ино сложила губы красивым сердцем и сдержанно улыбнулась, качая головой.
— Хотя, можно и таким способом тебя усмирять. Я не прочь.
— И я… — смело ответила она.
***
В большом доме было шумно. Переступив порог, Ино вздрогнула, услышав громкий смех Хидана. Уж только этого психа в этот тяжёлый вечер не хватало.
— Что он здесь делает в столь позднее время? — спросил у самого себя вслух Кисаме, но девушка всё-таки ответила:
— В последнее время он часто ночует тут. К несчастью. — И тихонько побежала в свою комнату, чтобы остаться незамеченной.
В гостевой весь диван был забит людьми. Здесь и Сасори восседал с краю, молча почитывая книгу, игнорируя шум, и, в то же время, являясь участником посиделки. И даже Итачи выделил время для компании, согласившись выпить. Мужчина сидел посередине в полурасстёгнутой синей рубашке и распущенными волосами. Кисаме похлопал по плечу Учихи, и Итачи резко обернулся, расплескав из стакана выпивку. Чёрные глаза испуганно распахнулись, уставившись на Хошигаки, затем Итачи расслабленно улыбнулся, расправив плечи.
— Как уборка? — спросил он и беззвучно рассмеялся.
— Вот это ты накидался, — присвистнув, ответил Кисаме и пожал всем присутствующим руки одному за другим. Присев рядом, он, наконец, ответил на вопрос: — Лучше, чем я думал.
— Ино жива?
— Более чем. А ты? Что-то стряслось?
Итачи поджал губы и отрицательно качнул головой, раскинув в стороны руки. Расстёгнутые рукава болтались на тонких, но крепких запястьях.
— Неудачно прошли одни важные переговоры. Я всё просрал, — выругался Итачи, и после его слов повисла звенящая тишина. Хидан поперхнулся выпивкой и сдавленно закашлял. — С рестораном всё нормально, — добавил Учиха, и все расслабились. — Я честь свою просрал. Так что пейте! Я угощаю!
— Молодец, братка! Дай-ка я тебе налью, начальник! — с издёвкой воскликнул Хидан, схватив бутылку, и потянулся к выставившему стакан Итачи.
— Хватит с него! — попытался остановить руку Итачи Кисаме, но Учиха настойчиво отдёрнул кисть.
— Наливай, раз вызвался, Псина.
— Не захлебнись, начальник, — скаля свои зубы, процедил Хидан, наполняя резной стакан приятеля янтарным напитком.
Недалеко мягко захлопнулась дверь, и Ино неуверенно обогнула длинный, полукруглый диван и подошла к брату, сидевшему в кресле. Дейдара заметно встрепенулся, обрадовавшись ей, и что-то зашептал, погладив гладкий золотой шёлк её длинных волос, рассыпанных по плечам и спине. Кисаме ненадолго завис, лицезря её бесстрастное, холодное лицо, задумавшись о своём, и повернулся к Хидану.
— Ты-то что тут делаешь?
— Бухаю с друзьями.
— Не друг ты мне, — пробурчал Сасори, не отрываясь от книги. Хидан ответил ему молчаливым жестом, подняв средний палец. Увидев это, Ино усмехнулась, вспомнив себя пару часов назад.
— Время видел? У тебя дома жена и ребёнок, а ты тут ночами напролёт яйца на диване жмёшь.
— Вот именно, что это моя жена и отпрыск, так что не лезь, куда не просят. Сам разберусь.
— Тебе не страшно? Так и не научился ценить чью-то жизнь, кроме своей?
— А Кисаме прав, — наклонился чуть вперёд Итачи, чтобы видеть Хидана за мечником. — Женщин не зря сравнивают с цветами, ведь за ними надо ухаживать, оберегать. Иначе они завянут, либо её сорвёт кто-то другой, и останется лишь обломанный одинокий стебель в твоей душе. Хината — прекрасный, пусть даже и чуть повядший цветок. Её могут увести.
— Да. Например, я её уведу! — решительно кивнул Кисаме. Итачи внимательно вгляделся в его лицо и громко цокнул языком, покачав головой.
— Нет. Точно не ты.
— Какого хрена, Итачи?!
— Когда я пьян, я честен.
— Слишком!.. Вот сейчас же пойду к ней, пока дорога свободна!
— Я тебе кишку вытащу из твоей жирной задницы и на ней же и повешу на дереве во дворе, чтобы другим и в голову не взбрело сунуться к моей собственности.
— Где ты черпаешь своё вдохновение? — растерялся Кисаме, и Итачи громко рассмеялся, прикрыв кулаком рот.
— На ублюдков смотрю и само в голову приходит.
Ино не сводила своего взгляда с Кисаме. Итачи тоже привлекал к себе внимание, будучи непривычно неряшливым и пьяным, но Кисаме был центром для неё. Вновь девушкой овладела зависть. Если бы она осталась ночью одна в доме — пришёл бы он?
***
Хината вышла во двор и огляделась — собаки нет. Ступая осторожно, обходя сухие ветки, скрытые в уже отросшей траве, Хьюга прижала к груди полную металлическую миску, стараясь не рассыпать её содержимое.
Утро стало совсем тёплым, а днём уже припекало с такой силой, что в гостиной становилось слишком душно, и Хинате приходилось завешивать окна шторами. Хидан практически не появлялся уже вторую неделю. Он молча закончил подвал, доведя его до совершенства, и теперь вместо полугнилой ямы под полом скрывалась отделанная деревом уютная комната. Затем пёс однажды утром вышел на работу и не вернулся. Хотя пару раз Хидан возвращался посреди ночи. Хината поутру находила грязные вещи и деньги на комоде в спальне. А самого мужчины след простыл. Хьюга звонила ему практически каждый день. Хидан задавал дежурные вопросы, всегда однобокие: о ней, о собаке, и вскользь, чтобы задобрить Хинату, интересовался Мизу. А о себе отвечал неохотно, уверяя женщину, что с ним всё хорошо, и он скоро вернётся. Завтра. И так «завтра» длилось больше недели, и Хината перестала ему звонить. Как и Хидан тоже ею не интересовался.
Белый совсем обезумел без своего хозяина. По ночам пёс выл, утром поскуливал и отказывался от еды, чувствуя чужой запах, оставленный на миске, и Хината не могла вразумить животное. На собаку не действовали ласковые уговоры и строгие приказы. Однажды женщина даже пнула Белого от бессилия, на что он накинулся на Хинату, и та едва успела заскочить в дом, захлопнув двери.
Поодаль раздалось глухое рычание и шелест травы. Хината обернулась и застыла, встретившись взглядом с тёмными глазами собаки. Белый скалил зубы и медленно приближался, переставляя лапы осторожно, будто проверяя почву под ними. Хьюга попятилась назад на четвереньках, опустив миску с едой перед псом, но Белый проигнорировал этот жест. Его внимание было приковано только к ней.
— Хороший мальчик… Я ухожу, — стараясь говорить без дрожи, ласково шептала Хината. Тело едва слушалось от страха. Белый облизнул стянутые тонкой пеленой слюны морду, и снова зарычал, готовясь вот-вот напасть, не слушая уговоров хозяйки. — Ты весь в своего хозяина-самодура! Вот бы и забрал тебя с собой, раз свалил в туман!
Хината желала выговориться, пусть даже безвинной собаке, но молчание душило сильнее, чем страх перед псом. Белый прыжком повалил Хинату и почти вцепился в её лицо, но мужская ладонь сжала его верхнюю челюсть, и пёс взвыл. По руке Хидана, зажатой собачьими клыками, потекла кровь. Мужчина оскалился в ответ и стянул тяжёлую собаку с Хинаты за морду. Обернувшись к до сих пор напуганной Хинате, Хидан хотел что-то сказать, приоткрыв рот, но внезапно передумал и пошёл к сараю, потащив за собой сопротивляющегося Белого.
— Ты в порядке? — окликнул Хинату Кисаме и присел рядом с ней. Женщину затрясло, и она закивала. — Пойдём в дом. Тебе нужно успокоиться.
Поддержав Хинату, Кисаме увёл её со двора и завёл в дом, где на полу сидела Мизуки, выкидывая игрушки из коробки перед собой. Увидев Кисаме, девочка вздрогнула и поползла к дивану, спрятавшись за него.
— Воды? — спросил он тихим голосом у Хинаты, и она покачала головой.
— Не нужно. Я в порядке.
— Тебя трясёт.
— Это от злости, — ответила Хината и вырвала свои руки из мужской хватки. — Где он был всё это время?
— У Хидана не так много мест, куда он может пойти. Не переживай.
— Не переживай? — переспросила Хината, повышая голос. Её тонкие брови сдвинулись к переносице, и светлые глаза скрылись в тени её чёлки.
— Можешь избить его. Я поддержу тебя, — попытался отшутиться Кисаме и ласково сжал её плечо.
Хината улыбнулась.
— Свали! — прорычал Хидан, внезапно появившись позади, и грубо оттолкнул руку Кисаме. — Я тебе уже говорил о последствиях.
— Почему, я не против. Можешь остаться на чай, Кисаме. У нас с Мизуки теперь много чая. Для двоих много.
— Раз приглашаешь… — пожал плечами Кисаме и широко улыбнулся, с такой же наигранностью, с которой Хината игнорировала присутствие Хидана.
— Еды, по правде говоря, не много, ведь у нас теперь нет мужчины. Готовим только на себя. Но ради гостя я сейчас быстро приготовлю завтрак, — щебетала Хината, и поспешила на кухню, прихватив с собой Мизуки.
— Видел? — обернулся Кисаме к переполненному гневом Хидану. — О тебе что-то я упоминания не слышал. Местечко свободно.
— Видишь? — тоже спросил Хидан, и ткнул пальцем в сторону дерева во дворе, растущего прямо за его спиной. — Там куча места свободного. Выбирай.
— Хмм…
Хината сидела за столом, уронив голову на сложенные руки. Ей не хотелось выходить из этой маленькой комнаты, где за стеной её ждал Хидан. Что ему сказать, чтобы не сболтнуть лишнего и снова не разозлить? А может высказать всё, и пусть валит обратно, откуда посмел вылезти? А вдруг он слышал те слова, что Хината сказала перед нападением Белого? Мурашки побежали по спине.
— Мне конец…
Около неё раздался скрип половой доски, и Мизуки залепетала. Хината не шелохнулась, вслушиваясь в эти мягкие, осторожные звуки и нежность из уст неприветливой дочери. Чужое тяжёлое сердцебиение рядом, как музыка — Хината готова простить ему всё, этому эгоистичному Псу. Только сейчас он вновь уйдёт, и кто знает, вернётся ли…
— Мне ехать надо. Если не хочешь меня видеть, то я ушёл.
— Можешь не возвращаться… — на выдохе произнесла Хината, но её громкие речи смягчились о руки, в которые она их пробубнила.
— Что? Повтори, — с угрозой приказал Хидан и наклонился к женщине, обдав её вытянутую шею горячим дыханием. — Я ведь и впрямь исчезну, но тебе всё равно жизни не дам. Никто не посмеет приблизиться к тебе. И ты не посмеешь отвернуться от меня…
— Закрой рот! — резко выпрямилась Хината, и Хидан едва успел убрать своё лицо, чтобы не получить удар её головой. — За мной следишь, а за собой не желаешь? Ты где пропадаешь все эти дни? И только попробуй сейчас вновь меня заткнуть каким-нибудь неуместным вопросом!
— Я, блять, даже и не знаю, что ответить… Работал и с парнями отвисал.
— С парнями отвисал? А дома у тебя нет? Бродячая Псина вернулась? — Хидан передёрнул плечами, но промолчал, не сводя своих глаз с Хинаты. — Я знаю тебя, Хидан. И не ждала многого от жизни с тобой, от твоих перепадов настроения, алкоголизма и любви к насилию. Но не теряйся. Злись, но приходи домой.
— Я не злюсь, — неуверенно ответил Хидан и ненароком глянул в сторону коридора, где за углом стоял Кисаме и слушал весь разговор. Хидан чувствовал, что мечник где-то рядом. — Давай вечером попиздим. Заебало оправдываться.
— Да ты даже и не начал. Удобно сказать «завтра» или «вечером», а самому не явиться. — Хината устало села на стул. — Иди. Я тебя не задерживаю.
— Дура тупая. Я вас с Мизу пытаюсь защитить!
— Да. Хорошо.
— Меня начинает накрывать! Я либо убью кого-нибудь, либо дом разнесу. Хочешь?
— Хорошо.
— Да ты заебала! Ты слышишь, что я тебе говорю? Я о тебе забочусь! Оберегаю…
— Хороша забота, — Хината с упрёком прервала жалкие потуги оправдаться.
— Уж какая есть. Спасибо скажи, что…
— Спасибо…
Хидан нахмурился и наклонился к женщине, сжав её лицо ладонями и притянув к себе вплотную. Хината напряглась и попыталась оттолкнуть его от себя, но Хидан стоял крепко, и от пустых усилий закололо острой болью в шее.
— Скажи спасибо, что после всех твоих слов, услышанных мною, я тебе до сих пор не вцепился зубами в лицо, как Белый. И, в отличие от него, тебя спасти некому, а сам я тебя ни за что не отпущу. Поняла?
Кисаме внезапно испугался и сделал шаг к кухне, но спокойный голос Хинаты остановил его.
— Если я что-то не так сказала, разозлила — прости. Но не оставляй меня одну. Не оставляй больше.
В этих словах отчётливо читалось отчаяние. И где былая злость и обида? Кисаме грустно улыбнулся: вчера Ино так же молила его принять её. Женщины такие милые и зависимые. Жаль только, что эта зависимость не всегда во благо…
Постучав по стене, поторопив Хидана, Кисаме вышел во двор, где высокую яркую траву уже залил яркий солнечный свет. В тени большого дерева, того самого, на котором Хидан обещал повесить Хошигаки, лежал Белый. Увидев мужчину, пёс угрожающе зарычал, но не встал с земли. Кисаме провёл взглядом по звеньям цепи, прикованной к его ошейнику, и рассмеялся, подойдя чуть ближе на безопасное для себя расстояние.
— Бедолага. Мне так тебя жалко, придурок. Был вольным пёсиком, а теперь цепной пёс, — злорадствовал он, доставая сигарету. — Сам от своей глупости и злобы пострадал. Ой, не могу.
— Хватит ржать над ним. Пошли! — потянул Хидан мечника за ворот футболки.
— Ты всё?
— Да. Порешал свой вопрос.
— Ну у тебя и методы. Хината тебя отчитала, как мальчишку. Ты там хоть не покраснел?
— Заткнись. Я главный в доме.
— Чуть какие проблемы — зубами в горло?
— Что-то вроде того.
— Жаль Хината тебе не врезала, — искренне расстроился Кисаме, выйдя к машине. — Её лучше не злить. Ещё пристрелит. Меня однажды чуть не застрелила. И ты допрыгаешься, что отхватишь от Мышонка. Или ты, или твоя собака. Придёшь однажды после запоя, а Белый дохлый лежит. Уверен, Хината даже глазом не моргнёт. У всех есть своя точка кипения.
— И я вот-вот дойду до неё, если ты свой рот не захлопнешь. Поехали живее!
На выезде с узкой улицы стояло несколько машин. Они были припаркованы друг за другом, создавая узкий коридор, в котором едва входил внедорожник Кисаме. Мужчина напрягся и остановился напротив одной из них, заметив сидящего в ней человека. Опустив окно, Кисаме посигналил незнакомцу, и мужчина опустил окно в ответ.
— Чего тебе? — недружелюбно кинул он, кивнув Кисаме.
— Что за автопати? Следите за кем-то? — мрачно спросил Хошигаки, и Хидан рассмеялся. Незнакомец тяжело вздохнув, недовольно скорчив свою и без того неприятную физиономию, и после недолгого молчания ответил:
— Да, следим. Заботимся о старой бабушке по очереди.
— Оу, это очень благородно с вашей стороны, — кивнул Кисаме. — Только вот ваши автомобили мешают проехать. Припаркуйте их более свободно.
— Несомненно.
— Может, зубы ему выбьем? Мне не понравился его взгляд, — предложил Хидан, когда Кисаме поднял окно.
— Мне лень… Видел, сколько машин? Впервые в таком тихом районе столько вижу. Ещё эта отмазка про бабулю… Едва в голос не заржал.
— Всё-таки вьебём ему?
— Нет… — Кисаме задумчиво почесал массивный подбородок. — Вот поэтому ты и должен ночевать дома. Коллекторы или бандиты не иначе. Таких никакие замки не остановят, а Хината лакомый кусочек. В любом тихом райском уголке найдётся скверна, которая всё погубит.
— Самая скверна из всех сейчас сидит в этой машине. Хватит пугать меня какой-то швалью. И ходу прибавь. Водишь, как бабуля на пенсии.
Мужчина провёл взглядом удаляющуюся машину и обернулся к приятелю, лежавшему на заднем сидении.
— Видал их?
— Нет.
— Мордоворота этого темнокожего не видел? Харя едва в окно помещается и мозгов с куриный помёт.
— Да пофиг. Но скажи парням, когда они вернутся, машины всё-таки переставить, а то внимания много привлекаем. Зецу-сама приказал ждать до темноты, а мы уже утром всех всполошили.
— Понял. Вот же геморрой на мою старую голову.
