Хидан преследовал Ино по пятам: в зале, на кухне, если ему позволяло время, он сторожил её возле туалета. Ино постоянно сталкивалась с холодящим душу злым взглядом его особенных красных глаз и невольно ждала, что мужчина ей вот-вот что-то скажет. Но Хидан молчал, плотно сжав губы и в итоге, раздражённо шикнув себе под нос, уходил, освобождая путь Ино. Его пристальное внимание она ощущала постоянно. Не выдержав, девушка вбежала на кухню и, стоя у дверей, закричала:
— Усмирите Хидана! Я больше не могу… В голове всё путается и из рук валится, когда он так на меня смотрит!
— Как «так»? — переспросил её Сасори, и Ино на мгновение растерялась от его внимания.
— Будто вот-вот в глотку вцепится!
— Всё нормально. Это его обычный взгляд. Не обращай внимания, — отмахнулся он, словно ожидал услышать что-то более интересное и её слова его полностью разочаровали.
— Кисаме… — с мольбой окликнула его Ино. Хошигаки молча покачал головой из стороны в сторону. — Что «нет»?
— Разберись сама. У самого голова кипит от всех вас. Подойди и спроси его прямо.
— Он убьёт меня…
— Вот тогда и обращайся.
Ино хотела ответить, но застыла, широко раскрыв рот. И что это она сейчас услышала? Всё-таки мужчины — эгоистичны.
Сдержав свою злобу внутри, не дав выхода обидным словам, чтобы не унизить Кисаме при Сасори, Ино ушла с гордо поднятой головой. Как же её трясёт от злости. Пусть только Хидан подойдёт к ней — она ему выскажет всё, не испугавшись безумного взгляда.
— Эй, белобрысая, — его грубый, негромкий голос раздался у самого уха, и Ино вновь задрожала, окаменев от испуга. — Пошли-ка со мной, — не дожидаясь ответа, Хидан потащил девушку за руку вдоль столов.
Что там Ино хотела ему сказать? Из головы всё вылетело и страшно видеть даже его затылок, шрам на левом ухе — перед ней тот самый Хидан, который может убить голыми руками, громко смеясь. Руки у него крепкие, сжимающие её локоть с силой, с какой бы он сжал руку мужчины, не выделяя для себя ни мужчин, ни женщин.
Выйдя во двор, проскользнув вдвоём незаметно мимо раздражённого Кисаме, разговаривающего по телефону, вжав голову в плечи. Хидан болезненно дёрнул руку девушки, и она встала прямо перед ним. Пёс прохрустел напряжённой шеей, а Ино буквально вжалась спиной в стену.
— Дожил. Уже у шлюх совет спрашиваю, — глянув на неё, прошептал Хидан, почесав лоб. — Я видел, ты кусты разной дичи выращиваешь в горшках, — стараясь говорить спокойно, Хидан очертил пальцем полукруглый силуэт цветочного горшка.
— Это цветы.
— Вот, да! — воскликнул он. — Значит, разбираешься в них?
— Тебе зачем? — видя, как через муку Хидан разговаривает с ней по-дружески, чтобы получить желаемое, Ино осмелела.
— Какие цветы бабы любят больше всего?
— «Бабы»? — переспросила Ино, скрестив руки на груди. Хидан громко скрипнул зубами.
— Ну, эти, женщины, — протянул он последнее слово, вымученное из себя, сгримасничав. — Нужны такие, чтобы можно было их просто подарить — и тебе уже всё простили.
— Чудес не бывает, тем более цветы — это глубокий смысл немого откровения, которому вы, мужчины, не придаёте никакого значения. Они несут в себе послания, которые можно почувствовать лишь сердцем, когда нет возможности выразить всё словами. Аромат, цвет, форма соцветия, — загибала пальцы друг за другом Ино, перечисляя, — это язык цветов.
— Блять! Да ты мне название хоть одного скажи, и разошлись! — воскликнул Хидан. — Мне похуй на ваши языки и ароматы!
— Скажу, — кивнула Ино, — если ты попросишь у меня прощения за утро.
Хидан скривился и выпрямил спину, надменно взирая на девушку. Ей бы замолчать, да вот остановиться она уже не может. Недосказанные слова неприятной горечью прожигают её горло.
— Мне неприятно помогать такому мерзкому ублюдку, как ты, но стоит лишь тебе извиниться, и я смягчу своё отношение к тебе.
— Твоё отношение ко мне? — повторил Хидан, и его веко под глазом задёргалось. Через мгновение он криво, неприятно улыбнулся. — Извиниться? Да нехуй делать! Как твоё лицо обоссать. Подойди ближе, — наклонился Хидан, подозвав её рукой. Ино настороженно приблизилась.
Их лица были так близко, что Ино могла разглядеть старые шрамы на его и без того белой коже и светлые, почти прозрачные ресницы на таких ярких, броских глазах. Неожиданно, Хидан вцепился пальцами ей в горло и болезненно сжал её.
— Назови хоть один ёбаный цветок, пока я тебе нос не сломал об эту стену, — захрипел он с бессменной дрожащей улыбкой.
Блондинка сощурилась, пытаясь расцепить руками его хватку, и плюнула в лицо Хидану.
— Шалашовка недорослая! — закричал он, вытирая нос ладонью. Его пальцы судорожно сжались, перекрыв Ино воздух.
— Кисаме, — попыталась она прокричать, взывая на помощь, но вместо крика она издала громкий, звонкий хрип.
— Чё? — разъярённо спросил Хидан и ударил девушку спиной о стену. Рядом раздались торопливые шаги, и Хидан обернулся, увидев Кисаме, выбегающего из двери. — Чё-ё?! — не понимая происходящего, вновь воскликнул Пёс, и широкий кулак ударил его прямо в челюсть. Хидан пошатнулся, выпустив девушку из рук, но остался на ногах.
— Иди в зал, — тихим, твёрдым голосом приказал ей Кисаме, и Ино послушно убежала.
Едва перешагнув порог кухни, блондинка рухнула на пол, обессиленно сжимая дрожащие ноги.
— О, уже поговорила с ним? — подошёл к ней Сасори. Остановившись в двух шагах от неё, мужчина наклонил голову, пытаясь встретиться взглядом с испуганной девушкой. — Славно. Как успокоишься, — сделал он паузу, когда его перебил очередной вскрик Хидана со двора, — возвращайся в зал. Дейдара очень нервничает.
Не подав руки, Сасори хлопнул по макушке светлых волос девушки и вернулся к работе. К удивлению Ино, бессмысленные, совсем не обдаривающие слова Сасори отвлекли её, будто сняв своим гипнотическим спокойствием страх.
— Спасибо, — неуверенно поблагодарила его Ино, но ей никто не ответил.
— Где ты ходишь? — зашипел на сестру Дейдара, нахмурившись. Он поймал её прямо на выходе из кухни, стараясь прикрыть их от любопытных глаз посетителей пустым подносом. — Бросила меня тут одного. Ты хоть знаешь, что я не особо хорош в работе на несколько столов одновременно?
— Я же как-то работаю одна почти на весь зал и не жалуюсь тебе каждый раз. Может и тебе, наконец, стоит повести себя как настоящий мужчина и работать молча? Я не твоя мамочка, — вспылила Ино, выдернув из его ладони свою руку.
— Прости, — растерялся Дейдара и попытался улыбнуться. — Я просто недостаточно умён, чтобы всё быстро запомнить.
Но Ино его уже не слушала. Она подошла к самому дальнему столику, повернувшись к брату спиной. Ино всегда была строптивой, но чтобы высказываться Дейдаре, унизив его — это не похоже на неё. В последнее время Ино раздражалась от каждого прикосновения брата, а вчера, когда он пришёл в её спальню после долгой пьянки, девушка притворилась спящей. Дейдара сразу распознал ложь по дрожанию её ресниц и напряжённой позе. Но именно то, что подобным обманом Ино избегала его, побудило парня уйти, сделав вид, что он верит этому неуклюжему спектаклю. А теперь он — не мужчина…
— Не путай! — огрызнулся на Дейдару Кисаме, случайно проходя мимо и посмотрев на его действия. Парень застыл, выпустив из своей руки схваченный в раздумьях заказ. — Ты берёшь заказ с восьмого столика, хотя на подносе у тебя заказы с четвёртого. Я прав?
Сасори обернулся к ним и внимательно посмотрел на блюда, сощурившись.
— Верно, — коротко кивнул он и отвернулся.
— Безалаберность у тебя в крови, — продолжал Кисаме и поставил нужное блюдо на поднос. — Иди к четвёртому и не потеряйся.
— Да, конечно, сэр. Будет сделано, сэр. Уже разбежался и выполняю, — бубнил Дейдара, направившись к двери. Вид полыхающего гневом Хидана, подметающего двор, приободрил парня. — А ты чего наказан? — крикнул он Псу, на что мужчина вытащил зажатую в зубах сигарету и смачно сплюнул розовую от крови слюну в сторону.
— У сестры своей спроси, сука! — громко ответил ему Хидан и отвернулся.
— Чего вы все сегодня такие злые, будто вчера не пили все вместе…
Встретившись со своей сестрой, когда она прошла мимо, Дейдара теперь заметил багровые следы на её шее и даже приостановился, опешив, но Ино не замедлила шаг и вновь исчезла из его поля зрения.
— Можно мне поговорить с тобой? — смело подошла она к Кисаме. Хошигаки глянул на неё и ответил:
— Если хочешь поблагодарить, то так и говори. Не за что.
— Не совсем, — буркнула Ино с поникшей головой.
— Говори. Сасори — молчаливый. Он не любит чужие секреты.
— Нет! — злилась девушка и глянула в сторону Сасори. Похоже ему и вправду не интересен их разговор. Привстав на носочки, она зашептала Кисаме: — Я останусь сегодня с тобой. Ты не против?
— Против, — громом решительно ответил он во весь голос. — Мне тоже есть, что сказать. Если вздумала использовать меня в своих целях, то не нужно пытаться. Я не желаю защищать тебя каждый раз, когда ты не можешь удержать свой острый язык в узде. Поэтому можешь НЕ БЛАГОДАРИТЬ. И впредь не пытайся провернуть подобные штучки со мной. Возьмись за ум, и если после всего ты изъявишь искреннее желание — мы поладим. Тебе ясно?
Ино испуганно заозиралась в сторону Сасори, чувствуя себя неловко от сказанного. Пусть Кисаме и не сказал всё прямо, опуская пикантные детали, но сейчас она всё равно чувствовала себя виноватой.
— Тебе ясно?
— Да. Прошу меня простить, — кивнула Ино и ушла. Заметив Хидана во дворе, девушка тяжело вздохнула и вышла к нему.
— Так вы спите вместе. Да? — прервал молчание Сасори, дождавшись, когда Ино уйдёт.
— Ты же не лезешь в чужие дела. Вот и в это не лезь.
— Я никуда и не лезу. А вот чужие секреты у себя в голове коллекционирую, — усмехнулся Сасори.
Хидан собрал мусор в огромный чёрный пакет и завязал его края в тугой узел, когда перед ним предстала Ино. Пёс не успел ей даже ничего сказать, как она произнесла:
— Лилия.
Нахмурив брови, Хидан долго осмыслял её фразу и выпрямился, стряхнув грязные руки.
— Что это за хуета? Позывной к твоему убийству? Тогда я даже грязь с рук стёр, чтобы его выполнить.
— Ты спрашивал о цветах, которые ей понравятся. Так что заткнись, если нормально поблагодарить не в состоянии.
— Хуилия? — переспросил Хидан, не запомнив с первого раза.
— Хината — нежная, белая лилия, придурок тупорылый, — цокнула языком Ино и развернулась уходить.
— Если эти цветы будут некрасивыми или они не понравятся Хинате — я тебе весь букет запихаю в…
— Приму эти слова за благодарность.
— Дайте мне ручку и бумагу! — заскочил на кухню Хидан и стал рыться в задвинутой под стол корзине со смятыми записями выполненных заказов. Развернув один из них и схватив карандаш со стола, он корявым почерком написал, читая вслух: — «Хината — ты нежная, белая хуилия…»
Кисаме громко рассмеялся.
— Может «лилия», придурок? — недовольно поправил его Сасори.
— Точно! — воскликнул вновь Хидан, зачеркнув и исправив слово. — Вот после такого ты бы мне дал? — обратился он с вопросом к Сасори. Мужчина вздрогнул.
— В рожу бы дал, да.
— Отлично! — возликовал Хидан, спрятав листок в карман брюк. — Я работать.
— Руки сперва помой, работник. А то все мусорные корзины перешерстил.
Спустя несколько часов ресторан был закрыт. Дейдара, Ино и Хидан, выстроившись в ряд, поклонились последним посетителям и с облегчённым вздохом выпрямились.
— Наконец эти обжоры свалили, — скрестив руки на груди, произнёс Дейдара.
— Уборка на вас, неудачники! — с улыбкой воскликнул Хидан и хлопнул близнецов по спинам не жалея силы. Ино негромко вскрикнула, и этот мягкий, уставший крик был похож на стон. Хидан и Дейдара отшатнулись от девушки. — Твоя сестра от одной только моей ладони кончила, — растерявшись, выдал Пёс.
— Сдохни, Псина! — зарычал от ревности Дейдара, и Хидан громко рассмеялся, спеша к дверям.
— Да ну вас! Пожелайте своему красавчику приятного вечера!
— Я желаю тебе сдохнуть! — по-детски кричал Дейдара, скрепя зубами.
Когда Пёс скрылся от его глаз, он обернулся к Ино и застыл от удивления. Девушка улыбалась ему. Её улыбка была тёплой, но сдержанной, а глаза — пустые.
— Ты спишь с Хиданом? — со злобой процедил Дейдара, схватив свою сестру за локоть. Услышав его слова, по спине Ино пробежала дрожь лишь от одного представления подобного.
— Не мели чепуху! Кто угодно, но только не он!
— Я идиот, по-твоему? Этот отброс остаётся у нас в доме уже которую неделю. Ты изменилась и стала избегать меня, и вот это его прикосновение к тебе я суммирую к синякам на твоей шее — вот последнее однозначно его почерк. У Хинаты вся шея в шрамах… Почему именно он? Тебе действительно так тяжело со мной?
Ино слушала этот голос отчаяния молча, внимательно следя за каждым эмоциональным жестом брата. Закончив, он зло задышал через нос, отчего его ноздри раздулись. Он не сводил глаз с лица Ино, ожидая ответа, но девушка медлила.
— Почему тебя волнует то, что не относится к тебе? Ты считаешь, — зашептала она, — меня своей? Всё, что между нами есть — это родство. Не путай эти понятия. Иногда твоё неблагоразумие портит мне жизнь.
— Моё неблагоразумие?
— Не я бросила тебя одного. И уж точно не я ставлю наши взаимоотношения на уровень владения.
— А, ну да, — согласился Дейдара и склонил голову, нервно рассмеявшись. — Ты по-прежнему используешь людей в своих целях, даже меня. Только в этот раз ты просчиталась — Хидану ты к чертям собачьим не нужна. Он сам умеет лишь использовать.
— У меня с ним ничего нет. Поезжай домой.
Ино попыталась уйти, но Дейдара схвати её руку. Сощурив глаз, он вновь вгляделся в абсолютно спокойное лицо сестры и заметно расслабился. Убрав с её глаз длинную светлую чёлку, парень приблизился так близко, что мог разглядеть своё отражение в её больших удивлённых глазах.
— Ты всё же моя сестрёнка, — пропел он, широко улыбнувшись, и наклонился к девушке, коснувшись её губ, обдав их отрезвляюще горячим дыханием.
— Не здесь! — вскрикнула Ино и оттолкнула от себя Дейдару. Оглянувшись на дверь, девушка покраснела, и чёлка вновь сползла на её лицо.
От внимания Дейдары не ускользну ни один её жест, ни один взгляд. И парню было неспокойно; новое чувство сжимало всё внутри, и причиной тому была не только Ино. Вторая причина скрывалась за дверьми. Кто?
— Тебя до сих пор волнует, что кто-нибудь может нас увидеть? Кисаме уже всё знает, но ничего не изменилось. — Ино плотно сжала губы и убрала взгляд. — Ведь так?
— Так, — согласилась она через силу и с вымученной улыбкой подняла голову. — Поезжай домой. Я скоро вернусь, и мы сможем нормально «поговорить».
— Я жду тебя, — согласно кивнул Дейдара и ушёл, оставив Ино в зале одну. Больше слов не нужно. Ему и так всё понятно, и сил смотреть в эти вымученные глаза, чтобы раскрыть очередную маленькую ложь, нет смысла. Вот такая она — его сестрёнка Ино. Читается, как открытая книга. Что теперь делать ему с правдой? Отпустить?
Хидан ушёл первым, не переодев белую рубашку и брюки для придания празднества своему виду в этот вечер, и Сасори с Кисаме уже переоделись, сняв рабочие кители и аккуратно повесив их в шкафчики. Дейдара встал неподалёку, невольно слушая их разговор, развязывая фартук и расстёгивая чёрный форменный жилет перед своим открытым шкафчиком.
— Не берёт трубку? — спросил Сасори, когда Кисаме опустил телефон, из которого раздавались длинные монотонные гудки.
— Нет… Уже часа три прошло, как я с ним в последний раз разговаривал. Это напрягает…
— Чуть позже набери его ещё раз. Может телефон в машине забыл. Сам ведь говоришь, что утром ещё был пьян.
— В том и дело, — прохрипел Кисаме, оскалившись и почесав голову. — Меня волнует, что в таком состоянии он сел за руль.
Дейдара захлопнул дверцу, и мужчины обернулись в его сторону. Их лица были немного обеспокоены недавним разговором, Дейдара тоже на мгновение забыл о своих мыслях.
— Что-то случилось? — словно не услышав их диалог, спросил он, и Кисаме молча покачал головой, дав отрицательный ответ. Внятного ответа от Сасори можно и не ждать. — Тогда я пошёл.
— Хорошо поработал, — похлопал его по плечу Кисаме, вяло улыбнувшись. Переведя взгляд за его спину, Хошигаки помрачнел, и между его бровей образовалась глубокая складка. — Мы выходим. Переодевайся, — произнёс он и рукой позвал за собой парней.
Дейдара обернулся и молча последовал за всеми, но Ино вдруг громко и уверенно ответила Кисаме:
— Я остаюсь.
— Так я, помнится, тебя не просил о милости, — остановившись, парировал Кисаме. Встав своей статной фигурой в дверях, мужчина сгорбился и упёр руки в бёдра, взирая на девушку. Его массивная челюсть дрожала от напряжения. Дейдара чувствовал, что неосознанно сжал кулаки, и от напряжения на кистях взбухли вены.
— Кто тогда поможет вам, Кисаме-сан?
Услышав это из уст Ино, Кисаме замялся на месте, захлопав ресницами, и открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов с его губ слетел лишь вздох.
— Сасори собирался остаться…
— Я не против, — отодвинув стоящего перед ним Дейдару, влез в разговор Сасори. — Я не против пойти домой.
— Вот видите, Кисаме-сан. Я пошла в зал.
В ответ на недоумевающий взгляд Хошигаки Сасори лишь дёрнул бровями и утащил за собой Дейдару.
— Странно это, тебе не кажется? — осторожно спросил мужчину Дейдара, пока оба ждали такси у дороги. Сасори молча поднял глаза на парня, задавая немой вопрос. — Ну, что они так быстро нашли общий язык…
— Год — это быстро? — раздражённо спросил Акасуна, отвернувшись. Дейдара попытался рассмеяться.
— А он тебе не рассказыв.?
— Нет! — прервал его Сасори на полуслове. — Кому какое дело друг до друга? Если тебе сестра ничего не рассказывает, то чего ты хочешь от меня?
— Ничего…
— Вот и я ничего от тебя не хочу. Но взаимному молчанию буду благодарен.
Кисаме вышел в зал и сел за стол, поверхность которого вытирала Ино. Девушка умело игнорировала присутствие Хошигаки.
— И как давно я стал «Кисаме-сан»? — потерев ладони друг о друга, как бы невзначай задал вопрос мужчина.
— Вы же старше меня лет на десять.
— Ну. Не на десять, — всё тише и тише поправил он её. — Чуть на больше…
— Вас это смущает?
— Нет. Это меня не смущает. Меня смущает твоё присутствие, хотя я тебе уже сказал, что мне твоё внимание не нужно. Я платить за него не собираюсь…
— Я осталась по собственному желанию — разве не об этом вы мне сказали ранее? Искреннее желание? Я тут.
— Да? — переспросил мужчина, приподняв одну бровь.
— Конечно. Я даже к вам не притронусь, чтобы не пострадало ваше целомудрие, и не была затронута мужская гордость, Кисаме-сан. Ведь вы мало того, что синий, так ещё и старый. А я не возбуждаюсь от старых, синекожих мужчин.
Кисаме попытался изобразить грусть на своём лице, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки.
— Даже не вздрочнёшь?
— Только если вы этого сами искренне пожелаете. А теперь встаньте и освободите зал. Вы мне мешаете.
— Ха… — устало рассмеялся Кисаме. — Маленькая шантажистка…
Ино наклонилась и нежно поцеловала мужчину в губы, крепко обхватив своими ладонями его широкую шею. Сегодня близость Ино не так сильно раздражает, как вчера. Скорее теперь Кисаме стало интересней: кто такая Ино на самом деле?
— Я это тоже сделала искренне… Ненужными поцелуями я себя не насилую.
Плотная толпа людей плавно двигалась по широким тротуарам вдоль ярких витрин, горящих в темноте. Хашираму раздражало эта неспешность и давка, непривычная для человека, прожившего практически всю жизнь в маленьком городе. Здесь улицы чище, но дома душные и люди менее приветливые. Рядом нет жены Мито… Душно. Как же душно здесь.
— Лицо у тебя недовольное. Нет бы радоваться повышению, а твоё лицо становится ещё более хмурым, — отвлёк его от мыслей Тобирама.
Конечно, ему легко об этом говорить тоном, полном сарказма. Такая неторопливость и спокойствие для Тобирамы были привычны. Пока дошёл от одной улицы до другой уже успел осмыслить свои жизненные проблемы, или раскрыть какое-нибудь мелкое преступление, может даже два на худой конец. Не город, а подарок судьбы.
— Скучно мне здесь. Ничего стоящего…
— Это ты ещё не отошёл от закрытия дела Мацураси. Всё ждёшь, на что бы ещё потратить лет так десять своей жизни, но пока дают дела лишь о мелких хищениях да разбойных нападениях.
— Это был мой ключ к Мадаре.
Тобирама устало прикрыл глаза, на мгновенье скрыв их за покрасневшими веками.
— Оставь ты уже прошлое там, где ему самое место.
— Это где же? — с недоверием искоса окинул взглядом Хаширама брата, ожидая от него очередную грубость.
— В заднице, — смехотворно серьёзным тоном ответил ему Тобирама, и старший Сенджу рассмеялся. Мимо проходящие люди обернулись на громкий смех мужчины.
— Ну, ты тоже скажешь, — сквозь улыбку произнёс он и с силой хлопнул брата по плечу. Тобирама чуть прогнулся под ударом и тихо шикнул, сдерживая раздражение.
— Может ты и прав, — продолжил Хаширама, жестикулируя руками и от скуки блуждая взглядом по толпе. — Я уверен, что найдётся дело, над которым нам придётся попотеть.
— Да не дай случай…
— Вечно ты так.
Взгляд тёмно-карих глаз наткнулся на белое броское пятно в однотипной массе людей, словно споткнувшись об него, и скользнул дальше к дороге перед ними. Хаширама внезапно остановился, и на него налетел мужчина, не успев отреагировав на остановку впереди идущего.
— Простите, — растеряно пробормотал Сенджу недовольному незнакомцу и оглянулся, выискивая кого-то в толпе.
— Почему ты встал? Потерял что-то?
— На секунду подумал, что нашёл. Мне померещился Мацураси… Но я его не вижу, — с досадой добавил Хаширама, разочаровано вздохнув.
— В такой темноте и давке? Отдохнуть тебе нужно. Скоро он во снах начнёт к тебе приходить. Пошли, выпьем.
— А вот это здорово! — молниеносно сменился в лице Хаширама, обрадовавшись этой идее. — Твоя самая здравая мысль за сегодня.
Хидан пробирался сквозь толпу, распихивая надоедливых зевак локтями. Люди недовольно бурчали, толкали его в ответ, но Пёс не замечал их. Ещё стоя на светофоре, он увидел на другой стороне цветочный салон, зелёная вывеска которого маяком осветила ему дорогу сквозь бушующее море людей в темноте вечернего города.
Растолкав всех, преграждающих ему путь, Хидан вошёл в нужный салон, и стеклянная дверь мягко захлопнулась за его спиной. Громкий шум смолк, и мужчину окутала приятная прохлада, тихая, нежная музыка и сильный коктейль из цветочных ароматов. В светлом помещении большими кустами в педантичном порядке были выставлены цветы. Орхидея, Азалия, Нарцисс, Георгина — Хидан читал таблички, идя по коридору, словно в оранжерее, зажимая нос от неприятного запаха. Слишком сладко попахивало здесь для его чуткого обоняния.
К Хидану навстречу вышла женщина преклонных лет в длинном чёрном фартуке. Лицо её ещё не было затронуто глубокими морщинами, но бледная кожа уже собралась небольшими, чуть припухшими мешочками у глаз и плохо очерчивала острые линии её худого лица. Стянув со своих тонких рук резиновые перчатки, Женщина мягко улыбнулась красивому, но растерянному молодому человеку перед собой.
— Здравствуйте. Чем я вам могу помочь? — хрустально высоким голосом произнесла она, и Хидан оторопел. Возможно, будь его мать жива, они были бы похожи. Хотя, что за чушь? Эта шлюха-певичка продала бы душу самому Дьяволу за хорошего пластического хирурга, лишь бы не благородная старость на её лице.
— Здрасьте, — кивнул ей Хидан, и стал тщательно подбирать слова, чтобы объяснить ей всё на человеческом, не свойственном ему языке. — Мне нужен… букет для женщины. Большой такой, — развёл руками Хидан, — красивый, в качестве… извинений.
Женщина улыбнулась, слушая его глупую, стандартную речь. К её удивлению, красивый мужчина не смотрелся гармонично в этом усыпанном цветами зале. Он, как клеродендрум, был таким неброским, но ярким своим «ароматом», что казалось лишним среди других цветов. «Нет, не лишним — внезапно изменила она мнение. — Он делает их вульгарными своим присутствием. Красота в простоте и бесцветности, и вульгарность ярких оттенков».
— Тогда обратите внимание на хризантемы, — подошла флорист к ярко-красным цветам с большими, грузными от богатства лепестков бутонами. — На языке цветов это означает «прощение». Если вы желаете их дарить любимой женщине, то красные хризантемы — лучший выбор.
Хидан довольно усмехнулся и утвердительно кивнул, глядя на них. Хината в красном — что может быть прекрасней? Только если он сам.
«Они совсем как твои глаза», — раздался голос сестры за спиной. Она сзади — Хидан чувствовал этот холод, пробивающий до озноба. Уже столь знакомое чувство, что мужчина понимал, что за спиной стоит Харука и она…
«Как твои мерзкие, ублюдские глаза, Рюу! Ненавижу их…»
Хидан изменился в лице. Глаза потемнели под пеленой злобы, и тонкие губы по-детски скривились от обиды. Женщина растеряно опустила один из цветов обратно в высокую вазу.
— Нет, не эти, — безрадостно мотнул головой Хидан. — Ху… Хуи… — пытался он произнести название, но каждый раз вовремя замолкал, морщась. Достав из кармана смятую записку, Пёс бегло её прочёл и поднял свои большие, ясные глаза на флориста. — Лилии.
— Лилии? — переспросила она и в этот раз широко по-дружески улыбнулась. — Белые?
— Красивые? — нахмурившись, спросил Хидан.
Женщина провела его к другому ряду цветов и указала на большие белые цветы, скудно усыпанные маленькими фиолетовыми кляксами у подножия длинных, тонких тычинок, затрагивая лишь сердце цветка.
— Хмм… Вроде ничего такие. Да?
— Они нежные. Я соберу для вас букет, — ответила она, и стала вытягивать один длинный стебель за другим. Внезапно остановившись, женщина подумала и добавила: — И добавлю-ка я каллы…
— Кого? — услышав не совсем желаемое, не понимая истинного значения слова, зло переспросил Хидан.
— Каллы, — ответила женщина, указав рукой на пурпурные длинные бутоны. — Разве не красиво будет?
Не желая думать, Хидан отмахнулся и молча ждал, пока будет закончен его букет. Расплатившись, он уже собрался уходить, без особых эмоций оглядев тесно сплетённые бутоны, как на прощание флорист произнесла:
— Лилия — это чистота и невинность, а каллы — восхищение.
Выслушав её в пол оборота, Хидан поджал нижнюю губу, сморщив подбородок, и кивнул, делая вид, что это его искренне удивило. Но, если быть честным, ему было ни капли не интересно.
— Адовое место, — хрипел Хидан, быстрым шагом отдаляясь от флористического салона. — Вонища — пиздец. Светло и холодно, как в морге! Ни ногой больше.
***
Белый лежал молча и даже не лаял. Глаза пса взирали куда-то вдаль неподвижно, не реагируя на Хинату, и только лишь медленное, спокойное дыхание подсказывало ей о том, что пёс жив.
Хината села около животного на траву и посадила на колени Мизуки. Пока дочь беспечно обрывала траву, перебирая её в своих пальцах, Хината осторожно коснулась пса. Белая шерсть дёрнулась, вздыбившись, а после Белый расслабился, и ладонь Хинаты нежно заскользила по его длинной спине.
— Прости меня, — произнесла Хината, чувствуя свою вину за заточения животного. Их обдул сильный ветер, и большое дерево зашумело своими ветвями. Белый дёрнул ухом в сторону женщины и неожиданно обернулся к ней. — Никак не могу понять: люблю я тебя или нет… Как и его…
Подцепив пальцами тугой ошейник, Хьюга расстегнула пряжку, и цепь гулко упала на землю, освободив мохнатого пленника. Завиляв хвостом, Белый радостно вскочил на лапы и облизал лицо Мизуки. Ловко перепрыгнул над ней и попытался лизнуть Хинату, но женщина прервала его, отодвинув ладонью морду.
— Да, ты прав. Несомненно, люблю, — смущённо улыбнулась она, когда пёс попытался лизнуть её вновь и вновь.
По вечернему небу покрывалом заскользили серые тучи, и во дворе становилось темно. Гром пронёсся хлопком вдоль неба, и Мизуки громко заплакала.
— Будет дождь… Белый, домой! — дала команду она псу и поспешила с дочерью на веранду. Дождавшись, когда следом за ними забежит собака, Хината задвинула сёдзи, и в доме стало совсем темно, а гром раздавался всё настойчивее.
Когда на улице уже стемнело, грозовые тучи рассеялись, беспочвенно напугав жителей, и на небе сияла красивая, яркая луна. Хината любовалась ею из маленького высокого окна в ванной комнате, лёжа с дочерью в небольшой старой ванной. Тишина в доме; ход стрелки на старых настенных часах, приближающийся к заветной цифре — Хината с улыбкой глянула на часы и мысленно отсчитала время до его возвращения. Вместе с Хиданом в одинокий, старый дом возвращается жизнь.
По дому раздался неуверенный лай, и Хината поспешила в гостиную, ожидая встречи с Хиданом, но Белый лаял на закрытую дверь.
— Точно, я и забыла, — кивнула ему Хьюга и открыла все замки, чтобы Хидан понял — его ждали. — Вот так-то лучше.
Но Белый продолжал лаять, принюхиваясь, словно сам не понимал собственных действий. Недолго постояв около странного пса, женщина лишь отмахнулась — лает он негромко, так что соседям не мешает. Пусть.
Одетая в пижаму, Хината заварила чай в небольшом заварочном чайнике и начистила яблоко для дочери, растягивая время. И внезапно Белый залаял снова, в этот раз громче и озлобленно. Хината вскочила на ноги и застыла, прислушиваясь к шорохам вокруг дома. Сначала слева, около веранды кто-то наступил на сухую ветку, и та громко обломилась. Не растрачивая время на раздумья, Хината машинально выключила на кухне свет и взяла испугавшуюся Мизуки на руки, присев с ней на пол. Шорох около ванной комнаты, а затем снова у противоположной стены совсем рядом с ними. В окне появилась человеческая тень и быстро исчезла.
Белый разрывал воздух рычанием. От злобы его слюна пеной слетала с морды прямо на дверь, за которой собака слышала чужие шаги. Громче, больше — и вот они стоят прямо перед ним, за деревянными досками двери, из щелей которой проникает запах незваных гостей и сводит с ума злящуюся собаку.
Откинув с пола ковёр, Хината подняла дверцу подвала и включила в нём свет. Спустив вниз Мизуки, женщина посадила на выстеленный татами пол ребёнка и вернула в её руки яблоко, стараясь быть спокойной, целуя дрожащими губами макушку жёстких тёмных волос. Заперев за собой дверцу, Хината едва не забыла прикрыть вход ковром и вернулась. Руки дрожат, но тело двигается само по себе, преодолевая дикий испуг.
Хьюга хотела позвать Белого и спрятать, но дверь распахнулась, и собака выбежала в открытую щель. Мужские вскрики перемешались с рыком и визгом собаки. Звуки выстрела, вой сквозь рычание и топот по дверным доскам гостиной.
Успев скрыться в спальне прежде, чем её заметят, Хината распахнула шкаф и наощупь нашла в темноте тот самый кейс с оружием. Под тусклый лунный свет из окна, оглушаемая криками дочери, людей и воем собаки, Хината собрала винтовку, вспомнив всё, словно собирала её каждый день последние два года. Её пальцы сжали с ненавистью ствол, борясь с пренебрежением. У двери раздались шаги, и Хината дрожащими руками прицелилась, наведя прицел прямо на деревянную дверь. Медленный скрип. Она видела лицо мужчины всего мгновение до выстрела. Он упал, и Хината поспешила в коридор, где её уже ждал ещё один мужчина. Ударив Хьюга, он попытался выхватить оружие у хрупкой женщины, но Хината едва устояла на ногах, нажав на курок. Пуля раздробила кисть и колено незнакомцу, куда тот в спешке отвёл ствол. Завладев снова оружием, Хината без сожаления выстрелила ему в голову, от чего череп мужчины разлетелся на части, и обезглавленное тело рухнуло на запятнанный кровью пол. Кровь странными сгустками сползала по выкрашенным Хиданом стенам. Заливала новый выстеленный Псом пол. Хинате казалось, что она тонет в ней и вот-вот захлебнётся, когда её затянет эта бордовая жижа.
В гостиной стояли ещё трое. Ранив одного из них, Хината вновь скрылась за стеной, скрывшись от выстрелов в её сторону.
Один из мужчин на незнакомом языке закричал на стрелявшего, и Хината услышала шаги в свою сторону.
— Выходи, — с акцентом сказал он. — Не будешь сопротивляться, и мы будем добры.
От страха Хината не могла вдохнуть. Казалось горло сжато рукой, и тело трусит от сильного холода. Во вспотевших ладонях всё тяжелее держать крепко винтовку. Лай Белого стих, но Мизуки кричала. Её громкий плач был очень приглушённым, но Хината слышала эти всхлипы отчётливо. Она звала её…
Хината сделала шаг из укрытия, не опуская оружия. Пуль на всех хватило бы, но она одна против троих взрослых мужчин. Окинув всех испуганным взглядом, Хината прицелилась и вскрикнула взвизгнувшим криком:
— Вон из моего дома!
— Вот дура…
Сбоку от неё послышался крик, и на неё бежал другой мужчина, пытаясь ударить, но Хината не прицеливаясь выстрелила в его сторону. И в этот момент её снова ударили. Хината упала на пол, выронив из рук винтовку. На неё обрушились ещё пару ударов ногой. Хината поползла к оружию и уже схватила его, но её руку перехватили. Вцепившись зубами в мужское запястье, Хьюга сжимала челюсти до адской боли в зубах, не выпуская из рук ствол, продолжая сжимать свою спасительную веточку. Мужчина пронзительно закричал и пару раз ударил Хинату кулаком, пока она не отпустила его руку из своих зубов. Чужая кровь сочилась по зубам и вытекала вместе со слюной из приоткрытых губ — Хинате было мерзко глотать её. Или это её кровь тоже? Женщине уже мало чего разбирала в происходящем.
— Винтовка? — спросила главный на всём том же ломаном японском. Вырвав винтовку из рук Хинаты, он со всей силы ударив прикладом по челюсти женщины в наказание за непослушание. — Использовать её в ближнем бою глупо. Глупая, очень глупая женщина!
Едва различая его слова, Хината простонала и перевернулась со спины на бок, с трудом приподняв голову. Неподалёку от неё лежал Белый. Хината видела его нечётко, лишь размытое белое очертание, и она поползла к собаке.
— Куда?! — рыкнул мужчина и ударил прикладом по её спине. Хината вскрикнула и прижалась к липкому полу.
— Итачи нет. Дом пуст.
— Нам говорили быть осторожными с вооружённым мужчиной, а о сумасшедшей, бешеной суке неверно проинформировали.
— Никто не знал, что она будет вооружена…
— Ублюдок Зецу, — выругался он и снова опустил глаза на ползущую к собаке Хинату.
— Я слышу плач ребёнка.
— Дом пуст, я обыскал все кровати и комнаты.
Дослушав его, мужчина кивнул в сторону двери, и двое других скрылись, поддерживая друг друга из-за ран.
Хината подползла ближе к лежавшему в своей крови Белому. Пёс хрипло и прерывисто дышал, от чего его нижняя окровавленная челюсть подрагивала. Его чёрные, влажные глаза застыли на лице хозяйки полные боли, но он не мог найти в себе силы заскулить. Хината протянула руку к своему псу, невесомо погладив его по носу, и Белый пару раз конвульсивно вздрогнул, пытаясь поднять вываленный на пол рваный язык. Вздох его был на грани воя, но хрип перебивал этот звук.
— Прости, — одними губами произнесла ему Хината через боль.
— Ну, ладно. Хватит, — устав ждать, наконец, произнёс мужчина и вновь одарил Хинату ударом по голове. Хьюга потеряла сознание.
— Тела грузим тоже, — приказал он вновь вернувшимся с мешками людям.
— Живее!.. И всё-таки я слышу плачь ребёнка… Вы точно всё осмотрели?
***
Такси остановилось у дома, и Хидан вышел из машины, предусмотрительно выставив вперёд объёмный букет. Стряхнув чёрные брюки и белую рубашку, он поправил аккуратно лежащие волосы на голове.
— Красавчик! — оттянув тугой воротник от шеи, похвастался Хидан самому себе.
Калитка была не заперта, и Пёс улыбнулся, понимая, что его ждут. Тихий двор, старый дом с потушенным светом внутри, открытая дверь… Покачав головой, Хидан вошёл в дом и захлопнул за собой дверь.
— Хината, мать твою, тебя дверь не учили закрывать?!
Остановившись, Пёс жадно втянул запах носом, источаемый с гостиной за приоткрытой дверью. Нахмурив от злости нос, словно рычащий пёс, Хидан распахнул перед собой дверь. Дыша прерывисто, чтобы не чувствовать этот пугающий запах, Хидан, как робот, прошёл по липкому от крови полу до сёдзи и распахнул их, впуская в одинокий дом лунный свет.
Деревянный пол с кровавыми следами, разнесёнными ботинками, брызги в коридоре, возвышающиеся цветами над кровавой рекой разводов. И пёс, безжизненно лежащий в этих высохших реках. Тело его худое ещё мягкое, и даже слипшаяся шерсть выглядела тусклой.
Хидан разжал ладонь, сжимающую букет до хруста хрупких стеблей, и цветы рухнули на пол, рассыпав вокруг себя белые лепестки, пожираемые пламенем этой сухой кровавой реки без берегов.
По дому вновь раздался тихий, хриплый, надрывный плач, и Хидан вышел из ступора. Изучив внимательным взглядом коридор, залитый кровью порог спальни, мужчина застыл в её дверях, уставившись на распахнутый кейс на полу под окном. Он был пустым.
Подняв дверцу, ведущую в подвал, и встретившись с взглядом опухших, заплаканных детских глаз, Хидан стоял молча, без эмоций. Он смотрел на дрожащую от долгого плача дочь и стоящих рядом с ней мёртвых сестру и мать. Никаких эмоций, едва сдерживающих за собой нарастающую бурю.
