Цепной Пёс

— Ты самая хитрая лиса, которую мне приходилось встречать в своей жизни. Кисаме не верил сам себе, идя на поводу шумной Ино. Он вообще не особо жаловал таких женщин, но уважал их гибкий ум и упорство, с которым хрупкие создания прокладывали себе путь через мужчин, не замечая соперниц. Они пугали Кисаме своим нравом, непокорностью и красотой на грани греха — чем Ино не одна из этих роковых красавиц? Но до чего же прелестна и сладка — аж в дрожь берёт от восхищения её идеальными чертами. — Это разве плохо? — улыбнулась девушка, расстегнув свою белую рубашку, соблазнительно медленно стягивая её с острых плеч. Острые ключицы уродовали шрамы, как и тонкие длинные руки, усыпанные старыми отметинами. Девственную розово-белую кожу без любого врождённого изъяна исправила жизнь, оставив на ней отпечатки прошлого, и Ино стыдилась этого, но старалась преподать своё тело с гордостью. Пока она сама уверена в своей красоте — весь мир будет убеждён в её совершенстве. Пленить, ослепив мужчину желанием, чтобы он не заметил изъянов не только внешних, но и внутренних — Ино умела всё. Но даже совершенство быстро надоедает. — Да. Это плохо, — честно ответил Кисаме, сжав её грудь широкой ладонью. Мягкая, но упругая, идеально ложащаяся в ладонь — Кисаме ненадолго впал в беспамятство от этого тепла, позабыв, что сказал не всё, что хотел. — Плохо лишь потому, что я не доверяю тебе, но какая в этом разница в нашем случае? Всё прекрасно. — В нашем случае? — переспросила Ино, оттолкнув от себя мужчину. — Что не так? — искренне недоумевал он, и грубое лицо Кисаме вытянулись, глаза округлились от непонимания собственной оплошности в словах. — Я не хотел как-то выделять нас с тобой этими словами. Не хотел обидеть. Как раз имею в виду, что будь наши отношения особенными — недоверие вышло бы боком для обоих. А сейчас всё идеально. Если подумать, ты права: защита, как плата за прекрасное тело, — это мне по душе. Не могу понять, с чего я вдруг сегодня вспылил. Усталость, наверное, сказывается. — Лучше замолчи сейчас, — сквозь зубы процедила Ино и спешно поцеловала мужчину в губы, чтобы перестать думать о его словах. Кисаме сказал верно — всё идеально, как бы она сама посчитала в любых отношениях. Но почему у неё ощущение, словно её бросили, не сделав ни одного шага назад? Потянули за собой и поставили перед стеклянной стеной, делая только видимость, что сейчас он рядом: вот его рука, улыбка обращена к ней и Ино чувствует его запах, но между ними — стена. Кисаме всегда может пойти дальше, а Ино останется здесь, увязнув в страхах и неуверенности, молча глядя в его спину. Так было всегда. Кисаме мягко уложил девушку на стол и провёл ладонями по её телу: от груди, нежной щекоткой погладив вздыбленные от глубокого вздоха рёбра и тонкую талию с впавшим животом, до самого бедра. Под грудью на впадинках между волнами рёбер мужчина заметил вытянутый шрам, походивший на огрубевший след от верёвки. Он обрывками повторялся на руках, животе — неглубокие, грубые отметины. Но Кисаме не усыпал Ино вопросами, предпочтя сделать вид, будто не заметил их существование. Ему не интересны истории прошлого. — У тебя такие холодные руки, — шумно вдохнула ртом воздух Ино, сомкнув ноги, когда мужчина коснулся её ниже живота. — А ещё у меня острые клыки, — признался он и широко оскалил зубы, чтобы девушка убедилась в правдивости его слов, но Ино даже не вздрогнула. Помнится ему, другая прелестная особа испугалась особенности мужчины. Вспомнив о Хинате, Кисаме нахмурился и прочистил горло, прогоняя прочь неуместные мысли. — Сегодня я очень устал и настроение ни к чёрту, поэтому готовься. Я буду долго, очень долго мучить тебя, — пропел он и встал на колени перед скрещёнными ногами Ино. — Я вся твоя, — кокетливо пожала плечами она и раздвинула ноги. Горячее дыхание мужчины обдало промежность девушки, и Ино непроизвольно напряглась, откинув голову на твёрдую поверхность. Его язык горячий, сильный и настойчивый — Ино не назвала бы эти движения «ласками», но от каждого прикосновения её трясло как от порционных разрядов тока. Приятно… Так возбуждающе приятно на грани боли, что Ино с трудом бы вспомнила, когда полноценный секс доводил её до такой грани возбуждения что немели пальцы ног и рук и, казалось, стол распадается на обломки, и теперь она парит в воздухе, вот-вот готовясь упасть в бездну. Кисаме обхватил губами взбухший, твёрдый клитор девушки и сжал его плотным поцелуем, чуть втянув внутрь, как раздался телефонный звонок, перекрыв своей настойчивой мелодией громкий стон девушки на грани крика. Ино приподняла голову и уставилась на застывшего в одном положении Кисаме. Хошигаки поднял на неё взгляд в ответ, не отрывая губ от девушки, и поднял брови, сморщив высокий лоб, безмолвно задавая вопрос. Ино молча мотнула головой. В голубых глазах читалась мольба. Не послушав её, Кисаме поднялся с пола и спешно облизнул влажную нижнюю губу, достав телефон из сумки. — Да, — резко прикрикнул он, ответив на нежданный звонок. Ино поднялась на локти и с любопытством следила за ним, воспользовавшись моментом, чтобы разглядеть обнажённого мужчину. При всей своей видимой грузности, мышцы Кисаме выглядели гибкими. Большие, широкие стопы, тугие мышцы сердцевидных икр, крупные, твёрдые бёдра. Крепкие и подтянутые ягодицы. — Еду, — вывел из раздумий девушку дрогнувший голос Кисаме, и Ино заметила, как пропало возбуждение мужчины, и его плоть стала опускаться. — У тебя красивый зад, — улыбнулась Ино, перевернувшись на бок и подперев голову рукой. — А? — растеряно обернулся к ней Кисаме. — А, да. Знаю. Одевайся. Наши планы резко поменялись, — попросил он Ино и вновь обратил внимание на телефон. Ино желала спросить причину такого внезапного решения, но не могла пересилить свой страх перед резко сменившимся настроением Кисаме. Одеваясь, девушка постоянно следила за ним взглядом, а вот Хошигаки словно позабыл о существовании блондинки. Надев футболку, мужчина даже не поправил её задравшийся низ, поспешив к выходу. — Так что случилось? — беглым шагом догоняя его через зал, крикнула Ино, пытаясь собрать длинные растрёпанные волосы в хвост. — Хидан звонил. Просил приехать. — И всё? — не скрывая собственного разочарования, высоким голосом удивилась она и скривилась. — Его голос был… — Кисаме запнулся, рыская по карманам в поисках ключа от автомобиля. — Если бы ты услышала этот голос — всё бы поняла без лишних слов. Никогда не слышал, чтобы он так разговаривал. Скептически взирая на машину, Ино долго молчала, в последний момент отказываясь сесть в машину. — Я не поеду к нему, — резко кинула она и захлопнула перед собой открытую дверь. — Вызову такси… А ты поезжай. — Ты шутишь? Ночь на дворе, — раскинул руками он, и Ино обвела взглядом опустевшую тёмную улицу, тонущую в свете неоновых вывесок. — Полезай в машину. — Я не поеду к этому ублюдку! Чтобы он даже не пустил меня на порог? Кисаме коротко выдохнул и упёр руки в бёдра, оглядываясь, и облизнул языком нижнюю губу то ли от задумчивости, то ли пытаясь успокоиться. — Ты мне доверяешь? — Что? — Ино неуверенно замялась на месте. — Ну, да… Кисаме молча распахнул дверь перед ней и жестом пригласил внутрь. В этот раз девушка не стала сопротивляться и села на переднее сидение. — На, набирай Итачи, пока не дозвонишься, — приказал Кисаме, кинув свой мобильный телефон ей на колени. — Почему именно Итачи? — Ха-а-а… — устало выдохнул мужчина, не глянув в её сторону. — Я попросил его проведать Хинату. После этого он больше не берёт трубку. Ино покорно нажала кнопку вызова и скучающе уткнулась головой в холодное окно, слушая затяжные гудки. Закончив безответный звонок, девушка взбудоражено выпрямилась и не без улыбки воскликнула: — Вот это семейная драма! Кисаме непонимающе посмотрел на неё. — Ты говоришь, что Итачи поехал до Хинаты? Вдруг они сбежали вместе?! Как романтично… «Итачи-сан, я больше так не могу жить, — залепетала Ино, сложив ладони вместе и зажав между ними телефон. — Спасите меня от этого тирана!» — Ты что, дура? — изумлённо выдавил из себя Кисаме. От этой версии мужчину коробило. — «Ах, бедная, прекрасная Хината! Пойдём со мной, и я дам тебе ту жизнь, которую ты достойна!» И вот они вместе бегут от прошлого, а за их спинами раздаётся взрыв, — закончила она, очертив пальцами облако. — Какой ещё взрыв? Ты что несёшь в такой ситуации?! — Взрыв подгорающей от происходящего задницы Хидана, — пояснила девушка и недобро рассмеялась. Кисаме невольно сам улыбнулся. — Нет, — ответил он, всерьёз задумавшись над её предположением. — Не, ну, правда, чушь. Итачи никогда бы не рискнул всем ради женщины, а Хината слишком привязана к Хидану. Так что это глупо. — Ты принял всё за чистую монету? Серьёзно? Идиоту ясно, что это был сарказм! — Зачем шутить на серьёзные темы? — Кто бы говорил, — надулась Ино и отвернулась. — Я не против посмеяться, даже перед лицом смерти. За шуткой легко скрыть боль и страх, но так открыто насмехаться над чужой неприятностью — это неуместно даже для меня. — Извини, что посмела насмехаться над твоей ненаглядной Хинатой! — прикрикнула Ино, и Кисаме замолчал, нахмурившись. — Мы даже не знаем, что произошло, а ты строишь из неизвестной ситуации трагедию! — Я знаю больше, чем ты… Звони снова! Оба ехали в тишине. Ино постоянно набирала один и тот же номер, уже даже не слушая надоедливые гудки, а лишь поглядывая на дисплей телефона в ожидании, что звонок вновь останется без ответа. Тьма окутала автомобиль, когда они выехали из города, где от окон бликами отражался свет фонарей. Сейчас была только пустая дорога и яркий свет фар, рассеивающийся во тьме не освещая ничего, кроме однотипной дороги и сменяющихся одну за другой кроны деревьев вдоль неё. — Живут в глуши, — пробурчала Ино, устало заёрзав на сидении. Машина мягко притормозила, и Кисаме сдал немного назад. Оглядывая дорогу, мужчина отстегнул ремень безопасности и вышел из машины, обследовав всё перед ней. — Что случилось? — взволновалась Ино, когда Кисаме вернулся. Мужчина выглядел ещё мрачнее, чем несколько минут назад. — Дорога здесь усыпана битым стеклом и деревья повреждены. Не вижу ничего дальше в этой темноте. — Кисаме открыл бардачок, отыскивая что-то, и закрыл его, вновь заведя машину. — Вернёмся сюда на рассвете. У меня даже фонарика нет. Теперь Хошигаки гнал на большой скорости, вдавливая педаль газа в пол. Ино испугалась не на шутку, когда пару раз машину занесло на поворотах, и они могли вот-вот вылететь с дороги. Но этот ад быстро закончился, и автомобиль затормозил около знакомого дома. Кисаме вышел из салона, не дожидаясь девушки. Ино захлопнула дверь, выглядывая в полумраке ночной улицы силуэт мужчины, но вспомнив о мобильном Кисаме, вернулась к автомобилю. Воздух сотрясал детский плач, сквозь который едва различались звонкие удары металла о землю, и Кисаме застыл у калитки, сжав ручку, не проворачивая её. Ино быстро нагнала его и встала рядом, испуганно заглядывая в блестящие во тьме глаза мужчины. От истошного крика кровь стыла в венах, и Ино невольно задрожала. Двери в дом были распахнуты настежь. У веранды горел яркий свет, освещая дощатый пол, ступени, ведущие к дереву и горсть чёрной земли, уродливо рассыпающуюся по зелёной молодой траве. Хидан выпрямил спину, возвышаясь своим ростом над этой горой, и докинул лопатой ещё земли. Заметив гостей, он на секунду задержал на них пустой, безэмоциональный взгляд и вновь ударом вонзил остриё лопаты в землю. Белые, мокрые от пота волосы растрепались и ниспадали вдоль лица Пса. Влажная белая рубашка липла к напряжённому телу. На ней везде были разводы, но в полумраке Кисаме не мог разглядеть их цвет, приняв за обычную грязь. Ино овладел порыв, и она поспешила к плачущему ребёнку, лежавшему на холодных досках веранды. Мизуки испугалась нового лица, но девочка уже была так вымотана криком, что прижалась к незнакомой женщине, дрожа и всхлипывая в ответ на ласку. Руки, ноги и щёки ребёнка были холодными, а голова мокрая от крика — Ино прижала её крепче, чтобы согреть. Больно было видеть эти опухшие глаза, из которых не переставая лились слёзы. Ино повидала много таких детей, которыми однажды стали и они с братом, и каждый из них был несчастлив и несправедливо лишён того, без чего дети не живут. Но им помогают существовать. Повернув голову к Хидану, девушка испуганно вжалась спиной в стену и сползла вдоль неё на ступеньки. Около его ног лежало тело, накрытое тканью, а Хидан продолжал рыть яму, не обращая внимания на плач своей дочери. Стоя уже по колено в земле, он даже не отреагировал на Кисаме, когда тот тяжёлым шагом подошёл к нему со спины и рывком поднял вверх грязное одеяло. Ино вскрикнула и зажмурилась, не успев увидеть окровавленную, уже окоченевшую собаку, нафантазировав себе картину гораздо страшней. — Что это? — отчеканил свой вопрос Кисаме, присев около мёртвого пса и перевёл взгляд на Хидана. — Зайди в дом и посмотри, — очень хриплым, натянутым голосом ответил Пёс, продолжая рыть. Кисаме затрясло от гнева. На мгновение ему показалось, что Хидан — враг для них и себя самого в первую очередь, и в доме его ждёт нестерпимая боль, от которой Кисаме сам может сойти с ума. Хидан хоть и был серьёзен, но глаза его были безумны — таким его Кисаме уже видел, и тогда ничем хорошим это не закончилось… А что, если там, за старыми стенами его ждала не Хината? — Я зайду, а ты лучше будь здесь, — проходя мимо Ино, приказал он. — Девочка замёрзла, — ответила девушка, поуспокоив ребёнка, и теперь у плеча вместо плача раздавалось кряхтящее дыхание. — И она мокрая, — шёпотом добавила она, испуганно глянув на Хидана. Кисаме снял с себя футболку и укрыл ею детскую спину. Ино укутала в неё Мизуки. — Если почувствуешь опасность — беги к машине. Глаза Ино широко распахнулись от ужаса. Кисаме раздвинул сёдзи, и Ино отвернулась, боясь заглянуть в залитую тьмой комнату. Из душного помещения разило знакомым зловонием. Девушка раньше иногда улавливала чем-то похожий запах от Хидана. Пёс тоже его учуял и обернулся, сжав рукоять лопаты до побеления костяшек на кулаках. Он выглядел напуганным. Кисаме уже разглядел кровавые разводы на полу, но фонаря с веранды не хватало, чтобы рассмотреть всё. И он включил свет, остановившись напротив узкого коридора, в стене и полу которого виднелись отверстия от пуль и высохшие красно-коричневые лужи. — Здесь, — раздался громкий голос Хидана, — я нашёл Белого. Пёс указывал на большое пятно в гостиной недалеко от входа. Кисаме подошёл к нему и внимательно проследил взглядом за каждой цепочкой следов и кровавыми, тягучими пятнами. Заметив отпечатки ладоней, Кисаме ткнул в них пальцем, и Хидан согласно кивнул. — Я тоже заметил. Думаю, её следы — видишь, какие ущербно маленькие ладони. Они оканчиваются, не дойдя до тела Белого, а там следы, — всполошился Хидан и показал отпечатки ботинок, — тех ублюдков, которые посмели забрать моё… Я их в фарш превращу. Раскромсаю, — рычал Хидан, давясь собственными словами. — Подожди, — тяжело выдохнул Кисаме, потерев пальцами уставшие глаза. — Что случилось с Хинатой не пойму. Ты её… — Что «я её»? — переспросил Хидан, и лицо его помрачнело. — Убил? Ты ебанутый?! — Тогда где она? — Да я, блять, откуда знаю?! Если бы знал — уже фаршировал бы этими уёбками какую-нибудь канализационную трубу!.. Я пришёл, а её нет, понимаешь? — Глаза Хидана заблестели, и мужчина тяжело сглотнул подкатывающий к горлу ком. — Я задержался всего на час-полтора, пока искал ёбаные лилии. Эй, белобрысая шлюха, ты слышишь?! — закричал он, чтобы Ино услышала. — Лилии! Глупее дела в жизни не делал… Ненавижу себя… Хидан недолго простоял в надежде, что Кисаме ему что-нибудь скажет — даже глупая шутка сейчас была бы куда кстати. Но Хошигаки сам молчал, прибывая в полной растерянности. Он и сам не прочь услышать слова поддержки, а пока — тишина, тонущая в залитой старой кровью гостиной. Выйдя на веранду, Хидан столкнулся взглядом с Ино. Страх уже отступил, но лицо девушки выражало такую скорбь, что Псу стало тошно. Но сил даже на злость нет. — Лилии, — прорычал он ей, и его белые брови задрожали. Не проронив больше ни слова, Хидан вернулся к неоконченной яме, долго смотря внутрь неё, собирая свои разбитые на кусочки эмоции прежде, чем снова начать рыть. Мужчине казалось, что он роет яму для самого себя… — Идём, — окликнул девушку Кисаме, и она вздрогнула от неожиданности. — Знал бы ты, как я теперь ненавижу лилии… — словно в бреду пробормотала она, покачав головой. Придя в себя, Ино выпрямилась. — Туда? — с ужасом спросила она, боясь даже заглянуть за бумажные двери. — Я не хочу идти в дом… — В спальне тихо и чисто. Сама же говорила, что ребёнок мокрый. Ино неуверенно покачала спящую Мизуки и отвела взгляд. — Ты сейчас единственная, кто может позаботиться о ней. Девушка встала и собралась зайти в дом, но Кисаме преградил ей путь, закрыв ладонью глаза. Его свободная рука сжала её локоть, и Хошигаки завёл Ино внутрь, идя позади, чтобы не мешать. Блондинка задрожала, ступая вслепую по пропитанному омерзительной вонью чужому дому. Подошва туфель уже не липла к сухой поверхности, но стоило им завернуть в узкий коридор, как под ними что-то глухо захрустело, и Ино едва не вывернуло наизнанку. Кисаме завёл девушку с ребёнком в спальню и закрыл дверь, убрав руку от глаз. Из открытого окна тянул свежий воздух, разбавляя собой устоявшийся запах старой крови. — Сегодня спите обе здесь, — Кисаме указал на большую кровать, — а поутру отвезём её к нам. — Не очень атмосфера для сна… — Можешь поспать в гостиной. Там такой оригинальный интерьер, — всхлеснул мужчина руками и почесал подбородок, бегло оглядывая спальню. — А тут мило. Не ожидал… — Думаешь? — Ино тоже огляделась. Лёгкие, почти прозрачные светлые шторы; белая детская кроватка и деревянная кровать застелены нежно-голубым бельём в тон стенам — ни одного пёстрого пятна. Даже стены — и то скучные, однотонные и бездушные. — В стиле Хинаты. Я себе так всё и представляла. Только Хидан не совместим с подобным местом, — добавила она и уложила спящего ребёнка в кроватку. Освободив руки, Ино принялась рыскать по шкафам и ящикам в поисках детской одежды и подгузников. — Знаешь, как за детьми ухаживать? — Не особо, — буркнула девушка. — Не планировала я ими обзаводиться, но в приюте иногда наблюдала за младшими. Знаю, как это одеть на ребёнка, — покрутила Ино подгузник в руках, — и, думаю, на этом всё. — А кормить? — Расслабленное лицо Кисаме вновь напряглось от тревоги. Ино пожала плечами, замотав головой. — Думай, девочка, думай, — с досадой прорычал он, почесав голову. — От нас в этом толку мало, да хоть ты помоги. Ты же женщина… — И что? — неожиданно серьёзно спросила она, нахмурившись. — Мне нет дела до этого ребёнка, будь я хоть трижды женщина. Не в состоянии ухаживать — сдайте её куда-нибудь, пока Хината не найдётся. Кисаме скрестил руки на груди и погрузился в раздумья. От напряжения связки на его шее подрагивали. — Там весь дом в крови; стены и пол заляпаны ошмётками мозгов, да дыры от пуль в досках. Как думаешь, Хината быстро вернётся? Ино вздрогнула от этого откровения. Внезапно ей стало стыдно и жаль Мизуки, и девушка отвела свой взгляд от стоявшего над ней мужчины. — Я попытаюсь, но не обещаю, что смогу что-то сделать. Даже не помню, как зовут девочку… — Мизуки. Её зовут Мизуки. — Думаешь, ей лучше с нами оставаться? — вновь с сомнением воскликнула Ино, едва не разбудив ребёнка. — Сборище проституток и убийц… Так себе компания. Хоть кто-нибудь из нас окончил школу? — У меня высшее образование, девочка, — поправил её Кисаме, чем искренне удивил блондинку. — Но ты плохо нас знаешь. В этом сборище — гении, сумевшие выжить в таких передрягах, что один ребёнок — это пустяки. Даже если это дочь Хидана… Ладно, кого я обманываю. Будем надеяться, что Сасори хоть что-то читал о детях. — Вот как мы заговорили, — усмехнулась Ино. — А как же все те тяжёлые передряги, из которых вы выбирались живыми? — Для нас убивать легче, чем заботиться о ком-то. Хидан выбрался из ямы и воткнул лопату в пригорок земли. В спальне загорелся свет, и Пёс вздрогнул, забыв, что дом его не пуст. На мгновение вместе со светом внутри него загорелась надежда и тут же потухла, когда взгляд зацепился за удручающий вид гостиной за раздвинутыми дверьми. И сердце сжалось тупой болью. Мужчина поднял тяжёлого пса с земли, тщательно замотав его тело в тонкое одеяло и затянув тугие узлы на тонких лапах. — Ты молодец, Белый. Хороший мальчик, — неожиданно для самого себя, похвалил Хидан мёртвого пса, погладив затянутую тканью окровавленную морду, сдерживая гнев, вновь нарастающий комом внутри. Хидан кинул тело в яму и вновь взял в руки лопату, набрав на неё земли, чтобы зарыть собаку. Земля крупной крошкой рассыпалась по телу и Хидан застыл. Вместо собаки на дне влажной чёрной ямы лежала Хината. Хидан сгорбился, упёршись на рукоять, чтобы не упасть на дрожащих ногах, столкнувшись со знакомым стеклянным взором бледных глаз. — Ха-ха, — грустно рассмеялся Хидан и встряхнул головой. — Блять, почти поверил. Выпрямившись, он продолжил закидывать землю, игнорируя очередные галлюцинации. Сначала под слоем земляной насыпи скрылась грудь и руки Хинаты, а после и бледное лицо исчезло с его глаз, но Хидану не становилось легче. Он клал в яму собаку — случайно найденное животное, а не женщину. Там лежит не она… Но Хидан так отчётливо видел её, что дрожащие руки едва слушались. Закончив, даже не выровняв кривую гору земли, образовавшуюся на месте захоронения, Пёс отошёл от него на несколько шагов и лёг на траву, раскинув руки в стороны. На ночном небе не виднелось ни единой звезды, и даже луна скрыта за тягучими тучами. Взгляд усталых, опухших алых глаз устремлён в тёмную пустоту. Безмолвную пустоту… — Ты живой? — спросил Кисаме, нависнув над мужчиной, и Хидан протянул ему навстречу руку. Хошигаки удивлённо вскинул брови, но сжал ладонь приятеля, пытаясь поднять его с холодной земли. По небу раздался гром. — Ты чё, ебанат? — грустно, не в его манере лениво спросил Хидан и вырвал свою руку из рукопожатия, хлопнув ладонью ошалевшего Кисаме. — Сигаретой поделись. Я свою пачку выкурил, застав весь этот помойный поток в самом рассвете. — Кровь ещё была свежей, когда ты приехал? — достав из кармана пачку сигарет, спросил мужчина и сел на ступени веранды. — Не совсем. Ошмётки мозгов только смотрелись куда приятнее… — Хидан сделал жадную затяжку и потупил взгляд на покрытую лопнувшими мозолями ладонь. — Белый был холодным, но ещё не окочурился. И ноги липли к полу. Если бы я поехал сразу домой, то успел бы застать Хинату. — По дороге не заметил ничего подозрительного? Больших машин, например… — Ой, блять, я что, смотрел? Мне дела до этого нет… Не было, точнее говоря. Хотя, — возразил самому себе Хидан и сел прямо, уставившись в сторону улицы. — Ты чего? — Хавало завали. Я пытаюсь вспомнить… Три, — щёлкнул он пальцами, — их было три. Может четыре. — Кого? — Машин. Я уже свернул на такси к нашей улице, когда водила стал материться, едва не столкнувшись с ними. — Это те, что стояли утром на улице? — Откуда мне знать?! Я всматривался? — Хидан со свистом тяжело вздохнул и лёг обратно на холодную траву. — Они… тут таких автомобилей не водится. Повисла затянувшаяся пауза. Сигаретный дым поднимался вверх, заслоняя Хидану тёмное небо. От него слезились глаза и слёзы собирались у ресниц, огибая линию века широко распахнутых глаз. У Хидана впервые так сильно жгло глаза ядовитым дымом, и в районе переносицы стало покалывать, словно искровым разрядом тока. — В таких случаях люди вызывают полицию. — Вот именно — люди! — прорычал Хидан и сморщился от глупости его предложения. — А не ебланы с поддельными именами и ошеломляющим прошлым. — А что ты предлагаешь? Я насчитал шесть дыр от выстрелов, три из которых около спальни. Судя по остаткам, красочно украшающих стену и пол, — два трупа точно должно было остаться. Ты не думаешь, что один из них… — А ты тупой… — вяло возликовал Хидан. — Ты видел эти дупла, оставленные в стенах? Даже я не столь туп, чтобы догадаться: эти отверстия оставленные винтовкой. Так какой дебил ворвётся в дом, вооружившись пушкой, предназначенной для дальней стрельбы? Это Хината оборонялась. Её пушки нет на месте. — Не дерзи, — пробурчал Кисаме, почесав голову. — Я не спец в огнестрельном. Так, тогда откинув следы винтовки, получается, что в основном ворвавшиеся стреляли около двери, так? В основном в пол, некоторые пули застряли в стене. Так между Хинатой и нападавшими было расстояние во всю гостиную? — Ещё пара пуль в Белом. Кисаме вновь замолчал. — Предполагаю, ворвавшись в дверь, они наткнулись на вашего пса. Нашпиговав его пулями, беспрепятственно вошли в дом. — Белый лежал в гостиной, недалеко от входа. — Ну, дополз. Не сбивай мои мысли! Хидан пожал плечами. — Хината услышала заварушку и взялась за винтовку. Время было позднее, поэтому наша девочка и Мизуки спали. Там Хината и застрелила одного — пуля пробила стену в ванную прямо напротив двери в спальню. Второго следом, раз ты так в ней уверен. Но раз они зашли так далеко, почему не стреляли в ответ? Вряд ли она осталась жива. Надо ещё раз всё внимательно оглядеть… Бессмыслица… Если бы ворвавшиеся были обычными отморозками, то убили бы не только Хинату с собакой, но и кричащую Мизуки. Был не один и не два, судя по количеству крови, оставленной здесь. Понимаешь, к чему я клоню? Зачем врываться такой большой вооружённой толпой в дом, даже ради похищения. Ворами они вряд ли были, раз всё осталось на свих местах. Значит, знали, что Хината — девочка не из простых. Забрали с собой все трупы… А-а-а! — взвыл Кисаме, требуша взъерошенные волосы. — Я свихнусь. За что мне всё это в такой сложный момент?! А ты чего молчишь? Я пытаюсь хоть что-то понять и найти зацепку! Тебе вообще на Хинату похуй, как и на Мизуки?! — Ебальник завали! Истеришь так, будто в твой дом ворвались, — спокойно, но с иронией прервал мужчину Хидан. Кисаме понял, что он имел в виду и попытался успокоиться. — Звони Итачи, Кукле Чаки — они у нас как детективы хороши. Два тупых придурка тут не справятся. — В этом вся загвоздка… — растерялся Кисаме и потёр грубые ладони друг о друга. — Я не могу дозвониться до Итачи. — Тогда утром позвоним. Не умер же он от пары стаканов… — Хидан, — серьёзно окликнул мужчину Кисаме, и Пёс привстал, опёршись на локоть, оглянувшись в его сторону. Хошигаки уронил голову вниз, собираясь духом, и исподлобья уставившись на Хидана. — Я попросил Итачи проверить Хинату. После этого он не выходил на связь… — Зачем проверить? — сощурив глаза, спросил Пёс. — Я переживал за неё. Глупо звучит, но, как оказалось, не зря. Ты так не считаешь? — Итачи и Хината?.. — Хидан задумчиво отвёл взгляд. Кисаме готов был услышать гнев разъярённого Пса, разум которого застилала ревность. Его голос должен вот-вот разорвать в клочья эту ночную тишину, но мужчина лишь улыбнулся. Оскалил зубы в своей безумной улыбке через боль внутри себя. — Вот и зацепка. Я сразу понял, что с Начальником что-то нечисто. Его взгляд вновь обратился к Кисаме, и улыбка сползла с его лица, словно тяжёлый валун скатился с крутой горы, оставив после себя на её поверхности лишь глубокую колею печали. Большие, красные глаза беззащитно с надеждой цеплялись за всё, к чему обращался их взор, и сейчас они молили о помощи Кисаме. От увиденного у Хошигаки спёрло дыхание. Сейчас он ощутил то, что гнал от себя с первых же минут нахождения в этом доме. Холодной волной его тело окатил страх и волнение. Образ Хинаты никогда раньше не был так чётко вычерчен в его памяти, как сейчас, когда, возможно, глазами её уже не увидеть. Боятся за кого-то, оберегать и любить — это не так здорово, как он считал. Руки дрожат и подрагивающие пальцы едва могут обхватить сигарету, а сдавленное дыхание такое трудное, что он словно дышит самим собой, ссыхаясь от каждого вдоха и выдоха. Но Кисаме внешне держался, чтобы не выглядеть столь же жалко, как в эти минуты Хидан. Удручающий конец… — И мне сигарету дай, — попросил его Пёс. Кисаме без единого слова или вопроса протянул Хидану сигарету и подкурил её. Пёс заметил лёгкое дрожание огня перед своими глазами, но не стал что-то говорить об этом. — Не лежи на земле! Подхватишь воспаление лёгких, — хотел как можно строже произнести Кисаме, но вместо этого в его голосе прозвучала тревога. — Сказал мне полуголый мужик… Нет. Не трогай меня. Я там, где и должен быть — лежу в земле, и вокруг темнота. Отсюда даже звёзд не видно и откуда-то несёт собачьим дерьмом. Внутри так пусто, — вместе с дымом заключил Хидан и закрыл глаза. По его длинным ресницам тяжестью разлилась слеза и скользнула грузной каплей по виску вниз, растаяв в грязных волосах. С неба робкими каплями пролился дождь. — Я нашёл своё место. — Боже… — от изумления вырвалось у Кисаме, и мужчина отпрянул от Хидана. — Пожалуйста, скажи, что это дождь. — Дым в глаза попал, — промямлил Хидан, и с его ресниц упали ещё пару капель, а после глаза перестало жечь от слёз. Новое для него ощущение после навсегда было забыто.