Цепной Пёс

По утрам роса сияет алмазами на траве и листьях деревьев. Пение птиц становилось громче; улица утопала в постороннем шуме, и Хидан понимал — он не один. Могила ещё сырая. К пальцам липли влажные комья земли, и насыпь уродливой горой обезобразила опустевший двор, скрытый в тени большого ветвистого дерева. С восходом солнца жизнь просыпается, а кто-то, наперекор её закону, навеки спит. Утром слышны голоса живых — Мизуки так громко кричала, что стены дома не могли удержать вопль взаперти. Куда больше слух Хидана раздражал голос Ино: низкий, хрипловато-привлекательный, самоуверенно чеканящий каждый слог, и столь уродлив в своей горячности от осточертевшего плача ребёнка. Мизуки, как детёныш дикого животного, извивалась и рычала, не даваясь никому в руки. Только цепкие пальцы Ино крепко хватали её пренебрежительно за одежду, чтобы поднять с кровати, на которой она с трудом переодела это дикое чудовище, чтобы отнести её на кухню, как Мизуки умудрялась выбраться из них вновь. Девочка не боялась шлёпнуться на пол, лишь бы не чувствовать холод этих объятий без любви. Теряя терпение, Ино рычала слова, которые должны были послужить утешением, но она их так зло выплёвывала, что гнев комом нарастал не только в девочке. — Да замотай ты её в одеяло, и дело с концом! — предложил изрядно уставший Кисаме и накинул на ребёнка тонкий плед, выхваченный из детской кроватки. Звонкий крик стал ещё отчаянней, и Мизуки забарабанила ногами и руками по ткани, которая с хрустом натягивалась, стягивая тело. — Ух, боевая, — без злобы присвистнул Кисаме, подняв маленькое тельце. Силы её обладательнице не занимать. Ослабь мужчина хватку — Мизуки выскользнет из огромных ладоней, словно угорь. С мечом найти общий язык куда проще. В тесном стульчике Мизуки немного успокоилась. Взгляд её въедливых карих глаз прожигал Кисаме. Она его до сих пор боялась. — Чем кормить её? — отчаянно выкрикнула Ино, вскинув руками. — Хидан говорит, что Хината грудью её кормила. — До сих пор? Здоровая ведь детина! — Я тоже здоровая детина, но от одного упоминания о сиськах Хинаты у меня текут слюнки. Тоже не отказался бы от молочка твоей мамы, — облизнулся Кисаме, наклонившись ближе к Мизуки. Ребёнка передёрнуло от страха. — Мерзость, — прошипела Ино, и открыла холодильник. — Дети в таком возрасте едят тушёные овощи? — Конечно! — радостно воскликнул Кисаме. — Овощи в любом возрасте полезны. Ино растеряно пожала плечами и поставила скудную порцию в микроволновую печь. — Здесь столько кнопок… — И, о, ужас, столько букв на них, — ядовито заметил Хошигаки и сам нажал нужные кнопки. Сигнальный писк; горячая тарелка с дымящимися овощами, больше напоминающими сгнивший урожай, оставленный под палящим солнцем. Мизуки с Ино переглянулись, но ребёнок без уговоров открыл рот — уж слишком она была голодна. Лицо Мизуки покраснело, плотно сжатые губы задрожали, пока округлившиеся глаза-пуговки наливались слезами. — Что… Что? — нервно сглотнула Ино. — Ты проверила температуру, прежде чем давать ложку мелкой? — Оно не горячее! — выкрикнула вновь свои слова Ино и поднесла полную ложку к губам. Горячий пар обжог тонкую кожу, и блондинка скривилась. — Не заводи детей, красавица… Мизуки громко закашляла, пытаясь вдохнуть открытым ртом, но застрявший в горле кусок не пропускал вздох. Ино и Кисаме опустили взгляд в тарелку, оценивая размер нарезки овощей. Ребёнок медленно начинал синеть, протягивая руки к ним и выгибаясь от каждой болезненной попытки вздохнуть. — Блять, Ино, — выругался Кисаме и вытянул задыхающуюся Мизуки из стульчика. Уложив её головой вниз на руку, мужчина с осторожностью принялся похлопывать по напряжённой спине. Под его ударами Мизуки пыжилась, надеясь протолкнуть напряжённой гортанью застрявший кусок, и жалобно кряхтела от боли. — Потряси её! Переверни вниз головой и потряси, — советовала Ино, едва сдерживая застывшие на глазах слёзы. Кисаме наклонил девочку так, чтобы её ноги были выше головы, и хлопнул по спине ещё раз, надавив на грудную клетку. Мизуки задышала. Повисла звенящая тишина. Ино дрожащей ладонью погладила взмокшие от пота короткие волосы ребёнка. Кисаме облегчённо вздохнул. — Теперь и я детей не хочу. Ну их… Мужчину оборвал плач. Надрывая покрасневшую глотку, Мизуки заверещала так, будто выпустила разом всю скопившуюся боль и страх, поистине долго сдерживаемые внутри. — Вот так, девочка. Лучше уж кричи, — похлопал её по спине Кисаме, и Ино согласно кивнула. Из-за спины высокого мечника появился Хидан. Он беззвучно выплыл бледной тенью, будто безжизненный призрак в вымазанной в земле белой рубашке. Руки его были тщательно вымыты, хотя под коротко остриженными ногтевыми пластинами чёрными полосками осталась земля. Словно сбежавший из могилы, он взял на руки свою дочь, и Мизуки постепенно успокаивалась, не сводя обиженного взгляда с Ино и Хошигаки. Хидан поднёс к лицу тарелку с овощами и вдохнул их запах, сморщив нос. Выражение его лица стало ещё угрюмей. — Это так мило, не считаешь? — прошептала Ино, прикрыв ладонью рот, чтобы стоящий к ним спиной Пёс не услышал её. — Ага. Выглядит, как обычный человек с ребёнком на руках. — И такой молчаливый, даже… симпатичнее стал, — удивилась девушка и пожала плечами. Хидан действительно молчал. Ему не хотелось ничего произносить, чтобы вновь не накричать. Пухлые детские руки удавкой сжимали шею. Тепло, исходившее от тела Мизуки, прожигало замёрзшую за ночь кожу Пса в районе сердца. На кухне всё лежало на своих местах, и остывший ужин замер в том времени, когда ожидал прикосновения женских рук. За дверью разруха и вонь, а здесь — тишина и пышущее жизнью время, под давлением которого можно легко забыться и тоже начать ждать, что Хината вот-вот войдёт в эту дверь. Сквозь дремоту мыслей прорвался неприятный громкий гул включённого блендера. Хидан поморгал, пытаясь избавиться от плёнки зуда на роговице глаза от смертельной усталости. Зелёно-коричневые овощи дробило в одну сплошную массу, и на их поверхность проступали пузырьки воздуха и лопались. Пёс спешно нажал на кнопку, чтобы окончить это представление, от которого тошнило куда сильней, чем при виде гниющей плоти. — Я бы тоже орал, если бы меня этим кормили, — мрачно пробурчал Хидан и усадил Мизуки в стульчик. Протянув Ино тарелку с перемолотой жижей, попросив — нет, приказав накормить его ребёнка. — Что теперь будем делать? У вас есть какой-нибудь план? — осыпала расспросами Ино. Кисаме одёрнул девушку за локоть и поднёс указательный палец к губам, советуя ей умолкнуть. — Я буду искать её. Даже если мертва — найду. Из глубокой ямы выкопаю голыми руками, если это понадобиться. — С тобой-то ясно. А ребёнок куда? — скептически подняла брови Ино. Хидан нехотя перевёл на неё взгляд. — Разберёмся, — коротко ответил он, барабаня пальцами по столу. — Нужно отдать её, — не соглашалась с ним Ино, отрицательно качнув головой. Сунув в рот девочки полную ложку, она продолжила: — В приют отдайте. Заберёте, когда всё закончится. За ней там присмотрят. — Ебало завали, пока я сам не заставил тебя это сделать… — Мы в состоянии угробить девочку за считанные минуты. Там тоже не сладко, — Ино сделала паузу, — но там найдутся те, кто сможет заменить ей мать. — Чтобы Мизу стала шлюхой, как ты? — Челюсти Хидана сжались с такой силой, что зубы скрипели друг о друга от злости. — А кем она станет с тобой? Ты об этом думал, когда член свой пихал? — воскликнула Ино и громко лязгнула ложкой о край стола. Кисаме напрягся, приготовившись разнимать этих двоих. — Я не заказывал спиногрыза, но она уже есть. И скорей я её убью, чем позволю отдать куда-то. А ты, — пригрозил ей Пёс, — если не хочешь помогать, то вали с глаз моих, иначе я вырву твой длинный язык. — Всё, хватит. Мы все устали и хотим спать. Обсудим всё на свежую голову, — не выдержал их перебранки Кисаме и хлопнул Хидана по плечу. — Собери необходимые вещи. Хочу смыться отсюда поскорее. — Будто я знаю, что брать… — Ты же отец, вот и думай. Только ребёнка не забудь. — Фу-у, — скривилась Ино, выдохнув. Ходить по этому дому невыносимая мука. Один неверный вздох может смениться тягучей тошнотой. И это муторное состояние не прошло, когда девушка вышла на улицу. Тёплый воздух Ино втягивала носом снова и снова, даже запах свежей земли и аромат гиацинта, цветущего в соседском саду, не могли перебить это зловоние. Кровь и разорванная плоть пропитала всё. Даже кожу и волосы Ино. — Поскорей бы принять ванну и уснуть, чтобы забыть весь этот ужас. — Готовься к постоянным кошмарам, детка, — усмехнулся Кисаме, вертя на заднем сидении детское кресло. — Оно должно крепиться к чему-то? — Не знаю. Спроси у Гугла. Или вы слишком стары для него, Хошигаки-сама? — Цыц, — махнул в её сторону рукой Кисаме, отгоняя от себя надоедливую девицу. Достав телефон, мужчина неуверенно водил стилусом по гладкому экрану, иногда постукивая по нему, подолгу выискивая нужные иероглифы в алфавите. — Вот оно как, — изумился он. — Ты права, так удобнее. Надо ещё пару вещей поискать. — Ох уж эти древние мужики, — усмехнулась блондинка и присела на сидение, любуясь Кисаме. Ино любила наблюдать за ним. Их идиллию прервал Хидан. Вновь появился перед ними как призрак, и Ино вздрогнула от неожиданности. Чёрная бейсболка скрывала грязные белые волосы. Отбрасываемая от козырька тень сыграла с уставшим лицом мужчины злую шутку: глубокие впадины под опухшими веками в тени были совершенно чёрными, как и складки меж бровей и на напряжённом лбу. — На, — коротко приказал он ей, протянув Мизуки. Ребёнок явно был одет наспех: вывернутая наизнанку футболка, большого размера штаны, которые удерживались на худом тельце только благодаря толстым лямкам, одна из которых была перекручена, поэтому Хидан с психу выломал металлический замок, завязав плотную ткань вокруг него. «Ну и папаша…» — покачала головой Ино. — Поехали, — окликнул Пёс Кисаме, зашвырнув в багажник сумку и коляску, каркас которой от встречи с гневом Хидана спасло лишь то, что она уже была сложена. — Я тут вычитал, чем можно заменить грудное молоко. — А чем заменить для папаши саму грудь и её обладательницу — ты не читал? — О, ну, — Кисаме рассмеялся, — это нам совсем в другой магазин. Усадив Мизуки в кресло, Кисаме аккуратно перетянул ребёнка ремнём и закопошился в поисках замка, запавшего между сидениями. — Да свяжи её как-нибудь, и поехали. — Себя свяжи! — пробурчала Ино, помогая Кисаме найти замок и пристегнуть девочку. — По дороге есть место, где я хочу оглядеться. Ты не против, если мы там задержимся? — Мне похуй. Валим отсюда, — согласился Хидан и спрятал небольшое фото, во внутренний карман чёрной ветровки. — Это фото Хинаты? — тихо задал вопрос Кисаме, вывернув руль в сторону дороги. — Да. Схватил первое попавшееся. Если не буду долго видеть её — окончательно кукушка съедет. — Это так мило… Обязательно расскажу Мышонку, как ты её фото всё время берёг, и как меня тошнило от твоих слёз. — Дрочить же надо на что-то. — Впервые за утро Хидан вяло улыбнулся с привычной издёвкой. По узкой дороге до сих пор были рассыпаны осколки стёкол, росой поблёскивая на солнце. Сейчас, когда небесное светило озарило старый, покрытый трещинами асфальт, среди россыпи стекла мужчины заметили пустые гильзы и раздавленные очки. Вниз по склону, возвышающийся гребнем сантиметров на пять над уровнем дороги, ровный обод земли раскатан и расплющен в комья. На земле остались чёткие следы колёс. В глубине, за обломками тонких не окрепших стволов хвойных, не сумевших уцелеть под натиском, проглядывался автомобиль. Чёрный покорёженный металл усыпан обломками веток и хвои, но номер под грязевыми разводами читался хорошо. Кисаме почувствовал, как с покалыванием холодеют кончики его пальцев. — Подтвердились мои худшие опасения, — потирая ладони друг о друга, произнёс мужчина и попытался сглотнуть, но во рту пересохло. Хидан в ответ лишь шмыгнул носом, заложенным от сырости, и натянул на кисти тонкие перчатки, выданные Хошигаки. Пёс спустился вниз, проскользив подошвой вдоль следов от шин не вытаскивая рук из карманов тонкой ветровки. За ногами тянулись комья, налипая на подошву грубых ботинок грязевой подушкой; шаг Хидана стал тяжёлым. Остановившись, он оглянулся и поправил бейсболку, приподняв сильно надвинутый на глаза козырёк. — Слышь, жирный, чего я один грязь топчу? Почапали, раз уж это наша единственная на сегодняшний момент зацепка. Кисаме в нерешительности оглянулся на припаркованную машину, в заднем окне которой виднелась макушка светлых волос. Почесав шею, Хошигаки спрыгнул вниз, едва не рухнув в грязь, поехав ногами по густой жиже. — Увалень, — тихо выругался Хидан и подошёл к автомобилю Итачи. Покорёженные двери, краска с которых мазками была стёрта сопротивлением деревьев, не поддавались. Замки заклинило. — Полезай, — указал Кисаме на разбитое лобовое окно. — Ты же у нас стройный, а я — толстый. — Наконец ты это признал. Но я предпочитаю через дверь. — Хидан обогнул машину и наткнулся на приоткрытую дверь со стороны водителя. Окно в ней тоже было выбито, и оставшиеся осколки осыпались на землю, когда мужчина дёрнул раму на себя. — Салон чист. Крови не вижу. — На дороге есть. — Видел. — Сейчас попробую его набрать. Прислушивайся внимательно. Кисаме достал телефон и снова нажал на имя своего друга, главенствующего в журнале его звонков. Хидан с трудом протиснулся в щель между дверью и салоном, пытаясь уловить шум, который мог вот-вот донестись из машины. Сквозь шелест деревьев, раскачивающихся на ветру, и слабое пение птиц тусклым дребезжанием отозвался мобильный откуда-то из-под сидений. — Где-то я уже слышал эту мелодию, — нахмурившись, вспоминал Хидан, найдя недалеко от коробки передач светящийся в тени сенсорный экран. — Я понимаю, что мы в разных возрастных категориях, но это же «Черепашки-ниндзя». Неужели не смотрел в детстве? — Мне запрещалось выходить в гостиную без разрешения. Поэтому я рос без телевизора. — Тогда информация о том, что на твоём контакте стоит «Утиные истории» будет лишней, верно? — Она крутая? — О да, — закивал головой Кисаме, принимая телефон из его рук. — «Черепашки-ниндзя» — ничто рядом с ними. Возвращаясь к дороге, мужчины молчали. Хидан натянул кепку глубже, чтобы скрыть лицо от яркого солнца, поднявшегося уже высоко. Кисаме изучал журнал звонков своего исчезнувшего приятеля. Телефон в его руках заморгал и выключился, протяжно завибрировав в его ладони. Хошигаки разочаровано вздохнул. — Разрядился. — Зачем он тебе нужен? — Это — зацепка. Если Итачи от нас что-то скрывал, то люди из этого списка помогут немного прояснить ситуацию. Главное, что отпечатки не оставили. — Конечно. — Хидан с усмешкой оглянулся на оставленные ими глубокие следы в сырой земле. — Мы такие незаметные, блять. — Да похуй. Ботинки только вычисти хорошенько, прежде чем в мою машину сядешь. — Что вы там нашли? Вас долго не было, — спросила Ино, просунувшись между передними сидениями. Хидан демонстративно сморщился и отодвинул её лицо подальше от себя. — Машина есть. Итачи в ней нет, — спокойным тоном ответил ей Кисаме. — Есть шанс, что Учиха живой? — Шанс есть, пока мы не нашли его мёртвым. — Мы Итачи ищем или Хинату? Не имею желания тратить своё время на хуйню. — Одно другому не мешает. Уверен, что они связаны друг с другом. — Зря ты так говоришь, — прервала его Ино. — Сейчас распсихуется и понесёт его. — Я не пойму: почему твоё рыло до сих пор рядом со мной?! — повернулся к ней Хидан. Ино скрипнула зубами от злости и хлопнула ладонью Пса по лицу. Повисла секундная звенящая тишина. Мизуки хихикнула, и в ту же секунду Хидан накинулся на Ино. Спинка сидения жалобно скрипела под ним, а блондинка отбивалась от него своими ладонями. Внедорожник сильно шатало. — Хватит. Хватит! — попытался разнять их Кисаме, просунув между ними мускулистую руку. В суматохе Ино его укусила, и Хошигаки громко зарычал сквозь зубы. — Сели! — вскрикнул он. Хидан сел ровно, тяжело дыша, и поправил задравшуюся в суматохе куртку. Ино ещё пару раз стукнула мужчину по голове. — Руки по швам, дамочка! Как вы себя ведёте при ребёнке? Все оглянулись на смеющуюся девочку. — Видишь, ей нравится, как я этой мымре лещей раздаю, — пожал плечами Хидан. Кисаме вытер со лба пот ладонью и завёл автомобиль. Хидан обернулся к раскрасневшейся после драки Ино. Встретившись с ним взглядом, она напряглась. «Когда выйдешь из машины — тебе пизда», — прошептал он ей и стукнул кулаком в раскрытую ладонь. В оживлённом городе стояла духота. После ночного дождя не осталось и следа: асфальт высох; земля покрылась трескающейся коркой. Только влажность в воздухе такая, что радоваться жаре не приходилось. Ветерка бы прохладного, да густой тени, втягивающей в себя прохладу. Хидан поднял окно, скрывая лицо за ладонью, и накрутил мощность кондиционера в машине. Регенерация — это, конечно, хорошо, но ожоги глаз заживали мучительно. — Ты же солнце не переносишь. Я и забыл. Хидан молча отмахнулся. — Почему не переносит? — послышался наглый вопрос Ино. — Не твоего ебаного ума дело. Автомобиль остановился напротив большого аптечного пункта. Хидан обрадовался, завидев вывеску пекарни. Из открытой двери доносился манящий аромат сдобы и молотого кофе. — Нет-нет, не сюда, — остановил его Кисаме и завёл в аптеку. — Что мы здесь забыли? — Здесь продаётся детское питание. И другая мелочёвка. Кисаме остановился посреди чистого зала и растеряно огляделся. — Тут так много всего… — Эй, милочка, — окликнул Хидан фармацевта, крутящегося у прилавка. Женщина вздрогнула, увидев двух здоровых мужиков с хмурыми лицами. Ещё эта тень на лице Пса… — Детский отдел где? Фармацевт ткнула дрожащим пальцем в сторону. — Спасибо, милая леди, — одарил её улыбкой Кисаме, и бедная женщина побледнела, юркнув за кассовый стол. Остановившись у высокого стенда с детским сухим питанием, мужчины ошалели. Банки одинаковые, помеченные непонятными цифрами, и отовсюду на них смотрят лучезарно улыбающиеся беззубые младенцы — армия пухлых, розовощёких и счастливых детей. Хидан почувствовал, как к горлу подступает тошнота. — Сейчас блевану, — сдавлено предупредил он, зажав рот ладонью. — Держись. Ты же мужик. Банки почти одинаковые, а цифры на них — разные. Что они обозначают? — Может обороты, как на бухле? — Тогда понятно, чего они тут все такие счастливые, — рассмеялся Кисаме. Взяв первую попавшуюся банку смеси, он повертел её в руках. — Здесь указан возраст: с рождения до девяти месяцев. Мизуки сколько? — Откуда мне знать? Кисаме почесал затылок и загнул пару пальцев. — Так, она в августе родилась… — Не осенью? — Август. Ещё жарко было. Хотя откуда тебе знать, ведь тебя не было рядом, когда всё произошло. Значит, август. Сейчас май… Месяцев девять ей. Вполне подходит. — Советую тогда взять «Step». Он как раз с девяти месяцев. Незнакомая женщина появилась так внезапно, смело втиснувшись между двух мужчин, что Кисаме вздрогнул. Незнакомка мягко улыбнулась, отодвинув мечника, чтобы подойти к стеллажу, поудобней перехватив сидящую на руках дочь. «Возрастом где-то как Мизуки», — приценился Кисаме. — О, а вы не посоветуете двум одиноким мужчинам? — Возьмите эту, — коротко произнесла она и протянула другую банку с соседней полки. — У вас чудесная девочка, — подсюсюкивая ребёнка, сделал комплимент мужчина, и Хидана едва не стошнило вновь. — Я замужем, — парировала женщина, встряхнув голову, чтобы убрать от лица вьющиеся чёрные волосы; взгляд её красно-карих глаз стал жёстче. Но и Кисаме весьма удивился ответу, как ему показалось, не по теме. — Я за вас рад. Не проясните ещё момент? — без былого дружелюбия попросил он её и подвёл под локоть к противоположному стеллажу, пестрящего разнообразием подгузников. Хидан не вмешивался. Стоял в стороне, скрестив руки на груди, наблюдая за суетой. Кисаме с таким отчаянием цеплялся за поток новых знаний о детях, что выглядел скорей напуганным. Чем она его там грузит, что Хошигаки ссутулился, сжался, прижимая к себе подгузники, банки и бутылочки. А она всё продолжает вкладывать в его руки что-то новое, цепляя очередную порцию информации своими аккуратно прокрашенными яркими ноготками. Ещё. И ещё. — Куренай, я уже слишком долго жду тебя в машине. У тебя всё хорошо? Высокий мужчина подскочил к жене, почти оградив своей широкой грудью брюнетку от Кисаме. Ростом он немного уступал мечнику, из-за чего от напряжения его недлинная тёмная борода приподнялась на сморщенном подбородке и губы плотно сжались. От этого здоровяка несло сигаретным дымом так сильно, что он перебивал собой неприятный запах фенола. — Прости, Асума. Помогала советом двум начинающим отцам. — Двум отцам? — Асуму перекосило. Как и Хидана. Их взгляды встретились. Покрытые густой щетиной щёки мужчины надулись, словно он вот-вот громко фукнет от омерзения, но сдерживался. «Вот лучше молчи, падла», — вскипал Хидан. — Искренне благодарю за помощь, красавицы, — Кисаме спешно поблагодарил Куренай и поторопился к кассе. — Из-за тебя нас приняли за гомиков, — зло зашипел Хидан, сровнявшись с ним. Пёс то и дело оглядывался на Асуму, которого рьяно желал выпотрошить вместе с его семейкой. — Какая разница. Зато гляди, какой улов! Поблагодарил бы лучше, что самому делать ничего не пришлось. — Как сказать, не пришлось. Изображал твоего ёбыря. — С вас двенадцать тысяч йен. Кисаме присвистнул и потянулся за бумажником в заднем кармане брюк. Дети нынче так дорого обходятся. — Готов поспорить: они думали, что твой ёбырь — это я, а не ты мой. — С хуя ли?! — Ты смазливый, а я крупнее. Пока Кисаме размышлял, кто из них достоин быть сверху, и приводил для этого причины такого расположения мест, Хидан проскользнул в открытые двери пекарни, столкнувшись плечом с выходящим покупателем. Пёс хотел прорычать что-то под нос, обматерить недотёпу, унизить, но, столкнувшись с хмурым взглядом, хищно улыбнулся. Мужчина тоже был беловолос. Кожа его почти прозрачная, с небольшим румянцем от начинающегося солнечного ожога. Глаза узкие, светлые, красные, оттеняемые густыми, но короткими белоснежными ресницами. Хидан впервые сталкивался с таким же, как он. Странное чувство: хочется насмехаться над ним, выместив всю злобу, затаённую с детства, и в то же время по-дружески поздороваться. Тобирама нахмурился так сильно, что складки между его бровей покраснели. Каков наглец. Ещё смеет нагло ухмыляться, глядя в глаза. Приподняв кепку, Хидан открыл своё лицо полностью перед таким же, как он. Улыбка — нет, скорее оскал просиял на его лице, и Тобирама дёрнул головой от удивления, провожая взглядом отдаляющуюся спину мужчины. Чего это он так фамильярно заигрывал с ним? — Твой кофе, — сев в салон старенького серого Ниссана, спокойным тоном окликнул он читающего газету брата. Хаширама нехотя сложил шуршащую, немного смятую, исписанную статьями бумагу и откинул её на заднее сидение. — Мой сладенький, — причмокнул губами он, принимая уже нагретый бумажный стаканчик. — Я взял покрепче, — возвестил его Тобирама, пока Хаширама делал глоток. Судорожно сглотнув, Сенджу сморщился. — Дрянь какая… Как раз в твоём вкусе. — Сам жалуешься на сонливость. Помогаю, чем могу. Пончик? — Да. Шоколадный, — кивнул головой Хаширама. — До сих пор горечь во рту… — Редко встретишь альбиносов в Японии, — задумчиво протянул Тобирама, глядя в окно. — Да. В Африке и того их больше — где-то в газете вычитал однажды. Надеюсь, это была девушка — белокурый «обескровленный» ангел, — ядовито протянул Хаширама, провернув ключ зажигания. Его младший брат по-прежнему вёл холостяцкий образ жизни. — Даже не надейся. Парень. — Парень? Смазливый? — Ну, так, — Тобирама покачал ладонью, — какой-то не от мира сего. Услышанное заставило Хашираму помедлить и заглушить мотор. Тобирама сидел рядом, застыв взглядом на одной точке — где-то между идущими стройным потоком незнакомыми людьми, даже не подозревая, насколько этот паренёк может заинтересовать его брата. — Вот он. Ещё и кепку напялил от солнца, — произнеся это, мужчина мягко почесал опалённые солнцем нос и щёки. — Где? — Хаширама подался к окну. — Блять, — выругался Хидан, остановившись посреди тротуара. Приподняв бейсболку, Пёс нервно почесал голову и нехотя надел её вновь. — Башка вся вспотела… — Что мы сделаем, если я признаюсь, что это Мацураси? — взволнованно отозвался Хаширама. Тобирама поперхнулся пончиком от удивления. — Стоп! Стоп! — попытался остановить он брата, схватившегося за пистолет и собирающегося покинуть Ниссан. — Ты что собираешься делать? — Задержать его! — Он числится погибшим. У тебя нет ордена на арест! — Да клал я на этот ордер. Добьюсь его во время допроса… — Он не один. Мы не можем открыть стрельбу на оживлённой улице. Поезжай, — указал Тобирама в сторону отъезжающего внедорожника. Пока эмоциональный брат готов податься порыву, Тобирама не сводил глаз с Мацураси. Куда он пошёл, в какой автомобиль сел, один ли — каждая мелочь важна. — И не разгоняйся ты так. Держись от них на расстоянии. — А если упустим? Он вот — в моих руках! Я не должен снова его отпустить. — Делай, как я говорю. Чтобы унять дрожь, Хаширама ел. Запихивал сладкие пончики себе в рот, пристально следя за дорогой, а крошки сыпались с его измазанных в глазури губ. Внедорожник до сих пор ехал, не сворачивая с главной дороги, проскочив почти через весь город, когда картонная коробка от сладостей уже опустела. Хаширама поскрёб пальцами по её дну и сгорбился, сжав обеими руками руль. — Перестраивайся. Он собирается съехать с шоссе. — Да. — За поворотом сразу тормози. Надо увеличить расстояние между ними, чтобы нас не заподозрили. — Зачем? — Эта дорога — пустынная. Слишком мало машин, чтобы нам среди них затеряться. Опыта шпионажа Тобираме не занимать. Выследить преступника, разыскать пропавшего ребёнка или вычислить, чья соседская собака оставляет «сюрпризы» каждое утро под дверью квартиры Сенджу — это его жизнь. Кому-то по душе рыться в вещественных доказательствах и заниматься допросами в тесной комнате, а он — ищейка. Хаширама с надеждой глянул на брата, остановившись у первого же дома, попавшегося на узкой дороге. — Губы вытри, — кинул ему Тобирама в ответ, заметив остатки глазури, ядовито въевшиеся в глубокие складочки обсохших губ. — Я сейчас вернусь. Мягко захлопнув за собой дверь, Тобирама выловил одного мальчишку лет десяти из небольшой толпы ребятишек, гулявших вдоль дороги. Мальчуган долго отнекивался, пытаясь заслонить собой велосипед — незнакомый дядя был таким пугающим. Но его быстро вразумили доводы в виде полицейского значка и пары шелестящих, педантично выровненных купюр. Из-под колёс его новенького велосипеда поднялся столб пыли с сухой дороги. — Вот это скорость, — восхитился Хаширама, глядя мальчику вслед. — Если бы мне в его возрасте заплатили две тысячи йен — я бы развил скорость света от радости. — С этим Мацураси забыл Мито написать. Злиться будет, упаси Господь. — Я вообще пропустил тренировку. Надеюсь, ты не ошибся, и мои лишения того стоят. Повисло молчание, пока Хаширама печатал на экране длинное послание. — Что будешь делать, если это действительно он? — прервал тишину Тобирама. — Не знаю. Для начала допрошу его — слишком много к нему вопросов накопилось. Хотя Рюу не из тех, кто любит отвечать на них. — Это всё? — Хаширама остановился и поднял голову. — Ты же осознаёшь, что он не приведёт тебя к Мадаре? — Да, конечно, — смутился мужчина. — Но Мацураси всё равно говнюк. — Теперь я спокоен… В окно постучали. Тобирама опустил стекло и выглянул к вернувшемуся ребёнку, чтобы отчётливо слышать рассказ запыхавшегося мальчика. — Молодец. Хорошая работа, — поблагодарил он ребёнка, узнав нужный адрес, и хотел закрыть окно, но маленькие пальчики вцепились в срезанный ровной линей край стекла. — Чего ещё? — Вы ничего не забыли? — с нажимом спросил малец, сощурив узкие глаза и вытянув руку. Хаширама едва сдерживал смех. — Я тебе уже заплатил. — Этого мало. — Меркантильный сосунок, — сдавленно выругался Тобирама, но быстро умолк, плотно сжав губы, и достал ещё купюру из постепенно пустеющего портмоне. — Нынешним детям нужны только деньги! — Это заявляет человек, который ради небольшой суммы готов развить рекордную скорость. — Езжай прямо. Тут одна дорога, не ошибёшься, — помрачнев, указал мужчина брату и снова устремил свой взгляд в окно. Сонный пейзаж за тонким прозрачным стеклом и тусклое отражение Тобирамы в нём. Его белых волос, качающихся в такт движению автомобиля. Наверно, Мацураси тоже было несладко. За него говорил его взгляд. Тобирама удивился и обрадовался, встретившись с похожим на себя. Только, в отличие от Мацураси, он не сломался. И никто из его братьев, даже когда младшего Кавараму убили — Тобирама не спрятался за отцом и не стал мстить пьяным отморозкам, забивших брата до смерти. Он дал себе обещание, что станет рукой закона, чтобы суметь защитить и наказывать под эгидой правосудия. Врал он себе. Доказать, что он не призрак и диковинное чудовище — вот истинная причина. Мацураси тоже об этом мечтал, но пошёл своим путём. — Этот адрес? — остановив машину, спросил Хаширама. Высокий каменный забор и тяжёлые металлические ворота нависли над ними густой тенью. — Да. Мелкий о нём говорил. — Кто бы мог подумать, что убивать людей гораздо прибыльней, чем защищать их. Тобирама почесал подбородок, чуть поразмыслив. — Врываться внутрь нет смысла? — Ну, почему? — ошарашил своим ответом младший Сенджу. — В нашей ситуации только это и остаётся. — Впервые слышу от тебя столь глупую идею. — Знаю. На твоём месте я бы попрощался с Мито. Вдруг нам суждено здесь погибнуть. — Если я попрощаюсь с ней, но выживу — она сама убьёт меня за то, что заставил её волноваться. — Тогда напиши ей сообщение и поставь его на таймер. Например, я пишу наши координаты и имя подозреваемого. Если в течение часа не отменю отправку — вся информация поступит на телефон Сарутоби. — Самому Хирузену? — Да, — Тобирама усмехнулся, — уж если он возьмётся — из-под земли его достанет. Хаширама согласно кивнул и запечатал послание жене. Под конец признания в самых светлых и искренних чувствах, Сенджу не сдержал слезу, скатившуюся по щеке, и смахнул её ладонью. — Если пожелаешь, я сам пойду, — наблюдая за ним, предложил Тобирама. — Нет-нет. Просто таких слов я ей никогда раньше не говорил. Думаю, она растрогается, прочитав их. — Заканчивай уже, — закатил глаза Тобирама. Припарковав автомобиль дальше от дома, Сенджу вернулись к каменным стенам метра два с половиной высотой. — Чур, я первый лезу, — произнёс Тобирама и вцепился в напряжённые плечи старшего брата. — В каком смысле? — Ты выше и крупнее. Подставляй спину. Тобирама ловко залез на толстую стену, где каменная поверхность уже покрылась наростами мха. Подав руку брату, Сенджу увлёк его за собой, и оба свалились на землю. Меж сгорбленных лопаток с острой болью хрустнул позвоночник. Челюсть Хаширамы звонко клацнула о грудь брата. — Надеюсь, выходить мы будем через ворота, — прошипел Хаширама, почёсывая ноющий сустав. — И помолимся, чтобы не вперёд ногами. Двухэтажный дом, стены которого выкрашены в светлый цвет, занимал почти весь двор. Перед ним только широкий, вымощенный плиткой выезд перед величественными воротами. На тротуарной плитке стоял тот самый внедорожник, за которым Сенджу следовал последний час. Тихо. Деревья шумят и проминаются под натиском ветра. Но там — за территорией, принадлежащей Учиха. Внутри двора не было места ни одному дереву, ни одному цветку — всё выкорчено с корнями. Только камень, земля и металл. Металла в этом доме было много даже там, где обычно люди его избегают для комфорта. Дверь, ступени, ковка на окнах, фонари. Холод во всём. Хаширама заглянул в первое попавшееся окно — темнота. Как можно тише, мужчина прошёл вперёд, и в следующем, более широком окне сквозь полупрозрачную ткань шторы увидел мужчин. Один в кресле, напротив дугообразного дивана. Темноволосый, смуглокожий мужчина молчит, сомкнув пальцы в замок у рта. Перед ним на круглом столике стояли три опустошённых стакана. За кованой решёткой Хаширама не мог разглядеть и сосчитать его собеседников. — Их не меньше трёх, — озвучил шёпотом Хаширама и достал из кобуры под курткой пистолет. — Ты понимаешь, что мы действуем противозаконно? — внезапно задал вопрос он. Тобирама кивнул. Дейдара опрокинул стакан и влил в горло всё пойло, сморщившись, едва сдерживая кашель. Сидящий рядом Сасори молча похлопал парня по спине. — Не знаю, что меня расстраивает больше: исчезновение Учиха и Хьюга, или то, что придётся жить в одном доме с ребёнком, — мрачно возвестил кукольник. — Что ты имеешь против детей? — толкнул его в плечо Хидан. Сасори понимал, что одно неверное слово или жест — и Пёс вцепится в него. Привычное положение дел, но сегодня особенно остро чувствовалось напряжение. — Дело не в ребёнке. А мы все знаем, какой крикливой она может быть. И не впускайте её в мою комнату, — добавил Сасори, обеспокоившись о куклах. — Мы в полном… Полном дерьме, — взвыл Кисаме и скрыл своё лицо за ладонями, мотая головой. Ни одной идеи. Звонки с телефона — единственный шанс хоть на какую-то зацепку. А пока батарея мобильного медленно заряжается, мужчина впадал в отчаяние. Они все — идиоты, которым навряд ли удастся распутать клубок, нить которого извилистой линией приведёт их к Итачи. Глоток виски — и страх вспышкой боли пронзил горло и грудь, а после ненадолго растаял, отступив. Кисаме выдохнул. Облегчение на пару минут, пока мысли тяжёлым грузом снова не вернулись в голову. — А есть вообще смысл искать? — предложил Дейдара. — Итачи никогда не просил о помощи. И сейчас ни разу не заикнулся. Каждый из нас может закончить свою жизнь, сгнив в безвестности в выгребной яме. Мы сами это выбрали. Зачем тащить за собой в эту яму ещё кого-то? — Хината не выбирала такую судьбу, тварь, — вскипал Хидан. — Да пофиг. Мало баб будет в твоей жизни? Вцепился в Хинату, будто она особенная. Нет желания рисковать собой ради девчонки. Хидан едва не задохнулся от гнева. Мужчина хотел выругаться, накричать, но его челюсть свело судорогой до скрежета зубов. Гнев накапливался вместе с ворохом брани, распирающим натиском выдавливая воздух из лёгких. Пёс перевёл свой взгляд на Кисаме. Уж он-то не поддержит выскочку. «Ну же, давай, въеби этой мрази», — мысленно принуждал Хидан его к действию, но Хошигаки молча потупил взгляд на своих руках. В его янтарных глазах читалось сомнение. Причин не соглашаться с Дейдарой было меньше, чем поддержать его инициативу. Но всё-таки… — Я сам справлюсь, трусливые уёбки. Ни одна из ваших святых задниц не достойна и волоса Хинаты. Живёте, как крысы, и сдохните так же! — рычал Хидан. Он был окончательно опустошён. — Успокойся. — Не затыкай мне рот, рыжая шваль! — вскрикнул он на Сасори, который подолгу молчал. — Никто не собирается его поддерживать Он даже сестру готов предать, лишь бы свою шкуру спасти. У дверей раздался грохот, прервавший ссору. Дверь в гостиную с громким хлопком распахнулась, ударившись о выкрашенную стену. Кисаме с ужасом наблюдал, как со стены осыпается на пол дорогостоящая штукатурка. — Полиция! Всем оставаться на своих местах! — приказал Хаширама и прицельно обвёл присутствующих заряженным оружием. Вышедший из-за его спины Тобирама предусмотрительно взял на прицел самого крупного из присутствующих — Кисаме. — Идите на хуй, пидарасы! — вскочил на ноги Хидан и рывком хотел подскочить к ним, но Хаширама прострелил ему плечо. Пошатнувшись, Пёс упал на диван, запрокинув голову на низкую спинку. — Бля-я-ять, — протянул Кисаме, наблюдая за сочащейся кровью из раны. Гражданина полицейского ждёт сюрприз, но такой фокус пройдёт только с Хиданом. Остальные — обычные смертные, лучше не рисковать. — И где ваши удостоверения? — скептически спросил Сасори, обведя взглядом повседневно одетых гостей. Хаширама закопошился во внутреннем кармане куртки и достал удостоверение со сверкающим внутри него значком. — Старший офицер полиции Хаширама Сенджу. Следственный отдел. Руки за голову! — Мне нужно вытащить пулю, — хрипло попросил Хидан Сасори, наконец придя в себя. Его пальцы коснулись собственной раны. — Терпи теперь, — тихо процедил в ответ кукольник, поднимая руки за голову. — Видишь, мы заняты. — Ты, — обратился Тобирама к Кисаме, подойдя ближе и ткнув стволом пистолета в плечо. Хошигаки окинул взглядом альбиноса и удивлённо нахмурился. — Да, ты. Сядь к приятелям. — Не-не-не! — затараторил Дейдара, сжавшись. — Тут и так места мало, ещё и он! Диван жалобно скрипнул, и все сидящие на нём заметно опустились на промявшейся под весом здоровяка матраце. По иронии, Дейдару зажали между собой сильнее всех. Поочерёдно заковав руки мужчин в наручники, Хаширама сел в освобождённое кресло. Сенджу снял с себя куртку, и Сасори нахмурился, заметив мокрые разводы на его рубашке. Нервничает, значит. Выудив из кармана блокнот и ручку, старший офицер хотел начать допрос, но Тобирама сел прямо перед ним на край стола, оборвав его напористость этим жестом. Младший брат не снимал светлый плащ, лишь распахнул его края и тоже достал электронный планшет. — Господин полицейский, слезьте со стола. Он не предназначен для чужих пятых точек, — сходил с ума от наглости этих легавых Кисаме. Тобирама вновь удостоил его высокомерным взглядом своих узких глаз. — Где хочу, там и сижу, — холодно ответил он и кивнул Хашираме. Сенджу со скрежетом подвинул кресло в сторону, чтобы брат не закрывал ему обзор, и, выровняв голос, начал: — Каждый по очереди назовите свои имена. Мацураси, ты можешь не называть. — Кто такой Мацураси? — перешептались Дейдара и Кисаме. — Он, — указал Хаширама на Хидана. — Я не Мацураси, сука. Говорил же уже! — Ты, — игнорируя недовольство Пса, указал Хаширама на Кисаме. Он однажды видел его с Какузу. Такую внешность не забыть. — Хасимото Кано, сэр, — доброжелательно представился Кисаме, старался сойти за добрячка-дурочка. Не поверят — так документы есть. Не подкопаешься. Хаширама зачиркал ручкой по бумаге. — Настоящее имя! — с нажимом приказал Тобирама, высверливая взглядом в лживом лице дыру. — Так это моё настоящее имя, данное мне при рождении. Дейдара незаметно хмыкнул: во заливает! Надо не оплошать и тоже отвечать уверенно. Тобирама молча поднял планшет и сделал снимок удивлённого, ещё недавно нагло ухмыляющегося лица. — Кисаме Хошигаки, — громко зачитал он спустя некоторое время, — родился 18 марта 19ХХ года в городе Сануки префектуры Кагава. Окончил университет Токушими в 200Х году, после окончания учёбы проходил военную службу до 200Х включительно, пока не был переведён в США по приказу… — Достаточно, — прервал его Хаширама. — На Хошигаки в Америке двенадцать лет назад было заведено дело, — продолжил Сенджу, — по статье «Убийство»… Да он устроил там целую бойню. Дело передано в руки Японской Полиции для розыска, но, по неизвестным причинам, его быстро закрыли… Интересно, какие причины? — Ого, да тебе почти сорокет, Кисаме, — восхитился Дейдара. — Это единственное, что тебя сейчас волнует, идиот? — огрызнулся Хошигаки. — Мне так каждого проверить, или вы сами назовёте свои настоящие имена? — Сасори Акасуна, — после небольшой заминки Тобирамы, Сасори добавил: — Это моё настоящее имя. — На него тоже заведено дело. Бежал из психбольницы? А выглядишь тут самым вменяемым, — удивился Сенджу. — В психушке тоже было тихо. Вполне уютное место, если вспомнить. Но приелось до чёртиков. — Псих какой-то, — шёпотом изумился Хаширама, качая головой и записывая очередное имя. — Что с его делом? — Закрыто. — Сенджу оба дёрнули бровями. — А ты, мальчишка. Как тебя звать? — Тсукури Дейдара, — растеряв всю свою решимость, Дейдара последовал примеру Сасори и раскрыл свою личность без боя. Тобирама долго читал его досье, покачиваясь. Когда он поднял глаза, взгляд его смягчился — Тобираме было жалко мальчишку. — Дейдара чист. Числится пропавшим без вести ещё с детства, но никому он в приюте уже не нужен, поэтому не будем его трогать. — Тогда его освобождаем, а остальные — на выход! Подкинем вас до полицейского участка, — приказал Хаширама и встал из кресла. Остановиться его заставила вошедшая в гостиную сонная девушка, держащая на руках ребёнка. Ангелоподобная, белокурая — она приковала своей красотой внимание полицейских. Смело глядя гостям в глаза, Ино дошла до дивана, окинув сидящих на них мужчин испуганным взглядом, и грязно выругалась. Тобирама нахмурился и вернулся на стол. — Стоять! — приказал он пытающейся сбежать девушке, и Ино покорно обернулась. — Как ваше имя? Ино не спешила отвечать, в неуверенности глянув на брата. Дейдара согласно кивнул. — Нисимура Ино. — Назови им своё настоящее имя, иначе пристрелит на месте! — выкрикнул Дейдара и попытался встать, но не мог вылезти из-под Кисаме и Сасори. — Меня уже подстрелили к хуям… — Это моё настоящее имя, — смущённо ответила девушка. — О, да тут целый преступный притон, — устало протянул Тобирама. — Не удивлюсь, если мы в итоге и на ребёнка найдём дело за убийство или кражу молочной смеси, если поищем. Ты только послушай: занималась проституцией, на чём не раз была поймана. Пару лет назад выскочила замуж за бизнесмена Насимура Ёширо, который, спустя несколько недель брака, подал на свою жену заявление о расторжении брака и заявил о пропаже миллиона йен, — Хаширама присвистнув, услышав сумму, — и дорогих его семье антикварных часов. — Часы-то тебе были зачем? — с горестью спросил Хаширама. Такая красивая. Такая подлая… — Если я скажу, что они стояли в половину меньше, чем похищенная сумма, — вас это удовлетворит? Тем более Ёширо был мудозвоном хлеще этого, — Ино кивнула в сторону Хидана, — и он заслужил гораздо большего, но я не способна на убийство. — Что с вами всеми делать… — Хаширама устало потёр глаза. — Все в участок. Вам, парни и юная леди, грозит приличный срок. Это я вам гарантирую. — Вы не боитесь? — оскалился Кисаме. — Нас тут четверо на двоих, не будем брать красавиц в расчёт, это при том, что мы — убийцы. Завалить вас — дело пары минут. — Не боимся. Если я не отменю рассылку, скоро весь отдел Общественной Безопасности будет в курсе вас и к послужному списку прибавится убийство сотрудников Полиции. Хотя вам троим и без этого светит пожизненное. — Ещё чуть-чуть, и на лице хмурого, холодного Тобирамы появится самодовольная улыбка. Хидан запаниковал. Горло сжимало жгучей паникой, что кровь кипела в голове, скапливаясь и пытаясь выбраться наружу через уши и нос. До разума доносился мерзкий смех матери — да, ей весело, этой мрази. За неё его-то и посадят. А Мизуки? А Хината? Сучий смех в голове. Он мешает думать. Когда Хаширама в прошлый раз пытался допросить его, о чём он говорил? Кроме старой стервы и Такэути. Что-то общее было между его вопросами и рассказом Пейна. Блин, надо было номерок у этого рыжего взять. Здравый такой. Не то, что он — тупая Псина. Имени одного единственного ублюдка вспомнить не может, чтобы защитить дочь. Макакака… Марданя… Мадара… Мадара! — И о ком вы собрались у нас спрашивать? О Мадаре? — резко выкрикнул Хидан, и Хаширама дёрнулся, словно отхватив удар под дых. Тобирама слез со стола и протащил его за собой, чтобы вновь преградить Хидана от своего брата. — Да хватит царапать мой паркет! — взвыл Кисаме, сжав волосы на голове. — Повтори, что ты сказал? — хрипло спросил Хаширама. — Не слушай его! Он ничего о нём не знает! — влезал в разговор Тобирама, с надеждой остановить его. — Знаю, ещё как. Уж побольше, чем вы. И знаю человека, который хорошо с ним знаком. — Ох, эта блаженная улыбка на самодовольном лице Пса. От его ликования даже Ино снова ощутила в себе уверенность. — Да вот проблемка: пропал он. Похитили нашего друга. Возможно, это и есть ваш Мадара? — Не слушай его. Мадара — мёртв! У него диагностировали рак четвёртой стадии много лет назад. Не ведись, — цедил Тобирама, едва сдерживаясь, чтобы не врезать Хидану. — Ничего подобного. Живой ваш чувак. Я сам это слышал. Ручаюсь своими яйцами. — Ну, так тогда я их сразу и отстрелю! — окончательно взорвался Сенджу и вскочил на ноги, взяв в руки пистолет. — Не трогай его. Дай им рассказать, — насильно усадил Хаширама брата на место и подошёл к Хидану вплотную, нависнув своим ростом над сгорбленным мужчиной. — Что ты предлагаешь? Неспроста ты вспомнил его имя. — А что вспоминать? Оно ведь на слуху было в последнее время. Да, парни? — Хидан обернулся к изумлённым Кисаме и Сасори. Акасуна первым сообразил, чего хочет от них Пёс. — Да. Уже тошнит от этого имени. — Итачи о нём часто говорил, — закивал Хидан. — Итачи? — Учиха Итачи, — поправил его Кисаме, и Сенджу переглянулись. Хаширама потёр лицо, докрасна растерев подбородок, оглядывая тело Хидана. Осмотрел рану от огнестрела, от которой воспоминанием остался только шрам, и пульсацией в нервы саднила внутри пуля, пока её не вытащат наружу. Выпрямился и подолгу размышлял, потупив взгляд на капризной девочке, которая вырывалась из рук Ино и тянулась к кому-то. — Вам нужна наша помощь, я правильно понял? — Как и вам наша, — кивнул Сасори. — Где гарантия, что ты не лжёшь? Что получим мы по итогу? — Да хоть всерьёз отстрелите мне яйца после — ради благого дела не жалко. — Неплохая сделка, но с одним условием. — Тобирама раздражённо стукнул ногой по полу. Слышать этот бред сил нет. — После вы обязуетесь передать в наши руки Мацураси. — Хидан его зовут, — снова сник Кисаме. — Вы согласны? Хотите из меня разменную монету сделать? Да щас… — Ты сам недавно кричал, что мы трусы и эгоисты. Сам готов пожертвовать своей жизнью, чтобы вернуть Хинату? Только и можешь, что языком трепать, — бурчал Сасори, почти нашёптывая свои слова на ухо Псу. — По рукам. Всё равно у нас выбора другого нет, — согласился Кисаме, не дожидаясь ответа Пса. Хаширама снял с него наручники, и Хошигаки потёр затёкшие кисти рук. — По стаканчику? — Я завязал, — категорично отказал Сенджу и освободил остальных, кроме Хидана. — Э, блять, какого хуя? Это же моя идея! — взвизгнул он, натянув цепь между металлическими браслетами. — Уже раз ты от меня сбежал. Второй раз я этого не допущу, потому временно будешь в них. А теперь рассказывай: как тебе удалось сбежать? Кто помог тебе тогда? — О, это клёвая история. Похитили, значит, Хинату мою, и я такой… — Хинату Хьюга? — спросил Тобирама, наливая себе стакан виски. Брезгливо понюхав его, мужчина настороженно отпил. Сидящего рядом Кисаме бесили эти манеры. На бутылке же написано: 18 лет выдержки! А он ещё носом воротит. Поди стоящей выпивки и не видел со своей нищенской зарплатой легавого. — Да. Вы, уважаемый, рассылку отменили? — перебил разговор Кисаме. Он видел, как Тобирама брал в руки свой телефон. — Сдвинул её на другое число, — через плечо презрительно швырнул в него ответ Сенджу и продолжил разговор: — Так это девушка твоя? Она у нас теперь подозреваемой числится в деле вместе с Какузу. Но от последнего сейчас толку мало — родную речь забыл, как и всё остальное, собственно. — Да. От мёртвых людей проку мало. — Какузу жив. Нашёл его охотник спустя месяц в лесу. Принял за зверя, чуть не пристрелил. А оказалось Какузу и без того с пулей в башке. Девочка ваша и того больше соображает. Кстати, сколько ей? — Тобирама немного расслабился после второго стакана. Даже обратил внимание на Мизуки, путающуюся под ногами мужчин. — Девять месяцев, — гордо заявил Кисаме, будто сам произвёл её на свет. — Вот она, — ткнул в её сторону Тобирама, — умней его. Чья хоть? Ни на кого из вас не похожа… — Я сам видел своими глазами, как Хината прострелила ему башку. Он лежал без дыхания в луже собственной крови вперемешку с вытекающими мозгами, а вы мне утверждаете, что он бродил по лесу, как чёртов зомби? Такое невозможно! — Кисаме умолк и с подозрением глянул на Хидана. Интересно, если ему башку прострелить — он тоже выживет? — Сам убедишься в этом скоро. А сейчас, — Хаширама перелистнул страницу в своём блокноте и отпил из стакана воды, налитой ему Ино, — говорите всё, что знаете. Будем действовать нашими методами.