Архивариус

Огромная благодарность Карин Эдден за помощь в написании хорька и его хозяина! Остаться одному в огромном доме – я чувствовал себя словно единственный выживший после Апокалипсиса. Я понимал, что это не гостиница, а Глеб не портье, чтобы провожать меня до номера, да и, возможно, он сам не знал расположение комнат. Я, обижено сопя, потащил свой багаж по лестнице на второй этаж. Тусклый свет и здесь освещал просторный коридор, видимо, Глеб включил какой-то общий рубильник. В принципе одиночество не страшило меня, наоборот, я мог наконец-то насладиться им. К тому же музеи я любил и не имел ничего против того, чтобы пожить в одном из них. И только остановившись в просторном холле, я подумал, что мог поискать себе комнату на первом этаже и не таскать тяжести вверх по лестнице, но дело уже было сделано, и, оставив чемодан с рюкзаком на полу, я начал открывать все двери подряд. Надо отметить, в двенадцатом часу ночи разбираться в темноте комнат, что они собой представляют, было затруднительно. Я пожалел, что у меня нет фонарика: репеллент от комаров взял, а вот фонарик нет. Выключатели пришлось искать мануально, ощупывая простенки вдоль дверей. По неведомой мне причине выключатель нашелся справа на уровне пояса – полное неудобство для руки. Озаривший комнату свет показал, что это не спальня – кровать отсутствовала, как и диван. Я закрыл дверь и отправился дальше. Во всех комнатах выключатели оказались на том же месте, поэтому дальнейшие поиски проходили быстро. То, что именно эта комната была жилой, я понял с первого взгляда, нет, так же, как и остальные, она была чисто убрана, ничего лишнего, никаких носков посередине ковра или смятой газеты на столике у окна, или аквариума с рыбками. Но что-то было, какая-то живая аура, если так можно выразиться, в ней не было музейной замороженности, присущей остальным комнатам. Я с сомненьем посмотрел на лампочку – тут даже не сорок ватт, от силы двадцать пять, мы такие вкручивали в подъезде в надежде, что на них никто не позарится. Комната казалась очень уютной: большая кровать, к счастью, без всяких балдахинов, темное полированное резное дерево, мощное и обстоятельное и как противовес – шелковое покрывало нежных весенних цветов, расшитое порхающими птичками, я уже представлял, как развалюсь на ней, дома приходилось спать на полуторном диванчике-книжке, каждый день его складывая-раскладывая. С облегчением сгрузив сумку с ноутбуком на небольшой прикроватный столик, я посмотрел на окно, закрытое тяжелыми бархатными портьерами, было интересно взглянуть на окрестности. В комнате была еще одна дверь, хоть бы ванная, загадал я, подходя к ней. Я мягко поднял рычажок выключателя и осторожно открыл дверь, за ней оказалась вполне современная ванная комната. Йес! Ну как современная… типичная ванная комната эпохи Ренессанса, главное, унитаз наличествовал, а то я с трудом представлял, как буду справлять нужду в горшок или бегать по кустам. Спасибо, Господи, за милости твои! Я быстро вернулся в комнату и открыл шкаф; никаких личных вещей: внизу на полках пара одеял, подушка и постельное белье. Это была моя комната! Я счастливо улыбнулся и принялся распаковывать рюкзак под возмущенное урчанье желудка. Вытащив пакет с продуктами, упакованный маман, я задумался: наверное, можно было перекусить и в комнате, но это казалось мне неправильным - значит, нужно было искать кухню. Я вышел из комнаты и отправился назад на первый этаж, логично предположив, что кухня найдется именно там. Несмотря на то, что по жизни я страдал топографическим кретинизмом и мог заблудиться в трех домах, я никогда не путался в музеях, ориентируясь каким-то внутренним чутьем. Вот и сейчас, спустившись по лестнице, я повернул направо и, пройдя сначала длинным, а потом коротким коридором, безошибочно вышел к высоким двустворчатым дверям, за которыми оказалась кухня. Большая прямоугольная комната с несколькими окнами, в ней запросто поместилась бы вся наша квартира, но несмотря на размеры, кухня была уютной: сплошные деревянные поверхности, тонкая резьба на шкафчиках и мощный стол по центру. Я поставил на него свой пакет и огляделся – холодильник в глаза мне не бросился, возможно, он был за одной из деревянных панелей, а возможно, его тут не было и вовсе. В конце концов, в деревнях вроде продукты хранят в погребе; сам я никогда в деревне не бывал – не к кому было ездить, но из литературы знал, хотя, возможно, прогресс добрался и туда. Я принялся разбирать пакет под бодрящее урчание желудка: пластиковый контейнер с нарезанными колбасой, салом и сыром, это может храниться какое-то время и без холодильника; половинка порезанного батона; вареные яйца в количестве четырех штук, вот насчет них я был не уверен, вроде бы они тоже хранятся довольно долго, но лучше их съесть побыстрее; огурцы с помидорами в отдельном пакете; упаковка чайных пакетиков; салфетки; и, с восторгом смотрел на последний сверток, извлеченный мной – в зажиреной с темными пятнами бумаге, завернутой в пищевую пленку, оказались пирожки с вишней. Я их обожал! Спасибо, мама! И когда ж ты успела? Электрического или обычного чайника я не наблюдал, это было нестрашно – я мог обойтись минеральной водой, в рюкзаке оставалось еще полбутылки. Я подошел к плите, судя по виду, - газовой. Она не была похожа на современные плиты, но старой не выглядела, скорее сделанной под старину, как это сейчас было модно. Я повернулся к раковине и открыл кран, к моему удивлению, вода потекла совсем не ржавая, наоборот, чистая, прозрачная. Я набрал ее в ладони и наклонился, принюхиваясь: хлоркой или еще чем-то химическим она не пахла. Я с удовольствием сполоснул руки и, сняв очки, умылся. Вытершись маменькиными салфетками, я приступил к позднему ужину, решив, что яйца с салом и помидорами то, что нужно, а остальное можно оставить на завтра. Надо бы разузнать, как тут с едой. Я очень надеялся, что мне не придется обеспечивать ее самому. Вообще желательно переговорить с хозяином, а то, согласившись сюда приехать, я даже не уточнил ни размер зарплаты, ни свои обязанности толком, ни того, опять же, положен ли мне стол или я сам должен изыскивать пропитание? Или, упаси Боже, готовить? Хотя мне регулярно приходилось закупаться в магазине или на рынке, к готовке меня никогда не приучали – три мои женщины прекрасно справлялись сами. Я очистил и откусил яйцо, когда боковым зрением заметил какое-то движение в районе двери. Быстро оглянувшись, я увидел сидящего в дверном проеме довольно крупного кота: черный, холеный с белоснежной манишкой, он внимательно смотрел на меня зелеными глазищами. Я вскочил, улыбаясь: - Привет, дружище! Голодный? Я подошел к нему и протянул руку, которую он снисходительно понюхал, не сводя с меня глаз. - Как же тебя зовут? Ты тут с кем-то или сам по себе, остался от старых хозяев? Я оторвал полкусочка колбасы и бросил коту. Дома маман запрещала кормить наших кошек со стола, тем более сырокопченой колбасой, но кошачьего корма у меня не было, да и неизвестно, чем питается этот красавец. Исхудавшим он точно не выглядел, скорее наоборот, величественный и шикарный, гладкая черная шерсть блестела как лакированная, а белейшая манишка была словно мех норки – ворсинка к ворсинке. Кот легонько тронул лапой колбасу и, наклонившись, слизнул ее в одно мгновенье. Я засмеялся и кинул еще, кот снисходительно принял подачку и тут же сел, глядя на меня пристально и требовательно. Учитывая, что сам я уплетал яйца с салом, то и ему предложил для начала кусочек сальца. Сало тоже пошло на ура. - Да что ж такое! – возмутился я, вставая и открывая шкафчик над мойкой, дома у нас именно в таком месте хранилась посуда. Я не ошибся – здесь было так же. – Тебя, видать, совсем не кормят. Я достал простое белое блюдце с иероглифами на нижней стороне, поставил на пол и накрошил на него желток. Кот с одобрением съел и его. Так мы и поужинали: я периодически кидал кусочек то того, то другого в блюдце, а кот благосклонно принимал. - Ну ты молодец! А разве тебе не положено мышей ловить или там… не знаю, что тут у вас еще водится? – поинтересовался я у кота, откусывая пирожок, ему я тоже дал, только тесто без вишни, которое он тоже благополучно захомячил. - Ну что, пора спать? Ты, кстати, где ночуешь? Кот внимательно посмотрел на меня и развернулся к двери, я направился за ним. Он спокойно и неспешно шествовал впереди, словно показывая дорогу, так мы дошли до комнаты, в которой я остановился. Котяра важно понюхал чемодан и влез на него. - Собираешься заночевать тут? – усмехнулся я, наши кошки тоже любили валяться на разных сумках. Я взял свои умывальные принадлежности и направился в ванную. В шкафчике под умывальником обнаружилась стопка полотенец, чему я крайне обрадовался, так как с собой у меня были только бумажные салфетки. Мне было интересно, сколько времени, казалось, давно уже перевалило за полночь, но в действительности я не знал, так как никаких часов поблизости не наблюдалось, а включать мобильник, уже спрятанный в рюкзак, не хотелось. Мы находились не так уж далеко от Киева, чтобы мобильная связь не ловилась, это было странно, но в любом случае выяснением этого вопроса я мог заняться только завтра утром. Тем не менее я так и заснул, размышляя о современных технологиях: было понятно, почему отсутствовал интернет – проводного нет, а Wi-Fi не работает без передатчика и антенн, но с мобильной-то связью какие могут быть проблемы на открытом пространстве? Я бы еще понял, если бы мы находились в каких-нибудь катакомбах, но тут… Проснулся я резко и даже не мог понять, что же меня разбудило, неужели та самая деревенская тишина, о которой периодически рассуждали мои родственницы, утомленные шумом автомобильной дороги за окном, мало того, там еще и трамвайный путь пролегал. Жили мы в центре, и окна нашей квартирки как раз выходили на оживленную улицу. Понятия «деревенская тишина» я попросту не понимал. Ну какая тишина в деревне? Там же эти… куры квохчут, свиньи хрюкают, ну и прочая скотина, которой, по логике, там должно быть полно в каждом дворе. Но никаких подобных звуков я не слышал, лишь отдаленное чириканье птичек. Я, поднявшись с кровати, поплелся к окну, перед которым находилась композиция из кофейного столика и двух кресел. Шторы были настолько плотные, что практически не пропускали свет, лишь с боков я видел яркие солнечные полосы. Найдя в складках середину и нащупав край одной из занавесей, я попытался отодвинуть ее в сторону, но не тут-то было. Осмотрев внимательно шторы, я заподозрил, что, возможно, золоченый шнур с кисточкой на конце тут не просто для красоты. Потянув за него, я раздвинул портьеры, никаких привычных мне гардин за ними не наблюдалось - просто чисто вымытое окно. Я провел рукой по гладкому дереву подоконника, перешел на раму, дерево было теплым и очень приятным на ощупь. Учитывая двадцать первый век на дворе, я очень надеялся, что хозяева заменили окна и мне не придется мучиться с архитектурным или, точнее, столярным произведением начала девятнадцатого века, как я для себя датировал усадьбу по первому, не очень внимательному взгляду. Тогда летние рамы открывались наружу, а учитывая высоту окна в два с половиной метра, мне представлялось очень проблематичным закрыть его, да и наверняка здесь полно комаров, чего я терпеть не мог. Вернувшись к кровати, я натянул очки и подошел изучить окно внимательнее: внутри каждого переплета оказался стеклопакет. Значит, окна заменили на современные не так уж и давно, хотя… Первые стеклопакеты появились в Германии где-то в середине девятнадцатого века и являлись штучной ручной работой. Могли ли хозяева заказать их тогда и заменить неудобные родные окна? Возможно, но так же возможно, это было сделано позже. Я ничего не знал об усадьбе, но мне очень хотелось как можно быстрее заполнить этот пробел, а значит, вперед - в архив. После водных процедур я направился на кухню, хотелось побыстрее позавтракать, чтобы приступить к делам, а их у меня было намечено немерено: осмотреть усадьбу, найти архив, оценить объем работ, изучить окрестности, выяснить, как народ тут связывается между собой. Не письма ж они голубями посылают! Ну и немаловажный момент – пропитание. На сегодня еды мне хватит, а завтра? На кухне я сразу ухватил пирожок и тут же вспомнил про кота. Что-то я его не видел в комнате. Дверь была закрыта, значит, уйти он не мог. Может, залез под кровать? Ладно, проголодается – придет. Я уже доедал третий пирожок, с сомненьем поглядывая на колбасу с сыром – хорошо бы их все-таки в холодильник пристроить, когда мне послышался глухой стук, возможно, это гулко хлопнула входная дверь. Поскольку я тут был единственным разумным (кота не считаю), то вышел из кухни и выглянул в господский коридор, громко крикнув: - Эй! На противоположном конце коридора нарисовался огромный силуэт, махнувший мне рукой и так же громко вопросивший: - Никита? - Иди сюда! – выкрикнув приглашение, я вернулся за стол. - Привет, - Глеб вошел на кухню, держа в руке тарелку, которую поставил передо мной. - Привет, - откликнулся я, с интересом глядя на пышные румяные оладушки, нежно пахнущие ванилью. – Это мне? - Ага, завтрак вот принес. - Здорово, спасибо, - я с удовольствием откусил половинку еще теплого оладушка. – С изюмом. Вкусно. - На здоровье, - отмахнулся Глеб и, улыбаясь, уставился на меня. - Я вот как раз раздумывал над проблемой питания. - А чего тут раздумывать? Ты прости, я забыл тебе вчера сказать, чтобы ты ходил кушать к нам. - Это как? – удивился я. – А кто вам готовит? - Так по очереди. - А я готовить не умею, - испугался я. - Тебе и не надо, - засмеялся Глеб. – Босс сразу оговорил, что мы готовить будем и на архивариуса. - Серьезно? А вам не обременительно? - Нет, конечно, к тому же за то, что сидим в этой дыре, мы получаем приличные бабки. - Отлично! – обрадовался я. – Спасибо! - Так что приходи часа в два на обед. - Ладно. Глеб встал. - Ой! А ты не знаешь, есть здесь холодильник? – забеспокоился я об остатках своих продуктов. - Да я тут и не был ни разу. Сейчас поищем, - Глеб покрутился на месте, оглядываясь, и пошел к деревянному шкафу. – А это что? – вдруг спросил он, резко остановившись и показывая рукой на блюдечко на полу. - Это я кота кормил вчера. - Ты привез с собой кота? «Чижика, собаку, петьку-забияку, обезьяну, попугая», - мысленно добавил я, но вслух сказал: - Нет, конечно, это ваш, в смысле, местный. - У нас нет кота, - странно поглядывая на меня, протянул Глеб, - мы тут неделю уже живем, но никакого кота я не видел. Может, из деревни сбежал, тут за леском в десяти километрах есть. - Удивительно, - хмыкнул я, - кот черный с белым, такой холеный, гладкий, аж блестит. - Мда, на деревенского не похож. Я деревенских котов не видел, но уличных сколько угодно, и им далеко было до того красавца. Глеб стал методично обшаривать шкафчики, комментируя: «… крупы… а тут кастрюли… о, варенье…», и все в таком духе, пока наконец: - А вот и холодильник! Сейчас я его включу. Он подключил такую нужную технику, и я, засунув туда продукты, приготовился отправиться на поиски архива. Конечно, сейчас мне больше всего хотелось посмотреть окрестности и сам дом, но если неожиданно приедет работодатель и потребует отчитаться о проделанной работе, что скажу? Что бродил по парку, дышал свежим воздухом или что разглядывал картины на стенах и изучал мебель? Мне было все равно, откуда начинать, и я решил проводить Глеба до выхода. - Кстати, - начал он, - тебе скоро не будет скучно. Да мне и сейчас ни капли не было скучно! Надо ж такое придумать! - Руслан поехал в Киев за своим племянником, - продолжил Глеб, - он вроде как трудный ребенок, и его мама упросила взять его сюда под присмотр своего брата. Мне уже весело! И кто такой Руслан? Один из охранников? Я, убей, не помнил их имена. Удивительно, что запомнил Глеба – со мной такое редко бывает. Но это все мелочи по сравнению с приездом «трудного ребенка». Почему-то сразу вспомнился фильм с идентичным названием. Ужас! С таким точно скучно не будет! А что, по мнению Глеба, я вообще должен с ним делать? В песочнице играть? Класс! - Так что его приписали в архив тебе в помощники, - закончил Глеб. - Что?! – вскричал я. Черт! Такого кошмара я и представить себе не мог в страшном сне. – Но, наверное, хозяин будет против, - заикнулся я. - Он в курсе, - «успокоил» меня Глеб и попрощался «до обеда», а я побрел по дому, заглядывая в комнаты в поисках архива и очень надеясь, что он не окажется где-нибудь в подвале. Пройдя первый этаж почти до конца, я наткнулся на библиотеку. Это, конечно, была не Публичная Библиотека Цинциннати, коллекция которой составляет больше девяти миллионов книг, но и ничем другим она не могла быть по определению. Да, для библиотеки книг в ней было маловато, но и на кабинет она не тянула – ни секретера, ни бюро, ни письменного стола тут не наблюдалось: под окном, так же, как у меня в комнате, стоял столик с двумя креслами, под стенами - книжные шкафы, закрытые стеклянными дверцами на ключ. А за стеклом – богатство – книги, явно старинные, некоторые я идентифицировал как инкунабулы. К сожалению, добраться я до них не мог, хотя, может, и к счастью, иначе до архива я бы точно не дошел. Шкафов было всего четыре, слишком мало для приличной библиотеки, но сами книги… У меня в животе прям пузырьки лопались от счастья, когда я смотрел на переплеты: золоченые, украшенные камнями, серебром, расшитые вручную, и более современные девятнадцатого-начала двадцатого века. На глаза попался пятитомник Лессинга в переводах: красные кожаные переплеты, расписанные позолотой. Хотелось провести пальцем, ощутить фактуру кожи и выпуклого рисунка, почувствовать вес времени, хотелось потрогать-посмотреть каждую книгу, открыть, изучить шрифт. Мне были интересны все книги: рукописные, напечатанные вручную на станке или в царской типографии, каждая из них была живой историей. Заставив себя оторваться от любования чужими раритетами, я заметил дверь – возможно, за ней именно то, что я ищу. Так и оказалось: стеллажи с полками до самого четырехметрового потолка, заставленные стопками бумаг и коробками. Причем стеллажи стояли не только под стенами, но и по центру, разделяя комнату пополам. Я прошел вдоль них, внимательно изучая и думая, с чего бы начать. Начну, наверное, от окна – там светлее всего. Но прежде мне нужно было вернуться в свою комнату и подготовиться. Распотрошив свой рюкзак, я приготовил все необходимое, облачился в свой серый технический халат, предназначенный защитить мою одежду от пыли, и отправился назад. В архиве было так же чистенько, как и везде, но никто не стряхивал пыль, пусть не веков, но десятилетий с бумаг, там собранных, особенно с верхних полок, находившихся на четырехметровом уровне. Я разложил на обшарпанном столике блокнот, ручку, маркер, стопку разноцветных листиков с клеевым краем и лупу, надел медицинскую маску, тонкие хлопчатобумажные перчатки, пожалев, что у меня нет какой-нибудь хирургической шапочки или банданы. Понятно, что перед сном я помою голову – нет проблемы, но не идти же на обед с башкой, покрытой пылью. Да и волосы жалко мыть по два раза на день, они у меня такие густые, что быстро не просохнут, хоть и стригу я их достаточно коротко. Маман богатством шевелюры не отличалась, так что волосы были единственным, что мне передалось от отца, если не считать Y-хромосому. Присев перед нижней полкой и поглядев на подозрительно нависающую с верхней полки коробку в надежде, что она все-таки не упадет мне на голову, я принялся вытаскивать бумаги, чтобы уже спокойно разобраться, что тут к чему. В основном это были газеты. Усевшись на старенькую банкетку, я начал раскладывать их по стопкам и периодам: «Русское обозрение» конца XIX века в одну сторону, «Червоную Русь» туда же; «Полярную звезду» и «Колокол» в другую стопку – середина XIX века, вот бы почитать, это ж Герцен с Огаревым издавали! Черт! Я здесь не за этим. «Казанские Известия» еще в одну стопочку – начало XIX века. Зачарованно перебирая пожелтевшие листы, поглаживая пальцами попадающиеся і десятеричное, ять и другие буквы, упраздненные уже в двадцатом веке, я испытывал сожаление. Закончив с газетами, я принялся за журналы, также систематизируя их и возвращая назад на полку, на которую я под каждой стопкой клеил подписанный маркером листочек. Полностью погрузившись в девятнадцатый век, я не замечал, как летит время, пока меня не отвлек подозрительный шорох и голос, донесшийся из библиотеки. *** - В общем, ты запомнил, - который раз повторял Руслан, - вести себя тише воды, ниже травы, не ходить без спросу на второй этаж в особняке, да и вообще постарайся поменьше соваться в разные дыры. И следи за своей крысой, чтобы она не шастала где попало без присмотра. С этими словами мужчина покосился на белоснежного хорька, которого его племянник чесал под подбородком. Сказать по правде, хорек был не совсем белоснежным. Глебушка, как ласково называл своего питомца Флорентий, принадлежал к славному роду хищников семейства куньих и обладал редким окрасом «пинто панда». - Это не крыса, это хорек, - привычным тоном возразил племянник и тихо ойкнул: свободолюбивое животное, не оставляя своих попыток добраться до опущенного стекла, куснуло Рена за палец. - Да мне пофиг, хоть скунс, - хохотнул Руслан. - Не понимаю вообще, зачем его надо было тащить с собой, оставил бы дома. Так нет же… Мужчина тяжело вздохнул, вспомнив долгие уговоры племянника и еще более долгие сборы. Тот уперся и ни в какую. Кстати, приданое у хорька было едва не больше, чем у самого Флорентия. Целый арсенал каких-то мисочек, поилочки, сухой корм в количестве шести пакетов, витамины и прочие прибамбасы, о назначении которых Руслану оставалось только догадываться. И огромная клетка, которую с трудом впихнули в салон автомобиля, так как в багажник она уже не помещалась. - Кстати, жить это чудовище будет отдельно, там у нас есть пустой чуланчик, - объявил Руслан. - Почему это? - попытался было качать права Рен, поймав за шкирку хорька, который, пользуясь тем, что хозяин отвлекся, встал на задние лапы и высунул свою любопытную мордочку в окно. Глеб, как и положено любому порядочному хорьку, зевнул, стоило взять его за шкирку и встряхнуть. - А ты думал у тебя будет собственная комната с видом на Альпы? - хмыкнул дядя. - Будешь жить в домике для охраны. У нас там не хоромы, ваше высочество. Поставлю тебе кровать в моей комнате, а вот крысе твоей нечего у меня делать. А в чуланчике твой грызун никому не помешает, пусть по ночам там шуршит. - Глеб не грызун, он хищник и сам ест грызунов! - сквозь зубы процедил Рен. - Если ты не учил в школе биологию, то это твои проблемы. И клетка Глеба будет стоять в моей комнате. Хорек будет жить со мной. - Ну уж нет. Мне проще тебя поселить вместе с твоей тварюшкой в чулан, но, боюсь, Татьяна не оценит. - Да пожалуйста! - фыркнул Флорентий и обиженно надул губы, хотя, скорее всего, мать и слова бы на такой произвол не сказала, уж слишком разозлилась на сына в этот раз. Рен с восторгом огляделся, с наслаждением потягиваясь, пытаясь размять мышцы, затекшие после долгой дороги. Глеб завозился у него на руках, напоминая о себе, и парень, нагнувшись, опустил хорька на траву, но поводок не отстегивал. Мало ли, незнакомое место, куча кустов и всяких лазеек. Иди знай, где искать потом свободолюбивого хорипопика, который так и норовит залезть в каждую дырку. - Нам сюда, - Руслан махнул рукой, показывая на приличных размеров двухэтажный домик, возле которого он остановил джип. Рен что-то пробурчал себе под нос и дернул поводок на себя, направляясь вслед за дядей к своему жилищу на следующие два месяца. Хорек, в этот момент с энтузиазмом обнюхивающий камешки, лежавшие на траве, перевернулся в воздухе, дернувшись в другую сторону, запутывая поводок. Однако парень был уже привычен к подобным шалостям и на провокацию не поддался - он, не останавливаясь, продолжал тянуть питомца за собой. Увидев, что шалость не удалась, Глеб сперва пытался рвануть то в одну сторону, то в другую, но затем ему это надоело. Хорек улегся на спину и раскинул в стороны лапки. - Лентяй, - беззлобно усмехнулся Флорентий. Хорек дернул лапкой, мол, чего встал. Давай, катай меня. Так они и шли - впереди, оглядываясь по сторонам, шел Рен, а позади него на спине «ехал» хорек, которого парень тащил за собой на поводке. Спустя минуту Глебке надоел такой расклад, и он, перевернувшись, натянул поводок и прыгнул в сторону. - Глеб, ты чего? Прекрати, - попытался было угомонить своего питомца Флорентий, но не тут-то было. Хорек на секунду замер, словно к чему-то прислушиваясь. Затем он вильнул по направлению к кустам, еще сильнее натягивая поводок. - А ну стоять! - рявкнул парень, но хорь юрким движением выскользнул из шлейки, оставляя в руках хозяина бесполезный теперь поводок, и рванул в кусты. Матерясь и чертыхаясь, Рен полез за ним, но быстро понял бесполезность своей затеи. Он вылез обратно и тут же замер, услышав справа от себя какой-то шорох. - Попалась, хориная морда! Вот сейчас я тебя… Но это был не Глебка. Из кустов, величественно ступая лапами по примятой траве, вышел огромный черно-белый кот. Кошак смерил нового жильца презрительным взглядом и уселся на задние лапы, обвивая их хвостом. Из кустов послышалось знакомое гукание, и, к радости хозяина, оттуда пулей вылетел хорек. Завидев кота, он замер, не сводя с животного своих крохотных глаз-бусинок, чем и воспользовался Рен, быстро подхватив пропажу.