Экспертиза на сердце...

– Пожалуйста, я вас очень прошу… Вот, — Ино распахнула кошелек и достала три помятые купюры, — я заплачу. Таксист, мельком глянул на предложенную награду, ворчливо пробормотал: – Этого не хватит на обивку салона, — презрительно сощурился на лежащего у ног Ино Акамару, обнажил щербатые зубы в улыбке и прокряхтел: — Сама тащи своего дохлого блохастого урода, — посмеиваясь, стал разворачивать машину, когда услышал, как об заднее стекло заскользили, оставляя уродливые царапины, комья земли пополам с щебнем. – Что за хрень?! — выпучив маленькие мутные глазки, таксист изумлённо таращился, как сосредоточенно и зло Ино выгребала почву с клумб мальвы, чтобы запустить прямо в его машину. — Я тебя сейчас, сучка, прибью! — выплюнул он, выскакивая из машины, с пунцовым от злости лицом. – Не смейте оскорблять мою собаку! — глухо сказала Ино, сжимая ком земли, ощущая, как ноги от страха всё-таки подрагивали. – Ну, мелкая блядь, — шофёр уже был в шаге от разозлившей его блондинки, когда между ним и Ино поднялся во весь свой немалый рост Акамару. Пёс ощетинился, обнажая длинные чуть пожелтевшие у основания клыки, издал утробный рык. Таксист отшатнулся, попятился, упал и, неуклюже поднимаясь, сыпал многоэтажными ругательствами. Ямонако взяла Акамару за поводок покрепче, притянула к себе. Захлебывающийся слюной и проклятьями таксист быстро умчался на своей покорежённой машине. Ино выпустила поводок, присела на скамью напротив, принялась сосредоточенно оттирать влажной салфеткой испачканные землёй руки. Часа два назад они с Акамару покинули квартиру Кибы, а уехать никак не получалось. Заметив пса, таксисты вежливо или не очень отказывали в услуге и уезжали прочь. Вечер разливал по небу синюю краску, Яманако уже прикидывала, сколько времени, пересадок и нервов уйдёт на самостоятельный путь домой, когда заметила у соседнего подъезда полуразвалившуюся тойоту девяностых, у которой маячил знакомый Кибы, подвозивший Ино, кажется, вечность назад до дому. Достав из сумочки зеркало, Ино потёрла корни волос, создавая подобие причёски, провела блеском по губам и заметила, что знакомый Кибы садится в свою развалюху. Вскакивая со скамьи, девушка буквально кинулась на уже готовое дать газу авто. – Извини… Привет. В смысле, ты меня помнишь? — запыхавшись, проговорила Ино фальшиво улыбаясь приоткрывшему дверь… – М-м-м, кажется, тебя Шино зовут? Шино кивнул, открыл дверь шире. Несмотря на жару, он был одет в наглухо застегнутую у подбородка серую куртку. Кое-как сдержав удивленный взгляд, Яманако более-менее по-доброму произнесла: – Ты ведь уже знаешь про Кибу? Я сожалею, вы ведь дружили так? — В ответ только кивок в ворот куртки. — Знаешь, я тут с псом Кибы хотела попросить… Ты нас не подбросишь? В ответ тихое приглашение садиться, Ино скривилась, заметив, как по спинке водительского кресла проползла стая жуков. Развальное авто странного Шино помчалось с космической скоростью, периодически отстукивая ритм расшатанной подвеской, обдавая запахом дешёвого бензина. Ино пыталась разговорить своего спасителя, но тот либо молчал, либо отвечал односложно. Про Кибу вообще ничего определённого, как выяснилось, не знал. «Так, общались…». В другом настроении блондинка бы обязательно пошутила бы на тему «Да, общаться — это вообще, чувак, не про тебя», но, решив приберечь сарказм до лучших времён, просто уставилась в окно до самого дома.

***

– Я дома… — осторожно протянула Ино в надежде, что ей ответит тишина, а мама окажется в очередной командировке. Но, видно, боги удачи вышли покурить, фальшиво шумел океан из стоящего на полу ноутбука, пахло жженным сандалом. Яманако-старшая занималась йогой, отстаивая асану (вот она ирония) «собака мордой вниз»* – Мама… – с тревожным удивлением пробормотала Ино, в бесполезной попытке загородить плетущегося следом Акамару. Реакции не последовало. — Мама, мне очень надо с тобой поговорить. Красиво вытянувшись, Яманако-старшая приняла вертикальное положение, её чуть тронутые морщинками глаза полыхнули злостью… До черноты обуглились сандаловые палочки, плейлист закончился. Слова мамы единым потоком лились сквозь Ино, казалось, стало меньше воздуха. Не крики, нет… Громкие четкие слова и фразы, о плохой дочери, безответственном человеке, не выросшем ребенке… О том, как она, мама, устала и что собаку надо убрать немедленно, прям вот сейчас и без возражений. Ино пыталась, честно пыталась пробиться сквозь этот поток, но не получалось, и вот она уже срывается на крик, но мама не слышит, всё говорит и говорит, даже повернувшись спиной, стирает сандаловый пепел со столешницы и говорит, громко отчетливо, без остановки. Акамару скулит, от жажды, Ино тоже ощущает сухость во рту, но ещё больше – желание, чтобы мама замолчала, просто прекратила говорить, хотя бы ненадолго. Становится тесно, очень тесно им сейчас в кухне-прихожей. Пахнет жженным сандалом, снова фальшивит океан в записи. Мама говорит и говорит, не давая даже секунды передышки, в вырезе на спине её майки блестят капельки пота, у Ино между пальцев блестит острие ножа. Какой долгий, какой душный день.

***

Тугая, чернота летней ночи накрыла уже наизусть выученные дорожки гравия в саду Саске. Облокотившись на кованые ворота, Сакура наклонила голову, глубоко вдохнула. Ярко-желтая луна выкатилась из-за еле различимых туч, никакой прохлады. Сколько Сакура уже тут стоит, в бессильном отчаянии никак не решится ни уйти, ни надавить на красную кнопку домофона. – Я могу вам помочь? — Испуганно поднимая взгляд, Харуно встретилась с очерченном в лунном свете лицом стоящего позади Итачи. – Я тут просто… Саске, его телефон недоступен, уже несколько дней, и я решила прийти узнать, всё ли в порядке. – Саске нет, и где он – я не знаю, — устало произнёс Итачи, подойдя ближе. Сакура удивлённо моргнула. Учиха-старший, выглядел непривычно, ворот рубашки расстёгнут на две верхние пуговицы, на щеках и подбородке чуть обозначена щетина, губы сжаты, брови нахмуренны, а обычно убранные в низкий хвост волосы растрепанны. – Извините, — пробормотала Харуно, понимая, что с минуту глупо пялилась на брата своей большой и единственной любви. – За что? — монотонно спросил Итачи. – Я пойду? Сакура огляделась по сторонам, словно соображая, куда именно ей идти. Итачи безучастно, достал сигарету и закурил, вглядываясь в тугую небесную черноту. Сакура ожидала, что её остановят, предложит зайти в дом, вызвать такси или подвезти, но Итачи, казалось, вообще её не видел. Смущение и испуг сменили странное раздражение, сжав упрямо кулаки, розоволосая проговорила: – А знаете, у меня есть мысли, где Саске. – Да, а что же ты сюда пришла? – Я просто была не уверена… Итачи внимательно всмотрелся в лицо Сакуры, словно пытаясь прочесть там что-то, потом зажмурился, как от мигрени, затянулся и хрипло произнёс, выпуская дым: – Сакура, иди домой… Беготня за моим братом плохо кончится для тебя… Лучше займись учёбой. – Не говорите так со мной, я не ребенок. – А ведешь себя именно как маленькая, и ты, и твоя дурочка-подружка. У Итачи был такой снисходительно-брезгливый вид, что у Сакуры от злости загорелись щеки, особенно задело, как он говорил про Ино. Про Ино которая настрадалась от этой истории и от любви к Итачи… Сжав губы и наклонив голову, Харуно впилась ногтями в ладошку, потом вскинула подбородок и, блестя злыми глазами, выпалила: – Я просто люблю Саске, знаете, есть такое чувство – любовь… Хотя куда вам, вы же на людей как на насекомых смотрите. Даже на собственного брата плюёте… А про Ино… Про Ино вообще не смейте так говорить, она любит вас… Вас, бесчувственную… Тут Сакура словно затормозила на высокой скорости, понимая, что только что призналась в любви за другого человека. Луна снова спряталась в тучи, стало совсем темно.

***

На серых растрескавшихся подвальных стенах выступали капли сырости, пахло землёй и электрическим освежителем воздуха «яблочный день». Хината зябко повела плечами, когда подошедший к ней со спины мужчина, обнял её, запуская руку в вырез свитера. – Не нужно сейчас! — заливаясь краской, глядя на спящего в углу Наруто, проговорила Хината. Мужская рука только требовательней стала шарить по её груди. — Пожалуйста, – дрожащим тоном пропищала Хьюго. – Тихо… тихо. Ты такая молодец, моя Хината… Ты ведь будешь и дальше всё делать правильно, — произнося это змеиным шёпотом, мужчина запустил вторую руку в её иссиня-черные волосы, наматывая их на кулак и поднимая для требовательного поцелуя в шею. Наруто посапывал во сне, слегка чмокая губами, и был похож на ребёнка.